и мировой театр

Создание Московского Художественного театра означало не только появление еще одного художественного коллектива, вместе с ним рождалась и новое театральное учение.

Театральная реформа, которую осуществляли Станиславский и Немирович-Данченко, была направлена на создание театра-ансамбля, единого в своих творческих устремлениях, вдохновляемого общими целями в искусстве. В искусстве сценического ансамбля создатели МХТ видели наиболее совершенную форму воплощения идейного замысла спектакля, признак высокого профессионального мастерства.

Идея ансамбля определяла не только творческую практику театра, но и всю организацию театрального дела, этические и художественные нормы жизни артистического коллектива. Морально-этические качества актера имели для создателей театра не меньшее значение, чем его творческая одаренность и профессиональный опыт. Учение Станиславского об артистической этике, дисциплине – это учение о творческой атмосфере в театре, требованиях и условиях коллективного сценического творчества, без соблюдения которых искусство обречено на прозябание. Действительно, практика театра знает тысячи примеров, говорящих о том, что снижение этических требований влечет за собой художественную деградацию театра.

Но требования этики могут оказаться беспочвенными, если коллектив не будет спаян единством эстетических взглядов и общностью идейных целей и задач в искусстве. Станиславский в своем обращении к театральной молодежи говорил:

«Коллектив из нескольких сотен человек не может сплотиться, держаться и крепнуть только на основе личной взаимной любви и симпатии всех членов. Для этого люди слишком различны, а чувство симпатии неустойчиво и изменчиво. Чтобы спаять людей, нужны более ясные и крепкие основы, как-то: идеи, общественность, политика».

Такой объединяющей идеей стала для МХТ идея народности и высокой художественности. Перед началом репетиций Станиславский обратился к труппе со следующими словами:

«Если мы с чистыми руками не подойдем к этому делу, мы замараем его, испошлим и разбредемся по всей России… Мы приняли на себя дело, имеющее не простой, частный, а общественный характер. Не забывайте, что мы стремимся осветить темную жизнь бедного класса, дать им счастливые, эстетические минуты среди той тьмы, которая покрыла их. Мы стремимся создать первый разумный, нравственный, общедоступный театр, и этой высокой цели мы посвящаем свою жизнь».

На этой идейной основе и сложилась особая этика МХТ, спаявшая всех членов труппы в единый коллектив творческих единомышленников. Станиславский и Немирович-Данченко воспитывали в актерах сознание высокого гражданского долга, чувство ответственности за свой театр, за успех спектакля, а не только своей роли.

Станиславский отмечал, что главное в искусстве – сверхзадача и сквозное действие. Этим он определял идейную направленность искусства. Он неоднократно подчеркивал, что театр всегда оказывается на передовой в борьбе за высокое идейно-художественное содержание искусства.

«Театр – обоюдоострый меч: одной стороной он борется во имя света, другой – во имя тьмы. С той же силой воздействия, с которой театр облагораживает зрителей, он может развращать их, принижать, портить вкусы, оскорблять чистоту, возбуждать дурные страсти, служить пошлости, маленькой мещанской красивости.

Тогда театр становится могущественным орудием общественного зла, тем более опасным, чем больше сила его воздействия». (К.С. Станиславский. Соч., т.5, стр. 472).

Станиславский неоднократно подчеркивал значение театра как кафедры, как проповеди. Обращаясь к ученикам, сотрудникам и актерам филиального отделения МХТ в 1911 г., он снова отмечает:

«Театр – сильнейшее оружие, но, как всякое оружие, о двух концах: оно может приносить великое благо людям и может быть величайшим злом…

Величайшее зло, так как оно самое сильное, самое заражающее, самое легко распространяющееся. Зло, приносимое дурной книгой, не может сравниться ни по силе заразы, ни по той легкости, с которой распространяется оно в массы.

А между тем в театре как учреждении есть элементы народного воспитания, прежде всего, конечно. Эстетического воспитания масс.

Так вот какой страшной силой вы собираетесь владеть, и вот какая ответственность ложится на вас за умение распорядиться этой силой как следует». (К.С. Станиславский, там же, стр.468-469).

Таким образом, театральное учение Станиславского включает в себя учение о сверхзадаче и сквозном действии (т.е. о высокой идейности и высокой художественности искусства театра); учение об артистической этике, как необходимом условии коллективного творчества. Третью часть учения составляет то, что называют «системой Станиславского» – учение о внутренней и внешней актерской технике, а точнее сказать – система воспитания актера.

Система воспитания актера – овладение внутренней и внешней техникой актерского мастерства – предполагает последовательную и постоянную тренировку элементов мастерства актера: сценического внимания, воображения и фантазии, предлагаемых обстоятельств и «если бы», чувства правды и веры, логики и последовательности, эмоциональной памяти, темпоритма и др.

Станиславский при этом исходит из той эстетики театра, которую он определил как «искусство переживания», в отличие от «искусства представления», характерного для западноевропейского театра. Суть этой театральной эстетики состоит в том, что артист переживает роль каждый раз и при каждом повторении творчества («сегодня, здесь, сейчас»).

Творчество – подсознательный процесс. Но возбуждается он актером сознательно. Станиславскому удалось осмыслить этот путь от сознательного к подсознательному и найти практический метод его воплощения в актерском творчестве. Актерская школа, созданная Станиславским, имела такой девиз: «Трудное – сделать привычным, привычное – легким, легкое – прекрасным».

Работа над «системой» началась еще в 1907 г., а опубликована она под названием «Работа актера над собой» лишь в 1938 г. Станиславский не публиковал своих открытий до тех пор, пока многократно не проверил их творческой практикой.

Фундаментом «системы» являются объективные законы творчества органической природы человека-артиста («жизнь человеческого духа»). Эти законы базируются на психологии и физиологии (Станиславский изучал труды Павлова, Фрейда и других ученых). Поэтому законы системы Станиславского одни для всех людей, всех народов, всех эпох.

Суть и цель системы – через сознательное овладеть подсознательным, помочь своей природе осуществлять творческий акт.

Театральная эстетика русской актерской школы предполагает, что актер живет на сцене, а не представляется («быть, а не казаться» - вот что важно).

В начале ХХ века было немало концепций актерского искусства, направленных против системы Станиславского, чтобы опровергнуть ее. Предполагалось заменить психологию биомеханикой, переживание – мастерством представления, живого актера на сцене – марионеткой, создание характера – докладом авторской мысли, действие – повествованием, перевоплощение – приемом «отчуждения» и т.п.

Многие из этих концепций увяли, не пережив своих авторов, стоило им только выйти за пределы лабораторных опытов. Другие проходят испытание временем. Но ни одна из них не стала основополагающей теорией сценического искусства ХХ века, хотя каждая претендовала на это.

Сравнительно поздно «Работа актера над собой» была переведена на иностранные языки. «Появись эта книга хотя бы пятью годами раньше, голос Станиславского мог бы изменить всё направление американского театра», – так писал один из американских театральных журналов в 1964 г.

Ныне театры США, Англии, Франции, Германии, Польши, Японии взяли на вооружение систему Станиславского.