Анкета об организациях крупного капитала

Промышленно-экономический отдел Имп. русского технического общества произ­вел анкету об «общественных организациях торгово-промышленного класса в России» – вернее, об организациях крупного капитала. Результаты этой анкеты изложены те­перь в книге г. Гушки: «Представительные организации торгово-промышленного клас­са в России» (СПБ. 1912)^[zzzzzzzz]. И материал, имеющийся здесь заслуживают большого внимания.

Анкета Технического общества посвящена «представительным» организациям капиталистов – биржевым комитетам, советам съездов и т.д., которые составляют около 80% организаций (около 15% приходится на долю картелей, трестов, синдикатов, и около 5% на долю союзов ра­ботодателей). Их задача – воздействие на органы власти.

«Союзы работодателей ведут, – пишет г. Гушки – «непосредственную» классовую борьбу с наемными рабочими, а представительные организации – борьбу с другими классами посредством давления на государст­венную власть и общественное мнение».

Общее число «представительных» организаций крупного капитала в России в 1910 году определено в 143. Из них 71 – биржевые общества с их комитетами. Затем 14 ко­митетов торговли и мануфактур, 3 купеческих управы, 51 организация «соединенной» группы (съезды, их советы, совещательные конторы и пр.) и 4 организации неопреде­ленной группы. На анкету ответили всего 62 организации, т.е. менее половины.

Характерны данные о времени возникновения организаций. Из 32 биржевых комите­тов, ответивших на анкету: с 1800 до 1900 года (за сто лет) возникли 9 комитетов; с 1901–1904 (за четыре года) – 5; за два года революции – 1905-1906 – 9; и 9 – с 1907 по 1910 г.

«Тут с полной ясностью, – пишет г. Гушка, – сказывается тот толчок, который был дан обществен­ным движением бурного 1905 года процессу самоорганизации представителей капитала».

Из 22-х организаций соединенной группы только 7 возникло с 1870 по 1900 г.; 2 – с 1901 по 1904; 8 в два года революции, 1905-1906; и 5 – с 1907 по 1910 г. Все эти «советы съездов» пред­ставителей промышленности вообще, горнопромышленников, нефтепромышленников и т.д., и т.п. – продукт главным образом революционной и контрреволюционной эпо­хи.

По отраслям промышленности организации различаются следующим образом. Из групп биржевых комитетов преобладают смешанные отрасли; эти комитеты объединя­ют обыкновенно все отрасли промышленности и торговли данной местности. В группе комитетов торговли и мануфактур выделяется на первый план текстильное дело. В главнейшей – соединенной группе почти половина организаций падает на промыш­ленность, а не на торговлю, именно на горное дело и металлургию.

«Эта группа отраслей (горнозаводская и металлическая промышленности) и состав­ляет экономический базис организаций современной промышленной «гвардии» Рос­сии», – пишет г. Гушка, который имеет маленькую страстишку говорить о предмете своего исследования «высоким стилем».

Ясно, что речь идет именно об организациях крупного капитала и даже, вернее, крупнейшего. Г-н Гушка вполне отчетливо указывает, что в члены биржевых комитетов и комитетов торговли и мануфактур попадают лишь крупные и самые крупные торговцы и промышленники, – что организация съездов представите­лей промышленности и торговли состоит из «крупнейших» капиталистических предприятий.

Интересно отметить некоторые данные анкеты о деятельности представительных организаций крупнейшего капитала. Автор дает, например, сводку сведений об их бюджетах. Бюджет 22-х организаций соединенной группы дает 3 950 000 рублей дохода, а общий итог прихода всех организаций – 7 ¼ миллионов рублей. «Этот 7 ¼-миллионный годовой бюджет наших 56 организаций, – пишет г. Гушка, – вероятно, увеличился бы в 1,5-2 раза, если бы ввести финансовые отчеты других организаций, не вошедших в нашу анкету».

«Третьему элементу», т.е. служащей союзам капиталистов интеллигенции, автор посвящает 9-ю главу своей книжки. Оказалось, что в 29 биржевых комитетах служило 77 представителей 3-го элемента; в 22 организациях со­единенной группы оказалось 180 таких служащих. Преобладают показания о 2-4 пред­ставителях интеллигенции на организацию. Ввиду нередкого преуменьшения союзами капиталистов этого рода данных автор считает вероятным заключение, «что на службе у представительных организаций капитала, в ответственных должностях, находится армия (!!) интеллигенции численностью не менее тысячи человек», секретарей, бухгал­теров, статистиков, юрисконсультов и т.п.

«Центр тяжести деятельности рассматриваемых организаций, – пишет г. Гушка, – посвященных представительству интересов промышленно-торгового класса, естественно лежит в области формулировки позиции представителей этого класса по различным вопросам, затраги­вающим его интересы, и защите этой позиции различными способами».

В анкетных листках много внимания уделено тому, какие вопросы обсуждались организациями капиталистов и какие ходатайства они возбуждали: а) страхование рабочих, праздничный отдых и т.п.; b) подоходный налог, промы­словое обложение и т.д.; с) таможенная политика; d) пути сообщения; е) акционерные компании, кредит и пр.; f) заграничные консульства, статистика, организация горного ведомства; g) участие купечества в земских учреждениях, в Гос. совете, в предвари­тельном рассмотрении правительственных законопроектов и т.п^[aaaaaaaaa].

