Характеристики культурной эволюции_____________

Анализ классических работ позволяет выявить то общее представление об эволюционном процессе, кото­рое сложилось как парадигма для рационального отбо­ра и обобщения данных о человеческой истории и во многом сохраняется до сих пор. Вначале следует выде­лить общие исходные допущения, на которых базирует­ся сама идея эволюции.

Психическое единство человека.Практически все классические эволюционисты придерживались кон­цепции видового психического единства человечества. Из нее выводилось наличие культурных параллелей, обнаруживаемых в истории. Э. Тайлор, Л. Морган, Д. Фрейзер и др. полагали, что психика человека как такового одинакова во все времена и повсюду. Этот принцип остается фундаментальным и для современ­ных антропологических исследований.

Однако из него отнюдь не следует представление о культурной эволюции как о разворачивании имма­нентных психических свойств человека. В классичес­ких работах она в основном интерпретировалась как реакция человеческого сообщества на внешние усло­вия существования. Отнесение причин развития к неуловимому «герму», как это было раньше, оставляло их недоступными для понимания. Поэтому охотно была принята модель естественного отбора Ч. Дарвина, свя­завшая изменения, происходящие в организмах их взаимодействием с окружением. Соответственно у Л. Моргана и Э. Тайлора можно найти объяснение сходства культурных черт в различных обществах по­добием жизненных условий.

Движение от простоты к сложности.Этот прин­цип является логической необходимостью эволюцион­ного процесса. В идеях «семени», или «герма», неглас­но присутствующих в эволюционизме, содержится представление о том, что из простого нерасчлененного элемента при определенных условиях начинает «раз­ворачиваться» процесс имманентной дифференциа­ции, последовательного усложнения заложенных в нем потенций. На поддержку этой идеологии были ориентированы археологические и исторические исследова­ния, результатами которых подтверждалось, что пред­шествующие эпохи были более простыми, чем после­дующие. Как писал Л. Морган «Все факты человечес­кого познания и опыта свидетельствуют о том, что человеческая раса как целое последовательно прогрес­сировала от низшего к высшему состоянию»[97].

Соответственно считалось, что существуют объек­тивные критерии для подтверждения этой направлен­ности процесса. Среди них назывались такие культур­ные черты, как ремесла, переработка природных ре­сурсов, агрокультура, строительство, рациональное познание, моральный кодекс, религия, социальная и политическая организация и т. п. Г. Спенсер, Э. Тайлор, полагали, что в соответствии со степенью их раз­витости можно объективно и точно упорядочить весь ход культурного развития от более простых к более сложным формам.

Закономерность культурного развития.Эволю­ция человеческой культуры в целом и отдельных куль­тур рассматривалась изначально как закономерный процесс. Считалось, что социальные и культурные ин­ституты развиваются одинаковым образом, то есть последовательно сменяют друг друга, у всех людей, по всему земному шару. Соответственно задачей ан­тропологов становилось «открыть» эту закономер­ность, выявить её форму.

Из идеи закономерности логически следует пред­ставление о непрерывности исторического процесса развития человечества. Допущение о том, что настоя­щее вырастает из прошлого, позволяло сегодняшнее состояние человеческой культуры выводить из про­шлого последовательным образом. Считалось, что в общей истории человеческой культуры не было раз­рывов и непоследовательности. Так, Э. Тайлор, выра­жая общую для эволюционистов точку зрения, утвер­ждал: «Ни одна из стадий цивилизации не возникала спонтанно, но вырастала или развивалась из предшествующей стадии. Это великий принцип, которого по­ложено придерживаться каждому ученому, если он намеревается понять либо мир, в котором живет, либо историю прошлого»[98].

В то же время ранние эволюционисты полагали, что конкретные человеческие сообщества в своей ре­альной истории могут пропускать некоторые стадии общего развития. Это важное допущение сохраняло эволюционную модель в качестве общей теории при наличии фактов, не укладывающихся в предлагаемую концепцию последовательности. Оно, в частности, по­зволило решить спор об обязательности предшество­вания пастушеской стадии социокультурного разви­тия по отношению к агрокультурной путем компро­миссного вывода о том, что её отсутствие в истории конкретных сообществ не мешает их эволюционному движению.

