ОБЩЕСТВЕННАЯ, ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ, ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ, ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ 5 страница

Второй цикл заданий сводился к построению композиций из заданных однотиповых элементов – графических контуров основных форм (треугольника, прямоугольника или окружности), линий прямых или криволинейных.

Условия были достаточно строгими. В одном случае требовалось создать линейную композицию из заданных элементов на разграфленном квадратами листе. В другом – используя прямоугольник, круг и квадрат, выстроить комбинацию, подчиненную заданной схеме: вертикали, горизонтали, диагонали и т.д. При этом использовались только линейные контуры форм, которые должны били пересекаться друг с другом, образуя новые конфигурации.

Эти и подобные упражнения объясняют и другое название дисциплины Родченко: «Графическая композиция на плоскости».
Отличительной чертой пропедевтики Родченко можно было считать линейность, отражавшую особый принцип мышления, конструирования и формообразования. Линия – это не только контур, след, оставленный чертежным инструментом (циркулем, рейсфедером), но и «технологический разрез» плоскости, грань формы, каркас.
Дисциплина «Пространство» Ладовского была основана, с одной стороны, на поиске конфигураций, размерных соотношений пространства и объема с помощью ортогональных композиций и макетов.

В дисциплине «Цвет» ведущим было понимание плоскости как цветовой поверхности. «Объем» Бабичева и Лавинского базировался на понимании категории массы объемных элементов, внутренняя динамика которых выявлялась при сочетании нескольких врезанных друг в друга объемов.

Проектирование как профилирующая дисциплина.

Профилирующей дисциплиной на дерево- и металлообрабатывающем факультетах было проектирование. Цель учебного проектирования, как писал в учебной программе в 1924 г. Профессор метфака А. Родченко, - в процессе работы над конкретной вещью «дисциплинировать студента на изложение в проекте своего художественно-технического понимания современного требования жизненных удобств и технических возможностей».
Проектирование помогало выработать критическое отношение к устройству, конструкции, способы использования и производству существующих вещей. Родченко предполагал, что подробный функционально – конструкторский анализ предметов и потребностей может подсказать совершенно новые варианты. Выпускник метфака должен быть стать «инженером вещи», способным дать ясное проектное представление на спрос, умеющий учитывать потребности и социальные факторы, а также возможности промышленного производства.
Проектирование включало несколько этапов: от формулировки проектной задачи, анализа используемых материалов, особенностей назначения вещи, ее внешнего вида и стоимости – к подготовке рабочих чертежей и моделей в натуральную величину и в реальном материале. «Не просто проект, а изобретательное предложение, новое решение должен делать инженер-художник металлообрабатывающего факультета». Изобретательство включало оригинальное сочетание функций, применение сложной кинематики конструкции (складывание и раскладывание), поиск простой, ясной и композиционно острой формы.
Задания по проектированию подразделялось на две группы: так называемую «лицевую обработку металла» и «конструирование металловещей». Под «лицевой обработкой» Родченко имел в виду информационно-рекламные проекты, например, указателя трамвайной остановки, значка, упаковки для продуктов, витрины или уличной рекламы. Такие задания предполагали грамотное решение графической композиции, знание различных технологий получения изображений на бумаге, стекле, металле, способы травления, эмали, трафаретной печати и т.д.

Второй тип заданий был рассчитан на тренировку конструкторских навыков. Начиналось все с простейших, элементарно устроенных вещей: дверной ручки, пепельницы. Затем предлагалось спроектировать более сложные предметы: лампу, складной стул, театральный киоск. В конструкции таких вещей, как многофункциональный стол, полка для книг или убирающаяся кровать, ценилось остроумное решение пространственной структуры, позволявшее вещи динамично раскрываться в пространстве и компактно складываться.

В каждом задании была своя изюминка, даже в его формулировке. Проектировали не просто киоск, а складной киоск-витрину; не просто чайник, а походный чайник, он же котелок, сковорода и что-либо еще; не просто кресло, а кресло-кровать. Получались многофункциональные вещи-аппараты с разнообразной кинематикой и ажурной формой, откровенно показывавшей принцип их устройства. Курсовые проекты выполнялись в материале – либо в натуральную величину, либо в масштабе. Тут проверялось умение студента работать с разными материалами, знание станков и инструментов.
Яркий пример такого подхода – универсальный стол студента И. Морозова 1926 г.

