Лекция 1. 38 страница

Отношение человека к миру и осознание им смыс­ла своего существования никак не выводятся из зна­ния объективного мира, а задаются некоторой систе­мой ценностей, системой представлений о добром и злом, о значимом и пустом, о святом, непреходящем и тленном. Мир ценностей, не имеющий фактически ни­какого отношения к существованию и содержанию объективного мира — вот главный предмет философии с позиций антиинтеракционистов. Может ли философ для решения этих проблем почерпнуть что-нибудь из естествознания, его многообразных и зачастую альтер­нативных концепций? Ответ антиинтеракционистов отрицателен, философу—философово, а ученому — науково. Более того, все философы жизни, особенно экзистенциалисты, вполне серьезно утверждают, что тесная связь философии с наукой не только не помо­гает, но и вредит философии в решении ее проблем, так как приводит к подмене внутреннего опыта пере­живания ценностей, которые только таким образом и могут быть постигнуты и усвоены, к внешнему пред­метному опыту познания, чуждому философии как та­ковой. Излишне сосредотачиваясь на познании объек­тивного мира и его законов, мы неизбежно уходим от познания самих себя, предаем самих себя ради позна­ния чего-то внешнего. Наблюдение над жизнью, искус­ство, знакомство с человеческой историей, опыт лич­ных переживаний — все это гораздо более значимый материал для решения философией своих проблем, нежели знание законов и научных теорий. Семанти­чески строгий, логически жесткий язык науки, ее об­щезначимые стандартные процедуры весьма чужды философии, для которой ближе метафорический язык художественной литературы, музыки, поэзии, живопи­си с их демонстрацией конструктивной свободы чело­веческого сознания и его творческой природы. Ника­кая система ценностей не может стать для человека истинной, быть принята им до тех пор, пока не будет им лично пережита на своем собственном, уникальном опыте. В отличие от научной истины, внешним опытом удостоверяемой и многократно воспроизводимой раз­ными учеными, философские утверждения получают статус истины только в результате интимного, индиви­дуального переживания, как личного порождения. Сократовский диалог, гуссерлевское «эпохе», экзистен-циалистско — философское эссе, августиновско-пас-калевские Исповеди и «Опыты» Монтеня — вот пови­вальные атрибуты самопорождения философской ис­тины каждой личностью отдельно. Однако, с точки зрения антиинтеракционистов, не только конкретные науки (и особенно естествознание) ничего не могут дать философии для решения ее проблем, но и философия ничего не может дать науке, ибо методы у них совер­шенно разные. С точки зрения антиинтеракционистов выражение «научная философия» в любом из смыслов входящих в него слов столь же противоречиво, как и понятие «философское естествознание».

Наконец, четвертой концепцией взаимоотношения философии и науки является диалектическая. С нашей точки зрения именно эта концепция является наибо­лее корректной и приемлемой. В чем коротко ее суть? В утверждении внутренней, необходимой, существен­ной взаимосвязи между философией и наукой, начи­ная от момента их выделения в качестве самостоятель­ных подсистем в рамках рационального сознания вплоть до сегодняшнего дня; диалектически противо­речивого единства между ними; их взаимодействия на принципах равенства; структурной сложности и раз­витии механизма взаимодействия частно-научного и философского знания. То, что многие мыслители, осо­бенно в прошлом, одинаково успешно проявляли себя и на философском поприще и в области науки, равно как и то, что многие выдающиеся ученые-теоретики написали немало блестящих книг и статей по филосо­фии науки в целом и по отдельным ее философским проблемам — хорошо известный эмпирический факт из истории науки. Но доказывает ли он существование необходимой внутренней взаимосвязи между филосо­фией и частными науками? Ведь в качестве контрар­гумента можно привести доводы, что, во-первых, по­давляющее большинство хороших ученых вообще се­рьезно не интересуется философскими вопросами науки, а во-вторых, мало ли чем занимаются гениаль­ные ученые помимо науки (искусством, общественной деятельностью, религией и т. д.). Это — дело личного интереса ученого и необходимым образом с его про­фессиональной деятельностью никак не связано. До­казательство внутренней, необходимой связи филосо­фии и науки лежит не в плоскости социологического анализа частоты обращения ученых к философскому знанию при решении своих научных проблем, а в ана­лизе возможностей и предназначения конкретных наук и философии, их предметов и характера решаемых проблем.

