ПРИМЕР ЗАВЕРШЕННОГО КУРСА ЛЕЧЕНИЯ

Данный случай иллюстрирует всю процедуру и результаты лечения, которые от начала и до конца основывались на структурном и трансакционном анализе. Так как метод сравнительно молод, хотя его теоретические принципы и методика хорошо разработаны, период наблюдения не был длительным. И тем не менее этот пример не является изолированным; благодаря достигнутым успехам, имеется целая группа успешно закончивших лечение людей, наблюдающихся в течение нескольких лет. У некоторых пациентов симптоматическое и социальное улучшение было исключительно быстрым в контролируемых терапевтических условиях.

Коротко остановимся на случае госпожи Хендрикс, тридцатилетней матери семейства. Впервые она появилась в кабинете врача десять лет назад, у нее было депрессивное состояние. В течение года она лечилась по обычной методике поддержки, и лечение было очень успешным. Через десять лет она вынуждена была повторно обратиться за помощью в худшем состоянии, с активными фантасмами самоубийства. На этот раз был применен структурный анализ и в течение шести недель был достигнут значительный прогресс. Таково было мнение не только пациентки и врача, но и ее семьи и близких. Успех был достигнут и благодаря новой технике, отличавшейся от техники прошлого лечения. Шесть последующих недель были посвящены закреплению достигнутых результатов, и пациентка вернулась к нормальной жизни. Пример интересен тем, что болезнь была та же, врач тот же, временной интервал между двумя эпизодами достаточно большой, разными были только примененные методы.

Теперь обратимся к случаю госпожи Энатоски. В главе XIV было упомянуто, что она жаловалась на внезапно подступавшую депрессию. Можно напомнить также, что она прошла курс в ассоциации «Анонимные алкоголики», курс гипноза, а также психотерапии в сочетании с дзэн-йогой. Она доверилась методу структурного и трансакционного анализа и очень скоро стала осуществлять социальный контроль над играми, разыгрывавшимися у нее смужем и сыном. В ее случае самым точным диагнозом была шизоистерия. Далее будет подробно описан ход лечения с фиксацией самого существенного, что происходило на каждом сеансе.

I. 1 апреля. Пациентка пришла на первую беседу вовремя. Она рассказала, что лечилась у других врачей, но не удовлетворена лечением, обратилась в муниципальную клинику, где врач, выслушав ее, порекомендовал ей обратиться к доктору К. По ходу разговора ей были заданы вопросы, касающиеся наиболее существенных моментов, чтобы прояснить ее психиатрическую историю. Она рассказала, что в течение десяти лет была алкоголичкой и вылечилась, пройдя курс в ассоциации «Анонимные алкоголики». Привычку к выпивке она приобрела в восемнадцать лет, когда психически заболела ее мать. Приступы депрессии начались в это же время. Были заданы вопросы о прежнем психиатрическом лечении. Были выяснены демографические данные: возраст тридцать четыре года, протестантка, замужем первый раз, муж механик, образование среднее. Были заданы также вопросы о профессии отца, возрасте вступления в брак, братьях и сестрах и возрастной разнице между ними, возрасте ее детей. При этом опросе был выявлен один из травматических моментов: ее отец очень много пил, и родители расстались, когда ей было семь лет.

Медицинское освидетельствование выявило головные боли, ригидность руки и ноги, аллергию, заболевание кожи; были перечислены все операции, ранения, тяжелые заболевания. Опрос касался и психопатологии, начиная с детского возраста: сомнамбулизм, сосание пальца, ночное недержание, заикание и другие дошкольные проблемы. Было выяснено, какие медикаментозные средства она употребляла. Затем ее попросили рассказать о своих сновидениях. Вот одно из недавних: «Они вытащили мужа из воды. Он был ранен в голову, я начала кричать». Она подчеркнула, что часто слышит голоса изнутри и снаружи. Полученных данных было достаточно для предварительного хронологического изучения.

Примечание. Данные были записаны очень осторожно, вся беседа протекала в духе естественного любопытства врача к истории жизни пациентки. Она могла строить свой рассказ свободно, не вовлекая врача в игру «Первый раз у психиатра». Так как она жаловалась на жесткость в руке, ей была рекомендована консультация у невропатолога.