Это стол – целый комбинат из вещей. С одной стороны половина крышки стола откидывается вверх, открывая обеденный стол с укрепленными под крышкой столовыми приборами. Вместо скатерти – перематывающаяся с одного вала на другой широкая бумажная лента. На другой половине стола укреплена фиксируемая под любым углом доска для черчения. В нижней части хранятся складные металлические стулья.
В эти же годы на деревообрабатывающий факультет приходит архитектор А. Лавинский, автор фантастического проекта « Города на рессорах», обсуждавшегося в ИНХУКе. Он ввел новую, актуальную, тематику проектирования, отстаивал более лаконичные приемы оформления мебели, вводил принципы обнажения деревянной конструкции, ее геометризацию. Вместо изготовления традиционной резной модели и деревянных павильонов перешли к проектированию квартир и оформлению клубов.

В 1925 году на деревообрабатывающем факультете начал преподавать вернувшийся из Берлина Эль Лисицкий. Тесно связанный с архитекторами, он участвовал в разработке образцовых проектов домов-коммун. А студенты под его руководством выполняли проекты встроенной мебели. Лисицкий считал, что современную квартиру или комнату необходимо разрабатывать с максимально трансформирующимся стационарным внутренним оборудованием, наподобие кают парохода или купе поезда. В конце 1920-х гг. дипломники Лисицкого проектировали как стандартную унифицированную мебель, так и мебель для конкретных объектов – например, для каюты капитана рефрижераторного судна.
В 1928 г. Лисицкий выступил с докладом о художественных предпосылках стандартизации бытовой мебели на заседании одной из секции Совнархоза, посвященном производству мебели. Сформированные им пять основных принципов работы дизайнера – мебельщика актуальны и поныне.
«На чем основана выразительность современных вещей?

1. Они представляют самих себя, а не изображают что-то совсем другое. ОНИ ЧЕСТНЫ.
2. Глаз воспринимает их как целое, не блуждая и не застревая в путанице формы. ОНИ ЧЕТКИ.
3. Они просты не от нищеты оформляющей энергии, изобретательной фантазии, а от богатства, стремящегося к лаконизму. ОНИ ЭЛЕМЕНТАРНЫ.
4. Их форма в целом и деталях может быть построена циркулем и линейкой. ОНИ ГЕОМЕТРИЧНЫ.
5. Их оформляла рука человека посредством обрабатывающей части современной машины. ОНИ ИНДИВИДУАЛЬНЫ».

Последние годы преподавания во ВХУТЕМАСе.

С 1928 г. на факультете начал преподавать В. Татлин. С его появлением активизировались поиски новых форм керамических изделий. Ряд дипломных проектов был сделан под его руководством.

В мастерской талина родились формы совершенно нестандартной посуды. Он спроектировал эргономическую посуду. Керамика как материал позволяла реализовать его идеи бионической, живой формы. Особенно выразительными получились формы детских поильников для яслей.
В те годы меняются учебные программы метфака. Выдвигается новое требование – комплексность проектирования. Речь идет уже о разработке на старших курсах не отдельных вещей, а комплекса предметов оборудования, например, для фотомагазина, музея, зоосада, остановки транспорта. Возникает новое понятие – «культура вещи». «Для ознакомления с самой жизнью, с промышленностью, выпускающей металлические вещи, а также с запросами потребителя, дается первое задание – составить подбор вещей для оборудования, например, канцелярии из уже существующих в магазинах Москвы вещей, представив их в зарисовках и общем виде канцелярии.
Через такой подбор студент знакомится с сегодняшними вещами рынка, критически их разбирает и показывает свой принципиальный взгляд на культуры вещи».
Иными словами, речь шла о проектировании по каталогу, т.е. об умении компоновать вещи в пространстве и подбирать их по стилю, цвету, назначению. Родченко придумал и инструмент исследования вещей – «Техническое рисование». Такие дисциплины существовали и раньше. В программах Строгановского училища встречались задания по рисованию машин и станков. В курсе Родченко рисунок становиться одним из этапов проектирования.

