Декрет о свободе совести. 5 страница

Забайкалье - генерал Семенов, затем известный может быть вам потомок декабриста Аненкова генерал Аненков Семире-ченским казачеством был выдвинут на первые роли, барон Ун-герн тоже стал одним из лидеров казачьего антибольшевистского движения, атаман Дутов в Оренбургском казачьем войске. Всю эту массу нужно было сплотить. Если Дутов добросовестно старался исполнять приказания Колчака, то Семенов всегда стремился проводить свою политику.

Только Деникин безусловно признал власть Колчака, и начинается координация действий двух этих армий, колчаков-скоп и деникинской, а в Эстонии формируется армия генерала Юденича, довольно успешно воевавшего на кавказском фронте во время первой мировой войны, который сформировал свое правительство, которое подчинялось Колчаку так же, как и правительство Деникина.

И вот, казалось бы, в это самое время, котоа большевикам было вовсе на до того, чтобы заниматься своим церковным реформаторством, они, тем не менее, продолжают большое внимание уделять борьбе с религией.

Постановление о вскрытии мощей

И вот, 3(16) февраля 1919 года принимается постановление Наркомата юстиции об организованном вскрытии мощей. Странная мера в условиях, когда над большевиками нави-^сает внешняя угроза, но, по сути дела, мера очень продуманная и очень серьезно ориентированная на то, чтобы подорвать престиж Церкви.

Вспомним о том, о чем мы с вами говорили раньше относительно почитания святых и почитания мощей святых. Вы знаете, что представления о том, что мощи святого должны быть обязательно нетленными, распространилось у нас с XVII века. Это представление так и жило в народных массах все это время. Это был результат общей богословской невежественности этого периода времени, когда начинает возобладать магический подход к религиозной жизни, когда не молитва святому, а прикладывание к его мощам кажется самодостаточным в его почитании. Вы помните в "Братьях Карамазовых", как Достоевский показал, что и монахи считали, что святой должен обязательно обладать нетленными мощами.

Мы с вами упоминали указ Синода конца XIX века, который предполагал начать вскрытие мощей церковной властью и изъять из рак с мощами святых все вставки, все посторонние предметы, все предметы, имитирующие нетление. Скажем, было несколько костей, а вставляли каркас в облачение какого-нибудь преподобного, туда клали кости, и получалось, что, вроде бы, цельная фигура лежит в раке, а на самом деле этого не было. Церковное вскрытие стали делать очень осторожно, очень деликатно, и по-российски, увы, слишком медленно, поэтому большая часть рак с мощами не была вскрыта до революции, и из них не были убраны предметы, которые имитировали нетление.

Большевики отдавали себе в этом отчет. Они отдавали себе отчет в том, что при вскрытии многих рак обнаружится, что мощи тленные. И знали они так же о том, что для многих это будет большим соблазном, ибо предрассудок о том, что мощи святого должны быть обязательно нетленными, был укоренен.

Наконец, сама эта акция. Представители большевиков, ведя под руки духовных лиц тех или иных приходов, монастырей, где они вскрывают мощи, подходят к ракам, открывают их, показывают их, фотографируют. Земля под ними не проваливается, гром их небесный не поражает, а люди все это видят. И начинается соответствующая пропагандистская кампания:

"Священники вас обманывают. Вот как они мощи объявляли нетленными, а они были тленными, так они во всем вас обманывают. Они - мошенники, эксплуататоры". И высшая мера социальной защиты пускай применяется, раз они мошенники, обманывали людей, получали деньги за почитание останков мертвых тел, которые и почитать то негигиенично. Вы не представляете, насколько примитивной и кощунственной была пропаганда того периода времени: "Раки с мощами - источники заразы".

И обратите внимание, что на следующий же день после этого указа, 4(17) Февраля 1919 года патриарх Тихон издает свой указ, обращенный к епархиальным архиереям, в котором^ требует устранить поводы для глумления и соблазна в отноше-

шш мощен. Но было уже слишком поздно, потому что многие святыни уже находились под контролем большевиков, и они стремились сами вскрыть раки с мощами, чтобы продемонстрировать их тленность. Нетленные же мощи, а такие тоже были, просто большевиками изымались тихо, бесшумно. Так, к осени 1920 года произошло 63 широкомасштабных вскрытия мощей.

