ГЛАВА 15 БИОГРАФИЧЕСКИЙ МЕТОД

Одним из наиболее старых подходов к изучению истории является биографический метод. Некоторые его черты были обозначены уже в античной историографии. Так, Плутарх (ок. 45 — ок. 127) в своем труде «Сравнительные жизнеописания» не просто представил биографии великих людей, но и попытался посмотреть на их действия как на историю. Конечно, античные историки не пришли к убеждению в том, что история является продуктом деятельности людей. До момента формирования этого тезиса еще целые столетия, так как в историческом мышлении больше тысячелетия господствовала идея провиденциализма. Даже Г. В.Ф. Гегель рассматривал людей с их страстями, волей, поступками как марионеток духа. Субстанциальна, по его мнению, была лишь деятельность великой исторической личности [350]. Тем не менее, биографический подход к истории упрочивается даже во время господства провиденциализма. Он все более приобретал рационалистический смысл, например, уже в философии истории просветителей. В частности, в философско-исторической концепции Вольтера великая историческая личность — просвещенный монарх — является подлинной движущей силой истории в противовес народу, который, по мнению мыслителя, не более, чем игрушка в руках законодателей.

С развитием историографии биографический метод приобретал все большую роль в историописании. Особенно он характерен для различных направлений так называемой политической историографии, где сам предмет — политическая история — в известной мере способствовал выдвижению на первый план роли личности политика как реального носителя высшей государственной власти. Расцвет политической историографии в XIX в. стимулировал, таким образом, развитие биографического метода. Для других же направлений и школ историографии был характерен отход от биографического метода. Прежде всего, это относится к тем направлениям историографии, которые так или иначе порывали с традициями политической истории. Так, в трудах немецкого историка Ф. К. Шлоссера (1776—1861) мы находим описание массового социального протеста [351], что невозможно было сделать с помощью биографического метода в его традиционном понимании — как способа сведения истории к деятельности отдельных выдающихся личностей.

Крайним выражением биографического метода явился вариант его трактовки, связанный с теорией «героев и толпы» английского историка Т. Карлейля. Свое понимание роли великих личностей в истории этот историк изложил в лекции «Герои, почитание героев и героического в истории», прочитанной в 1841 г. В изданной позднее книге он рассматривал историю как биографии великих личностей, а народ — как слепое и безгласное орудие их действий. Так, революция, по мнению Т. Карлейля, связана с деятельностью личностей. Во Французской революции XVIII в. роль героя играл О. Г. Р. Мирабо. Историк утверждал: «Это он сдвинул старую Францию с ее основания и он же, единственно своей рукой, удерживал от окончательного падения готовое рухнуть здание» [352]. Т. Карлейль предложил классификацию героического начала в истории по степени его значимости: сначала герой-божество — герой-пророк (Магомет) — герой-поэт (Данте) — герой-пастырь (М. Лютер) — герой-писатель (Ж.Ж. Руссо). Заключительная, высшая фаза проявления героического начала в истории — герой-вождь (О. Кромвель, Наполеон) [353]. Такое деление, конечно, условно. Т. Карлейль стал самым известным приверженцем биографического метода в исторической науке, однако историк преклонялся перед великой личностью и не дал ответов на вопросы: «Почему появляются великие личности в истории?», «Какова их роль в истории?»

Развитие исторического познания в XX в. внесло некоторое разнообразие в применение биографического метода и попытки теоретического обоснования необходимости сужения рамок этого применения. К числу наиболее заметных разновидностей биографического метода относится метод коллективных биографий английского историка Л. Нэмира (1888—1960), использованный им в ходе изучения деятельности английского парламента и получивший впоследствии распространение в ряде национальных историографии Запада и в США. Л. Нэмир обращался к среднему, рядовому человеку, правда, не к человеку с улицы, а к депутату английского парламента. В этом новизна его подхода. В 1928 г. историк начал писать историю английского парламента, которую он представил в виде биографии депутатов. Л. Нэмир рассматривал каждого из них как представителя определенного социального института и выявлял даты жизни, социальное происхождение и положение, образование, личные и деловые связи, поведение в различных ситуациях и т.д.

Теоретический замысел метода коллективных биографий связан с уверенностью в том, что к пониманию причин действий и объяснению их характера можно пробиться лишь сквозь толщу биографических деталей, открывая таким образом не мнимые, а подлинные интересы человека. Единственный путь к этому — изучение всех подробностей его жизни. В соответствии с этим деятельность парламента выглядит всего лишь как борьба его членов за власть, карьеру, личное благополучие [354]. Не отрицая, что личное имеет место в мотивах поведения парламентариев, следует признать: за этим стояли социальные, политические и иные интересы партий, группировок, социальных слоев общества и государства в целом, более того — личное во многом определялось окружающей средой, временем. Иначе нельзя было бы понять и объяснить разницу деятельности парламента в разное время.

Сужение сферы применения биографического метода в историографии второй половины XX в. связано, во-первых, с утратой политической историей своей прежней традиционной роли и, во-вторых, с появлением новых ветвей исторического исследования в исторической науке ряда стран Запада — социальной истории, структурной истории, количественного анализа действительности и т.д. В этих случаях сужение рамок применения данного метода объясняется характером предмета исследования. Впрочем, некоторые детали обращают на себя внимание и в другом плане. В частности, дискуссия в западно-германской историографии 60 —70-х гг. XX в. о соотношении структур и личностей в истории привела отдельных авторов к выводу об определяющем значении личностей [355].