«Техническое рисование мною ведется… как подсобный предмет при проектировании вещей. Зачастую студент не может использовать ряд современных конструкций вещей, которые он видел, - он не разглядел принципов их устройства. Механизм современной вещи должен знать не только студент, но должен был бы знать и всякий человек, оканчивающий школу первой ступени».
С этой целью студенты сначала зарисовывали предметы с открытым устройством – перочинный нож, стул, затем – предметы с наполовину скрытым или совсем скрытым устройством – письменный стол, самопишущая ручка, электрическая печь. Последнее упражнение – перенести принцип устройства существующих вещей на вещи воображаемые, еще не спроектированные.
По логике построения новой учебной программы по проектированию, или «Материальному оформлению вещи», как назвал ее Родченко, после знакомства с рынком вещей студент переходит к заданиям:

«упростить уже существующую вещь»,
«усложнить уже существующую вещь»,
«новый тип существующей вещи», и, наконец,
«новая вещь».

Упрощая вещь, студент снимал с нее декоративное оформление и решал ее форму более четко геометрически. Затем, усложняя вещь, он расширял ее функциональный диапазон (например, придавал большую подвижность плафону электрической лампы). Под « новым типом существующей вещи» имелось в виду применение какого-либо нового технологического прочеса при производстве вещи, которое коренным образом изменило бы ее форму. Новая вещь – это уже проектирование без прототипа, опираясь лишь на функциональные, потребительские и производственные факторы.

Заключительные задания состояли из разработки комплекта вещей (например, светильников) и оборудования. В качестве примерных тем по разработке оборудования предлагались: общежитие, кинотеатр, улицы, библиотека, столовая, парк культуры. Здесь уже возникли вопросы создания ансамбля. Поиска средств достижения стилевого единства вещей, общности их цветовой гаммы, способа отделки и т.д.
В 1928 г. эта программа начала внедряться. Известна серия напольных светильников А. Дамского, которую можно считать ответом на задание «Комплект вещей». Разнообразие однотипным подставкам и плафонам придают различные конструкции меняющихся по высоте стоек и цвета деталей.

История ВХУТЕМАСа – ВХУТЕИНа – это борьба за новую профессию дизайнера, история основ этой профессии. Дипломники демонстрировали свое понимание нового, современного мира техники. Статьи, посвященные их проектам, назывались: «От ризы – к автомобилю», «Конструктора внутреннего оборудования», «На путях к стандарту». Стандартизация была одной из актуальных задач промышленности, и дизайнеры видели возможности своего участия в создании удобно и рационально спроектированных вещей.
Преподаватели – авангардисты сыграли большую роль в формировании полноценных дизайнеров во всех областях.

Практически ВХУТЕМАС готовил в основном художников-станковистов и архитекторов. Одновременно перед производственными факультетами была поставлена задача подготовки художников нового типа, способных работать не только в традиционных видах искусств пластических, но и в создании всей предметной среды, окружающей человека (предметы быта, орудия труда и пр.). Во ВХУТЕМАСе (а также в учебном заведении и архитектурно-художественном объединении "Баухауз" в Германии) впервые в мире были созданы основы сложившейся позднее системы подготовки художников-конструкторов. Важной частью нового метода обучения был разработанный во ВХУТЕМАСе и обязательный для всех студентов, независимо от будущей специализации, пропедевтический (предварительный) курс, основанный на сочетании научных и художественных дисциплин. Пропедевтический курс должен был научить студентов языку пластических форм, законам формо - и цветообразования (включал рисование как основу пластического искусств, цветоведение, дисциплины, исследующие взаимоотношения между цветом и формой, изучение принципов построения пространственной композиции и др.). Эти законы авторы курса (В. А. Фаворский, П. Я. Павлинов, К. Н. Истомин, И. М. Чайков, Н. А. Ладовский и др.) считали универсальными для создания, как произведений изобразительного искусства, так и для художественного конструирования предметов быта и техники. Пропедевтические курсы позже стали обязательными в мировой практике подготовки художников-конструкторов. Разносторонняя подготовка на пропедевтическом курсе сочеталась с последующей специализацией на выбранных студентами факультетах. На производственных факультетах разрабатывали проекты трансформирующейся мебели (кресла-кровати, шкафы-столы и т.д.), массовой посуды, светильников и др.