Конечно, эта кампания нанесла, безусловно, большой удар по вере, но, опять таки, маловерным. И большевики понимали, что во время этой кампании выявят себя и религиозно активные люди. Они это тоже использовали. Очень часто вскрытие мощей проводилось в нарочито резкой форме, провоцируя православных на какое-то сопротивление. Это приводило к столкновениям, и тут, разумеется, пускалось в ход и оружие. А, самое главное, демонстрировали всем, что Церковь враждебна новой власти, что она готова сопротивляться физически новой власти, хотя новая власть, всего-то лишь хочет показать невежественным людям, что их обманывают, а религиозные фанатики готовы силой сопротивляться.

Эта кампания приобрела очень широкий характер, и 20 марта (2 апреля) 1919 года п. Тихон обращается к Ленину jjo "поводу происходящих деяний, указывает на то, что такого рода действия противоречат декрету о свободе совести. Но Ленин, естественно, игнорирует это обращение патриарха.

И, тем не менее, в это время, время глумления над памятью святых, происходит канонизация святого. 8(21) февраля 1919 года п. Тихон и Священный Синод издают указ архиепископу Астраханскому Митрофану (Краснопольскому) о прославлении святителя Иосифа Астраханского. Вы помните, его разинцы сбросили с обрыва после истязаний. Большевики и не отказывались от своего духовного и социально преемства по отношению к Степану Разину и действовали в его духе, несмотря на знание иностранных языков вели себя, как обыкновенные разбойники. Прославление Иосифа Астраханского происходит в городе, который находится в руках у большевиков. Святитель Иосиф не просто почил в своей келье, его убили разинцы, и это, конечно, рассматривалось, как пропагандистская акция Церкви, которая осуждает народное выступление XVII века с тем, чтобы дискредитировать тех, кто в 1917 году пришел к власти во имя народа. Но Церковь решилась на это, провела эту канонизацию, и это было очень значимо.

Так мы подходим к событиям весны - лета 1919 года, к событиям периода, когда советская власть, может быть, как никогда была близка к своему падению. Белым удалось скоординировать свои действия, и началось наступление сразу на трех фронтах.

В 1919 году ушел после разгрома Германии атаман Краснов, занимавший прогерманскую ориентацию. Дон восстал против большевиков, и Деникинская армия легко прошла по территории Дона на север, заняла Донбасс. Затем Деникинцы очень быстро стали двигаться по территории Украины, легко нанося поражения и петлюровцам, и красным, и уже летом 1919 года был занят Киев. И вот здесь на Восточном фронте наступление приостановилось, и Красные перешли в контрнаступление. Плохо подготовленное наступление Юденича на Петроград буквально у стен города остановилось, и, по существу, только Южный фронт продолжал продвигаться вперед. Между Деникиным и Врангелем произошел спор, который положил начало их дальнейшей отчужденности и даже враждебности друг с другом. Врангель настаивал на том, чтобы продвижение на Север было приостановлено, чтобы Белые создали себе огромный укрепленный плацдарм на территории Северного Кавказа, Кубани, Дона, Донбасса, Нижней Волги, где были и продовольственные ресурсы, и минеральные ресурсы, и нефть, и уголь, где было казачество, которое в это время начинает выступать все более антибольшевистски, с тем, чтобы укрепить здесь вооруженные силы, лучше их оснастить с помощью западных союзников, выработать четкую политическую линию, наладить тыловое обеспечение и выждать может быть год, может быть даже больше, а не стремиться без достаточной подготовки продвигаться к Москве. Врангель постоянно настаивал на том, чтобы соединиться с Колчаком, а Деникин говорил о необходимости двигаться на Север, на Москву. И вот, когда соединиться с Колчаком явно не удалось, Врангель предложил оставить огромный плацдарм, который должен был стать не только местом накопления огромных военных сил -Врангель считал необходимым на этой территории продемон

