ОБЩЕСТВЕННАЯ, ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ, ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ, ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ 4 страница

Ларионов М. Ф., 1881- 1964., русский живописец.

Родился 22 мая (3 июня) 1881 г. в Тирасполе в семье военного фельдшера. После окончания в Москве реального училища Воскресенского Ларионов учился в Московском Училище живописи, ваяния и общества (1898-1908) у В.Серова, К.Коровина и И.Левитана. В 1900 г. в училище он познакомился с Натальей Гончаровой, позднее ставшей его женой.
В 1898-1899 г.г. участвовал в конкурсных выставках МУЖВЗ. В 1901 г. три работы Ларионова были признаны порнографией и он был исключен из училища сроком на один год (всего же его исключали из училища трижды).
В 1903 г. вместе с Гончаровой Ларионов совершил поездку в Крым. Писал импрессионистские и постимпрессионистские картины.
В 1906 г. по приглашению С. Дягилева он посетил Париж в качестве участника «Осеннего салона». В Москву возвратился через Лондон, где открыл для себя живопись У. Тернера.
В 1907 г. художник вступил в Общество Свободной Эстетики.
С 1907 г., под влиянием фовизма и наивного искусства (лубок, городская вывеска и т. п.), писал в примитивистской манере.
В 1907-1908 г.г. вместе с Д. Бурлюком организовал в Москве выставку «Стефанос». Стал сотрудником журналов «Золотое руно» и «Искусство», впервые в России опубликовал репродукции картин П. Сезанна, В. Ван Гога и П. Гогена, был в числе организаторов двух выставок современной французской живописи в салоне «Золотого руна» (1908/09).
В 1910 г. окончил МУЖВЗ со званием художника 2-й степени и на год был призван в армию.
В конце 1910 г. организовал в Москве выставку «Бубновый валет», которая дала начало одноименному объединению. В декабре 1911 г. провел однодневную персональную выставку в Обществе свободной эстетики. В 1912 г. совместно с группой художников организовал выставку «Ослиный хвост», в 1913 г. — выставку «Мишень». Накануне открытия выставки по инициативе Ларионова прошел диспут «Восток, национальность и Запад», на котором художник прочитал доклад «Лучизм» (который позже издан отдельной брошюрой). В том же году был издан манифест «Лучисты и будущники», фактически являющийся ларионовской интерпретацией футуризма. Манифест был подписан десятью художниками, в том числе и Гончаровой. Авторы манифеста предложили отвернуться от западноевропейского опыта в искусстве и обратиться к своим корням, к древнерусскому искусству и искусству евразийских народов.
Выпустил программный полемический сборник ««Ослиный хвост» и «Мишень»» со своей статьей «Лучистая живопись» (М., 1913); вместе с И. Зданевичем опубликовал манифест «Почему мы раскрашиваемся?» (1913) и «Да-манифест» (1914), предвосхитивший декларации дадаистов. Участвовал во многих выставках авангарда («Современные течения в искусстве» (СПб., 1908), «Союз молодежи» (СПб., 1910, 1911), «Выставка живописи 1915 г.» (М., 1915), «Der Blaue Reiter» (Мюнхен, 1912) и «Der Sturm» (Берлин, 1912). В июне 1914 г. провел совместно с Н. Гончаровой выставку в парижской галерее Р. Guillaume, предисловие к каталогу которой написал Г. Аполлинер.
Самостоятельно и в паре с Н. Гончаровой оформил несколько книг А. Крученых, В. Хлебникова и других футуристов.
В сентябре 1914 г. был мобилизован в действующую армию, воевал в чине прапорщика, получил тяжелую контузию в Восточной Пруссии и несколько месяцев провел в госпитале.
В июне 1915 г. по приглашению С. Дягилева вместе с Н. Гончаровой выехал в Швейцарию. Побывал с «Русским балетом» Дягилева в Италии и Испании. В 1919 г. поселился в Париже.
В 1915-1930 г.г. работал в основном как сценограф, иногда выступал одновременно как сценарист и сопостановщик-хореограф.
Оформил для «Русского балета» множество спектаклей («Кикимора» (1916) и «Русские сказки» (1917) на музыку А. Лядова, «Шут» на музыку С. Прокофьева (1921), «Байка про Лису, Петуха, Кота да Барана» И. Стравинского (1922) и др. В 1929 г. Ларионов оформил последний спектакль для антрепризы С. Дягилева — новую версию «Лиса» и сотрудничестве с С. Лифарем работал над его сценографией.
В живописи Ларионов вернулся к предметности. Писал натюрморты, интерьеры, картины по мотивам театральных спектаклей. Провел самостоятельно и совместно с Н. Гончаровой множество выставок в различных галереях Парижа, Лондона, Нью-Йорка, Рима, и других европейских городов.
Проиллюстрировал поэму «Двенадцать» А. Блока для изданий на русском, французском и английском языках (1920).
Ларионов был вице-президентом Союза русских художников во Франции. Сотрудничал в русских журналах «Числа», «Параллели», «Русское искусство». Собирал материалы по истории русского искусства начала XX века; писал воспоминания и художественные заметки, часть которых была опубликована во второй половине 1960-х г.г.; подготовил книгу воспоминаний о русском балете и С. Дягилеве.
Со второй половине 1930-х г.г. интерес к творчеству Ларионова стал падать, несмотря на его творческую активность и участие в выставках. В послевоенные годы его искусство вновь привлекло к себе внимание, в особенности после крупной «Дягилевской выставки» в Эдинбурге и Лондоне (1954) и серии ретроспективных выставок, посвященных «пионерам» авангарда.
Умер в Париже 10 мая 1964. Похоронен в Иври. В 1988 г., в соответствии с волей Н. Гончаровой и М. Ларионова и по завещанию А. Томилиной (вдовы М. Ларионова), несколько сот их работ, часть архива и библиотека поступили в Государственную Третьяковскую галерею, другая часть находится в Центре Ж. Помпиду в Париже и Музее Виктории и Альберта в Лондоне.

АНАЛИТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО

В 1912 году Павел Филонов написал статью «Канон и закон». Это был ранний очерк принципов аналитического искусства. По мнению автора, кубизм – это волевое построение формы при помощи геометризации объекта. Это путь канона, рамок и правил. Законом являются правила органики. Процесс жизни подобен образцу или модели, следуя которой художник создает произведение искусства. Художник подражает не формам природы, а ее методам. Так вкратце формулируются постулаты аналитического искусства – одной из версий русского авангарда.

Искусство Павла Филонова (1883-1941) явилось одной из самых ярких страниц в русском изобразительном искусстве первой трети ХХ века. Оно заключало в себе во многом новое философское ощущение действительности, а также оригинальный художественный метод, не оцененные до конца ни современниками, ни историками искусства последующих десятилетий. Фигура Филонова во всей ее масштабности стала закономерной для своей эпохи. Драматическая творческая концепция мастера сложилась накануне первой мировой войны, а его основные художественные приемы возникли и оказались развитыми в полемике с мастерами европейского авангарда начала ХХ века, особенно кубизма и футуризма.

Филонов родился в Москве, в рабочей семье. Начатки художественного образования получил в Петербурге: сперва в качестве ученика малярно-живописных мастерских и в вечерних рисовальных классах Общества поощрения художеств (1898), затем в частной мастерской академика Л. Дмитриева-Кавказского (1903-1908). В 1908-1910 годах Филонов пытался завершить свое профессиональное обучение как вольнослушатель Высшего художественного училища при Академии художеств (среди его преподавателей были Г. Мясоедов и Я. Ционглинский). Но принципиальное расхождение с академической профессурой в понимании задач и метода творчества побудило его покинуть училище и начать самостоятельный путь художника.

Дореволюционный период творчества Филонова был очень плодотворным: молодой художник уже с конца 1910 года оказался одной из ведущих фигур объединения "Союз молодежи», в который вошли представители художественного авангарда Петербурга и Москвы. В 1913 году к Союзу примкнула группа литераторов "Гилея» - поэты-футуристы В. Хлебников, В. Маяковский, А. Крученых, В. Каменский, Д. и Н. Бурлюки и другие. Филонов участвует в работе над декорациями к трагедии «Владимир Маяковский» (1913), создает рисунки к стихам В. Хлебникова (1914) и пишет поэму «Проповень о проросли мировой» (1915) с собственными иллюстрациями.

