Знаки художественного языка изобразительного искусства Поздневизантийского Классицизма XIII-XIV вв.

Изменение иконографии через введение жанровых детерминант изображаемых сцен Священной истории. Взаимопроникновение бытового и чудесного начал становится основой трактовки религиозного события как жанровой сцены, а жанровой сцены - как священнодействия. Главный пафос подобного решения для Поздневизантийского Классицизма заключался в раскрытии мотива вхождения божественного в пределы земного бытия, максимально приближенные к повседневности каждого, превращая ее в праведную повседневность. Повествовательность, как и в ранневизантийский период, становится необходимой для иконического становления художественного образа. Совершается также выход за рамки иконографического канона за счет привлечения редких, часто впервые появившихся тем, взятых из апокрифов и преданий. Обнаруживаются неизвестные моменты земной жизни Христа, Девы Марии и святых, раскрывающие возможность постижения малого как великого и содержания блага в каждом фрагменте и моменте проживания в оболочке физического существования.

Художественное пространство решается с помощью иллюзии трехмерных детерминант. Тем самым, место и время священного события получают конкретные определители и закономерности свершения в физическом мире.

Расширение круга персонажей. Светские лица, лишенные знаков святости, становятся героями представленных сцен. Одним из таких персонажей является заказчик: изображаются сцены из жизни и церемонии погребения заказчика монументальной живописи.

Повышенный психологизм представления священных событий. Часто изображаются эпизоды и жанровые детали, вносящие в иконографию психологические характеристики персонажей, делающие событие чувственно заразительным для зрителя. Посредническое качество художественного образа становится через со-чувствие, со-переживание представленному: головы, склоненные на плечо, плачущие фигуры, персонажи, теряющие сознание, кормление грудью, целование руки и т.п.

Динамика как знак душевного беспокойства персонажей. Одеяния представлены беспокойно развевающимися, распадающимися на множество ломающихся складок, подчеркнутых резкими высветлениями и тонами. Фигуры персонажей тонкие, едва касающиеся земли; в движениях фигур присутствует порывистость. Тела кажутся парящими в воздухе, лишенными объемности и тяжести. Герои пребывают в движении - странствии, гонении, пути, обозначающем неупокоенность в Боге, духовное странничество. Фигуры зачастую пересекают друг друга либо располагаются так, что видна только их часть из-за зданий или холмов. Динамика также проявляется в композиционной асимметрии, аналогичной архитектурной асимметрии тех зданий, в которых располагались изображения.

Душевный мир персонажей строится с активным привлечением элементов окружающего пространства. Внутренний мир раскрывается средствами внешней атрибутики. В частности, тесную связанность приобретают фигуры и ландшафт, символически раскрывающие фазу духовного пути, в котором пребывает герой произведения. Большинство сцен разыгрывается на фоне сложнейших архитектурных ландшафтов, составными элементами архитектурного оформления являются изящные портики с колоннами, террасы, поддерживаемые консолями, купола, конхи, балдахины, надуваемые ветром. Природное и архитектурное пространство изображено пребывающим в волнении: скалы, ветер, вздымающий одежды героев и т.п. Изображение пейзажа и архитектурных элементов достигается применением кривых и изогнутых линий.

Во времена Палеологов расцветает и иконопись. Иконы составляли высокие иконостасы, они вешались на стены храмов, часовен, частных домов. В это время иконопись оказывает влияние отчасти и на монументально-декоративную роспись.

Художники увлекаются многочисленными пробелами, золотыми линиями, покрывающими одежды, мебель, архитектуру. Иногда кажется, что для каждого предмета на иконах этого времени существовал свой источник освещения.