Предмет философии, особенно теоретической — чистое всеобщее, всеобщее как таковое. Идеальное всеобщее — цель и душа философии. При этом фило­софия исходит из возможности постигнуть всеобщее рационально-логически, вне-эмпирическим путем. Предметом же любой частной науки является частное, единичное, конкретный «кусок» мира, эмпирически и теоретически полностью контролируемый, а потому осваиваемый и практически. Характер внутреннего взаимоотношения философии и частных наук имеет диалектическую природу, являя яркий пример диалек­тического противоречия, стороны которого, как извес­тно, одновременно и предполагают и отрицают друг друга, и поэтому необходимым образом дополнют друг друга в рамках некоего целого. Таким целым выступа­ет человеческое познание со сложившимся в нем ис­торически разделением труда, имеющим под собой сугубо оптимизационно-адаптивную, экономическую основу эффективной организации человеческой дея­тельности. В этом разделении труда по познанию ок­ружающей человека действительности как некоей про­тивостоящей ему целостности философия акцентирует в своем предмете познание (моделирование) всеобщих связей и отношений мира, человека, их отношения между собой, ценой абстрагирования от познания про­сто общего, а тем более частного и единичного. И един­ственно, где она серьезно спотыкается при таком ра­ционально-всеобщем подходе к изучению бытия, это — человек, который интересен и возможен в качестве человека только своей индивидуальной, уникальной экзистенцией. Любая же конкретная наука не изучает мир в целом или в его всеобщих связях. Она абстраги­руется от этого. Но при этом всю свою когнитивную энергию направляет на познание своего частного пред­мета, изучая его во всех деталях и структурных срезах. Собственно наука стала наукой только тогда, когда со­знательно ограничила себя познанием частного, от­дельного, конкретного, относительно которого возмож­но эмпирически собирать, количественно моделировать и контролировать достаточно полный и потому впос­ледствии практически используемый объем информа­ции. С точки зрения познания действительности как це­лого, и философия и частные науки — одинаково одно-сторонни. Объективная действительность как целое безразлична к способам человеческого познания, она суть — единство всеобщего, особенного и единичного. Всеобщее в ней существует не иначе как через особен­ное и единичное, а единичное и особенное существует не иначе как единичное и особенное проявление неко­его всеобщего. Поэтому адекватное познание действи­тельности как целого, составляющее высшую теорети­ческую и практическую (биологически-адаптивную) задачу человечества, требует дополнения и «взаимо­просвечивания» результатов философского и частно-научного познания. Ясно, что интеграцией философс­кого и частно-научного знания, наведением «мостов» между ними профессионально может заниматься и занимается достаточно небольшое количество ученых и философов, испытывающих в этом наибольшую по­требность и имеющих соответствующую подготовку как в философии, так и в той или иной области частно-научного познания. Среди ученых такую деятельность осуществляют, как правило, крупные теоретики, рабо­тающие на границе пространства «наука» и последо­вательно раздвигающие его за счет освоения новых территорий. Общий и фундаментальный характер ре­шаемых ими проблем часто однопорядков с масшта­бом, сложностью и неоднозначностью философских тем. Философы же часто обращаются к частным на­укам как материалу, призванному подтвердить одни философские конструкции и опровергнуть другие. Особенно это относится к тем философам, которые интересуются построением онтологических моделей, особенно, структурой, всеобщими законами и атрибу­тами объективного мира.

Несмотря на диаметральную противоположность трансценденталистской и позитивистской концепций соотношения философии и конкретных наук, для них характерно нечто общее — стремление противопоста­вить один вид знания другому как более ценный. Это, на наш взгляд, фундаментальная ошибка, связанная с непониманием специфики и самоценности как фило­софского, так и конкретно-научного знания, их отно­сительной самостоятельности и вместе с тем внутрен­ней взаимосвязи между собой как разных типов и уровней рационального знания. И для философии и для науки характерно следование идеалу рациональности, т. е. достижению определенного , обоснованного, сис­темно-организованного, объективно-истинного, откры­того к изменениям знания. Конечно, степень реализа­ции этого идеала в конкретных науках значительно выше, чем в философии. И поскольку это различие обусловлено прежде всего предметами и задачами философского и конкретно-научного познания, по­стольку оно принципиально неустранимо. Вместе с тем, философское и конкретно-научное знание представля­ют собой не только два различных типа рационального знания, но и одновременно два его различных уровня.

