Руткевич А.М. Психоанализ. Истоки и первые этапы развития: курс лекций. М., 1997. 352 с. 4 страница

' На это обращали внимание психоаналитики, работавшие в 50-60-е годы в некоторых странах Латинской Америки, а также в Португалии времен Салазара и Испании времен Франке. Никто не запрещал там психоанализ - все приходившее из США приветствовалось, но даже пациенты из семей местной олигархии с трудом устанавливали "раппорт" и никак не приходили к соответствующей психоанализу трактовке своих конфликтов.

CM.: Caruso 1. Soziale Aspekte der Psychoanalyse, - Reinbek bei Hamburg, 1972, S. 53-58.

Психоанализ на сцене истории_____________________________________113

моде - психические проблемы имеются у всех людей. Дело не в этом. Бывшие секретари ВЛКСМ, директора заводов или мафиози не являются буржуа по своей психологии. На них не давит жесткое моральное "Сверх-Я", они являются авантюристами, чиновниками-расстригами, иной раз даже бандитами, но никак не рациональными собственниками, четко разграничивающими сферы публичного и приватного. Пациентами психоаналитиков станут их дети и внуки.

Но и в самых развитых странах Запада психоаналитики все чаще сталкиваются с пациентами, которые с трудом вербализиру-ют свои конфликты на языке "Эдипа". У типичной для последних десятилетий нарциссической личности инстанция "Сверх-Я" ослаблена, затруднена дифференциация "Я" и "Не-Я"'. Рациональная цивилизация производит людей уже не с психическими конфликтами, но с дефектами, а потом "лечит" их психофармакологией и бихевиористской психотехникой. Наконец, психотерапевтическое вмешательство становится необходимым для сохранения целого ряда институтов современной цивилизации. Как заметил Ч. Лэш: "Современная семья является продуктом эгалитарной идеологии, капитализма потребления и терапевтического вмешательства"^. В прошлом эту роль играла церковь, сегодня к услугам психотерапии обращаются сотни тысяч людей, которые полагали, что с ростом материального благосостояния они станут счастливы. Поскольку этого не произошло, они готовы потратить немалую часть своих средств на поиски счастья - как в разного рода сектах, так и у психотерапевтов различных "деноминаций".

Психоаналитики историк культуры часто ведут полемику друг с другом по той причине, что они по разному подходят к человеку. Индивид делается личностью благодаря культурному наследию. Наша личность имеет множество общих с другими людьми черт, поскольку она принадлежит культуре, и даже самые глубокие наши переживания осмысляются нами в категориях общего с другими языка. К индивидуальности мы идем от личности, поскольку иначе мы не могли бы выговорить ни единого слова о своем наиболее сокровенном. Но наша индивидуальность связана не только с чем-то неповторимым: она несет в себе заданные природой черты, а

' CM.: Lorenzer A. Sprachspiel und Interaktionsforrnen. Suhrkamp. - F.a.M.,1977,S.82-85.

^Lasch Ch. The Minimal Self. Psychic Survival in Troubled Times. Norton. - N. Y-London, 1984, p. 184.

114______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

они опять-таки встречаются у многих других. Как носитель свободной субъективности человек находится между двумя рядами объективности - природы и культуры. Он свободен в реализации своих природных задатков или полученных культурных образцов, но от них он освободиться не в силах - он может выбирать лишь то, какие из них он станет реализовывать. Психоаналитик склонен преувеличивать значимость природной конституции и воспитания в раннем детстве, историк культуры видит уже готовую личность, соотносящуюся с культурой, а потому осмысляющую даже свой невроз в категориях своего времени. Действительно, невротик позднего средневековья осмыслял свои страдания в иных понятиях, чем нынешний пациент на кушетке у психоаналитика', да и множество тех, кто является "невротиками" с точки зрения учеников Фрейда, живут сегодня, не подозревая об этом, в тех странах, куда еще не пришел и, вероятно, никогда не придет психоанализ. Он является средством самоосмысления немалого числа людей одной из цивилизаций, но из этого еще не следует применимость психоаналитической теории к древнеегипетскому крестьянину или античному гоплиту, буддистскому монаху или сибирскому шаману. Но так как во всех цивилизациях зафиксированы психические нарушения, то и психоаналитик имеет право задаваться вопросом о влиянии психопатологии на личность, а тем самым и на деятельность, творчество многих выдающихся лиц настоящего и прошлого.

