Психологическая и психоаналитическая критика в России

Психоаналитическая критика появилась в России вместе с проникновением в науку и общественное сознание теории Зигмунда Фрейда о бессознательном. Об истории отечественного психоанализа, в том числе о судьбе фрейдистского литературоведения, подробно рассказывается в книге А. Эткинда «Эрос невозможного».

Психоаналитическая (и, шире, вообще психологическая) критика представляет собой редкий пример критики, опирающейся на естественно-научное, а не гуманитарное знание, критики, выпадающей их традиционной дихотомической модели социального / эстетического. Хотя следует признать, что в сознании ХХ века психоанализ превратился из антропологической в гуманитарную модель, получил огромное число переосмыслений (порой произвольных), превратившись в вариант позитивистской концепции культуры. Этот процесс тесно связан с литературно-критическими практиками фрейдистов.

Учение З. Фрейда основывалось на представлении о наличии у человека сферы бессознательного («подсознания»), которое человек не может понимать и контролировать, но которое сильнейшим образом влияет на его личность, поведение, в особенности на патологии личности (неврозы). Метод Фрейда был направлен на терапию, то есть лечение людей от эмоциональных расстройств. Поэтому литературная критика была вынуждена несколько модернизировать учение Фрейда, чтобы применить его к своему делу. Кстати. соотносимость психоанализа и литературы понимал сам З. Фрейд, поскольку оставил немало штудий из области искусства. В частности «Достоевский и отцеубийство» — одна из принципиально значимых его работ.

Остановимся на самых существенных моментах психоаналитического метода.

1) Бессознательная сфера человека проявляется в его спонтанной, интуитивной деятельности — сновидениях, машинальных действиях (рисунки «от нечего делать», предпочтения в бытовых мелочах, оговорки и т.п.) и, наконец, в художественном творчестве, которое также интуитивно и может расцениваться как сновидение наяву.

2) Из сказанного следует, что художественное творчество ставится в один ряд с симптомами неврозов, а художник расценивается как заведомо невротическая личность. Именно такого мнения, в общих чертах, и придерживался Фрейд.

3) Из сказанного в п. 1 также следует, что психоаналитический метод направлен, в конечном счете, не на анализ художественного, а на анализ личности автора.

Но, в связи с последним обстоятельством, не окажется ли метод бесполезным, ложным? — ведь биографическая личность писателя, строго говоря, эстетическим феноменом не является. Это опасение обоснованно, оно указывает на самое слабое место психоаналитической критики — опасность утонуть в биографизме, в вопросах психопатологии, в притягательной для многих читателей сфере «интимных тайн» и потерять предмет критики.

Успех психоаналитической критики зависит от того, насколько сможет критик видеть произведение как отдельное от автора, специфичное по своей литературной природе. Критик-психоаналитик расценивает сюжет и образы произведения как нечто по-художественному условное, не совпадающее с их создателем. Это иные личности, хотя и смоделированные писателем, но обладающие собственной «психологией». Эти личности могут затем быть расценены как символы неких составляющих сознания автора, сюжет может расцениваться как драматизация и «овнешнение» психологических противоречий автора. Но предварительно они все-таки должны предстать перед критиком как нечто отдельное и существующее самостоятельно жизнью. Пропустив это звено, критик сильно рискует вообще упустить предмет в его художественном качестве.

Объективным недостатком метода является, конечно «моноязычность» его аналитического кода — с помощью единственного инструмента трудно прочесть произведение на всех уровнях художественной структуры. Например, психологические методы оказываются малоэффективными при анализе поэтики слова, экстравагантными и сомнительными оказываются их суждения об истории литературы и языках культуры, лучшие результаты они дают при анализе характера и сюжета. В силу всего сказанного, литературный психоанализ наиболее эффективен при сочетании его с другими методическими компонентами, которые компенсировали бы его односторонность и обеспечивали бы более тесную связь с предметом в его художественном качестве.

Методика. Приемы и «опорные моменты» психоаналитической интерпретации связаны с некоторыми положениями фрейдовской психологической методики.

1) Фрейд считает, что бессознательное, особенно его патологическая часть, формируется преимущественно в детском возрасте за счет травмирующего опыта «вытесненного» из сферы сознания. Вытеснению подвергаются воспоминания, знания, факты, внушающие ужас либо табуированные со стороны действующего культурного кода (морально «недопустимые», «несуществующие» в данном культурном тексте).