Представляется, что отношение между философс­ким и конкретно-научным знанием во многом анало­гично (хотя отнюдь не тождественно) тому, которое имеет место между теоретическим и эмпирическим уровнями знания в конкретных науках. Известно, что научная теория всегда согласуется некоторым образом с данными наблюдения и эксперимента. Однако, ни одна научная теория не является ни краткой суммой («стенографической записью» — Милль) результатов наблюдения и эксперимента, ни их индуктивным обоб­щением. Будучи продуктом специфической идеализа­ции, теоретические понятия (материальная точка, иде- ВБЗ альный газ, бесконечность, абсолютно прямая линия, пси-функция) включают в себя такое содержание, ко­торое в принципе не может быть сведено к харак­теристикам знания на уровне наблюдения. Поскольку в заключении любого формального вывода должны иметь место термины того же уровня, что и в посыл­ках, постольку между теоретическим и эмпирическим уровнями знания не существует формально-логичес­кого моста (В.А. Смирнов, Ст. Кернер). Создание науч­ных теорий — это творческий акт, в ходе которого создается качественно новая по сравнению с эмпири­ческим знанием понятийная реальность, обеспечива­ющая определенный способ видения, объяснения и предсказания фактов, проникновения в сущность на­блюдаемых явлений. Между эмпирическим и теорети­ческим уровнями знания существует взаимосвязь, од­нако, эта связь не непосредственная, а опосредованная, и осуществляется она с помощью такой специфичес­кой методологической операции как эмпирическая ин­терпретация теории. Последняя представляет собой особый вид творческой, содержательно-конструктив­ной деятельности ученых, результатом которой явля­ется совокупность интерпретативных предложений.

Подобная ситуация имеет место и в отношении между философией и конкретно-научным теоретичес­ким знанием с той лишь разницей, что последнее те­перь само выступает в качестве одного из элементов «ф актуально го» базиса философии. Для философской теории «фактуальным» основанием служат не только результаты конкретно-научного (как эмпирического, так и теоретического) познания, но осмысления и дру­гих способов духовного и практического освоения че­ловеком действительности. Посредством своего ка­тегориального аппарата философия пытается в специ­фической форме отразить реальное единство всех видов человеческой деятельности, осуществить теоре­тический синтез всей наличной культуры. Отражая это единство, философия выступает самосознанием эпохи, ее духовной «квинтэссенцией» (Гегель, Маркс). В фи­лософии наличная культура как бы рефлексирует саму себя и свои основания.

Глава 1. Взаимоотношение рлвсври и науки: вснвввыв концепции

Подчеркивая апостериорное, «земное» происхож­дение философских принципов, необходимо в то же время видеть специфику их генезиса по сравнению с принципами конкретных наук. Различие здесь заклю­чается, во-первых, в широте объективного базиса аб­страгирования и, соответственно, в степени общности и существенности принципов. Во-вторых, в самом ха­рактере базисов. И наконец, в-третьих, в способе отра­жения и предъявляемых к процессу и результатам этого отражения требований рациональности. В то время как эмпирический базис любой конкретно-на­учной теории носит достаточно определенный и отно­сительно гомогенный характер, «фактуальный» базис философии является в высшей степени гетерогенным и неоднозначным по содержанию. Он и не может быть другим, так как включает в себя результаты теорети­ческого и практического, научного и обыденного, ху­дожественного и религиозного и других способов ос­воения человеком действительности. Ясно поэтому, что философское знание не может в той же степени удов­летворять критериям рациональности, что и конкрет­но-научное знание. Благодаря предельной общности и ценностно-мировоззренческой ориентации, философ­ское знание является более умозрительным и рефлек­сивным, но, вместе с тем, менее строгим и доказатель­ным, чем конкретно-научное познание.