стрировать на практике новую политику белогвардейского правительства. Как он говорил, нужно проводить "левую" политику правыми руками, что он успешно делал потом в Крыму, там была проведена аграрная реформа, земля была действительно отдана крестьянам, а проводил эту реформу бывший министр земледелия в правительстве Столыпина Кривошеий, он был тогда главой правительства у Врангеля. Но самое главное, на что рассчитывал Врангель, это на то, что большевистский режим настолько уже себя дискредитирует в глазах населения, настолько политика продразверстки озлобит крестьян, что крестьянство само поднимется против большевиков. И вот, при поддержке такого стихийного народного антибольшевистского выступления начать двигаться на Север, может быть, в 1920 или 1921 году. Обратите внимание, что именно в 1921 году начинается восстание на тамбовщине крестьян против большевиков. И начнись более подготовленное наступление белых именно в это время, оно, конечно, было бы более успешно даже при отсутствии поддержки со стороны Восточного фронта, со стороны Колчака.

Этот перспективный план Врангеля не был принят Деникиным, он, как Дон Кихот, устремлялся к Москве. И в результате, хотя летом 1919 года все происходило успешно, де-никинская армия, проходя иногда по много километров в день, двигалась на Север, в конечном итоге судьба гражданской войны была предрешена. Но в то время, о котором мы говорим, победы белых казались безусловными даже большевикам. И вот, какую позицию должна была занять Церковь в это время, когда побеждали именно белые?

Весной 1919 года ситуация для большевиков стала меняться в худшую сторону. Я уже вам говорил, что впервые весной 1919 года была достигнута координация действий всех основных антибольшевистских сил. Началось наступление сразу на нескольких фронтах. И, хотя, силы белогвардейцев значительно уступали в количественном отношении силам Красной Армии, по началу наступление шло успешно.

Послания П.Тихона 8(21) июля 1919 и 25 сентября (8 октября) 1919

Лето и начало осени 1919 года - это был период беспрерывных побед деникинских войск, они дошли почти до Тулы осенью 1919 года. Тогда, действительно, многим казалось, что большевистский режим рухнет, патриарх Тихон, тем не менее, выпускает послания чрезвычайно важные и во многом неожиданные для тех православных людей, которые воевали в рядах белых армий. Нам нужно очень серьезно отнестись к этим двум важнейшим посланиям.

Первое послание появилось 8(21) Июля 1919 года. Это послание было адресовано чадам Православной Российской Церкви, то есть, предполагало, прежде всего, православных мирян, которые, конечно же, были вовлечены в значительной ^тепени в гражданскую войну Я вам приведу его фрагменты. Само начало послания поражает, особенно секулярного читателя.

"Господь не перестает являть милости Свои Православной Русской Церкви. Он дал ей испытать Себя и проверить свою преданность Христу и Его заветам не во дни только внешнего ее благополучия, а и во дни гонений. День ото дня прилагаются ей новые испытания, день ото дня все ярче сияет ее венец. Многажды беспощадно опускается на ее озаренный смирением лик бич от враждебной Христу руки, и клеветнические уста поносят ее безумными хулами. А она по апостольски в тщету вменяет горечь своих страданий, вводит в сонм своих небожителей новых мучеников и находит утеху для себя в благословении своего Небесного Жениха. "Блаженны вы, когда вас будут поносить и гнать, и всячески злословить за Меня, радуйтесь и веселитесь".

Чадца мои, пусть слабостью кажется иным эта святая незлобивость Церкви, эти призывы наши к терпеливому перенесению антихристианской вражды и злобы. Это противопоставление испытаниям и обычной человеческой привязанности к благам земным и удобствам человеческой жизни христианских идеалов. Пусть невместимо и жестоко кажется обмирщенному пониманию радость, черпающая себе источник в страданиях за Христа. Умоляем вас, умоляем всех наших православных не отходить от этой единственно спасительной на-

строенности христианина, не сходить с пути крестного, ниспосланного нам Богом на путь восхищения мирской силы или мщения..."

Нужно представлять себе общую атмосферу в России, атмосферу всеобщего озлобления, озверения, одичания, чтобы представить себе, как звучали эти слова, слова, в общем-то, очевидные из уст христианского архипастыря, но в тех условиях, по существу, являвшиеся упреком многим православным людям, даже тем, кто боролся, безусловно, за справедливое дело в рядах Белых Армий. А дальше, обратите внимание, патриарх обращается к конкретным православным мирянам. То есть, сначала он говорит о тех испытаниях, которые на Церковь обрушились, которые видят все, и о ее отношении к этим испытаниям, а потом...