В эти же годы Филоновым были созданы такие программные картины, как «Пир королей», «Мужчина и женщина», «Запад и Восток» (все 1912-1913), «Крестьянская семья» (1914), «Германская война» (1915). Им предествовала теоретическая статья «Канон и закон» (1912), в которой Филоновым излагались принципы его аналитического искусства. В споре с П. Пикассо и кубофутуристами Филонов выдвинул идею «атомистической структуры Вселенной», ощущаемой во всех ее аспектах, частностях, внешних и внутренних процессах. «Я знаю, анализирую, вижу, интуирую, что в любом объекте не два предиката, форма да цвет, а целый мир видимых или невидимых явлений, их эманаций, реакций, включений, генезиса, бытия», - писал он. За этим основным выводом следовали остальные: художник должен подражать не формам природы, а методам; с помощью которых последняя «действует», передавать ее внутреннюю жизнь «формою изобретаемою», то есть беспредметно, противопоставлять глазу просто видящему «глаз знающий», истинный. В этих тезисах Филонов противостоял не только Пикассо, но и соотечественникам - В. Татлину, К. Малевичу, З. Лисицкому.

В дореволюционный период определилась и основная интонация искусства Филонова, отразившая его неприятие гримас цивилизации, и предчувствие негативных общественных катаклизмов. После октября 1917 года интонация эта смягчилась, но с середины 1920-х годов Филонов вновь оказался трагическим провидцем - советской действительности конца 1920-1930-х годов. В этих аспектах его искусство можно было соотнести с экспрессионизмом (З. Мунк, М. Бэкман); в отечественной культуре близкими Филонову оставались М. Врубель, В. Чюрлёнис, А. Скрябин, А. Белый, В.Хлебников.

В 1918 году Филонов подключается к работе по реорганизации художественной жизни революционного Петрограда. На выставке в Зимнем дворце был представлен цикл его картин «Ввод в мировой расцвет» (1915-1919). Вместе с М. Матюшиным, К. Малевичем и Н. Пуниным он организует в Петрограде Институт художественной культуры (ИНХУК) и в 1923 году руководит в нем отделом общей идеологии. С 1925 года Филонов - руководитель группы МАИ (Мастера аналитического искусства), стремившейся утвердить его метод в живописи. В 1927 году ученики Филонова выставились в ленинградском Доме печати и осуществили постановку «Ревизора» Н. Гоголя.

В первой половине 1920-х годов Филонов еще раз сформулировал свои взгляды на искусство в «Декларации мирового расцвета» (1923) и подтвердил их в ряде программных полотен: «Формула петроградского пролетариата» (1921), «Живая голова» (1923), «Животные» (1925-1926). «Упорно и точно думай над каждым атомом делаемой вещи, - писал он в «Идеологии аналитического искусства». - ... Упорно и точно вводи прорабатываемый цвет в каждый атом, чтобы он туда въедался, как тепло в тело, или органически был связан с формой, как в природе клетчатка цветка с цветом». Необычайно сложную трактовку получали при таком подходе категории пространства и времени в картинах мастера. Одно из лучших полотен Филонова «Формула весны» (1929) вылилось в своеобразную симфонию отточенных, «сделанных» прикосновений-«звуков», в бурлящий кипением жизни хорал космогонического звучания.

Фигура Филонова уже в 1920-е годы оказалась одиозной в представлении тех, кто, возглавляя ведомства культуры, был чуток прежде всего к интонации самовыражения художника, а также к нарушению законов «вероучения современного реализма» (выражение Филонова). В «Автобиографии» 1929 года Филонов сообщил о себе в третьем лице: «С 23 г., будучи совершенно отрезанным от возможности преподавать и выступать в печати, под планомерно проводимую на него кампанию клеветы в печати и устно, Филонов ведет исследовательскую работу в развитие ранее данных им положении ... » Травля художника в официальной прессе сопровождалась репрессивными мерами: в 1930 году была запрещена уже подготовленная большая выставка Филонова в Русском музее в Ленинграде, перед тем его лишили пенсии, обрекая на голодную смерть. Павел Филонов умер 3 декабря 1941 года в Ленинграде, завещав все свои работы «подарить Советскому государству. «Четвертован/ вулкан погибших сокровищ/ великий художник/ очевидец незримого/ смутьян холста/ Павел Филонов, - отозвался на его смерть поэт А. Крученых. - ... Картин в его мастерской/ бурлила тыща/ но провели кроваво-бурые/ лихачи/ дорогу крутую/ и теперь там только/ ветер посмертный/ свищет».