II. 8 апреля. Невропатолог установил артрит, но не назначил никакого специального лечения. На этот раз пациентка вела беседу в духе психологического обзора. Она спонтанно заявила, что любит одобрение, что иногда бунтует, «как маленькая девочка», и что ее «взрослая часть» осуждает ее за это. Ей было предложено дать больше свободы «маленькой девочке». Она ответила, что это довольно стыдно. «Я люблю детей и знаю, что не могу жить на той высоте, которой ждет от меня отец. Я устала и пытаться». Это касалось также и ожиданий ее мужа. Ей объяснили, что такие ожидания называются Родительскими. Она сказала, что главные Родители в ее жизни муж и отец. У нее была соблазняющая манера поведения по отношению к мужу и почти такая же по отношению к отцу. Когда родители разводились, она думала, что смогла бы удержать отца.

Примечание. Отношение пациентки к структурному анализу уже очевидно. Она самостоятельно отличает «маленькую девочку» от «взрослой части». Следует закрепить эту трихотомию не очень директивным путем. С другими пациентами это можно было бы сделать лишь на четвертом сеансе или позднее.

III. 15 апреля. Она не любит, чтобы ей указывали, что делать, особенно женщины. Но на родителей реакция другая. Она говорит, что при ходьбе у нее ощущение, будто она идет по яйцам. Именно так ходят маленькие девочки. Речь опять идет о Ребенке. Она сказала: «Это именно так! Когда я говорила это, я видела маленькую девочку… Трудно поверить, но для меня это имеет смысл. Я вспоминаю, что не хотела ходить. Они тащат тебя за плечо, и ты бесишься… А ведь я делаю то же со своим сыном. Я знаю, что он чувствует, говорю, что не должна его упрекать, а сама это делаю. Вероятно, в этот момент во мне говорит моя мать. Это и есть та Родительская часть, о которой вы говорили? Мне даже немного страшно».

Именно в этот момент было сделано замечание, что ничего таинственного или метафизического в диагностическом суждении нет.

Примечание. Пациентка чувствовала феноменологическую реальность Ребенка и внесла новые элементы в социальную и историческую картину своего поведения по сравнению со сказанным ранее. Все позволяет предположить, что лечение при помощи трансакционного анализа может дать хорошие результаты.

IV. 22 апреля. «В течение этой недели я была так счастлива, как не была последние пятнадцать лет. Мне не надо долго искать Ребенка, я могу видеть его и в муже, и в других. Но у меня проблемы с сыном». Ее игра с сыном была объяснена ей в подходящий момент в понятиях Родитель, Ребенок и Взрослый. Ей было предложено попробовать Взрослый подход (доводы разума) вместо Родительского подхода (доводы сердца).

Примечание. Пациентка вступила в собственный трансакционный анализ, и ей была подсказана идея социального контроля.

V. 28 апреля. Она рассказала, что отношения с сыном налаживаются. Сделана попытка получить больше данных из ее детства методом регрессивного анализа. Она рассказала: «Кошка пачкала ковер, а обвиняли в этом меня и заставляли чистить. Я говорила, что это не я, и упрямилась». Затем в разговоре она заметила, что ассоциация «Анонимные алкоголики», как и англиканская церковь, требует, чтобы люди исповедовались в своем свинстве, именно поэтому она покинула и тех, и других. Когда сеанс закончился, она спросила: «Быть агрессивной — это хорошо?» Ответ был: «Вы хотите, чтобы я вам ответил?» Она понимает утверждение, подразумеваемое в ответе врача, и отвечает: «Нет, не хочу».

Подразумевалось, что она должна ответить себе сама с позиции Взрослого.

Примечание. Во время этого сеанса прояснились некоторые элементы ее сценария. Можно ожидать, что она повторит с врачом ситуацию с кошкой. Вопрос: «Хорошо ли быть агрессивной?» является, возможно, первым этапом подготовки. Это дает врачу возможность отказаться и тем усилить своего Взрослого. Пациентка делает такие успехи в постижении структурного и трансакционного анализа, что можно переводить ее в продвинутую по групповой терапии группу. Группа состоит в основном из женщин.

VI. 4 мая. Сон: «Я смотрю на себя и говорю: „Это не так уж плохо“». Группа ей понравилась, но всю оставшуюся часть недели ей было не по себе. Она рассказывает несколько воспоминаний, и в том числе два гомосексуальных из своего детства. Восклицает: «Вот из-за этого я и не любила «Анонимных алкоголиков»! Там были две гомосексуалистки, одна из них все говорила мне, что я секси». Она жалуется на влагалищный зуд: «Мы с матерью спали вместе, и она меня морочила».