' См. статью А. Гуревича. в которой дана достаточно резкая критика психоанализа в связи с разбором конкретного случая. Gourevitch А. L'individualite au Moyen Age. Le'ca" d'Opicinus de Canastris, "Annales", sepfembre-octobre 1993. № 5, p. 1263-1280.

ПРЕДШЕСТВЕННИКИ

/^ля понимания того, как Фрейд пришел к психоанализу, важно ознакомиться с теми его работами, которые непосредственно предшествуют его главным открытиям. В качестве примера я возьму статью "Психическое лечение", написанную для популярной энциклопедии "Здоровье" в 1890 году. В ней он рассматривает предысторию европейской психотерапии. Фрейд замечает, что соматическая медицина отказалась от натурфилософии, ее основанием являются методы точных наук. Были совершены многочисленные открытия, а медики пришли "к неправильному, хотя и вполне понятному выводу, что врачи должны направлять свой интерес исключительно к телесному, охотно оставляя занятия душевным презираемым ими философам"'. Установив ряд зависимостей психических процессов от телесных, врачи стаЛи отрицать всякую самостоятельность душевной жизни, полагая, что признание ее означало бы утрату научности.

Однако, в случае неврозов мы имеем дело с заболеваниями, где не фиксируются какие бы то ни было органические нарушения. Неврозы называют "функциональными расстройствами нервной системы", не зная их причин, хотя невротические симптомы нередко ведут к соматическим нарушениям. Душевная жизнь способна воздействовать на телесную, и причина ряда телесных недомоганий обнаруживается в психических конфликтах. Конечно, физиологические реакции воздействуют на "аффективные состояния", но все психические состояния в известной степени "аффективны", включая и мыслительные процессы, сопровождаемые напряжением мускулов, возбуждением и т.д. Из этого не следует, будто развитие

' Freud S. Psychische Behandlung(Seelenbehandlung) // S.Freud, Studienausgabe. Ergjinzungsband..-1F..'a, M" Fischer, 1975, S. 18.

ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

той или иной мысли было детерминировано подобными возбуждениями и напряжениями.

Уже здесь Фрейд отходит от сведения психических процессов к физиологическим. Хотя в ".Проекте" (1895) он еще раз попробует дать чисто нейрофизиологическое - или даже энергетическое - объяснение того, как "работает" психический аппарат, практика лечения неврозов требовала отказа от материалистических догм. Оставаясь на позициях "психофизики", мы никогда не объясним тех исцелений словом, которые в прежние времена называли "чудесными". Психотерапия лечит словом, которое представляет собой важнейшее средство влияния одних людей на других. В древности врачи часто прибегали к психотерапии, "исторически древнейшему роду медицинского лечения"'; сегодня мы лишь начинаем понимать "волшебство" словесного воздействия, но врачи не могут им пользоваться столь же широко, как целители древности. Фрейд обращает внимание на то, что врач не может вызывать сильнейшие аффекты, способные исцелять даже соматические болезни - его пациенты лишены безоглядной веры. Но и сегодня мы видим влияние внушения даже в области соматической медицины. Фрейд обращает внимание на то, что сделавшиеся модными методы лечения (или даже ставшие модными врачи) имеют больший успех.