ЛЕКЦИЯ№7

НОВЫЕ МЕТОДЫ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ОБРАЗОВАНИИ

"БАУХАУЗ"- ПЕРВАЯ ШКОЛА ХУДОЖЕСТВЕННОГО КОНСТРУИРОВАНИЯ

Вальтер Гропиус;

Мис ван дер Роэ;

Ганнес Майер;

Марсель Брейер;

Василий Кандинский;

Пауль Клее;

Лионель Фенингер;

Пит Мондриан.

В 1919 году в небольшом германском городе Веймаре был создан "Баухауз" (буквально "Строительный дом"), первое учебное заведение, призванноеготовить художников для работы

организаторов, должна была выпускать всесторонне развитых людей, которые сочетали бы в себе художественные, духовные и творческие возможности. Прежние художественные школы не выходили за пределы ремесленного производства. Во главе "Баухауза" стал его организатор, прогрессивный немецкий архитектор Вальтер Гропиус, ученик Петера Беренса. В короткое время "Баухауз" стал подлинным методическим центром в области дизайна. В

числе его профессоров были крупнейшие деятели культуры начала XX столетия архитекторы Мис ван дер Роэ, Ганнес Майер, Марсель Брейер, художники Василий Кандинский, Пауль Клее, Лионель Фенингер, Пит Мондриан. Принципы обучения

Начало деятельности "Баухауза" проходило под влиянием утопических идей о возможности переустройства общества путем создания гармонической предметной среды. Архитектура рассматривалась как "прообраз социальной согласованности", признавалась началом, объединяющим искусство, ремесло и технику. Студенты с первого курса занимались по определенной специализации (керамика, мебель, текстиль и т. п.). Обучение разделялось на

техническую подготовку (Werkleehre) и художественную подготовку (Kunstleehre). Занятие ремеслом в мастерской института считалось необходимым для будущего дизайнера, потому что, только изготовляя образец (или эталон), студент мог ощутить предмет как некоторую

целостность и, выполняя эту работу, контролировать себя. Минуя

непосредственное общение с предметом, будущий художник-конструктор мог стать жертвой одностороннего ограниченного "машинизма", поскольку современное производство делит процесс создания вещи на разобщенные операции. Но, в отличие от традиционного ремесленного училища, студент "Баухауза" работал не над единичным предметом, а над эталоном для промышленного производства. Не приходится говорить о том, что изделия "Баухауза" тнесли на себе ощутимый отпечаток живописи, графики и скульптуры 20-х годов с характерным для того времени увлечением кубизмом, разложением общей формы предмета на составляющие ее геометрические формы. Образцы, выполненные в стенах школы, отличает энергичный ритм линий и пятен, чистый геометризм предметов из дерева и металла. Чайники, например, могли быть скомпонованы из тира, усеченного конуса, полукружия, а в

другом варианте - из полукружия, полусферы и цилиндров. Все переходы от одной формы к другой предельно обнажены, нигде нельзя найти желания их смягчить, все это подчеркнуто контрастно и заострено. Текучесть силуэта можно проследить в изделиях из керамики, но это выражение свойств материала - обожженной глины. Какими аморфными показались бы по

сравнению с ними предметы времен модерна! Но основная разница между ними даже не в сопоставлении энергии баухаузовских вещей с нарочитой вялостью модерна. "Баухауз" искал конструктивность вещи, подчеркивал ее, выявлял, а иногда и утрировал там, где, казалось бы, ее нелегко было найти (в посуде, например). Напряженные поиски новых конструктивных решений, подчас неожиданных и смелых, особенно характерны были в мебельном производстве: в "Баухаузе" родились многие схемы, сделавшие подлинную революцию (деревянные кресла Ритфельда, сиденья на металлической основе Марселя Брейера и многое другое).

Техническая подготов-ка студентов подкреплялась изучением станков, технологии обработки металла и других материалов. Вообще изучению материалов придавалось исключительно большое значение, так как правдивость использования того или другого материала была одной из основ эстетической программы "Баухауза". Новаторским был и сам принцип художественной подготовки. В прежних школах обучение живописи, рисунку, скульптуре по давней традиции носило пассивный характер и освоение мастерства происходило в процессе, почти исключавшем анализ натуры.