"...Трудная, но и высокая задача для христианина - сохранить в себе великое счастье незлобия и любви и тогда, когда ниспровергнут твой враг, и когда угнетенный страдалец призывается изречь свой суд над недавним своим угнетателем и гонителем. И Промысл Божий уже ставит перед некоторыми из чад Русской Православной Церкви это испытание..."

Что здесь имеется ввиду? Пишет патриарх из Москвы ,но обращается, прежде всего, конечно же, к Белым, потому что Белые, в отличие от Красных, состояли, часто, из православных людей, и они могли отозваться на призыв патриарха. И вот чем озабочен патриарх. Действительно, многим кажется, что Красные сейчас падут, и патриарх озабочен тем, чтобы победа Белых не превратилась в разгул террора, насилия, в такой же разгул, какой имел место при правлении большевиков. И он надеется, что Белые будут более отзывчивы к его словам. Далее он пишет:

"...Разрастается пожар сведения счетов. Враждебные действия переходят в человеконенавистничество, организованное взаимоистребление. Вся Россия - поле сражения, но это еще не все. Дальше еще ужаснее. Доносятся вести о еврейских погромах, об избиении племени без разбора возраста, вины, пола, убеждений. Озлобленный обстоятельствами жизни человек ищет виновников своих неудач, и, чтобы сорвать на них свои обиды, горе и страдание, размахивается так, что под ударами его ослепленной жаждой мести руки падает масса невинных жертв. Он слил в своем сознании свои несчастья со злой для него деятельностью какой-либо партии, и с некоторых переносят свою озлобленность на всех. И в массовой резне тонут жизни, вовсе не причастные к причинам, пролившим такое озлобление.

Православная Русь, да идет мимо тебя этот позор, да не постигнет тебя это проклятье, да не обагрится твоя рука в крови, вопиющей к небу. Не дай врагу Христа, Диаволу, увлечь тебя страстью отмщения и посрамить подвиг твоего исповед-ничества, посрамить цену твоих страданий от руки насильников и гонителей Христа. Помни, погромы - это торжество твоих врагов, помни, погромы - это бесчестие для тебя, бесчестие для святой Церкви..."

Обратите внимание, что здесь имеется ввиду. Прежде всего, реальная ситуация. Естественно, что после тех страшных зверств, которые осуществляли большевики, белогвардейцы могли отвечать им тем же. Я уже, по моему, говорил вам, какой ужас в рядах белых вызвали результаты работы следственной комиссии в Харькове и Киеве, коща были обнаружены массовые захоронения жертв ВЧК, где люди были перед смертью изуродованы таким образом, такими страшными истязаниями, каких не помнили со времен Ивана Грозного. В ВЧК, подчас, даже, действовали китайские палачи (это были рабочие, которые работали по найму во время первой мировой войны в России). То, что открылось тогда, было поразительным. И, конечно, шок был страшный среди белогвардейцев. Естественно, возникали акты мести. Причем, ведь, большевики вводили систему взятия заложников, они расстреливали заложников, выстраивали заградотряды и одновременно выставляли заложников на поле боя перед своими позициями.

Нужно сказать с самого начала, что белогвардейские правительства очень строго наказывали за акты насилия. И, конечно, то, что для большевиков было системой (расправа над заложниками, насилие над людьми только за то, что они принадлежат к каким-то классам), в белых армиях это считалось воинскими преступлениями, за которые нередко даже раострея«&аяй а вешаяа. Вр&йгеяь, например, тек, кто заак-мался грабежом рядовых вешал, а офицеров расстреливал.

Точно также и еврейские погромы. В сознании обывателей большевистская власть, действительно, представлялась в значительно степени властью еврейской, потому что огромное количество евреев было в ВЧК на самых жутких должностях, среди комиссаров. Евреев то очень немного было в целом в стране, но в процентном отношении они часто доминировали в каких-то органах большевистской власти. Естественно, сознание связывало с национальной принадлежностью к еврейству все обвинения в большевистских преступлениях. Но нужно сказать, что никогда еврейские погромы белыми не поощрялись, в отличие от петлюровцев, и с ними вели борьбу сами белогвардейские правительства. Достаточно посмотреть просто на состав белогвардейских правительств, чтобы увидеть, что это были люди не просто порядочные, гуманнейшие, но настроенные демократично во всех отношениях. Но, тем не менее, насилие имело место, и патриарх на это очень резко реагирует. Причем, реагирует именно потому, что он очень озабочен духовным состоянием тех, кто сражается в белых армиях, потому что они, по преимуществу, действительно христиане. Хотя там, конечно, тоже были разные люди. И далее он решается сопоставить действия белых с действиями красных и опять дает (обратите внимание), будучи в Москве, очень резкую характеристику действий большевиков.

