Критика формалистов. Концепция «искусства как приема».

Формальный метод — это метод научной и публицистической (журнальной) критики, занимавший важное место в литературе 1920-х годов. Теоретически он опирается на лингвистику и теорию поэтического языка, созданную объединением ОПОЯЗ в 1910-е годы, — и находится в теоретико-эстетическом контексте русского формализма[1][21].

Формальный метод в момент своего появления был нацелен на преодоление умозрительности, приблизительности и вкусового произвола, которыми характеризовалось, по справедливому мнению первых формалистов, литературоведение того времени. Формализм мыслил себя как антитезу, от чего происходит некоторая чрезмерность ряда его методологических положений и методических приемов. Но с формального метода начинается важнейшее для теории и критики ХХ века развитие «точных» методов в литературоведении. Во многом оно определило облик русского (и не только русского) литературоведения и критики последующих десятилетий, вплоть до наших дней.

Формалистская критика опирается на следующие методологические основания:

1) Специфика литературы состоит в форме (языке), а не содержании (предметы, идеи), так как идею, воплощенную в литературе, можно выказать и «простыми» словами.

На этом основании первые формалисты полностью отказываются говорить о содержании литературного произведения, считая эту задачу не свойственной литературоведению и критике. Зато они сосредоточиваются всё свое внимание на анализе формы произведения и добиваются в этой сфере впечатляющих результатов. Формальный и структурный метод всех «изводов» настаивает на невозможности говорить о содержании текста в отвлечении от анализа формы. Именно формалисты изменили представление о критике текста, связав ее в первую очередь не с философствованием, а с детальным анализом плана выражения.

2) Поэтический язык отличается от «естественного» языка тем, что он искусственно усложнен (например, стихи сложнее, чем проза). Усложнение заставляет читателя задерживать внимание на форме и воспринимать ее не как нечто неважное, а как нечто эстетически значимое. Речь усложняется с помощью многочисленных специальных приемов.

Поэтому анализ формы у формалистов во многом представляет собою анализ приемов, хотя и не сводится к этому.

3) Поэтические приемы, изобретенные одной эпохой, в следующую эпоху устаревают, потому что читатель к ним привыкает («автоматизируется восприятие»). Искусство должно создавать новые приемы, сложнее предыдущих, для того чтобы художественная речь продолжала казаться особенной, усложненной, искусственной — странной. Этот принцип формалисты назвали принципом остранения.

4) Формалисты видели произведение, его план выражения, как многоуровневое целое, уровни которого аналогичны уровням языка: звуковой (фонический), лексический, синтаксический и т.п.

Ранний формализм представлял собой критику, основанную на теоретической базе, сформированной еще не до конца, а представленной в основных тезисах, поэтому и сам метод выступал как нечто эскизное и схематичное. Отсюда такие недостатки критики раннего формализма, как пренебрежение планом содержания и большая или меньшая обособленность приема как предмета наблюдения от целого и от других приемов, наблюдаемых здесь же.

Однако в середине и конце 1920-х годов формализм как теоретическое учение и критическая практика перешел в более зрелую фазу («поздний формализм»), комплекс идей формального метода пополнился:

5) Произведение представляет собой систему (сложное функциональное целое), а не только набор приемов; эта система в первую очередь характеризуется связями ее элементов между собой, подобием и взаимосвязью разных уровней.

6) Принцип сложного функционального целого связывает форму произведения с его смыслом (план выражения с планом содержания), а также произведение с его контекстами (другими произведениями, другими жанрам, с историческим окружением и т.п.).

В результате преодолевалось первоначальная самодостаточность приема, чрезмерная имманентность формального анализа и опасность потерять план содержания литературного объекта.

7) Литературные системы представлены как движущиеся, развивающиеся, а не статичные.

Это позволило формалистом, в первую очередь Ю. Тынянову, исследовать историю литературы и эволюцию литературных форм и всей литературной системы.

В частности, Ю. Тынянов представил литературу как поле, на «поверхности» которого расположены жанры и формы — таким образом, что в центре стоят «самые литературные», излюбленные в данную эпоху жанры, на периферии — жанры непопулярные и не высоко «котирующиеся», а за краем поля — те, которые не считаются литературой, а составляют, так сказать, паралитературу — «литературный быт». Развитие литературы как системы Тынянов объяснил движением жанров внутри поля и вне этого поля: то, что прежде не считалось литературой, потом может войти в литературу; то, что было в центре, может уйти на периферию и т.п.

В своей научной критике формалисты обращались к произведениям классической литературы, стремясь продемонстрировать познавательные возможности метода либо вывести новое понимание литературы из разбора классических текстов. В критике современного литературного процесса многие формалисты союзничали с «левыми» авангардистскими объединениями, в частности с ЛЕФом, и поддерживали лефовский взгляд на литературу средствам своей методологии. Показателен в этом отношении сборник статей «Литература факта» (1926) с участием О. Брика и В. Шкловского.

Метаязык. «Формалисты, как правило пользовались традиционными терминами литературоведения (филологии, в частности теории стиха, риторики и т.д.) и… лингвистической терминологией в области стилистики». Поэтому в их языке определенное место занимают термины лингвистики. Не менее характерно употребление собственных терминов, введенных в язык описания лингвистических и литературоведческих предметов: это термины прием, жест, доминанта и т.п., которые в метаязыковой системе формалистов имеют специфическое значение, отличное от исходного.

Методика формалистской критики выдвигает на первый план обнаружение, перечисление, классификацию, анализ приемов. Характерно постоянное сведение наблюдений к идее остранения (обновленного восприятия, обновленного состояния). У более поздних формалистов акцент переносится с наблюдения приемов на их взаимосвязь и эволюционное движение литературной системы (как в статьях Ю. Тынянова).