Чем же диктуется необходимость обращения уче­ных к философии? Во-первых, объективной взаимосвя­зью предметов их исследования. А, во-вторых, харак­тером самого процесса конкретно-научного познания. Дело в том, что научное познание совершается отнюдь не учеными-робинзонами, имеющими якобы дело с «чистыми фактами» и обладающими логическим мето­дом открытия и обоснования научных законов, а ре­альными учеными-индивидами, живущими в опреде­ленную эпоху и испытывающими на себе в той или иной степени влияние культуры своего времени. Про­цесс научного познания имеет ярко выраженный твор­ческий и социально-обусловленный характер. Такой вещи, как чистое, беспреддосылочное знание в науке просто не существует. Открытие новых научных зако­нов и теорий всегда происходит в форме конструктив­ной умственной деятельности по выдвижению, обосно­ванию и принятию определенных гипотез. Этот мыс­лительный процесс обусловлен не только имеющими­ся в распоряжении ученого эмпирическими данными, но и опосредован целым спектром составляющих со­циокультурный фон данной науки представлений и принципов научного и вненаучного порядка. Важней­шим элементом этого фона является философия. Как показывает реальная история науки, именно на осно­ве определенных онтологических, гносеологических, логических, методологических и аксиологических ос­нований строятся различного рода конкретно-научные модели изучаемых явлений, дается интерпретация те­оретических построений, оцениваются возможности и перспективы использования определенных методов и подходов в исследовании объективной реальности. Философские основания науки и являются тем посред­ствующим звеном, которое связывает философское и конкретно-научное знание. Эти основания не являют­ся «личной собственностью» ни науки, ни философии. Они представляют собой граничное знание и могут быть с равным правом отнесены к ведомству как фи­лософии, так и науки.

Каково основное содержание и специфика различ­ных типов философских оснований науки? Онтологи­ческие основания науки представляют собой принятые в той или иной науке общие представления о картине мира, типах материальных систем, характере их детер­минации, формах движения материи, общих законах функционирования и развития материальных объектов и т. д. Так, например, одним из онтологических основа­ний механики Ньютона являлось представление о суб­станциональном характере пространства и времени, их независимости друг от друга и от скорости движения объекта. Гносеологические основания науки суть при­нимаемые в рамках определенной науки положения о характере процесса научного познания, соотношении чувственного и рационального, теории и опыта, стату­се теоретических понятий и т. д. Например, именно на основе определенного истолкования статуса теорети-

Глава 1. Взаимввтнвшвнив философии и науки: основные концепции

ческих понятий Э. Мах в свое время отверг научную значимость молекулярно-кинетической теории газов Л. Больцмана. Как известно, Мах придерживался взгля­да, что все значимые теоретические понятия должны быть редуцируемы к эмпирическому опыту. Понятие же «атом», на котором была основана молекулярно-кинетическая теория, не удовлетворяло этому условию, так как в то время атомы были ненаблюдаемы. На этом же гносеологическом основании Мах отверг абсолют­ное пространство и время И. Ньютона. Логические основания науки — принятые в науке правила абстра­гирования, образования исходных и производных по­нятий и утверждений, правила вывода и т. д. Напри­мер, в конструктивной математике запрещается ис­пользовать понятие актуальной бесконечности, закон исключительного третьего в рассуждениях о бесконеч­ных множествах и т. д. Методологические основания науки представляют собой принимаемые в рамках той или иной науки представления о методах открытия и получения истинного знания, способах доказательства и обоснования отдельных компонентов теории и тео­рий в целом и т. д. Очевидно, что методологические основания науки могут не совпадать, быть различны­ми не только в разных науках (например, в естествен­ных, математических, технических и гуманитарных), но и в одной и той же науке на разных стадиях ее разви­тия. Так, например, имелось существенное различие в методологических основаниях древнегреческой и древ­неегипетской геометрии. Столь же существенным было различие в методологических основаниях физики Ари­стотеля и физики Галилея—Ньютона. Наконец, ценно­стные, или аксиологические, основания науки пред­ставляют собой принятые представления о практичес­кой и теоретической значимости науки в целом или отдельных наук в системе духовной и материальной культуры, о целях науки, о научном прогрессе, его связи с общественным прогрессом, об этических и гу­манистических аспектах науки и т. д.