Эти размышления Фрейда важны для нас как исходный пункт для рассмотрения истоков психоаналитической теории и практики. Часто к предшественникам психоанализа относят исключительно ученых и медиков. Примером может служить книга Ф. Александера и Ш. Селесника^ в которой вся история психологии и медицины предстает как своего рода телеологический процесс: наука с неизбежностью шла к Фрейду, а после него - к психосоматической медицине самого Ф. Александера. Такое видение истории мысли чем-то напоминает гегелевское учение о развитии абсолютной идеи: человечество всегда стремилось к самопознанию и постепенно подходило к тому адекватному "зеркалу", которое представляет собой психоанализ,

Значительно более серьезным является подход к истории психоанализа в работе Л. Шертока и Р.де Соссюра "Рождение психо-' Ibid., с. 26.

2 Александер Ф., Селесник Ш. Человек и его душа. Познание и врачевание от древности и до наших дней. - М., "Прогресс-Культура", 1995. ;

Предшественники__________________________________________________777

аналитика"', где прослеживается связь психоанализа с идеями французских месмеристов, Шарко, Льебо и Бернгейма. Но значение гипноза в генезисе психоанализа тут явно преувеличивается (Шерток был известным гипнотерапевтом), равно как и вообще влияние на Фрейда французской психологической мысли. Выше я уже отмечал то, что Фрейд обладал своеобразной "избирательной слепотой", говоря о своих предшественниках, дабы подчеркнуть свое первенство. Он признавал, что большое значение для него имели стажировка в Сальпетриер и знакомство с опытами Берн-гейма, но полностью отрицал какое бы то ни было воздействие на него работ Жане (он также не ссылался на работы Вине и других французских авторов, писавших о "подсознательном" еще в 80-е годы прошлого века). Но в данной книге психоанализ чуть ли не целиком делается продолжением линии "месмеристы - гипнотизеры - Шарко".

Единственной из переведенных на русский язык работ по истории психоанализа, в которой учитывается значительно более широкий круг предшественников психоанализа, является книга А. Ло-ренцера "Археология психоанализа"". Я воспользуюсь некоторыми его наблюдениями, не принимая главной идеи, будто психоанализ изначально представлял собой герменевтическую ди-циплину и развивался к "глубинной герменевтике" самого Лорен-цера - тут мы тоже имеем дело с телеологией.

Фрейд чаще всего причислял психоанализ к "строгой науке" и негативно относился к тому, что называл "мировоззренческим целительством". Но иногда он указывал на то, что деятельность психотерапевта включает в себя исполнение обязанностей, которые выходят за пределы любой науки. Формализовать психотерапию до конца, подчинить практику лечения научному методу не удается, а потому "врач должен взять на себя роли: просветителя, если познание вызвало робость у больного, учителя, представителя более свободного или прогрессивного мировоззрения; исповедника, дающего отпущение грехов посредством своего участия и уважением после сделанного признания"^ В то время, когда Фрейд писал эти слова, роли просве-' Шерток Л., Соссюр Р. Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда. - М.. "Прогресс", 1991.

^ Л оренцер А. Археология психоанализа. Интимность и социальное страдание. - М., "Прогресс-Академия", 1996. ^ Фрейд 3. "О психотерапии истерии" (1895)/ Фрейд 3. О клиническом психоанализе. - М., "Медицина". 1991. с, 69.

118_______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

тителя, учителя и исповедника явно не совпадали с ролью врача. Но если мы посмотрим на давнее прошлое, то психотерапевтическое лечение практиковали люди без белых халатов.

Первая известная яам форма психотерапии восстанавливается сегодня по той магической практике шаманов, еще сохранившихся в отдельных племенах'. М. Элиаде называл их "великими мастерами экстаза", а сам шаманизм - "техникой экстаза"^ Это удачное название, если учесть, что этимологически "экс-тазис" означает выход за собственные пределы: шаман лечит, "выходя из себя", погружаясь то ли в себя, то ли в пространство демонов. Сам он выходит за пределы обыденного, живет в одиночестве в отличие от своих соплеменников. К тому же, во многих племенах medicine-men отбираются из числа людей, склонных к тем или иным отклонениям от нормы (сегодня мы говорим, что они склонны к психопа-тологиям), но обретают власть над собой, проходят сложные процедуры инициации. Исцелив себя, они могут лечить других.