Во ВХУТЕМАСе преподавали как художники-станковисты, продолжавшие традиции русской художественной школы предреволюционных десятилетий (главным образом Московского училища живописи, ваяния и зодчества - А. Е. Архипов, П. В. Кузнецов, И. И. Машков и другие, а также Д. Н. Кардовский, преподававший в 1903-18 в Высшем художественном училище петербургской АХ), так и представители производственного искусства (А. М. Родченко, В. Е. Татлин, Л.М. Лисицкий и др.). На производственных факультетах практически претворялись теоретические взгляды "производственников", отождествлявших художественное творчество с производством социально и функционально целесообразных вещей, которые, по их мнению, должны были определять характер всей бытовой среды в социалистическом обществе. Такое отождествление приводило ряд педагогов ВХУТЕМАСа в их преподавательской практике на разных факультетах (а главным образом - в публицистических выступлениях) к отрицанию образной природы и познавательной роли искусства, к отрицанию его традиционных (и, прежде всего станковых) форм.
25 февраля 1921 В. И. Ленин посетил общежитие ВХУТЕМАСа, беседовал со студентами об учёбе и искусстве и критически отозвался о футуристических увлечениях некоторых из них. В 1926 В. был преобразован во ВХУТЕИН.
Основные помещения ВХУТЕМАСа находились на Мясницкой улице, 21б.

ВХУТЕИН:

(Высший художественно-технический институт)

Учебное заведение в Москве, созданное в 1926 в результате преобразования ВХУТЕМАСа. В основном ВХУТЕИН сохранил его структуру, коллектив преподавателей и педагогические принципы. В период 4-летнего существования ВХУТЕИНа его педагогическая система постепенно эволюционировала в сторону возврата к традиционным методам обучения, ориентированным главным образом на подготовку художников-станковистов; меньшее место в работе института уделялось подготовке художников-конструкторов. Закрыт в 1930. На базе архитектурного факультета московского ВХУТЕИНа и архитектурного отделения строительного факультета Московского высшего технического училища был создан в 1930 Высший архитектурно-строительный институт (с 1930 Московский архитектурный институт).

КОНСТРУКТИВИЗМ И ПРОИЗВОДСТВЕННОЕ ИСКУССТВО

Конструктивизм – направление в отечественном искусстве 20-х гг. ХХ в. (в архитектуре, оформительском и театрально-декорационном искусстве, плакате, искусстве книги, художественном конструировании). Сторонники К., выдвинув задачу конструирования окружающей среды, активно направляющей жизненные процессы, стремились осмыслить формообразующие возможности новой техники, ее логичных, целесообразных конструкций, а также эстетические возможности таких материалов, как металл, стекло, дерево. Показной роскоши конструктивисты стремились противопоставить простоту и подчеркнутый утилитаризм новых предметных форм, в чем они видели овеществление демократичности и новых отношений между людьми.

В архитектуре принципы К. были сформулированы в теоретических выступлениях А.А. Веснина и М.Я. Гинзбурга; практически они впервые воплотились в созданном братьями А.А., В.А. и Л.А. Весниными проекте Дворца труда для Москвы (1923) с его четким, рациональным планом и выявленной во внешнем облике конструктивной основой здания (железобетонный каркас). Конструктивисты разработали т.н. функциональный метод проектирования, основанный на научном анализе особенностей функционирования зданий, сооружений, градостроительных комплексов.

Эстетика К. во многом способствовала становлению художественного конструирования. На основе разработок конструктивистов (А.М. Родченко, А.М. Гана и др.) создавались рассчитанные на массовое производство новые типы посуды, арматуры, мебели. Художники разрабатывали рисунки для тканей (В.Ф. Степанова, Л.С. Попова) и модели одежды (В.Ф. Степанова, В.Е. Татлин).

К. сыграл значительную роль в развитии плакатной графики (фотомонтажи братьев Стенбергов, Г.Г. Клуциса, А.М. Родченко) и конструирования книги (использование выразительных возможностей шрифта и др. наборных элементов в работах А.М. Гана, Л.М. Лисицкого и др.). В театре конструктивисты заменяли подчиненными задачам сценического действия «станками» для работы актеров (работы Л.С. Поповой, А.А. Веснина и др. над постановками В.Э. Мейерхольда, А.Я Таирова).

Художники этого направления, включившись в движение производственного искусства, стали основоположниками советского дизайна, где внешняя форма непосредственно определялась функцией, инженерной конструкцией и технологией обработки материала.

Программа конструктивизма, сформировавшаяся в послереволюционный период, несла на себе черты социальной утопии, поскольку художественное проектирование мыслилось как способ преобразования общественного бытия и сознания людей, конструирования окружающей среды.