Примечание. Определенное содержание ее сновидений предполагает наличие Взрослого и дает надежды на хороший исход. Участие в группе активизировало сексуальные конфликты, и это первый знак, что лечение вышло на верный путь.

VII. 11 мая. После сеанса пациентка чувствовала себя возбужденной. «Все быстро меняется. Почему они заставляют меня смеяться и краснеть? Дома ситуация лучше. Я могу обнять своего сына, а дочь впервые села ко мне на колени. Я не могу быть хорошей любовницей, когда все так монотонно».

Примечание. Анализ семейных игр привел к установлению некоторого социального контроля со стороны Взрослого. Дети почувствовали, что настроение матери улучшилось и улучшение носит стабильный характер; они реагировали соответственно. Ее возбужденное состояниев группе и замечания о монотонности свидетельствовалио том, что она ввязалась всексуальные игры смужем.

Один случай в группе показал, что она нуждалась в Родительской фигуре для своих игр. В группе появился новичок, служащий отдела социальной помощи муниципалитета. На нее произвела большое впечатление его профессия. Она спросила, какой смысл он видит в посещении группы. Он ответил, что она должна больше в этом разбираться, он же здесь впервые. По разговору было видно, что она пытается вовлечь его в игру в качестве Родительского персонажа.

VIII. 18 мая. Она была очень взволнована регрессивным анализом. Она припомнила свой страх безумия и свою мать, проходящую лечение в психиатрической лечебнице. Во время анализа она говорила о красивых воротах, за которыми открывался прекрасный сад; это из ее фантасмов. В пятилетнем возрасте она один раз посетила мать в лечебнице, которая находилась в парке. Кажется, она сама не против госпитализации, чтобы снять с себя ответственность.

Ей было предложено посетить мать, которую она давно не видела. Предложение делалось не в Родительском тоне, а в тоне Взрослого, без малейшего порицания. Она должна понимать пользу от такого визита для своего Взрослого, а также выгоду от примирения между своими Родителем и Ребенком в случае смерти матери. Она одобрила это предложение, доверительно рассказала, что ее муж не любит мыть голову. Врач ответил, что, выходя за него замуж, она наверняка знала об этом его недостатке. Она это отрицала.

IX. 25 мая. Она рассказала, что всегда боялась больных животных и больных людей, а вот на прошлой неделе заболела ее кошка, и она не опасалась ее. В детстве, когда отец побил ее, собака кинулась на него.

Она сказала детям, что их бабушка умерла. Когда она думает о своей матери, то начинает пить. Ей рассказали, что, когда мать была на восьмом месяце, отец пытался ее отравить. Тетка, рассказавшая эту историю, сказала: «С самого рождения твоя жизнь была сплошной неразберихой».

Примечание. Значение всего этого неясно. Очевидно, имеется переплетение сложных конфликтов с вмешательством матери. Тот факт, что она сохранила социальный контроль при виде больной кошки, показывает,что в ближайшее время она сможет навестить мать.

X. 1 июня. «Если говорить искренне, я не навещаю мать из-за страха там остаться». Она задает себе вопрос: «Разве я существую? Иногда я сомневаюсь в собственном существовании». Родители поженились вынужденно. Ее не покидает мысль, что она была нежеланна. Врач предложил ей получить копию свидетельства о рождении.

Примечание. Пациентка озабочена экзистенциальными проблемами. Ее Взрослый поколеблен, потому что Ребенок засомневался в своем праве на существование. Свидетельство о рождении даст письменное доказательство, что она существует, и произведет сильное впечатление на Ребенка. По мере установления социального контроля ее желание лечь в лечебницу исчезает.

XI. 8 июня. Она рассказывает, что ее муж играет в «Алкоголика». В ассоциации «Анонимные алкоголики» ей сказали, что она должна сделать все возможное для того, чтобы он был счастлив, а ей это противно. Она попытается сделать кое-что другое. «Я сказала, что вызову «скорую помощь», чтобы его отвезли в больницу, если он уже не может с собой справиться самостоятельно; он сразу протрезвел и больше не пил». На прошлой неделе он очень пил, она хотела его ударить, теперь у нее болит плечо; вот тогда она и сделала свое заявление.