Из этого происходит интерес психоаналитической критики к детству героя (автора) и всем травмирующим психическим обстоятельствам его роста и созревания.

2) Фрейд считал, что самая существенная сторона бессознательного — это обстоятельства, связанные с сексом и насилием.

Отсюда интерес литературоведа-фрейдиста к сексуальности героя (автора), особенно к ее патологическим сторонам. а также к проявлениям психологии насильника либо жертвы (не только в сексуальном смысле).

3) Фрейд считал, что в структуру личности человека заложено исконное, бессознательное притяжение к родителю противоположного пола и враждебность к родителю своего пола, которые он, опираясь на миф об Эдипе, назвал «эдиповым комплексом».

Отсюда интерес психоаналитической критики к отношениям героя (автора) с родителями, к семейным конфликтом детского периода жизни героя (автора).

4) Согласно психоаналитической теории, бессознательное проявляется в особом коде символов, которые наблюдаются в снах, спонтанных действиях, бытовых предпочтениях человека. Эти символы есть некая «тайнопись» бессознательного в жизни человека. Собственно «фрейдовские» символы — это элементарные образы (формы, соотношения), которые косвенно означают половые органы, соитие, желания, страхи, запреты, связанные с полом. Другой символический код психоанализа — это язык символов коллективного бессознательного, описанные в трудах К.Г. Юнга. Эти символы Юнг назвал архетипами, их референциальная сфера — круг основных психологических феноменов и состояний и отношений (человеческого и дочеловеческого, внутреннего и внешнего, вечности и времени, «я» и «не-я»).

Поэтому психоаналитическая критика часто стремится прочитать художественные образы, особенно предметные детали как «код бессознательного»; кончено, ее пристальное внимание привлекают сны и мечтания героев (автора).

Для второй половины ХХ века характерна такая мутация метода, при которой бессознательная психология приписывается не человеку (автору), а самому тексту. Эта коррекция связана с постмодернистской теорией, обособляющей текст от автора (см. 3.8). Текст приобретает свойства личности, а личность — свойства текста. Поскольку постмодернизм расценивает и всю литературу, и историю, и весь мир как текст (полную аналогию текста), то новая психоаналитическая критика пытается ставить «диагноз» тем или иным литературным периодам, формациям, толковать о «шизоидном» или «параноидальном» качестве той или иной культуры вообще, приписывать «комплексы» произведениям литературы. направлениям, стилям и т.п. (см. работы В. Руднева). Многие из этих попыток доказывают, что психоаналитическая критика не свободна от угрозы редукционизма. Критике, сводящей все явления художественного к фрейдистской клинике, свойственно не видеть в поэтическом материале ничего, кроме символов бессознательного, и больше того — кроме символов половой сферы и половых отношений. При этом символическое значение порой приходится извлекать с допущениями, кричащим о предвзятости интерпретации. Как любое самодовлеющее использование метода, «догматический» фрейдизм не имеет познавательной силы, ибо его цели ограничены презентацией и утверждением самого метода.

Как справедливо отмечает М. Свердлов, психоаналитическая характеристика может порой использоваться для косвенной дискредитации предмета исследования. Подобные спекуляции возможны благодаря тому, что сам материал психоанализа — область сексуальности и психопатологии — имеет в непросвещенном массовом сознании ореол скандальной и «разоблачительной» сенсационности. Это репутация несправедливая, так как все метаязыковые формулы фрейдизма суть терминологизированные метафоры, прямого смысла они не имеют. Но, конечно, массовое сознание «достраивает» этот смысл и воспринимает его и только его, прочитывая критика на единственно доступном профану буквальном языке. Если критик сознательно рассчитывает на подобную «ошибку чтения», то его лукавство есть спекуляция весьма недостойного характера.

Метаязыкпсихоаналитической критики насыщен терминологией, заимствованной из теории психоанализа: бессознательное, комплекс, либидо, инцест, кастрация, эрос, танатос, эдипальный, архетип и т.п. Еще раз напомним, все это терминологизированные метафоры, изначального прямого смысла они не имеют, несмотря на экспрессивное звучание. Иногда рядом с фрейдовской и юнговской терминологией возникают производные термины наподобие слов психоистория или шизоанализ, в которых хорошо просматривается их психоаналитическое происхождение.