Биографии:

ТАТЛИН Владимир Евграфович (1885-1953), русский художник; наряду с Казимиром Малевичем - один из двух самых авторитетных лидеров русского авангарда первой половины 20 века. Родился в Москве 16 (28) декабря 1885 года в семье инженера. В 1899-1900 годах, убежав из дома, устроился юнгой на пароход, совершив плавание по маршруту Одесса - Варна - Стамбул - Батум и обратно. В 1902 году поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, в следующем году был отчислен "за неуспеваемость и неодобрительное поведение". Снова плавал матросом по Черному морю в 1904 году. В 1905-1910 годах занимался в Пензенском художественном училище. Завязал связи с Ларионовым, Д. Д. Бурлюком, Хлебниковым и другими авангардистами, участвовал в выставках "Мира искусства" и "Союза молодежи", а также в выставках "Бубновый валет" и "Ослиный хвост". В 1912 году устроил в Москве свою собственную мастерскую-школу. Побывал в Германии и Франции (1914), посетил студию Пикассо в Париже.

В ранней живописи Татлина аналитически выделяются крупные, ритмически соподчиненные плоскости ("Матрос" ("Автопортрет"), 1911, Русский музей, Петербург). В своей сценографии, совмещая черты модерна и футуризма, он экспрессивно воплощает всеобщий, "мировой" ритм (оформление "народной драмы" "Царь Максемьян" в московском "Литературно-художественном кружке", 1911; циклы эскизов к неосуществленным оперным спектаклям - "Жизнь за царя" Глинки, 1913, и "Летучий голландец" Вагнера, 1915). Наконец, в 1914 году он изобретает новую разновидность искусства - "живописный рельеф" или "контррельеф" (среди сохранившихся работ такого рода - композиция из цинка, палисандра и ели, 1916; Третьяковская галерея, Москва); искусство здесь, прервав процесс пассивного отражения натуры, само выходит (буквально "выпирает") в мир, превратившись в конструирование реальных трехмерных вещей.

Активно участвуя в процессе революционных преобразований культуры, Татлин в 1918-1919 годах руководил московским отделом ИЗО (Коллегия по делам изобразительных искусств) Наркомпроса. В 1919-1920 годах он создал главное свое произведение, модель грандиозного здания-памятника Октябрьской революции или "башни III Интернационала" (металл, стекло, дерево; модель не сохранилась, известна по фото и нескольким реконструкциям), задуманное как гигантский комплекс вращающихся с разной скоростью цилиндров, объединенных вокруг общей наклонной оси. Пафос вселенского обновления (комплекс должен был стать не только символическим, но и реальным культурно-пропагандистским центром мировой революции) сочетается здесь с удивительным смысловым драматизмом: монумент более всего напоминает Вавилонскую башню, причем представленную в момент наклона, т.е. начавшегося разрушения. В постреволюционные годы Татлин активно занимался преподаванием: в московских Высших художественно-технических мастерских - Высшем художественно-техническом институте (Вхутемас - Вхутеин) и в Киевском художественном институте (1918-1930). В процессе его педагогической деятельности закладывались основы "производственного искусства", призванного, как это было изначально задано в контррельефах, создавать не образы вещей, а сами вещи, формирующие новый быт (имея в виду эту цель, он сам создает лаконично-функциональные модели прозодежды, утвари и мебели, 1923-1924). Венцом его проектной деятельности явился "Летатлин", 1930-1931, Музей истории авиации, Москва), летающий аппарат (орнитоптер), который оказался технически непрактичным (он так и не взлетел), но остроумно предвосхитил принципы биодизайна, учитывающего внутренние законы живой природы.

В 1930-1940-е годы Татлин активно работал как художник книги и сценограф. Однако развернувшаяся критика "формализма" все энергичнее вытесняет его как одного из лидеров этого "формализма" с художественной сцены. С середины 1930-х годов Татлин увлеченно занимался станковой живописью, создавая натюрморты и пейзажи, реже портреты - простые по композиции, но сложные по игре живописных фактур и сдержанных, мерцающе-приглушенных тонов (цикл цветочных букетов; "Череп на раскрытой книге", 1948-1953, Центральный государственный архив литературы и искусства, Москва); эти вещи примыкают уже к сугубо неофициальному "тихому искусству" тех лет. Умер Татлин в Москве 31 мая 1953 года.

