ФИЛОСОФИЯ К. ЛОРЕНЦА.

ТРАДИЦИЯ И ИНСТИНКТ

К. Лоренц: «Ту роль, которую в развитии и закреплении биологических ритуалов иг­рала гене­тическая на­следуемость, в культурной ритуализации безусловно взяла на себя традиция. Тем не менее в самом процессе воз­никновения традиции срабатывают какие-то инстинктивные, иными сло­вами, филогенетически запрограммированные меха­низмы» (Лоренц К. Эволюция ритуала в биологической и культурной сферах \\ Природа. 1969, №11. С.48).

2. БИОЛОГИЧЕСКОЕ «АПРИОРИ»

АГРЕССИВНОСТЬ

Лоренц справедливо говорит о следующем в своей работе «Агрессия. Так называемое зло»: «Совер­шенно естественно, что в животном и в растительном мире, кроме целесообразного су­щест­вует также и все не настолько нецелесообразное, чтобы отбор уничтожил его немедленно. Однако в данном слу­чае мы обнаруживаем нечто совер­шенно иное. Отбор, этот суровый страж целесообразно­сти, не про­сто «смотрит сквозь пальцы» и пропускает второсортную конструк­цию- нет, он сам, заблу­дившись, заходит здесь в гибельный тупик.

Это всегда происходит в тех случаях,когда отбор направляется одной лишь конкурен­цией со­родичей без связи с вневидовым окружением.

Мой учитель Оскар Хейнрот часто шутил: «После *крыльев фазана-аргуса, темп ра­боты людей за­падной цивилизации- глупейший продукт внутривидового отбора.» И в самом деле, спешка, которой охвачено индустриализованное и коммерционализованное человечество, являет собой прекрасный пример нецелесообразного развития, происхо­дящего исключительно за счет кон­куренции между со­братьями по виду. Нынешние люди болеют типичными болезнями бизнесменов- гипертония, врож­денная сморщен­ная почка, язва желудка, мучительные неврозы, - они впадают в варварство, ибо у них нет больше необходимости: ведь они –то прекрасно могли бы договориться работать впредь по­спокойнее. То есть, теоретически могли бы, ибо на практике способны к этому, очевидно не больше, чем петухи- аргусы к договоренности об уменьшении длины своих перьев.»(1.48-49)

Важную роль в сопоставлении человека и животных имеет феномен агрессивности. Конрад Ло­ренц подчеркивает: «К сожалению, у высших животных потребность и спо­собность причинять разрушение возрастают прямо пропорционально степени их ра­зумности» (Лоренц К. кольцо царя Соломона. М.,1978 с.19) Способностью убивать представителей своего рода обла­дают очень немногие представители животного мира - это встречается у личинок плывунов, у крыс (и еще некоторых грызунов) и людей

Один из совершенно несостоятельных тезисов отличия животных от человека со­стоит в утвер­ждении о наличии только у человека нравственных принципов. Эта идея постоянно по­вторяется у философов вплоть до наших дней. Более прав индонезийский мыслитель Сутан Шарир: «Человек глуп, вульгарен, жесток и отвратителен. Его можно обучить, он может упот­реблять научную терминологию, чтобы скрывать за ней свою сущность, он может ку­таться академиче­скими титулами и дымкой утонченности и культуры, но тем не менее зверь, кото­рого он таит в себе, обнаруживается постоянно» (р.88). Как не вспомнить восторг героя ро­мана Э. Золя «Человек-зверь» Жака Лантье, который «сдернул» с себя эту «дымку утончености и куль­туры»: «Наконец-то он уто­лил свою ненасытную жажду, наконец-то он убил! Да убил! Им ов­ладела неисто­вая ра­дость, он весь содрогался от нестерпимого наслажде­ния, вечно мучившее его желание осуще­ствилось!»( Золя Э. Собр.соч в 26-ти т. Том 13 М.,1964 с.597)

Но, как не странно, с С. Шариром и Э. Золя нельзя согласиться, и если брать «нравст­венную» сто­рону вопроса о «хищничестве» зверей, то, как правильно говорит лауреат Нобелевской пре­мии, вы­дающийся этолог и один из ведущих философов современно­сти К. Лоренц - «можно лишь пожалеть о том, что человек как раз не имеет «натуры хищника». Большая часть опасностей, которая ему угро­жает, происходит оттого, что по натуре он сравнительно без­обид­ное всеядное существо; у него нет естествен­ного ору­жия, принадлежащего его телу, которым он мог бы убить крупное животное. Именно потому у него нет и тех механизмов безопасности, воз­никших в процессе эво­люции, которое удерживает всех «профессиональных» хищников от примене­ния ору­жия про­тив сородичей. Правда, львы и волки иногда убивают чужих сородичей, вторгшихся на террито­рию их группы; может слу­читься даже, что во внезапном приступе ярости неос­торожным укусом или ударом лапы убьет члена собственной группы.. Однако подобные исключения не должны заслонить тот важный факт, что все тяжеловоору­женные хищники такого рода должны обладать вы­сокоразви­тыми меха­низмами тормо­жения, которые.. препятствуют самоуничтожению вида.» (237) Агрес­сия.