Не останавливаясь на особенностях этого древнейшего целительства\ отмечу лишь то, что психоаналитиков часто сравнивают с шаманами, причем делается это вовсе не из неприязни к психоанализу. Как заметил, завершая свое описание "эффективности символов" при лечении шаманами самых различных заболеваний, К. Леви-Строс: "Психоаналитики лучше поймут механизм действия своего метода и свои цели, если сопоставят их с методами и целями своих великих предшественников - шаманов и колдунов"^ И шаман, и психоаналитик дают язык невыразимому, используя миф, как базовую

' Строго говоря, только одна группа знахарей носит это имя - сибирских шаманов, хотя подобная практика сохранилась и в других племенах. По-английски всех их называют medicine-men, тогда как по-русски мы всех этих колдунов-целителей называем шаманами. ^ CM.: Eliade М. Le chamanisme. Experiences mystiques chez les primi-tifs/Encyclopedie des mystiques. - Paris, 1977, t. 1. ^ Приведу лишь самое общее описание: "Аборигены знают физический аспект болезней, но для них это только симптом реального недуга, который является анимистичным (спиритуалистичным или таинственным) по своей природе. Человек заболел потому, что кто-то "указал" или "напел" на него, или потому, что он нарушил некоторое табу и несет наказание. В этом случае имеется только одно решающее лечение, и оно должно быть анимистическим или спиритуалистическим по своей природе. Знахари аборигенов знают это, не имея психологической подготовки наших врачей; они работают как психологи и избавляют пациента от анимистической причины болезни..." Элкин А. П. Австралийские аборигены//Магический кристалл, - М., "Республика", 1992, с. И4. * Л ев и-Стро с К. Структурная антропология. - М., "Наука", 1983, с. 182.

Предшественники____________________________________________________119

символическую систему. Отличие между ними, по Леви-Стросу, заключается в том, что шаман использует верования группы, наличную "магико-социальную систему", тогда как психоаналитик имеет дело с человеком машинной цивилизации, у которого носителем мифа остается только индивидуальное бессознательное. Он индуцирует собственные верования, а сам психоанализ превращается в магию, "в некую расплывчатую мифологию, проникающую в сознание группы" и перестраивающую сознание ее членов, "Постоянно расширяя круг пациентов и занимаясь уже не психопатологическими личностями, а типичными представителями социальных групп, психоанализ переходит от ле"чения к обращению"'. Иначе говоря, психоанализ сегодня сначала создает своих пациентов, поскольку люди еще до лечения осмысляют свою жизнь во фрейдистских терминах, воспитывают своих детей по пособиям, написанным сторонниками психоанализа, вроде Б. Спока, и наслаждаются фильмами вроде "Основного инстинкта". В древней "магико-социальной системе" и больной, и шаман, и группа верят в реальность рассказываемого шаманом. Сегодня и больной, и его окружение не меньше психоаналитика верят в правильность его теории и эффективность терапии, а потому аналитик преобразует символические структуры в нужном направлении: невротик изживает свой индивидуальный миф, возвращаясь в лоно общей для группы мифологии.

В этих рассуждениях Леви-Строса многое верно, но прямое отождествление практики шамана с практикой психоаналитика упрощает реальную ситуацию. Помимо того, что на сегодняшнем рынке психотерапевтических услуг сталкивается множество конкурирующих школ с различными "мифологиями", в условиях современного мира вообще является редкостью "магико-социальная система", подобная той, которая существовала в первобытном племени. Даже тоталитарные секты не располагают чем-либо подобным. Фрейд верно заметил, что сегодняшний врач почти никогда не сталкивается с пациентом, исполненным веры, которую, к тому же, должны разделять и окружающие (и участвовать в ритуалах очищения и т.п.). Для того, чтобы эффективно лечить магическими средствами, требуется всеобщая вера в магию, которая "движется в славе прошлой традиции, но... всегда окружена атмосферой постоянно самовозрождающегося мифа"^ Историческая дистанция между жизнью в племени и в мно-' Там же, с. 163. ,^т~ ^Малиновский Р. Магия, наука, религия. - В кн.: Магический кристалл, М., "Республика". 1992, с. 95. .ог"

120_______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

гомиллионном мегаполисе равна той, которая разделяет шаМана и психоаналитика.