"...Мы содрогаемся, читая, как Ирод, ища погубить От-роча, погубил тысячи младенцев, мы содрогаемся, что возможны такие явления, когда при военных действиях один лагерь защищает передние свои ряды заложниками из жен и детей противного лагеря. Мы содрогаемся варварством нашего времени, когда заложниками берутся в обеспечение чужой жизни и неприкосновенности. Мы содрогаемся от ужаса и боли, когда после покушения на представителей нашего современного правительства в Петрограде и Москве, как бы в дар любви им и в свидетельство преданности в искупление вины злоумышленников воздвигались целые курганы из тел лиц, совершенно непричастных к этим покушениям. И безумные жертвоприношения приветствовались с восторгом тех, кто должен был бы остановить подобные зверства. Мы содрогались, но, ведь, эти действия шли там, где не знают или не признают Христа, где считают религию "опиумом для народа", где христианские идеалы - "вредный пережиток", где открыто и цинично возводится в насущную задачу истребление одного класса другим и междоусобная брань..."

Тут имеется ввиду убийство нескольких сотен, а, может быть, тысяч заложников после убийства Урицкого, после покушения на Ленина. Хотя убийца Урицкого был схвачен, убили и его, и заложников. Что касается покушения на Ленина, Каплан была схвачена, хотя, видимо, не она была реально покушавшейся, она, просто, отвлекла внимание от тех, кто действительно стрелял, во всяком случае, было объявлено, что она покушалась, ее расстреляли. Но при этом уничтожают заложников. А в тех случаях, когда убийца того или иного большевистского деятеля не был найден, заложников убивали якобы потому, что не явился убийца. И далее:

"...Нам ли, христианам, идти по этому пути? О, да не будет. Даже если бы сердца наши разрывались от горя и утес-нений, наносимых нашим религиозным чувствам, нашей любви к родной земле, нашему временному благополучию, даже если бы чувства наши безошибочно подсказывали нам, кто и тае наш обидчик, нет, пусть нам наносят кровоточащие раны, чем нам обратиться к мщению, тем более погромам против наших врагов или тех, кто кажется нам источником наших бед. Следуйте за Христом, не изменяйте ему, не поддавайтесь искушению, не губите в крови отмщения и свою душу, не будьте побеждены злом, но побеждайте зло добром..."

То есть, патриарх вполне допускает, как и многие другие, что белые в этот момент могут победить, и он призывает их не быть такими, как красные. И, конечно, это послание в белом лагере многими было воспринято не без удивления, потому что белогвардейцы, действительно, испытывали колоссальные тяготы, они вели войну в тяжелейших условиях, и, безусловно, их жестокости не шли ни в какое сравнение с жестокостями большевиков. Нередко, приход Белой Армии в ту или иную деревню, тот или иной город, просто спасал жизнь тех же самых священников и епископов, в этом тоже отдавали себе отчет белые. Многие, подобно генералу Деникину, человеку глубоко реяапюзжжу, едвкйзедяяжд. мьесдьо, что они, сражаясь с большевиками, исполняют свой христиан-47

скип долг. И вдруг, здесь такого рода упреки. Упреки, в каких-то конкретных случаях, может быть, понятные, но, вместе с тем, они, ведь, идут спасать того же самого патриарха от смерти, жертвуя своими жизнями. И тем не менее, патриарх обращается к ним со словами такого увещевания.