Другой способ сохранить идею непрерывности связан с концепцией пережитков, принадлежащей Э. Тайлору, который ввел её в научный оборот и дал ей четкую формулировку. Согласно его определению, пережитки — «это процессы, обычаи, мнения и т. п., которые были насильно или по привычке перенесены в общество в его новом состоянии, отличном от того, в котором они родились, и они, таким образом, сохраня­ются как свидетельства и примеры прежнего состоя­ния культуры, из которых развилось новое»[99]. Соответ­ственно, рассматривая такого рода явления, иссле­дователь может по ним реконструировать прошлые состояния общества, понять смысл и значение тех куль­турных явлений, объектов и образований, существова­ние которых иначе оставалось бы в современных обществах необъяснимым. К этому концепту широко обращались Э. Тайлор, Л. Морган, Дж. Макленнан, Дж. Фрейзер.

Форма культурного развития.В рамках классичес­кого эволюционизма развитие человеческой культуры не рассматривалось в прогрессивистском духе как неизменно линейный процесс, направленный лишь вперед и вверх. Так, Г. Спенсер писал: «Современная теория деградации неприемлема, но теория прогресса в её первоначальной форме также представляется неверной... Возможно, и я полагаю, вероятно, что ретрогрессия (возвратное движение) было столь же час­тым, как и прогрессия (поступательное движение)»[100]. Такого же мнения придерживался Э. Тайлор, отмечая ошибочность мнения о том, «что цивилизация всегда находится в движении и это движение всегда прогрес­сивно». «Напротив, — писал он, — история учит, что она надолго остается неизменной и даже возвращает­ся назад»[101].

Однако их конечным заключением было представ­ление о том, что эволюция доминирует над регресси­ей. Так, Э. Тайлор подчеркивал, что «история низших, как и высших рас не есть история деградации и даже равномерного раскачивания вперед и назад, но дви­жения, которое несмотря на частые остановки и воз­враты в целом было поступательным»[102].

Утверждения такого рода были весьма значимыми для эволюционистов. Они противопоставлялись влия­тельной в то время точке зрения «деградационизма», утверждавшей общую тенденцию снижения по срав­нению с «высокой» культурой «золотого века». И хотя к 70-м гг. XIX в. эта идея утратила влияние, она еще продолжает быть точкой отсчета в научных и философ­ских дискуссиях.

Более того, развитие не рассматривалось как уни­формный, однолинейный процесс. Хотя часто под­черкивалась его закономерность, тем не менее не счи­талось, что каждое общество проходит через одни и те же последовательные ступени эволюции. Г. Спенсер, Э. Тайлор, Дж. Фрейзер, Дж. Макленнан, Л. Морган — все они полагали, что социальный и культурный прогресс не является однозначно линейным, но представ­ляет собой постоянно, вновь и вновь расходящиеся и дробящиеся множественные процессы. Каждая из его единиц порождает новые, в зависимости от внешних условий, ускоряющих или замедляющих такую диффе­ренциацию. Из этого следовало, что общества, находя­щиеся в несходных условиях, меняются по-разному. Соответственно в каждый данный период времени со­стояние человечества можно представить как совокуп­ность единиц, находящихся на разной ступени эволю­ции и развивающихся с различной скоростью. Это представление получило название дифференциальной эволюции и применялось не только к человеческой истории «в целом», но и к изучению отдельных куль­тур. Как отмечал Макленнан, «различные секторы каж­дого общества должны представлять неравномерность развития»[103].

Для реконструкции эволюционного процесса пред­ставление о дифференциальной эволюции было очень важным, так как позволяло делать выводы историчес­кого характера на основании синхронных сравнений. Дж. Фик, последователь Г. Спенсера, так сформулиро­вал эту позицию: «Существует путь социального раз­вития, на котором в зависимости от обстоятельств одни народы продвигаются больше, другие меньше, третьи совсем немного... изучая существующие дикие и вар­варские народы, мы получаем ценный ключ для интер­претации предысторических времен»[104].

Однако в некотором специфичном смысле все же утверждалась известная векторность, однонаправлен­ность культурного развития. Последовательность «ди­кость — варварство — цивилизация» считалась необ­ходимой, закономерной для всех человеческих племен, хотя пути движения от стадии к стадии предполага­лись различными.