РОДЧЕНКО Александр Михайлович (1891–1956), русский художник и фотограф, один из лидеров русского авангарда первой половины 20 в. Родился в Москве 23 ноября (5 декабря) в семье театрального бутафора. Учился в Казанской художественной школе (1910–1914) у Н.И.Фешина, затем поступил в московское Строгановское училище, откуда был призван на военную службу. В 1916 обосновался в Москве и познакомился с В.Ф.Степановой, которая стала его женой и соратницей по искусству.

Сперва авангардные поиски Родченко развивались в русле станковой живописи и графики. Испытав этапное воздействие супрематизма К.С.Малевича, он придавал своим абстрактно-геометрическим произведениям (серии Композиции движений проецированных и окрашенных плоскостей, Концентрация цвета и форм, обе работы – 1918; серии Плотность и вес, Линиизм, обе работы – 1919) еще более минималистский строго-рациональный, чем у Малевича, характер: с 1915 он создавал их, словно чертежи, с помощью циркуля. Работа по декорации кафе «Питтореск» (1917; совместно с В.Е.Татлиным, Г.Б.Якуловым и др.; не сохранилась) обозначила переход к трехмерным пространственным формам – к ажурным подвесным композициям 1918–1921, известным по старым фото и современным реконструкциям. Здесь были заложены основы конструктивизма – стиля, призванного инженерно смоделировать мир будущего. Детали "АМО". 1922 г. Снято на автозаводе "АМО" в период подготовки фотоочерка о советском автомобиле для журнала "Даёшь". Восторженно встретив революцию как стихию, созвучную «пылающему творчеству» авангарда (из стихотворения 1918), художник служил в ИЗО (Коллегия по делам изобразительных искусств) Наркомпроса (1918–1921), был одним из самых активных членов «Левого фронта искусств» (ЛЕФ). Важным очагом нового дизайна стали дерево- и металлообрабатывающие факультеты Всесоюзных художественно-технических мастерских (ВХУТЕМАС), где Родченко преподавал в 1920–1930. С 1924, купив первые свои фотоаппараты, он обновлял язык фотографии, придав ей невиданную силу выражения: его штучные фото, в том числе портреты (Маяковский с псом Скотиком, 1924; Портрет матери, 1924; Н.Н.Асеев, 1927; и др.), равно как и репортажи (с парадов, строек и т.д.), – это поразительная летопись «великого перелома» в обществе, зафиксированного, благодаря резким и неожиданным, нарочито «отстраненным» ракурсам, именно «на сломе», в резком разрыве старого и нового. Сотрудничал в журналах «Кино-фот», «ЛЕФ», «Новый ЛЕФ», «СССР на стройке», «Советское кино».
Он был замечательным художником книги: шедевром изобразительной поэтики абсурда в духе дадаизма явились его фотоколлажи для книги Маяковского Про это (1923, Музей Маяковского, Москва). Художник широкого профиля, Родченко конструктивистски реформировал также стилистику мебели (проект рабочего клуба для Международной выставки декоративных искусств в Париже, 1924), одежды (собственный комбинезон 1923, напоминающий современный джинсовый покрой), рекламы и промграфики (плакаты, реклама, конфетные обертки, ярлыки для «Моссельпрома», «Резинотреста», ГУМа и «Мосполиграфа», 1923–1925), наконец, киноплаката. Внес также выдающийся вклад в авангардную сценографию (мебель и костюмы для спектакля Клоп в театре В.Э.Мейерхольда, 1929; и др.). В 1926–1928 работал в кинематографе как художник-постановщик фильмов Ваша знакомая Л.В.Кулешова, 1927; Москва в Октябре Б.В.Барнета, 1927; Альбидум С.С.Оболенского, 1928; Кукла с миллионами С.П.Комарова, 1928.

В 1930-е годы творчество мастера как бы раздваивается. С одной стороны, он занимается прочно вправленной в программу соцреализма агитпропагандой (оформление коллективных книг Беломорско-Балтийский канал имени И.В.Сталина, 1934; Красная Армия, 1938; Советская авиация, 1939; и др.). С другой – стремится сохранить внутреннюю свободу, символом которой для него с середины 1930-х годов служат образы цирка (в фоторепортажах, а также в станковой живописи, к которой он в этот период возвращается). В 1940-е годы, примыкая к «неофициальному искусству», Родченко пишет серию «декоративных композиций» в духе абстрактного экспрессионизма.