Тем не менее, биографический метод не является тем познавательным средством, от которого историческая наука при известных условиях может отказаться — как от самостоятельного жанра биографий отдельных личностей, так и как от более общего приема изображения действительности в связи с характеристикой человеческого фактора — индивидуального или группового. В любом случае применение этого метода связано с решением важной методологической проблемы о роли личности и масс в истории.

Творец истории — личность, творец истории — массы. Таковы тезисы, которые в качестве противоположностей не несут в себе истины, так как истина заключается в сочетании того и другого.

Материальные основы человеческого бытия создаются трудом миллионов, тогда как духовная деятельность, творчество (искусство, наука и т.д.) носят индивидуальный характер. В последнем случае деятельность одного может значить гораздо больше, чем деятельность многих. Проблема заключается вовсе не в том, чтобы определить, усилиями какого человеческого фактора совершается тот или иной вид деятельности: отдельными личностями, гениями или массами; коллективное начало представлено во всех областях этой деятельности, какого-либо ее вида как сферы одиночек не существует. Однако это не объясняет ни причин появления великих личностей, ни их необходимости. При этом под великими личностями традиционно подразумеваются не мужи науки, представители искусства и т.д., а деятели общественно-политического характера, хотя и в первом случае постановка вопроса о причинах их появления не лишена смысла. С понятием «великая историческая личность» связываются перемены общественного характера и масштаба. Об одном из условий появления великих исторических личностей Н.А. Добролюбов (1836—1862) писал: «Без сомнения, великие исторические преобразователи имеют большое влияние на развитие и ход исторических событий в свое время и в своем народе; но не нужно забывать, что прежде, чем начнется их влияние, сами они находятся под влиянием понятий и нравов того времени и того общества, на которое потом начинают они действовать силою своего гения» [356].

Таким образом, возникает вопрос: «Появление великой личности является случайностью или зависит от эпохи, от окружающих ее условий?» Бесспорно, только с учетом характера исторических условий можно понять действия исторической личности, следовательно, и причины ее возникновения. Появлению она обязана не самой себе, точнее, не только самой себе, не только своему таланту, воле, устремленности к результату и т.д., но и среде. Можно лишь предположить, сколько выдающихся по своим личностным качеством людей остались безвестными или не реализовавшими себя вследствие того, что им помешала эпоха, в которой они жили, что их время не пришло и т.д. Одним из таких людей был известный российский государственный деятель М.М. Сперанский (1772—1839), проекты реформ которого значительно опережали свое время. Парадоксально: чтобы появились великие полководцы, нужна война. Чтобы появилась великая личность, необходимы условия, а более конкретно — ситуация назревания общественных перемен. Эти перемены выдвигают личность, на их фоне личность становится великой, оказывающей масштабное влияние на ход событий тем, что реализует стремление к переменам осознавших их необходимость миллионов.

Однако и эта логика объяснения не дает возможности ответить на вопрос: «Почему героем становится именно этот человек, а не другой?» По этому поводу Ф.Энгельс писал: «То обстоятельство, что такой и именно вот этот великий человек появляется в определенное время в данной стране, конечно, есть чистая случайность. Но если этого человека устранить, то появляется спрос на его замену, и такая замена находится — более или менее удачная, но с течением времени находится. Что Наполеон, именно этот корсиканец, был тем военным диктатором, который стал необходим Французской республике, истощенной войной, — это было случайностью. Но если бы Наполеона не было, то роль его выполнил бы другой. Это доказывается тем, что всегда, когда такой человек был нужен, он находился: Цезарь, Август, Кромвель и т.д.» [357]. Следует уточнить: если бы вместо Наполеона был другой, то его роль он сыграл бы отчасти по-другому, но как — мы никогда не узнаем.

Таким образом, появление великой личности на арене истории — результат сочетания необходимости и случайности. В. И. Вернадский (1863— 1945) писал о том, что все решает человеческая личность, а не коллектив, элита страны, а не ее демос, и в значительной мере ее возрождение зависит от неизвестных нам законов появления больших личностей. Противопоставление личности массам в действительности лишено оснований по той простой причине, что личность не появляется на пустом месте. Она всегда выдвигается историческими условиями, которые и в том случае, если они создаются действиями властвующего меньшинства, элиты, выходят за рамки породивших их причин, затрагивают интересы масс и являются питательной почвой для появления великих личностей. Исторические личности — порождение коллективного начала, без которых оно не обходится, как без средства реализации своих устремлений. Личность — концентрированное выражение этих устремлений, а не гегелевского мирового духа. В этом смысле никаких неизвестных законов появления великих личностей не существует. Мирабо и Дантон, Кромвель и Наполеон могут быть поняты лишь при учете протеста миллионов людей против средневековых порядков, а Бисмарк — как выражение назревшей потребности в объединении Германии и т.д.

Такова методологическая основа применения биографического метода при изображении роли великих личностей в истории.