Наследником шамана является храмовый жрец, выполняющий одновременно и медицинские функции. Известно, что в древних цивилизациях, например, в Египте, медицина практиковалась прежде всего жрецами, и лишь некоторые ее разделы (в первую очередь, хирургия) постепенно "секуляризировались". Даже в Древней Греции, где храмовое жречество не располагало значительной властью, а медицина рано получила независимый от всякой религии статус, в храмах Асклепия практиковалось лечение различных заболеваний, немалую часть которых составляли психические расстройства. Судя по дошедшим до нас описаниям, храмовая психотерапия разных народов включала в себя эффективные средства - от музыки и коллективных плясок до толкования сновидений, экзорцизма и т. п. Элементы такой магии сохраняются и сегодня: в Лурде и прочих святых местах ежегодно вылечивается значительно большее число людей, чем у всех психоаналитиков вместе взятых, но далеко не все страждущие нашего века обладают горячей верой в целебную силу святынь. То, что исповедь выполняет и важную психотерапевтическую функцию, может признать любой психотерапевт, будь он отвергающим это таинство протестантом или вообще атеистом.

Приводившиеся ранее сравнения психоанализа с "церковью" могут показаться искусственными. Достаточно взять любую работу Фрейда, чтобы убедиться в том, что она далека от религии. Ранее, говоря об индивидуальном стиле мышления Фрейда, я сам отмечал, что он был типичным естествоиспытателем (или медиком) XIX века. Первые его последователи в большинстве своем тоже были врачами.

Тем не менее, если обратить внимание на стиль мышления уже не самого Фрейда, а "движения", выросшего из первоначальной группы последователей, то мы сразу замечаем отличия этого движения от любого другого объединения ученых, причем не только благодаря быстро сложившемуся культу Фрейда (такое бывает в любых организациях, включая научные). Мы видим, как в полемике друг с другом оппоненты заменяют аргументацию психиатрическим диагнозом противнику, какую роль играют ссылки на непререкаемый авторитет. Но и такое бывает в научной среде. Главное заключается в том, как происходит прирост знания в этом сообществе, каким опытом обмениваются психоаналитики в своих статьях и выступлениях на сво^конгрессах и симпозиумах.

Предшественники__________________________________________________121

Индивидуальный 'стиль мышления Фрейда, сформировавшийся до того как он создал психоанализ в университете и в лаборатории Брюкке, лишь отчасти вошел в то, что можно называть психоаналитическим стилем мышления. Говоря о "стиле мышления" какой-то группы, как правило, имеется в виду, во-первых, совокупность образцов, заданных культурой и усвоенных в детстве и юности, а во-вторых, специфичные для данной группы детерминанты, преобразующие эти изначальные навыки и образцы в определенном направлении. Можно назвать этот процесс "вторичной социализацией" или как-то еще, но понятно, о чем идет речь: мышление выпускника физического факультета отличается от мышления обучавшегося на историко-филологическом или богословском факультетах. У стилей мышления всегда имеются социальные носители, ибо мысль не есть некий абсолют, который независимо от людей проходит сквозь историю, равно как не одна лишь личность является его источником. Проводивший сравнение мышления со стилями искусства К. Манхейм писал: "Главным показателем связи между существованием и судьбой общественных групп, с одной стороны, и определенными стилями мышления - с другой, служит то обстоятельство, что неожиданный крах определенного стиля мышления, как правило, совпадает с неожиданным крахом группы - носителя этого стиля, так же как слияние двух стилей соответствует слиянию двух групп. Есть основание предполагать, что такая же связь между стилями мышления и их носителями существует не только в поворотных точках истории и в периоды общественных кризисов"'. То, что во времена социального кризиса вместе с крушением группы исчезает и определенный стиль мышления, мы хорошо видели своими глазами. Целая армия носителей идеологизированного марксизма утратила всякий авторитет, и даже те, кто сегодня поддерживают коммунистическую партию не ссылаются на тысячи книг и статей, написанных профессорами и доцентами кафедр истории КПСС, исторического материализма или научного коммунизма. Марксизм совсем не обязательно напоминает труды тех, кто детально описывал этапы "социалистического" или "коммунистического строительства" так, словно речь шла о законах природы. Мы вполне можем говорить о "стиле мышления", который пытался навязать всему населению идеологический аппарат недавнего времени. Когда Рабле или Эразм высмеивали поздних ____ .ч^- ' Манхейм К. Диагноз нашего вре^е^йГ-М., "Юристь", с. 575.

