Экологическая антропология_______________________

Все эти представления нашли максимально полное выражение в культурно-экологическом направлении исследований, для которого характерно комплексное, системное изучение механизмов, структур, результа­тов и последствий взаимодействий людей с их природ­ным и искусственным окружением, закономерных свя­зей между физическими и социокультурными пере­менными. Акценты при рассмотрении таких связей различны, но основные из них: адаптационные меха­низмы в отношениях людей с их природным окруже­нием; энергетический обмен между обществом и сре­дой; сравнительно-культурный анализ эволюционных универсалий.

Предшествующие теории подобного рода упроща­ли суть дела. Так, в рамках географического детерми­низма предполагалось прямое одностороннее воздей­ствие природных условий на культуру. Сторонники же поссибилизма признавали лишь ограничивающее вли­яние природных факторов на формирование культу­ры, но не на её развитие.

Для экологической антропологии центральной за­дачей «стало изучение экономических и экологичес­ких факторов и систем, обусловливающих жизнеобес­печение»[124]. В рамках этой ориентации уже в 70-х гг. XX в. появились многочисленные монографии, учебные пособия, обзорные статьи. С 1972 г. начал выходить спе­циализированный журнал «Human Ecology». Осново­положниками этой области познания можно считать М. Салинса, работающего в области экономической ан­тропологии, М. Харриса, разработавшего концепцию культурного материализма, Дж. Стюарта, создателя теории многолинейной культурной эволюции.

Экологическая антропология сформировалась как теоретическая ориентация с акцентом на изучение механизмов взаимодействий различных социокультурных систем с природным окружением; факторов, оп­ределяющих различия; их сравнительной эволюцион­ной значимости. Для обозначения последней здесь ис­пользуется термин «адаптация». Он указывает на ди­намические связи членов сообщества с жизненной средой, обусловливающие его выживание и благопо­лучие как целого в меняющихся условиях. Понятие отнюдь не предполагает пассивного подчинения лю­дей давлениям среды. Для этого существует специаль­ный термин — приспособление. Адаптация подразуме­вает взаимодействие людей с элементами окружения, в процессе которого формируются как устойчивые ре­акции людей на повторяющиеся внешние давления, так и стереотипные способы воздействия на окружение, приводящие к достижению определенных прагмати­ческих целей (удовлетворение потребностей, снижение уровня неопределенности, извлечение ресурсов и пр.).

Общая и специфичная эволюция.Дж. Стюарт и М. Салинс полагают, что функции приспособления к конкретной среде являются источником порождения и поддержания особенностей каждой отдельной культу­ры. Стюарт также связывает специфичные характери­стики культур с особенностями адаптации членов дан­ного общества, с конкретной средой их существования, принимая во внимание сходство ситуаций в сходных географических условиях[125]. Эти процессы составляют закономерности так называемой специфичной эволю­ции, то есть развития отдельных культур. В результате межкультурных взаимодействий и обменов происходит отбор широко распространяющихся адаптационных культурных черт, на базе которых складывается гло­бальный процесс так называемой общей эволюции[126].

Свои рассуждения Стюарт базирует на выделении двух фундаментальных компонент биологической эво­люции. Во-первых, это филогенез, заключающийся в адаптивных изменениях и возникновении различных биологических форм в результате приспособления организмов к конкретным условиям окружения. Во-вторых, общая эволюция, состоящая в переходе от более низкого к более высокому уровню организации жизни вообще и не совпадающая ни с одной из линий филогенеза.

Культурная эволюция рассматривается как про­цесс, продолжающий развитие видов другими сред­ствами: разработка образцов совместного существова­ния и воздействия на среду, знаковых систем, моделей социализации и пр. Поскольку эти средства не явля­ются врожденными и обусловлены неодинаковостью жизненных условий и прошлого опыта популяций, культуры приобретают специфичные черты. Тем не менее и здесь можно выделить два типа изменений. Первый из них вызывается адаптацией популяций к локальным условиям существования, что порождает различие обусловленных ею культурных форм. Второй связан с последовательной сменой стадий перехода от более простого к более сложному состоянию, которая считается панкультурным процессом. В первом случае речь идет о специфичной культурной эволюции; во вто­ром — об общей[127]. Изучения и сравнения различных форм адаптации социальных систем к окружению, выделение из них эволюционных универсалий и при­вело к такому разграничению, помогающему интерпре­тировать устойчивое многообразие культурных явле­ний и процессов.

Адаптация и эволюция.Эти идеи нашли дальней­шее развитие. Так, стало понятным, что не все специ­фичные изменения, процессы, служащие для приспо­собления людей к среде и принимающие культурные формы, можно считать эволюционными. К последним принято относить лишь те, что связаны с усложнением социокультурной системы, порождаемым дифференци­ацией её функций и структуры и переходом на новый организационный уровень. В то же время дедифференциация, дезинтеграция, дезорганизация могут оказать­ся адаптивно целесообразными для системы, но отнюдь не ведут к её эволюции.

Таким образом, концепции общей и специфичной эволюции увеличили интерпретативный потенциал эволюционной теории. Появилась точка отсчета для анализа культурных форм в их непосредственной за­висимости от окружения, а также возможность при­дать самодовлеющую значимость культурной изменчи­вости и многообразию и не считать множественность культурных форм «отклонениями» или «пережитками» по отношению к эволюционным эталонам. Идеи куль­турного релятивизма и культурного прогресса нашли здесь примирение.

Исходя из концепции многолинейной эволюции, сторонники этого подхода стремились к тому, чтобы понять, чем обусловлено многообразие культурных форм отношений человека с окружением. С одной сто­роны, они строили эмпирические обобщения, касаю­щиеся параллелизмов в истории культур, имеющих сходные географические условия. С другой стороны, изучались зависимости типов культур от характера человеческих объединений (семейных, племенных, национальных, государственных), на чем базируется идея уровней культурной интеграции. В результате произошел значимый сдвиг в трактовке адаптацион­ных процессов. Стало очевидным, что их нельзя рас­сматривать как действующие на надорганизационном уровне, то есть как относящиеся к популяции в целом.

Активизировались исследования исторических изменений во взаимосвязях общества с окружением. При этом особое внимание уделялось социокультурным институтам как средствам и результатам адаптации. Со­ответственно расширилась сфера изучения реального поведения и процессов принятия решений, вызываю­щих социально значимые последствия, их обусловлен­ности факторами окружения и культурными нормами, ценностями, стандартами. В этом отношении подход сделался более дифференцированным, поскольку ста­ло очевидным, что разные культурные единицы, состав­ляющие общество, ориентированы на различные аспекты окружения и придерживаются неодинаковых культурных образцов. Таким образом, на смену подхо­ду, где популяция во взаимодействии с окружением априорно рассматривалась как системная целостность, приходит другой, где центром системообразования становится индивидуальное поведение, из которого выводятся образцы взаимодействий, свойственные отдельным социокультурным группам и организацион­ным единицам. Оценка воздействия популяции, обще­ства на окружение складывается из рассмотрения дифференциального влияния каждого из активно дей­ствующих элементов.