Как утверждал еще Менипп из Гадар ( сер. 3 в. до н.э.), создатель всемирно известной «кинической» или «менипповой» сатиры: «Львы не оскверняют себя убийством львов, волки не отравляют волков, кони не вступают в заговор против коней, а слоны не за­хватывают крепостей, чтобы их разрушать. Звери, живя вместе с нами, становятся руч­ными, а люди, обща­ясь друг с другом, становятся дикими. Братья из мести убивают братьев, отцы подсыпают яд своим детям, законные сыновья отрубают го­ловы своим родителям, а жены предают мужей.»(269-270). Как верно говорил наш русский ученый М.А. Энгельгард в своей работе «Прогресс как эволюция жестокости»(1899): «.. что та­кое свирепость тигра по сравнению с че­ловеческой, по разнообразию, утонченности, вычурности и интенсивно­сти?»(11). Этот русский «Жан - Жак» утверждал, что «.. исто­рия человечества, история цивилизации с древнейших вре­мен до XVIII столетия, есть история постепенного ожесточения нравов, развитие свирепости и мучительства, ухудшение человеческих отношений и расцвета взаимной грызни и злобы..»(10). С пе­чалью он констатирует: «Сколько раз люди пытались быть добрыми, и сколько раз эти попытки оканчивались сугубым зверством»(14). Энгельгард утверждает, в духе Руссо, что чем более прогрессирует человечество умственно, тем более оно нравственно де­градирует. «Цивилизованный человек – прирожденный преступник»(63)- в этом его глубочайшее убеждение, к сожалению, имеющее достаточное основание на истину. Наша цивилизация дей­ствительно во многом напоминает никем не ведомый эшелон, полный пьяных, ошалевших от крови и усталости, прирож­денных убийц, образ которого дан Э. Золя в конце романа «Человек-зверь». Выдающийся польский психиатр и одновременно оригинальный философ Антони Кем­пински (1918-1972), анализируя пси­хологию эсэсовцев- охранников Освенцима говорит: «Спо­собность преобразовы­вать мир, которую можно считать специфически человеческой чертой, вмещает в себя огромный диапазон противоречий в природе человека. Они порождают героизм, свя­тость самопожертвования, искусство и науку, но также жестокость, издевательство че­ловека над человеком, насилие и убийство. Чтобы изменить об­лик мира, проводятся войны; людей истязают в тюрмах и лагерях. Что не вписывается в структуру, хотят на­вязать окружению, то становится чужим и враждебным и подлежит уничтоже­нию»( Кемпин­ски Про­исхождение социальной системы

которую А. Экзистенциальная психиатрия. М.- Спб.,1998 с.10)

Как не парадоксально, многие черты нравственности – это не данное человеческой культурой, а во многом благоприобретение именно нашей «зверской» природы. Тут можно обратиться к традиции европейского и русского анархизма. В частности, П.Ж. Прудон (1809-1865), крайне популярный в XIX веке мыслитель, утвер­ждает: «До сих пор мы не открыли ничего такого, на что человек мог бы претендовать как на свойст­венное исключительно ему: общественный ин­стинкт, нравственное чув­ство существует и у живот­ных. Со­вершая некоторые поступки, вы­званные состраданием, справедли­во­стью и преданностью, че­ловек мнит себя подобным Богу, забывая, что он при соверше­нии этих по­ступков следует чисто жи­вотному влечению.

Мы бываем добрыми, любящими, сострадательными, но в то же время жадными, злыми, сладо­стра­стными и мстительными - совсем как животные. Высшие наши доб­родетели при тщательном анализе оказываются слепыми проявлениями инстинкта. Как они достойны про­славления и канонизации!» (160-161) Или как ему вторит, критикуя совершенно неверное и по­верхностное понимание учения Ч. Дарвина разного рода по­литиканствующими «социал - дар­винистами» и юродствующими «ницшеан­цами», наш знаменитый философ П.А. Кропот­кин(1842-1921): «..самые понятия о добре и зле и наши умозаключения о « Высшем добре» за­имствованы из жизни при­роды. Они - не что иное, как отраже­ние в рассуждениях человека того, что он видел в жизни жи­вотных; причем во время дальнейшей жизни обществами и вследствие такой жизни названные впе­чатления складывались в общее понятие о Добре и Зле.»(34)

Литература:

1. Лоренц К. Эволюция ритуала в биологическом и культурном сферах\\ Природа. 1969. №11.

2. Лоренц К. Эволюция и априори\\ Вестник МГУ. Сер.7. Философия, 1994. №5.