Все это показывает, что таков был секретный контракт их брака: он будет пить, а она играть роль спасителя. Эту игру ей подсказали в ассоциации «Анонимные алкоголики». Когда она отказалась играть роль, игра была прекращена, и муж перестал пить.

Ей предложена схема объяснения. Она говорит: «Это не может входить в наш контракт, когда мы женились, мы не пили». Потом она внезапно объявила: «Я вспомнила, что до замужества знала, что он не любит заботиться о волосах, но не знала, что он пьет». Врач сказал, что плохо вымытые волосы тоже входили в тайный контракт. У нее был скептический вид, она подумала минуту, потом воскликнула: «Черт возьми! Это правда, я знала, что он пьет. Когда мы были в лицее, мы вместе пили».

Было ясно, что в первые годы брака они играли в «Алкоголика», меняясь ролями. Потом они оставили эту игру, но ее следы очень трудно вытеснить из памяти.

Примечание. Этот сеанс пролил свет на структуру брака пациентки. Она подчеркнула также, сколько времени и усилий надо человеку, чтобы поддерживать супружеские игры, и сколько энергии, чтобы держатьих под контролем.

XII. 6 июля. Интервал в сеансах вызван летними отпусками. Пациентка вернулась из отпуска с болью в плече. Она ходила к матери в лечебницу, и та ее выгнала; это лишило ее надежды, последнее время ее преследуют запахи. Йога развила в ней воображение. Она могла очень живо видеть прекрасные сады и ангелов, все в цвете и очень подробно. В детстве у нее было такое же воображение. У нее были также видения Христа. Теперь она часто видит животных и цветы. Гуляя в парке, она любит украдкой поговорить с цветами. Вместе с пациенткой врач изучает эти явления, выясняет их художественную природу. Предложение нарисовать их принимается пациенткой. Она увидела свое свидетельство о рождении, и экзистенциальные сомнения ослабли.

Примечание. Видения и слуховые галлюцинации не обязательно должны огорчать. Они говорят о стремлении вновь обрести детство и утраченные связи с родителями. Прежний ортодоксальный подход рекомендовал бы поддержку и общее укрепление. Структурный анализ предлагает другую возможность, требующую некоторой смелости, а именно позволить растерянному Ребенку самовыразиться и воспользоваться полученными результатами, если они окажутся конструктивными.

XIII. 13 июля. Она обращалась к участковому терапевту, так как у нее повысилось артериальное давление; он назначил ей раувольфию. Она сказала мужу о тяге к живописи, он посоветовал пастели, она отказалась, он разозлился и запил. Она понимала, что это игра «Сцены», ей жаль, что она в это ввязалась. Но если она откажется, он будет в отчаянии, и эту проблему ей трудно разрешить. Она сказала также, что ворота прекрасного сада, который она все время видит, похожи на вход в детский сад, куда ее, совсем маленькую, водила мать. Проблема врача: отличить эффект психотерапии от действия раувольфии. Пациентка готова к сотрудничеству для решения этой задачи.

XIV. 20 июля. Ее интерес ослабевает, она чувствует усталость. Она предполагает, что это действие лекарств. Она рассказывает о семейных скандалах, о которых раньше никому не говорила, о том, что начала пить не из-за болезни матери, а из-за этих скандалов.

Этим сеансом закончился решающий период лечения. Во время сеансов у пациентки была привычка сидеть в неловкой позе, с открытыми коленями. Она опять вспомнила гомосексуалисток из ассоциации «Анонимные алкоголики», жаловалась, что мужчины пристают к ней; она не понимает почему, ведь она их не провоцирует. Пришлось обратить внимание на ее позу, это ее удивило. Но ведь она всегда так сидит, и то, что она называет агрессивностью в других, плод ее соблазняющего поведения. На следующем групповом сеансе она молчит большую часть времени и, когда ее спрашивают почему, рассказывает, что ей сказал врач и как это ее потрясло.

Примечание. Этот сеанс был решающим. С риском потерять шанс на нормальную семейную жизнь пациентка получила множество преимуществ, первичных и вторичных, ввязавшись в игры с мужем и другими людьми. Первичная внешняя выгода состояла в том, чтобы избежать сексуальных отношений, которые могли быть источником удовольствия. Шизоидные элементы, присутствующие в ее Ребенке, проявляются согласно ее симптоматике. Истеричные элементы особенно ясно видны в игре «Насилие», откуда и диагноз: шизоистерия.

