ГЛАВА 14. ОПИСАТЕЛЬНО-ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНЫЙ МЕТОД

Понятие «идеографический метод», введенное представителями немецкой неокантианской философии истории, предполагает не только необходимость описания изучаемых явлений, но и сводит к нему функции исторического познания в целом. На самом деле описание, хотя и является важной ступенью этого познания, не представляет собой универсальный метод. Это всего лишь одна из процедур мышления историка. Каковы же роль, границы применения и познавательные возможности описательно-повествовательного метода?

Описательный метод связан с природой общественных явлений, их особенностями, их качественным своеобразием. Этими свойствами нельзя пренебречь, с ними не может не считаться ни один метод познания.

Отсюда следует, что познание в любом случае начинается с описания, характеристики явления, причем структура описания определяется в конечном счете характером изучаемого явления. Вполне очевидно, что столь конкретный, индивидуально-своеобразный характер объекта исторического познания требует и соответствующих языковых средств выражения.

Единственно пригодным для этой цели языком является живая разговорная речь в составе литературного языка современной историку эпохи, научных исторических понятий, терминов источников. Только естественно-языковой, а не формализованный способ изложения результатов познания делает их доступными массовому читателю, что важно в связи с проблемой формирования исторического сознания.

Индивидуальное качественное своеобразие явлений общественной среды неотделимо от их развития, через посредство которого только и можно понять их сущность. Динамика развития в каждом случае своя, особая, она выразима только в описательно-повествовательной форме.

Точно так же необходимость рассматривать любое событие в связи с другими предполагает описание. Человеческий фактор в истории — личность, коллектив, массы — нуждается в характеристике.

Образ субъекта исторического действия — индивидуальный или коллективный, положительный или отрицательный и т.д. — может быть только описательным.

Таким образом, описание — необходимое звено в картине исторической действительности, начальная ступень исторического исследования любого события или процесса, важное условие и предпосылка понимания сущности явлений. Однако само по себе оно не дает такого понимания.

Сущностно-содержательный анализ предполагает обнаружение и объяснение того, что скрыто от поверхностного наблюдения и по своей природе уже не является только индивидуальным, неповторимым. Следовательно, мышление, чтобы вскрыть суть, должно перейти на иной уровень, более высокий, чем ступень описания, но не отбросить его, а оперировать им как материалом для выводов обобщающего характера. Индивидуальное в явлениях — это то, чем мышление не может пренебречь при постижении и самой глубокой их сути.

Сущностно-содержательный анализ невозможен без методологии, она лежит также в основе описания хода событий. В этом смысле описание и анализ сущности явлений — независимые, но взаимосвязанные, взаимообусловленные ступени познания. Описание — это не беспорядочное перечисление сведений об изображаемом, а связное изложение, имеющее свою логику и смысл. Логика изображения может в той или иной мере выражать подлинную суть изображаемого, однако в любом случае картина хода событий зависит от тех методологических представлений и принципов, которыми пользуется автор. Описательный вид повествования — хроника — не свободен от них, хотя в данном случае слово «методологических» мало подходит ввиду уровня этого повествования, при том, что та или иная позиция автора, как правило, имеется. Средневековый монах Ж. де Венет (1307—1371) составил хронику, пронизанную чувством сострадания к простому народу. Хроники, повествующие о Жакерии, пронизаны как враждебным, так и более терпимым отношением к восставшим крестьянам. Даже в таком источнике, как анналы (летописи средневековой Западной Европы), главным принципом составления которого была хронология (от лат. annus — год), присутствует позиция составителей. Так, одна из редакций Лоршских анналов пронизана стремлением к возвеличению Карла Великого и его власти.

В подлинно научном историческом исследовании формулировка его цели основана на позиции, в том числе методологической, его автора, хотя само исследование осуществляется по-разному: в одних случаях в нем ярко выражена тенденция, в других — стремление к всестороннему анализу и оценке изображаемого. Однако в общей картине событий удельный вес того, что является описанием, всегда преобладает над обобщением, выводами относительно сути предмета описания.

В ходе изучения проблемы возникновения парламента в Англии, Генеральных штатов во Франции Е.В. Гутновой (1914—1993) и Н.А. Хачатурян было обосновано представление о сословной монархии как форме средневекового феодального государства, выявлены предпосылки централизации власти и показаны последствия образования этого типа в каждом случае [347]. С этой целью ученые проанализировали политику королевской власти по отношению к сословиям, их социальный облик, степень социальной напряженности в обществе, функции создающегося органа социального представительства и т.д. Все это сделано в повествовательно-описательной форме аналитического характера. Результаты, полученные таким способом, не идут ни в какое сравнение с результатом сущностно-содержательного анализа.

В этой связи возникает вопрос: «Описание — это всего лишь начальная ступень исторического исследования и после того, как установлена суть излагаемого оно становится излишним, или абстрактно-обобщенное представление об этой сути не уничтожает необходимости описания и на завершающей фазе исследования?» Если выявление сути явления в любом случае не обходится без описания, то и после этого описание не теряет своего значения. В противном случае повествование о прошлом давало бы не реальную его картину, а являлось бы его схематизацией, набором обобщающих положений, выводов. Обобщение без описания — схематизация, описание без обобщения — фактография, одно тесно связано с другим [348].

В этом одна из особенностей соотношения в исторической науке, по сравнению с естествознанием, факта и обобщения, анализа и синтеза. Объясняется это качественной определенностью явлений общественной среды по сравнению с миром природы. Скажем, исследователь делает вывод: «...история образования сословного представительства во Франции обнаруживает и подчеркивает общую закономерность появления и формирования новой формы государства в западной Европе, так называемой сословной монархии» [349]. Речь в данном случае идет о широком обобщении, на уровне закономерности применительно к странам Западной Европы. Такой вывод можно сделать только при опоре на результаты изучения возникновения сословно-представительной системы в других странах Европы. Методом такого изучения может быть только один — описательно-повествовательный.

Приведённый вывод общего теоретического значения не только не делает излишней реальную картину возникновения сословной монархии в каждом конкретном случае, но и сохраняет свое значение лишь в связи с этой картиной: новому этапу средневекового феодального государства присущи страноведческие особенности, пренебречь которыми невозможно без искажения прошлого. Общее здесь, как и в любом другом случае, выступает в конкретно-своеобразной форме. Позитивизм в историографии возводил в культ точное фактическое знание. Однако без обобщения нет науки, ведь форма явления, т.е. его конкретно-историческое своеобразие, скрывает его суть, следовательно, мышление не может постичь ее, не уйдя от описания.