Особенности исторического исследования

Философия истории опирается на тщательные эмпирические исследования специалистов, анализирующих конкретные исторические события, происходившие в прошлом в отдельных странах, у разных народов. Как философия истории может их использовать для построения общей картины исторического процесса? Что нового она дает для понимания отдельных, конкретных исторических событий и процессов?

Бытует мнение, что философия истории обязана суммировать и обобщить весь фактический, эмпирический материал, накопленный историками, работающими в отдельных областях своей науки. Однако простое суммирование полученного конкретного знания вряд ли может привести к открытию нового в исторической науке. Кроме того, работу по суммированию и систематизации готового знания могут лучше выполнить сами историки.

Обобщения, которые делаются философами, всегда вызывают у них настороженность. Историк стремится изучать явления и события прошлого во всей их индивидуальности и конкретности; в попытках обобщения исторических фактов нередко он видит стремление перенести приемы и методы обобщающих наук на конкретные события и явления истории, имеющие индивидуальный характер. Особенно подозрительно он относится к использованию в изучении истории методов естествознания, ориентированных на открытие общих законов природы.

С другой стороны, философы, привыкшие иметь дело с общим, нередко объявляют труды историков ненаучными на том основании, что они не содержат глубоких выводов, выходящих за пределы описания и систематизации исторических фактов. Такого рода споры между историками и философами возникали неоднократно, и были вызваны противопоставлением фактов их обобщениям, отстаиванием особой природы исторического знания, не допускающего, якобы, применения общих принципов и методов научного исследования к конкретным и, нередко уникальным, историческим событиям и явлениям.

В связи с этим возникает вопрос о специфике исторического исследования в сравнении с другими науками. Чаще всего историю сравнивают с науками, изучающими природу. В таких отраслях естествознания, как астрономия и метеорология, ученый непосредственно наблюдает явления и процессы, происходящие в природе;

астроном следит за движением планет и звезд, метеоролог наблюдает циклоны и антициклоны. В физике и химии не ограничиваются наблюдением явлений в обычных условиях, а ставят специальные эксперименты, чтобы изолировать их от посторонних факторов и обеспечить изучение процессов в «чистом» виде. Ничего подобного не может осуществить историк, ибо он изучает события, которые происходили в прошлом и поэтому не в состоянии ни наблюдать, ни воспроизвести войны, различные политические, национальные движения, революции и иные события прошлого. «История, таким образом, - приходит к выводу известный английский философ и историк Р. Дж. Коллингвуд, - наука, но наука особого рода. Это наука, задача которой - изучение событий, недоступных нашему наблюдению. Эти события исследуются логическим путем, в результате чего историк, проанализировав что-то иное, доступное нашему наблюдению и именуемое «свидетельством», делает вывод, касающийся интересующих его событий»[1].

В качестве таких свидетельств могут быть использованы самые различные данные, сохранившиеся от прошлых эпох - летописи, исторические хроники и другие документы, а также иные свидетельства материальной и духовной культуры. В связи с этим представляется целесообразным разграничивать историю, основанную на письменных источниках, на так называемую писаную историю, и на предысторию, опирающуюся на результаты археологических раскопок, данные этнологических исследований и т.д. Указанные методы, приемы и данные служат в первую очередь для исследования первобытного общества. Поэтому многие историки, особенно на Западе, основанную на них науку называют предысторией или просто историей первобытного общества. Подлинная история, по их мнению, основывается на письменных источниках.

«Историей мы называем то развитие человечества, которое засвидетельствовано письменными документами, которое передано нам в слове и письме...История, следовательно, начинается тогда, когда нам становятся известными письменные источники»[2].

С точки зрения современных исследований первобытного общества, выполненных археологами и этнологами, такое ограничение истории не совсем оправдано, прежде всего, потому, что без новых данных представление об историческом развитии человечества оказывается явно неполным. Однако для изучения последующих этапов истории обращение к письменным источникам представляет особый интерес.

Другое существенное отличие естествознания от истории заключается в том, что результаты его исследования имеют универсальный характер, т.е. применимы ко всем явлениям, подчиняющимся соответствующим законам. Так, закон всемирного тяготения применим ко всем существующим в природе телам. А заключения историков всегда локальны, т.е. относятся только к тем прошлым событиям, которые подверглись анализу или обобщению на основе имеющихся свидетельств.

В отличие от других общественных наук (социологии, экономики, политологии), которые исследуют общие закономерности деятельности людей в различных сферах социальной жизни, история изучает преимущественно индивидуальные события и процессы прошлого. Поэтому она не может опираться на методы прямого и косвенного наблюдения, статистический анализ данных, различные приемы анкетирования, опроса или иные способы изучения конкретной действительности в различных областях общественной жизни.

Противопоставление исторического знания общетеоретическому, в особенности знанию о природе, основывается на предположении, что история имеет дело исключительно с отдельными, конкретными событиями прошлого. Поэтому никакие обобщения и универсальные утверждения, по мнению некоторых ученых, в истории невозможны, и задача историка сводится лишь к возможно точному и полному описанию единичных событий. Между тем сама практика работы историка свидетельствует против такого взгляда на свою науку. В самом деле, хотя исторические события значительно отличаются друг от друга и в известной степени специфичны и даже уникальны, именно в этой специфике историк находит нечто общее, повторяющееся, инвариантное. Действительно, войны, которые вел Александр Македонский, совсем не похожи на войны Наполеона, а тем более войны XX столетия, и все же, между ними можно выявить определенное сходство и общность. Именно эта общность выражена в известном определении немецкого военного теоретика К. Клаузевица (1780-1831) о том, что война есть продолжение прежней политики насильственными средствами, и оно, несомненно, заслуживает внимания историка. Точно также можно выявить аналогию между революциями, происшедшими во Франции, Англии, России, Китае и других странах.

Из констатации индивидуального, неповторимого и даже уникального характера исторических событий и процессов нередко делаются далеко идущие выводы о невозможности каких-либо научных объяснений и предсказаний, а также извлечения из них исторических уроков. Никто, конечно, не будет возражать против того, что исторические исследования значительно Отличаются от изучения явлений и процессов природы.

Во-первых, потому что, история, как и другие социальные науки, имеет дело с обществом, в котором действуют люди, обладающие сознанием и волей, ставящие перед собой определенные цели и задачи.

Во-вторых, в отличие от других общественных наук (социологии, экономики, политологии, права и т. д.), которые занимаются в основном изучением явлений и процессов, происходящих в настоящее время, история исследует события прошлого, что требует адекватного воспроизведения и реконструкции этого прошлого, что не может не отразиться на особенностях исторического познания. Однако всё указанные специфические отличия и особенности не дают права рассматривать историческое познание вне связи с общим процессом научного познания, его принципами и общими методами исследования. Именно принципы и методы стали предметом исследования особой дисциплины, которая тесно связана как с историей, так и с философией, и поэтому называется философией истории.