В ее случае следует избегать называть игру этим названием. Сначала надо только описать ее, не уточняя названия. Ведь это классическая игра истеричных людей. Игра «Насилие» имеет несколько степеней: первую, вторую, третью. Терапевту прежде всего надо понимать, достаточно ли пациентка подготовлена, чтобы конфронтация приняла полный размах. Врач должен также понимать свою ответственность и верить в успех. Решив бросить лечение, пациентка будет потеряна для психиатрии, если она согласится на лечение, эффект может быть решающим, так как эта специфическая игра является единственным принципиальным препятствием на пути супружеского счастья.

XV. 10 августа. Врач возвращается после двухнедельного отпуска. Конфронтация дала плоды. Пациентка рассказывает об атаке, которую выдержала в ранней юности со стороны отца. Она связывает эту атаку со своим провокационным поведением. Она долго говорит об этой ситуации, что проясняет ее отношение к сексу как к чему-то грязному и вульгарному. Она говорит, что избегала сексуальных отношений с мужем, потому что они всегда были для нее ярмом, а не источником удовольствия.

Примечание. Пациентка шокирована откровенностью врача, но благодаря ей она глубже поняла структуру своего брака.

XVI. 17 августа. Последняя беседа. Пациентка объявляет, что это ее последняя беседа. Она больше не боится, что муж считает ее грязной и вульгарной, если у нее есть сексуальные потребности; она не спрашивала его, думает он так или нет, она считала это решенным. В последнюю неделю она изменила отношение к нему, и он был приятно удивлен. Теперь он возвращается домой бегом, впервые за многие годы. Она поняла и многое другое. Она часто искала сострадания к себе как к бывшей алкоголичке, теперь она отдает себе отчет в том, что это была игра «Деревянная нога», и попытается выйти из этой игры самостоятельно. Она изменила и смягчила свое отношение к отцу. Замечание о короткой юбке тоже пошло ей на пользу. «Я бы никогда не согласилась с мыслью, что я хочу секса, я всегда думала, что хочу просто внимания. Теперь я допускаю, что хочу секса». На днях она навестила больного отца, помогла его госпитализировать. Рассказывая о визите к отцу, она сохраняла полную объективность: она сожгла все мосты, у нее нет к нему никаких претензий. А вот отношения с мужем она будет развивать и улучшать, в том числе и сексуальные. Благодаря методу переноса, врач в первое время заменил ей отца, теперь она в этом не нуждается. Она без стеснения может говорить о возвратившемся сексуальном влечении мужа к себе и о своем к нему. Она долго об этом думала и ночью увидела во сне прекрасную женщину, нежную и спокойную. Это наполнило ее счастьем. Дети тоже изменились к лучшему, стали послушными, спокойными.

Артериальное давление стало ниже, ей больше не требуются лекарства. «Я чувствую, что от лекарств я больше устаю и нервничаю, а сейчас у меня совсем другие ощущения, я понимаю разницу». Она рассказывает, что занялась рисованием, рисует, что захочет, как будто заново учится жить. «Я не отношусь теперь к людям жалостливо, я считаю, что они могли бы поступить, как я, если бы как следует взялись за дело. У меня нет чувства, что я ниже всех в мире, хотя это чувство исчезло не совсем. Я не хочу больше приходить в группу, я хочу проводить время с мужем. Мы как будто вернулись в то давнее время, когда везде бывали вместе. Я попробую обойтись без лечения месяца три, а если почувствую себя плохо, вернусь. Я не чувствую себя такой уж неврастеничкой, могу спокойно говорить о своих психосоматических симптомах, о чувстве вины, о страхе перед словом «секс» и о других вещах. Я не могу объяснить это как следует, но я испытываю чувство счастья; вы и я, мы вместе над ним работали. Мы с мужем стали ближе друг другу, наши отношения теперь более гармоничны, он охотно занимается детьми, как и полагается отцу семейства».

Ее спросили, были ли ей полезны структурный анализ и анализ игр. Она ответила: «Да, конечно!» И добавила: «И сценарии тоже. Например, я вам сказала, что у мужа нет чувства юмора, а вы ответили, что если вы до сих пор лишь играли в игры и сцены, то вы просто не знаете друг друга, не знаете, какие вы настоящие. И вы оказались правы, теперь я знаю, что у него есть чувство юмора, а если оно не проявлялось, то это входило в условия игры. Теперь я интересуюсь своим домом. И я вам за это благодарна. Я даже могу писать стихи и выражать свою любовь к мужу».