Лисицкий

Поиски новых форм в архитектуре Л. Лисицкий начал с ряда живописных и графических экспериментов, от которых затем переходил к моделям и конкретным проектам архитектурных сооружений. В живописи и графике экспериментирование очень мало затруднялось материалом и можно было скорее, с помощью анализа обнаружить пластические элементы формообразования.
Этот «лабораторный практикум», отвлеченное «прожектерство» были необходимы ему для осмысливания новых выразительных и неизобразительных форм и композиций в архитектуре, когда отвергались «вечные» традиции ордерной архитектуры или архитектуры «исторических стилей», культивирующихся в официальной практике дореволюционной России.
Основные элементы архитектонических форм (масса, вес, материальность, пропорции, ритм, пространство и т.д.) прорабатывались Л. Лисицким на плоскости в графических экспериментах — «Проунах» (проекты установления нового).
«Проун есть пересадочная станция по пути от живописи к архитектуре», — так определил свои искания он сам, никогда не придавал «проунам» самодовлеющего значения. «Суть проуна заключается в прохождении через этапы конкретного творчества. «Суть проуна заключается в прохождении через этапы конкретного творчества, а не на исследованиях, выяснениях и популяризации жизни», — писал Л. Лисицкий, противопоставляя изобразительному прикладничеству в архитектуре изобретательские функции искусства архитектуры. Развивая мысль о принципах соответствия материала, формы и конструкции, он говорил, что формы в пространстве выражаются в материалах, а не в «понятиях об эстетике», что отношение формы к материалу — это отношение массы к силе и сам материал получает форму через конструкции. «Проун создает через новую форму новый материал». Л. Лисицкий проводит здесь параллель с техническим творчеством: «инженер, который создал пропеллер, конструируя его, видит, как совместно с ним работающий технолог создает его в лаборатории, в зависимости от динамических и статических требований формы — из дерева, металла или другого материала».

Если нет возможности создать новую форму из существующих материалов, то надо создать новый материал. Л. Лисицкий изображал композиции «Проунов» в пространстве, в «бесконечности», уходя от «бренной поверхности» земли. Он рассматривал проун не как существующий на плоскости образ, а как «строительство», которое нужно рассматривать со всех сторон, которое «вкручивается» в пространство, находится в движении, вращается по «многим осям». Таким образом, проун, начинаясь на поверхности, переходит в строительную модель пространства и в дальнейшем участвуют в строительстве всяких разнородных форм, встречающихся в жизни. Несмотря на отвлеченный характер проунов, Л. Лисицкий связывал их с конкретным социальным содержанием, как конечную цель поисков. Он говорил, что «основные элементы нашей архитектуры относятся к … социальной революции, а не к технической», которая произошла в мире раньше.
Разрешаемые Л. Лисицким композиции на плоскости не являлись живописью или станковой картиной, они даже отрицаются в проунах в пользу «формотворчества» и «создания» элементов нового искусства. Им далее выдвигалась задача создания «вещей» с конкретным назначением и функциями, слагающие элементы которых, как и взаимосвязи их, отвечали бы требованиям законов функции самого предмета и его элементов, а не требованиям каких-либо эстетических канонов. Это был уже псевдоконструктивизм в живописи и конструктивизм, развивающийся в архитектуре. Несмотря на то, что Л. Лисицкий выступал в первые годы как последователь «чистого геометризма» (супрематизма), его идейные позиции были глубоко отличны от идеалистических философских взглядов К.Малевича, провозглашавшего недоступность постижения мира художником и доступность только ощущения его. Л. Лисицкий не только признавал объективную реальность мира, но и стремился к его революционному преобразованию. Он никогда не исповедовал «чистого» искусства, уходящего от жизни: наоборот, он всегда пытался наполнить его большим социальным содержанием. То, что Л. Лисицкий использовал неизобразительные, абстрактно-символические формы, не означает исключения из его творчества реального содержания, тем более что как уже отмечалось, своим экспериментальным работам этого периода он никогда не придавал самостоятельного значения, рассматривая их лишь как арсенал лабораторного практикума, необходимый для будущего реального творчества. И действительно, впоследствии проуны послужили ему исходным материалом для создания известного проекта «горизонтального небоскреба» и башенного жилого дома с планом в форме «трилистника». Л. Лисицкий быстро выходит из-под влияния К.Малевича и вообще из групповой замкнутости.