Когда прошло время, уже в эмиграции писали о том, что, действительно, патриарх в этом послании говорит с ними, как со своими, как с теми, кто услышит его слова, кто прислушается к нему, как с братьями во Христе. Но в той ситуации многим из них было очень тяжело слушать эти слова. Кто-то говорил о том, что патриарх был вынужден писать так, но, на самом деле, можно сказать почти с уверенностью, это был период, когда патриарх писал еще бесцензурные послания. Это с 1923 года каждое слово в его посланиях будет корректироваться властями, и, несмотря на это, он будет говорить много правды. Тогда же он был совершенно свободен в своих посланиях, хотя, разумеется, соизмерял их с реальной ситуацией в стране.

Таково было это послание. Я думаю, вы отдаете себе отчет не только в мудрости, но и в высокой нравственной чистоте патриарха, который даже в этих тяжелейших условиях во всех видел, прежде всего, своих чад, верных или заблудших.

Но гораздо более значительным по своему влиянию на церковную политику стало послание патриарха от 25 сентября ^Гоктября) 1919 года, обращенное к архипастырям РПЦ. По-"слание к архипастырям, естественно, предполагало дпрепеле-""нйе основных принципов высшей церковной^ политики. И, по-^- этому, было своеобразным руководством к действию. Сами понимаете, Собора уже нет. Синод практически парализован в своей работе властями, потому что многие члены Синода просто не допускаются на заседания, и патриаршьи послания являются главными актами высшей церковной власти.

Начинает патриарх с того, что характеризует ситуацию в стране, ситуацию тяжелую и кровавую. "Если ужасы кровавой расправы враждующих между собой лагерей не могут не производить гнетущего впечатления не сердце каждого христианина, то неизмеримо более тягостные впечатления производят эти ужасы тогда, когда жертвами их делаются, нередко, неповинные люди, непричастные к этой страстной политической борьбе.

Не мимо идут эти ужасы и нас, служителей Церкви Христовой. И много уже и архипастырей, и пастырей, и просто клириков сделались жертвами кровавой политической борьбы. И все это за весьма, может, немногими исключениями только потому, что мы, служители и глашатаи Христовой истины, подпали под подозрение у носителей современной власти в скрытой контрреволюции, направленной якобы к ниспровержению советского строя. Но мы с решительностью заявляем, что такие подозрения несправедливы. Установление той или иной формы правления - не дело Церкви, а самого народа, Церковь не связывает себя ни с каким определенным образом правления, ибо таковые имеют лишь относительное исторической значение..."

Это была очень серьезная декларация, новая декларация по сравнению с тем, что говорили наши иерархи многие предшествующие века. Это соответствует постановлениям Собора об отсутствии общеобязательной церковной политики, но даже на Соборе так радикально в официальных документах не говорилось о том, что Церковь не связывает себя ни с каким определенным образом правления.

"...Говорят, что Церковь готова, будто бы, благословить иностранное вмешательство в нашу разруху, что она намерена звать варягов прийти помочь нам наладить наши дела - обвинения голословные и неосновательные.

Мы убеждены, что никакое иноземное вмешательство, да и вообще никто и ничто не спасет Россию от нестроения и разрухи, пока правосудный Господь не преложит гнева Своего на милосердие, пока сам народ не очистится в купели покаяния от многолетних язв своих, а через то не возродится духовно в нового человека, созданного по Богу в справедливости и святости и истине.

Указывают на то, что при перемене власти служители Церкви иногда приветствуют это смену колокольным звоном, устроением торжественных богослужений и разных церковных празднеств. Но если это и бывает где-либо, то совершается или по требованию самой новой власти, или по желанию народных масс, а вовсе не по почину служителей Церкви, которые по

своему сану должны стоять выше и вне всяких политических интересов, должны памятовать канонические правила святой Церкви, коими она возбраняет своим служителям вмешиваться в политическую жизнь страны, принадлежать к каким-либо партиям, а, тем более, делать богослужебные обряды и священнодействия орудием политических демонстраций..."

Имеется ввиду реальная ситуация. Действительно, когда белые приходили, мирные обыватели испытывали радость, естественно, служились благодарственные молебны, естественно, многие белогвардейские генералы были людьми религиозными. И тот же самый генерал Деникин, конечно, всегда стремился возблагодарить Бога после той или иной своей победы. Безусловно, были клирики, которые, выбравшись из подвалов, где скрывались месяцами от чекистов, бежали тут же в храм, благодарили Бога, когда приходили белые. Но никогда высшая церковная власть не предписывала кому бы то ни было на местах приветствовать именно белогвардейцев какими-то нарочитыми торжественными богослужениями. Но, самое главное -это курс на аполитизм.