"Баухауз" считал, что одного только усвоения мастерства недостаточно для того, чтобы привлечь пластические искусства на службу промышленности. Поэтому, кроме обычных натурных зарисовок, технического рисования, на всех курсах шло беспрерывное экспериментирование, в процессе которого студенты изучали закономерности ритма, гармонии, пропорции (как в музыке изучается контрапункт, гармония, инструментовка). Студенты овладеваливсеми тонкостями восприятия, формообразования и цветосочетания.

"Баухауз" стал подлинной лабораторией архитектуры и проектирования промышленных изделий.

Очень интересна эволюция "Баухауза". Основанный путем объединения Веймарской академии художеств и школы Ван де Вельде, он первое время продолжал некоторые их традиции. Со временем влияние предшественников было утрачено. Важным в этом плане было постепенное упразднение таких "рукотворных", ремесленных специальностей, как скульптура, керамика, живопись на стекле, и большее приближение к требованиям промышленности,жизни.. Вместо резной мебели из стен "Баухауза" стали выходить модели

для массового изготовления, в частности образцы сидений М. Брейера.

Важной вехой в истории "Баухауза" был переезд училища из тихого патриархального Веймара в промышленный город Дессау. Здесь по проекту самого Гропиуса было построено замечательное, вошедшее в золотой фонд мировой архитектуры специальное учебное здание, объединяющее учебные аудитории, мастерские, общежитие студентов, квартиры профессоров. Это здание было во всех отношениях манифестом новой архитектуры - разумной и функциональной. Внутреннее оборудование квартиры самого Гропиуса, спроектированное им самим совместно с Брейером, по своей демократической основе было моделью прогрессивного жилища будущего. Оно отличалось удивительной скромностью,

удобствами и во многом предвосхитило основные тенденции построения бытового пространства с его простором, обилием воздуха, отсутствием корпусной мебели. Примечательно не только общее решение, но и отдельные детали интерьера - светильники, блоки кухонной мебели и многое другие.

На факультете металла проектировались образцы для местной фабрики; созданные в институте образцы обоев и обивочных тканей служили основой для фабричного производства массовой продукции.

В последние годы существования "Баухауза", когда во главе его стал Ганнес Майер, особенно повысилась теоретическая подготовка студентов. Для изучения запросов массового потребителя, для того чтобы знать его нужды, постичь его вкусы, изучалась социология и экономика. Чтобы понять процесс производства, студенты должны были пройти непосредственно все его этапы. Такой метод изучения позволял им всесторонне освоить

воздействие внешней формы предмета, особенности восприятия формы, фактуры, цвета, познакомиться с оптикой, цветоведением, физиологией. Время, когда художник мог рассчитывать только на интуицию и личный опыт, как считали руководители "Баухауза", ушло безвозвратно; студент формировался как всесторонне развитая творческая личность.

Прогрессивность "Баухауза", передовые взгляды его профессуры вызывали недовольство местных властей. В 1930 году Майер отстраняется от руководства институтом. Во главе "Баухауза" становится замечательный архитектор Мис ван дер Роэ, но существовать "Баухаузу" остается недолго. Сразу после прихода нацистов к власти в 1933 году он ликвидируется. Большинство руководителей "Баухауза", в том числе Гропиус, Мис ван дер

Роэ, Моголи Надь, навсегда уезжают из страны.

Значение "Баухауза" трудно переоценить. Он не только был примером организации обучения дизайнеров, но и подлинной научной лабораторией архитектуры и художественного конструирования. Методические разработки в области художественного восприятия, формообразования, цветоведения легли в основу многих теоретических трудов и не потеряли до сих пор своей научной ценности.

ВХУТЕМАС:

ИСТОРИЯ И СТАНОВЛЕНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОБРАЗОВАНИЯ В СССР.

ИСТОРИЯ ШКОЛЫ

Московское высшее художественно-промышленное училище (бывшее Строгановское), один из старейших в СССР центров художественного образования в области промышленного, монументально-декоративного и прикладного искусства и искусства интерьера. Ведёт свою историю с 1825, когда известный археолог и ценитель искусства граф С. Г. Строганов основал в Москве "Школу рисования в отношении к искусствам и ремёслам"; с 1843 школа стала государственным учебным заведением, с 1860 называется Строгановским училищем технического рисования. Училище способствовало развитию отечественного прикладного искусства, внедряя в промышленное производство образцы художественных изделий, организуя творческие конкурсы, выставки и др. После Октябрьской революции 1917 училище было реорганизовано и входило в состав Государственных свободных художественных мастерских, ВХУТЕМАСа, ВХУТЕИНа. В 1945 было воссоздано как высшее художественно-промышленное учебное заведение. С училищем связана деятельность таких известных зодчих и художников, как С. В. Иванов, М. А. Врубель, А. В. Щусев, К. А. Коровин, Н. А. Андреев, Г. И. Мотовилов, Ф. Ф. Федоровский, Е. Ф. Белашова, В. А. Ватагин, С. В. Герасимов, Ф. Я. Мишуков, В. А. Козлинский, Г. М. Коржев, Г. А. Захаров.

Высшие государственные художественно-технические мастерские, учебное заведение в Москве. ВХУТЕМАС создан в 1920 постановлением Советского правительства как "... специальное художественное высшее техническо-промышленное учебное заведение, имеющее целью подготовить художников-мастеров высшей квалификации для промышленности, а также конструкторов и руководителей для профессионально-технического образования" (Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства, 1920, 19 декабря, 98, ст. 522, с. 540).
Образован путём слияния московских 1-х и 2-х Свободных художественных мастерских. Включал факультеты: художественные (живописный, скульптурный, архитектурный) и производственные (полиграфический, текстильный, керамический, деревообделочный и металлообрабатывающий).

Здание мастерских Строгановского училища на Рождественке, ставшего в 1918 году Вторыми Свободными государственными художественными мастерскими, которые после 1920 года вошли в состав ВХУТЕМАСа.