Таким образом, существовала некоторая идеальная модель эволюционного процесса, которая не описывала, как в реальности происходили изменения на общем и локальном уровнях, но обеспечивала концептуальную систему соотнесения при сравнении и обобщении эмпирических данных.

Скорость эволюции.Классический как и совре­менный эволюционизм предполагает, что культурное развитие постепенно ускоряется в ходе историческо­го времени. Считалось, что на ранних стадиях социо­культурной эволюции прогрессивные изменения осу­ществлялись крайне медленно. Так, Л. Морган писал: «Первые искусственные приспособления и соци­альные организации, конечно, были труднодостижимы и соответственно отделены друг от друга длительными временными промежутками». Однако по мере посту­пательного движения человечества его скорость воз­растала «не строго, но в общем в геометрической про­грессии»[105]. Согласно Г. Спенсеру, такая закономерная форма ускорения объясняется «умножением результа­тов» эволюционного процесса и «ростом гетерогенно­сти» социокультурных систем[106].

К этому следует добавить, что, согласно классичес­ким идеям, общества различаются мерой своих возмож­ностей к продолжению развития. Так, Г. Спенсер по­лагал, что более простая организация может оказаться лучшей предпосылкой для нового эволюционного шага, чем более сложная, но и более жесткая структура. Жесткость может стать сильным препятствием к даль­нейшему усложнению системы: уже существующие паттерны приспособления могут мешать выработке или заимствованию новых, более адаптивных, и это стано­вится тормозом для развития. В этом смысле менее организованные, более простые системы могут иметь определенные преимущества в заимствовании социо­культурных образцов, позволяющих увеличить меру их адаптивных возможностей, что ускорит их эволюцию.

Представления о доисторическом обществе.Ре­конструкция процесса социокультурной эволюции считалась в рамках классического эволюционизма основной задачей. В этой связи концепция доистори­ческого общества становилось отправной точкой такой реконструкции и нижним полюсом эволюционной шкалы. Но классики эволюционизма понимали прин­ципиальную невозможность такой процедуры. Они признавали, что никогда не будет получено достаточ­ных эмпирических доказательств, позволяющих ре­шить проблемы, связанные с возникновением и пер­выми стадиями существования человеческого обще­ства и культуры. Разумеется, некоторые антропологи, особенно Л. Морган, Дж Фрейзер, Дж. Макленнан строили гипотезы относительно ранних форм челове­ческой культуры. Однако в противоположность суще­ствующим сегодня представлениям такие спекуляции отнюдь не были общей отличительной чертой класси­ческого эволюционизма.

Разумеется, концепция дифференциальной эволю­ции подразумевала, что (хотя в общих чертах и весьма приблизительно) современные «примитивные» обще­ства можно приравнивать к ранним стадиям развитых сложных ныне существующих культур. На этом бази­ровалось использование сравнительного метода как адекватного средства реконструкции исторического процесса. Дж. Фрейзер, отмечая, что в изучении куль­турной эволюции существует множество пробелов, по­лагал, что их можно заполнить, руководствуясь прин­ципом непрерывности «с помощью сравнительного ме­тода, который позволяет нам заимствовать звенья из одной цепи доказательств, чтобы заполнить разрывы в другой»[107].

Считалось также, что градация известных об­ществ по сложности тоже является надежным осно­ванием для реконструкции хода культурной эволюция в деталях. По мнению Э. Тайлора, например, «состо­яния человека на низшем и высшем из известных уровней культуры разделены обширным интервалом; однако этот интервал так заполнен известными промежуточными стадиями, что непрерывная линия между самой низкой дикостью и самой высокой цивилизо­ванностью остается ненарушенной в любой критичес­кой точке»[108].

Несмотря на общее согласие относительно спра­ведливости этого принципа, все же признавалась его ограниченность в объяснении деталей эволюционно­го процесса. Так, отмечая обоснованность общих вы­водов, полученных с помощью сравнительного метода, Г. Спенсер писал, «что более специальные (выводы — Э. О.) следует считать лишь вероятными»[109]. При пост­роении представлений о доисторических обществах на основе наблюдения за современными «примитивными» классические эволюционисты были весьма осторож­ны в проведении аналогий. Так, Г. Спенсер, Л. Морган и Э. Тайлор полагали, что первобытный человек по сво­ему развитию был существенно ниже, чем представи­тели самого неразвитого из современных «примитив­ных» обществ.