"...Памятуйте, отцы и братия, и канонические правила, и завет святого апостола: "Блюдите себя от творящих распри и раздоры", уклоняйтесь от участия в политических партиях и выступлениях. Повинуйтесь всякому человеческому начальству в делах мирских. (1Петр 2,13) Не подавайте никаких поводов, оправдывающих подозрительность советской власти, подчиняйтесь и ее велениям, поскольку они не противоречат вере и благочестию, ибо Богу, по апостольскому наставлению, должно повиноваться более, чем людям.

Посвящайте свои силы на проповедь Слова Божия, истины Христовой, особенно в наши дни, когда неверие и безбожие дерзновенно ополчились на Церковь Христову, и Бог любви и мира да будет со всеми вами. Аминь".

Как видите, если для нас эти слова звучат как что-то, само собой разумеющееся, тогда это была, действительно, существенная корректировка общественно - политической позиции Церкви. И вы можете представить, что это послание вызвало еще большее недоумение среди тех православных христиан, которые боролись с большевиками.

Что же касается патриарха, он, ведь, уже главные свои слова сказал народу Божию, он анафематствовал тех, кто участвует в акциях большевистской власти. А что же народ Божий? А народ Божий устремлялся по прежнему за этими мифическими посулами земли, мира. Ведь, не было ничего, ни земли, ни мира, ни хлеба, тем не менее, патриарха народ уже не слушал. Мы все недооцениваем этого очень важного момента, того, что за эти несколько лет патриарх понял, что народ уже своего архипастыря, первосвятителя, в значительной своей части не слушает. Большевики ничего бы не смогли, если бы народ не был либо нейтральным, либо на их стороне. Идет гражданская война, и видно, что белогвардейцы в меньшинстве, народ не с ними. И, одновременно, народ не с патриархом, народ предпочитает идти за теми, кто ведет его в бездну. И что остается делать патриарху?

И вот, он здесь предлагает формулу, которая говорит о том, что уж коль скоро народ готов мириться с этой властью, будем повиноваться этой власти и мы, архипастыри, но тем ее велениям, которые не противоречат вере и благочестию. Это, оказывается, максимум тех уступок, на которые может пойти патриарх. Легко было ему писать это послание? Вряд ли—Но, тем не менее, он реалистично констатировал то, что есть, то, что и он уже не может остановить народ на этом пути.

И вот еще, может быть, и практический момент. Патриарх прекрасно понимал, что, находясь на грани своей гибели, большевики могут пойти на самые кровавые меры, чтобы продлить свою агонию. И он старался сделать максимум для того, чтобы избавить Церковь, верных чад Церкви от дополнительных репрессий. Но большего он уже сказать, естественно, не мог, потому что благословить советскую власть было невозможно.

И, одновременно, здесь присутствует пророческое прозрение патриарха. Может быть уже тогда, когда выбивавшиеся из последних сил белогвардейские войска подходили к Туле, провидел перспективу того, что белое движение потерпит поражение, и что большевики у нас утвердятся на многие годы, и нужно было в этот момент дать архипастырям четкую позицию. Но, во всяком случае, здесь открывается очень важная мысль о том, что, в конечном итоге. Церковь может и должна 48

существовать при любой форме государственного правления. Мысль, вроде бы, очевидная, но, согласитесь, для некоторых из вас это звучит несколько парадоксально, а уж каково было тогда. На Руси власть 900 лет была христианской, провозглашала, что она покровительствует Церкви. 200 лет государь был главой церковной иерархии. Многие не мыслили жизни Православной Церкви вне православной государственности. И вот, эта православная государственность рухнула, и неизвестно, когда она могла появиться, потому что, ведь, даже победа белогвардейцев отнюдь не гарантировала восстановление прежней формы государственного устройство. Их лозунгом было Учредительное Собрание, а Учредительное Собрание могло принять самые разные решения по поводу дальнейшей судьбы Русского государства. Поэтому, Церковь должна была принять для себя как аксиому мысль о том, что она может и, значит, должна жить при любой форме государственного устройства и, прежде всего, исполнять свой христианский долг.