Чем сильна традиция

Попробуем теперь разобраться в том, какие сферы культуры стоит выделить в культуре человечества. Их бесконечно много, и они как бы пересекаются, взаимопроникают и всегда, если эти сферы культуры настоящие, взаимообогащают друг друга.

Древнейшие в мире культуры у всех народов — крестьянские. Здесь не только фольклор, здесь и трудовые навыки, трудовые знания и высокая культура быта. Одно из сильных впечатлений в моей жизни — посещение в детстве крестьянской семьи на Русском Севере, в селе Коле, недалеко от только что основанного тогда Мурманска. Помню, меня поразили чистота в избе, красота русского наряда хозяйки, вся церемония приема гостей, который был оказан нам — обычным ленинградским (тогда петроградским) школьникам. И разговор был степенный, приветливый, и обед — по заведенному издавна ритуалу. Во всем чувствовалась высокая традиционная культура.

Крестьянская культура входит в национальную культуру. И сколько наций — столько культур. Но их и гораздо больше, ибо каждая культура развивается, проходит различные стадии и никогда не остается одинокой. Разделенных культур не существует. Существует только разделенная и не общающаяся даже внутри самой себя антикультура. Тут нет общения, ибо нет основ для общения.

Культура объединяет народы. Чем выше культура нации, тем больше в ней нуждаются соседи и последующие поколения, тем больше она сама нуждается в освоении других культур. Чем ниже культура, тем безразличнее она к культурам других стран и эпох. Чем выше культура народа, тем сильнее в нем связующие нити, тем он миролюбивее, тем он социальнее. Культура объединяет все стороны человеческой личности. Нельзя быть культурным в одной области и оставаться невежествен­ным в другой. Уважение к разным сторонам культуры, к разным ее формам — вот черта истинно культурного человека.

И снова о памяти.

Каждый культурный подъем в истории так или иначе связан с обращением к прошлому. Сколько раз, например, человечество обращалось к античности? Вспомним: при Карле Великом в VIII—IX вв., во времена Македонской династии в Византии в IX—X вв., при Палеологах в той же Византии в XIII—XIV вв., в эпоху Ренессанса, затем в конце XVIII—начале XIX в. во всей Европе (в России — классицизм и ампир, в Англии — палладианский стиль, и т. д.).

Каролингский Ренессанс в VIII—IX вв. не был похож на Ренессанс XV в. Ренессанс итальянский отличался от североевропейского, однако каждое обращение к античности (а мы вспомнили самые большие из них, эпохальные, а сколько было и «малых») обогащало современность, всегда углубляло национальную культуру.

А что давало, например, каждому народу обращение к национальным корням?

Если это обращение не было продиктовано узким национализмом, стремлением отгородиться от других народов и от их культурного опыта — оно было плодотворным, ибо расширяло и разнообразило культуру данного народа, обогащало его эстетическую восприимчивость. Ведь каждое обращение к старому в новых условиях было всегда новым. Обращение к старому, возрождение старого, его сохранение — это не отказ от нового, это новое понимание старого, своих корней, это ощущение себя в истории. Задержку в развитии создает не приверженность к истокам, а отказ двигаться вперед.

Интерес к добрым традициям обычно диктуется потребностями современности. Как правило, это явление прогрессивное. Вспомним, например, интерес декабристов к истории Новгорода. А сколь плодотворным для русского искусства начала нашего века было открытие древней русской архитектуры и иконы как высокохудожественных явлений!

Культура движется вперед путем накоплений, а не отталкиваний от прошлого.