Зарождение авангарда во ВХУТЕМАСе

Живопись в тот момент была лидирующим видом искусства, поскольку все новации в искусстве конца XIX - начала XX века были провозглашены на художественных выставках: импрессионизм и кубизм, футуризм и примитивизм, лучизм и супрематизм, беспредметное и конструктивизм. Живописный авангард пробудил стилистические поиски в архитектуре, дизайне, полиграфии. Все новаторы, так или иначе, были связаны с живописью. Мастерские бубнововалетовцев Фалька, Кончаловского, Осмеркина, Шевченко, крайних новаторов живописи Татлина, Малевича, Клуциса, Родченко и других были перевыполнены. В Клубе имени Сезанна при первых СГХМ (свободные государственные художественные мастерские) на Мясницкой шли жаркие диспуты об искусстве, форме, композиции.
Во всех художественных школах предлагалось создать «лаборатории», то есть специальные мастерские по овладению технологией и основами композиции в том или ином виде искусства.
Мастерские вели Л. Попова и А. Веснин, И. Клюн, А Экстер, А Родченко, А. Осмеркин, В. Баранов-Россине, А. Древин и Н. Удальцова. По сути, руководители опирались на обучении на свой живописный опыт: это были композиции из геометрических форм на плоскости с применением фактурных сочетаний (А. Веснин и Л.Попова), с намеком на динамику (В. Баранов-Россине), с построением цветовой гаммы (А. Древин и Н. Удальцова). Предполагалось, что в течении этих двух лет по очереди, изучив на Основном отделении все эти дисциплины, студенты в дальнейшем перейдут в мастерские живописцев для овладения профессией, где преподавали художники, входящие в самые различные группы: «Мир искусства», Союз Русских художников», «Передвижники» и «Бубновый валет». Естественно, это вызвало конфликты: руководители профилирующих мастерских считали, что к ним попадают молодые художники, уже «испорченные» абстрактным искусством.
Изучая конкретные произведения живописи из собрания Московского музея живописной культуры, в ходе дискуссий они установили, что есть два совершенно разных подхода к созданию картины, скульптуры или проекты как целостной формы: композиция и конструкция.
Композиция, по их мнению, основывалась на вкусовом и стилевом подходе в организации произведения. Степанова считала, что «композиция есть закон организации всех элементов произведения». Удальцова говорила: «К элементам композиции относятся: цвет, линия, фактура, объем и пространство. Композиция есть суммирование всех этих элементов».
Конструкция представлялась более объективным принципом организации. Все сходились в том, что в конструкции не должно быть ничего лишнего. Тогда-то архитектор Н. Ладовский дал определение конструкции в технике, исходя из которого и пытались оценивать, как и классические произведения, так и экспериментальные работы – обстрактно-геометритрическую живопись или отвлеченные пространственные построения: «Техническая конструкция – соединение оформленных материальных элементов по определенному плану – схеме для достижения силового эффекта».
Участники дискуссии выяснили, что «настоящая конструкция», которой они так стремились в своем искусстве, «появляется только в реальных вещах, оперирующих реальным пространством». Родченко сформулировал следующий вывод: «Изобретатели и есть художники, и художник, по существу, есть изобретатель».
Именно с этим научным и художественным опытом члены ИНХУКа и проходят в стены ВХУТЕМАСа.
А. Родченко был назначен заведующим лаборатории. «Лаборатория имеет научный, учебный и экспериментальный характер», - писал он в программе. Задачи лаборатории – «исследование и разработка вопросов мастерства и техники живописи», для того чтобы «дать учащимся научно-техническое знание и опыт в области живописной техники» вне зависимости от их индивидуальных способностей. Для этой цели студенты должны были производить опыты по изучению отдельных элементов живописи: цвета, формы (линейной, плоскостной и объемной), конструкции, фактуры, материалов. Это означало, что учащиеся в техники масленой живописи (с использованием механизированных способов нанесения окраски и применение нетрадиционных живописных материалов) выполняли композиции, в которых поочередно преобладали задачи выявления только цвета, только формы, только конструкции или только фактуры. Работы студентов намеренно назывались «опытами». Они были ценны не столько своими художественными результатами, сколько приобретением личного технологического и формально-композиционного опыта.
О том, что такое дисциплины, пишет один из преподавателей этих курсов в рамках живописного факультета – Иван Клюн. Студенты, по его свидетельству, часто говорили, что он инженер – настолько все его методики преподавания рассчитана, на столько привычные элементы искусства и чувственности отсутствуют в этих композициях.
«Художественная дисциплина, по мнению организаторов Основного отделения не должна представлять собой какой-либо особый подход к натуре или вообще к искусству со стороны эстетической, не должна быть тем, что называется направлением в искусстве. Это взятое отдельно какая-либо часть искусства, даже не элемент его; это в процессе своего выявления одна из многих задач, которые ставит себе искусство, например: выявление формы цветом, выявление максимальности цвета, выявление объема».

Метод аналитических упражнений по формообразованию был опробован Ладовским еще в 1920 г. на архитектурном факультете. Он считал, что архитектура должна отвечать фундаментальной потребности человека – ориентации в пространстве. Следовательно, архитектурные формы должны выражать в своей пластике, соотношениях, взаимном расположении структуру и характер этого пространства. «Пространство, а не камень – материал архитектуры. Пространственности должна служить скульптурная форма в архитектуре», - утверждал он. На протяжении всех лет существования ВХУТЕМАСа эту дисциплину как общую для всех специализаций вели архитекторы. Именно поэтому она и сохранила свою первоначальную направленность на тренировку архитектурного мышления, на развитие фундаментальных представлений о пространстве.
В 1923 – 1926 гг. (ректор В. Фаворский) соотношение сил на Основном отделении между педагогами классического направления и «левыми» изменилось. Графическая пропедевтика в годы ее наибольшего расцвета именно как аналитической учебной дисциплины включала несколько типов заданий. Так, Родченко из непривычных вещей – фарфоровой ступки, куска стекла, черной бумаги, трубки желтоватой бумаги, неровного согнутого куска картона, сплиссированных складками листов глянцевой бумаги – составлял натюрморт. Студенты должны были сначала реалистически изобразить, затем нарисовать только линейно и, наконец, построить на основе этого натюрморта композицию из геометрических форм. Таким необычным натюрмортом Родченко вводил студентов в новую для них область абстрактного искусства. Он считал, что, научившись отображать различные по фактуре материалы, передавать контрасты объема и плоскости, строить завершенную композицию из отдельных деталей, художник легко перейдет к проектированию вещей, выразительность которых основана не на красоте орнамента или роскошной отделки, а на конструкции, характере соотношения форм и материалов.