122_______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

скотистов и оккамистов, то их современники могли смеяться (а книги гуманистов выходить), поскольку Сорбоннаи другие средневековые университеты уже лишились власти и интеллектуального влияния.

Выше речь шла о предыстории психоанализа, в которой заметное место занимают не только естествоиспытатели XIX века, но также шаманы, жрецы, экзорцисты, месмеристы, то есть люди в той или иной мере приобщенные к "священному", к "тайному" знанию и способные творить "чудеса", идет ли речь о теургии или о чудесных исцелениях. Если использовать термины Манхейма, в психоанализе произошло слияние двух стилей мышления - одновременно со слиянием представителей двух групп - медиков XIX века и "целителей", имеющих куда более долгую предысторию.

Между шаманом и психоаналитиком, помимо храмового жреца и священника, находится множество персонажей. Некоторые из них принадлежат к духовенству. Примером могут служить экзор-цисты. Одного из них, швабского духовника Гасснера, изгонявшего бесов во второй половине XVIII века, иногда записывают в прямые предтечи месмеризма, а тем самым и психоанализа. Однако он интересен не только тем, что причину почти всех болезней видел в одержимости бесом, а потому лечил их соответствующим образом. Любопытно то, что он, как и шаман древности, и сегодняшний психоаналитик, сначала исцелил себя самого. "Первый опыт он произвел на себе самом. Он был долгое время болен, и ему не могли помочь никакие врачи и никакие лекарства. Поэтому ему пришло на мысль, что причина его упорной болезни должна быть сверхъестественна и что им овладел бес. На всякий случай он приказал именем Иисуса бесу выйти из его тела, и бес вышел. После этого Гасснер исцелился столь совершенно, что, по его уверению, не нуждался в течение шестнадцати лет ни в каком средстве, ни в духовном, ни в телесном. Этот успех привел его в раздумье: исцеление всех вообще болезней не есть ли следствие изгнания бесов? В итоге, он пришел к мнению, что большаяч часть болезней порождается и поддерживается злым духом"'. Некоторые психоаналитики, например, тот же Лоренцер, вслед за Фрейдом, готовы видеть страшного родственника даже в инквизиторах, вершивших суд на ведьмами. Правда, в качестве предпосылки берется то, что, во-первых, большинство истязаемых женщин были истеричками, а

' Дьяченко Г. Область бессо"^а4^льного. - М., "Планета", 1992 (репринт издания 1900 г.), с. 244. ~ ^'