Г-н Гушка впадает прямо-таки в хвалебный тон. «Энер­гичное и настойчивое давление на органы власти», – пишет он – организации крупного капитала фактически, больше влияют на законодательство, чем Гос. дума – тем более (покушается острить автор) что к капиталистическому парламенту не применяется ст. 87-ая, и организации капитала ни разу еще не были на­рочито распущены на 3 дня...».

Острота эта наглядно свидетельствует о беспредельности самодовольного узколобия господ промышленных тузов и их хвалителя Гушки.

Г-н Гушка доходит до того, что приводит слова уфимского биржевого комитета из отчета за 1905-1906 годы: «само правительство рядом коренных реформирований биржевых учреждений намечает... достойных себе помощников», и называет эти слова «правильными», пишет их курсивом, говорит о «живом и активном сотрудничестве с правительством».

Но все же в главе XV о результатах ходатайств организаций, которую он озаглавил «Проиг­рышные позиции» мы читаем:

«Нельзя отрицать того, что есть несколько об­ластей, в которых ходатайства и требования представителей капитала, действительно, встречают противодействие со стороны правительства».

Следуют примеры в таком по­рядке: 1) область казенных лесов; казна – сама лесопромышленник; 2) область желез­нодорожных тарифов; казна – сама предприниматель; 3) вопрос о земском представи­тельстве и 4) вопрос о представительстве в Государственной думе и Государственном совете.

«В обоих случаях, – говорит автор про два последние, – сказывается, конеч­но, интимная близость бюрократии к другому господствующему классу – поместно-землевладельческому».

«Но если оставить в стороне немногие указанные вопросы, – продолжает довольный г. Гушка, – то приходится сказать, что во всех остальных областях... данные нашей анкеты рисуют позицию торгово-промышленного класса, как позицию выигрышную...»

Классовая природа русской государственной власти потерпела серьезное изменение после 1905 года. Это изменение – в сторону буржуазную. Третья Дума, «веховский» либерализм, ряд других признаков свидетельствуют о новом «шаге по пути превраще­ния в буржуазную монархию» нашей старой власти. Но, делая еще один шаг на этом новом пути, она остается старой, и сумма политических противоречий от этого уве­личивается.

Разрабатывая материалы анкеты, г. Гушка затронул еще один громадной важности вопрос, на котором следует остановиться. Это – вопрос о «роли 1905 года», как гласит название одного из подотделов XIII главы в книге г. Гушки.

41-й вопрос анкетного бланка, о числе заседаний исполнительного органа организа­ции за каждые из последних 5 лет, должен был выяснить степень усиления деятельно­сти организаций в 1905 году. Полученный анкетой материал «не обнаружил, – по сло­вам г. Гушки, – в жизни наших организаций заметного усиления деятельности». «Да оно и понятно», – замечает г. Гушка:

«... Часто собираться, чтобы формулировать свое отношение к волновавшим тогда всю страну обще­ственно-политическим вопросам, организации капитала не чувствовали склонности: оттертые на задний план широкой волной народного движения, они предпочитали до поры до времени выжидать ре­зультатов кипевшей вокруг них борьбы; а под конец, когда «начальство» недвусмысленно обнаружило склонность снова «прийти» на свое место, – организации торгово-промышленного класса постепенно стали возвращаться к обычной форме и степени интенсивности своей представительской деятельности».

И крупный торгово-промышленный капитал, и русский буржуазный либерализм не только «выжидали» в 1905 году, но и занимали весьма определенную контрреволюционную позицию. Факты, свидетельствующие об этом, слишком общеизвестны. Но не подлежит сомнению, что по сравнению с силами абсолютизма и помещичьего класса крупнейший капитал был до известной степени «оттерт на задний план».

Как же это могло случиться, что в буржуазной революции наибольший подъем «волны народного движения» больше всего оттер на задний план буржуазию?

Это могло случиться, потому что только полное извращение понятия «буржуазная революция» приводит к взгляду, будто революция ослабевает, когда отшатывается буржуазия. Буржуазия отшатывается потому, что главной движущей силой буржу­азной революции в России являются пролетариат и крестьянство.

Буржуазия, политически порабощена помещиками и абсолютиз­мом, но занимает контрреволюционное положение при уси­лении рабочего движения. Она и против старого порядка и за него. Она готова помогать ему против рабочих, но она вполне способна «устроиться» и даже усилить и расширить свое господство без всяких помещиков и без всяких остатков старого политического режима.

Отсюда понятно, почему наибольший подъем «широкой волны народного движе­ния» и наибольшее ослабление старой власти способно вызвать усиленное отступление «на задний план» торгово-промышленной буржуазии. Это – именно тот класс, кото­рый может быть нейтрализован в борьбе нового со старым, демократии с средневековь­ем, ибо, чувствуя себя привычнее, спокойнее, удобнее рядом со старым, этот класс мо­жет господствовать и при самой полной победе нового.