Сеанс заканчивался. Врач предложил пациентке чашку кофе. Она ответила: «Спасибо, нет, я уже пила. Кажется, я сказала все, что хотела, о том, что я чувствую. Я с огромным удовольствием приходила сюда, я это очень оценила».

Общие замечания.Не следует скептически относиться к описанному примеру благополучно завершенного лечения. На многие вопросы, которые могли бы появиться у сведущего читателя, пациентка ответила сама. Например, она отдавала себе отчет в том, что на первых порах врач заменил ей отца, а в конце курса врача заменил муж. Самыми важными моментами следует считать изменения в поведении детей пациентки и ее мужа. Эти критерии важнее, чем мнение врача или самой пациентки. Все свидетельствует о том, что цель, поставленная врачом, была успешно достигнута. Пациентка бросила большинство своих игр, заменивих прямыми и интимными отношениями, которые оказались более удовлетворительными. Ее туалеты и поведение стали скромнее, и в то же время привлекательнее и притягательнее в сексуальном плане. Можно сделать короткое резюме того, что произошло на архаическом уровне. Она обратилась к врачу с фантасмами быть подавленной и загипнотизированной, как и ранее. Но она рассталась с ними, по мере того как разбирались и анализировались ее игры, а замечание о провокационном поведении показало ей, что врач не позволит себя провоцировать. Опираясь на своего укрепленного Взрослого, она смогла принять решение расстаться со своими инфантильными амбициями и взять на себя роль взрослой женщины. На первый взгляд, возможно, в этом случае нет ничего, что говорило бы о стабильном улучшении. Но есть все-таки один бесспорный довод в пользу этого утверждения: окрепший Взрослый отказался от игр в пользу реального опыта. Этот аспект трансакционного анализа называется действенным.

За несколько дней до истечения трехмесячного срока пациентка написала врачу письмо: «Я чувствую себя хорошо. Я не принимаю никаких лекарств вот уже месяц. На прошлой неделе мы праздновали мое тридцатипятилетие. Мы были вместе смужем на прогулке. Деревья и вода были прекрасны. Господи! Если бы только мне удалось это нарисовать! Первый раз в жизни я видела огромного касатика. Он был так прекрасен, так грациозен… Мы с мужем прекрасно понимаем друг друга. Мы стали ближе, внимательнее друг к другу, я чувствую себя естественной, не играю никакой роли. Я очень благодарна вам за то, что подсказали мне заняться живописью. Мои рисунки нравятся даже детям, они говорят, чтобы я сделала выставку. В прошлом месяце я брала уроки плаванья, до сих пор я не умела плавать. Мой сад великолепен. В этом вы тоже мне помогли. Я провожу время, как я хочу, и они меня так даже больше любят. Я напишу вам о своих успехах в плавании. Мы все вас обнимаем». Это письмо порадовало врача по двум причинам.

1. Улучшение состояния здоровья пациентки продолжалось, хотя она и не обращалась к терапевту по поводу давления.

2. Хорошее настроение детей и мужа продолжалось, хотя пациентка уже не проходила психотерапию. Надо отметить, что ее муж теперь часто моет голову. Что пессимистического можно отметить в этом случае, так это уход пациентки целиком в семейную жизнь. И обычный психотерапевтический курс лечения проигрывает перед трансакционным анализом в том, что последний в более короткие сроки добивается лучших результатов. В случае госпожи Энатоски было проведено шестнадцать индивидуальных сеансов и двенадцать групповых. И еще в порядке сравнения можно привести слова одного опытного психоаналитика: «То, что мы можем победить, касается лишь небольшой части психогенеза, а именно выраженных конфликтов, неудач в развитии; но мы не ликвидируем источник невроза; то, что мы делаем, помогает пациенту превратить невротические недостатки в компенсируемые достоинства; тот факт, что физическая гармония зависит от многих условий, делает иммунитет недостижимой целью. Статья Фрейда «Анализ законченный и анализ бесконечный» была для тех из нас, кто питал неограниченные врачебные амбиции, одновременно и огорчением, и утешением».