Предшественники__________________________________________________123

во-вторых, сексуальная тема (совокупления с инкубами и суккуба-ми) постоянно присутствовала во время пыток. Лоренцер обнаруживает некое подобие "переноса" и "контрпереноса" в диалоге инквизитора и его жертвы. Сомнительно и то, что большинству "ведьм" подошел бы диагноз "истерия", и то, что инквизиторы испытывали какое бы то ни было влечение к "ведьмам" (известно, что подавляющее большинство среди них составляли пожилые женщины или даже старухи). Если во время процессов в Германии тема плотских связей с дьяволом действительно владела мышлением инквизиторов, то совсем не потому, что они сами, будучи монахами, вытесняли половое влечение. В Испании, где инквизиция занималась скорее розыском еретиков, чем ведьм, эта тема не получила большого развития, а в Англии во время процессов над ведьмами тема сексуальных связей последних с дьяволом вообще не затрагивалась, да и к пыткам при дознании здесь не прибега-ли'. "Молот ведьм* Шпренгера и Инсисториса поражает своей схоластической рациональностью, в том числе и там, где речь идет о суккубах и инкубах, а не сексуальной озабоченностью инквизиторов, которую повсюду стремятся отыскать психоаналитики.

Зато из списка предшественников выпадают те, чья деятельность сопоставима с социальными функциями психоаналитиков. Возьмем распространенную в античности практику толкования сновидений, которая вышла за пределы храмов и стала частью повседневной жизни. Конечно, в античности существовали психологические теории сновидений - Демокрита, Аристотеля, но обычный гражданин полиса часто обращался к толкователям сновидений или сам их истолковывал по имеющимся сонникам. Незадолго до того, как Фрейд начал работу над своим "Толкованием сновидений", в Вене вышел перевод "Онирокритики" Артемидора, единственного античного "сонника", дошедшего до нас в полном объеме. Это - пособие для тех, кто истолковывает свои или чужие сновидения, У переводчика, Шломо Крауса, возникли проблемы с цензурой, поскольку несколько разделов имели откровенно сексуальный характер. Некоторые идеи Фрейда прямо восходят к Арте-мидору, а потому стоит коротко сказать об античной классификации сновидений.

Артемидор обращает внимание на то, кому и какие сны чаще снятся - "большинству", людям с "грубыми душами", или "мень-' CM.: Thomas К. Religion and the Decline of Magic. Studies in popular beliefs in the 1617th century England. - Harmondsworth, 1971.

124_______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

шинству", сновидения которого чаще заслуживают толкования. Для понимания идей Фрейда важно то, что у Артемидора одни сны выражают аффекты, состояния тела и души, будучи исполнения-ми желаний (непосредственно или символически); такие сны не требуют особого искусства^ толкования. Его требуют другие сны, говорящие о внешнем мире, а среди них те, которые предсказывают события. Пророческие сновидения иногда прямо показывают будущее, но чаще они выражают его аллегорически. Фрейд свел все сновидения к первой группе и назвал это своим открытием (сны суть исполнения желаний и выражают аффекты), а символы сновидений стали у него прочитываться не как намеки на будущее, но как экспрессии глубин бессознательного.

Особое внимание Артемидор уделял сексуальным сновидениям, причем не тем моментам, когда снится половой акт, а тем, которые могут что-то предсказать. Если у Фрейда чуть ли не любые предметы и действия символизируют гениталии и половой акт, то в античности сновидение, содержащее те или иные сексуальные объекты и сцены было шифром событий внешнего мира. Судя по тому, какое место занимают в соннике инцестуозные половые акты, у древних эллинов отсутствовало вытеснение того, что Фрейд считал самым запретным, а потому присутствующим в сновидении только в виде шифра. М. Фуко в третьем томе своей "-Истории сексуальности" дает интересный анализ метода толкования сновидений Артемидора и показывает, что сексуальное содержание сновидений интепретировалось прежде всего с точки зрения социальной и политической, как символ отношений власти и подчине-ния'. Фрейд переставил местами обозначающее и обозначаемое - любые предметы и отношения стали символизировать сферу сексуальности.

Но не толкователь сновидений и не античный врач являются главными предтечами психоанализа в античности. Психотерапия в Греции и Риме была делом не только жрецов и врачей, но также философов, которые являлись не только "учителями, просветителями и исповедниками", но и целителями в прямом смысле слова. Это характерно прежде всего для эпохи эллинизма и первых двух веков Римской империи. При всех различиях в логике и физике (теории познания и онтологии), школы поздней античности близки друг другу в этике, в понимании задач практической философии.