Рассматривая механизм влияния философии на науку, необходимо иметь в виду существенные разли­чия в характере, способах и силе этого влияния в за­висимости от уровня научного познания (теоретичес­кое или эмпирическое), этапа развития науки (нормаль­но-эволюционный или кризисно-революционный), сте­пени ее зрелости (ранняя или имеющая развитый кон­цептуальный аппарат). Такой дифференцированный подход позволяет выработать более конкретное пред­ставление о механизме влияния философии на разви­тие и функционирование конкретно-научного позна­ния. Так, имеется существенное различие в характере влияния философии на теоретический и эмпирический уровни познания в науке. Содержание эмпирического познания определяется в основном непосредственны­ми данными наблюдения и эксперимента, а также частично — его теоретической интерпретацией с по­зиции определенной частно-научной теории. Содержа­ние же теоретического уровня научного познания су­щественно определяется его связью не только с эм­пирическим знанием, но и с философией. Связь с философией необходима для научной теории как на этапе ее возникновения, так и на этапе ее обоснова­ния. Именно теоретики науки чаще всего обращаются к философии и ее проблематике. На эмпирическом же уровне познания непосредственное влияние филосо­фии если и имеется, то только в качестве критико-рефлексивной деятельности, но не в плане обоснова­ния знания,

Различной является также сила влияния филосо­фии на эволюционной стадии науки и в период науч­ных революций. Это связано с тем, что эволюционный период в развитии науки представляет собой период реализации тех возможностей, тех потенций, которые были заложены в принятой данной наукой системе ее исходных абстракций и идеализации. Эти концептуаль­ные образования играют в структуре науки роль ее фундаментальных внутринаучных или собственных оснований. Они выполняют не только функции интег-ративного и организующего начала познавательной деятельности в конкретной науке определенного пери­ода, но и охранительные, защитные функции, отторгая проникновение в нее чуждых, дезорганизующих эле­ментов, разрушающих достигнутую в ней целостность

Глава 1. Вззимовтнвшение философии и науки: основные концепции

и гармонию. В эволюционный период развития науки ее собственные теоретические основания выполняют роль своеобразного экрана и одновременно фильтра. С одной стороны, они отторгают иррелевантные дан­ной науке внешние факторы, а с другой — пропускают через себя те воздействия и, в частности, те философи­ческие концепции, которые имманентны имеющимся собственным теоретическим основаниям. Таким обра­зом, в эволюционные периоды развития науки влия­ние на нее философии и других факторов социокуль-туры во многом является внешним, несущественным и уж во всяком случае контролируемым со стороны на­уки, которая не допускает проникновения в нее идей, противоречащих ее собственным основаниям. Вот по­чему в структуре стандартной науки трудно выделить и сформулировать явным и однозначным образом ее философские основания. Последние оказываются как бы снятыми в ее собственных теоретических осно­ваниях.

Другое дело — периоды научных революций, ког­да происходит отказ от ранее принятой научной тео­рии, выработка данной наукой новых собственных теоретических оснований и их обоснование. Здесь наука становится открытой к философии, которая ока­зывает на нее существенное влияние. Особенно это относится к так называемым глобальным научным революциям, когда происходит смена господствовав­шей научной картины мира или смена идеалов и норм научного исследования. Яркими примерами подобных глобальных научных революций являются: коперникан-ско-галилеевско-ньютонианская революция в есте­ствознании XVIII в., революции в физике и математике в конце XIX — начале XX в., современная научно-тех­нологическая революция. Возникающие в ходе таких революций собственные теоретические основания наук во многом несовместимы со старыми и требуют для своего обоснования выхода в область более общих, философских принципов и представлений. Попытки ряда авторов (например, Т. Куна) ограничиться в объяс­нении научных революций только представлением их в качестве своеобразных внутринаучных мутаций выг­лядят уходом от раскрытия их действительного меха­низма.

Таким образом, анализ природы философского и конкретно-научного знания, механизма их функциони­рования и развития показывает, что несмотря на каче­ственное отличие между ними, а во многом и благода­ря ему, философия и конкретные науки вынуждены обращаться друг к другу. Реальное отношение между ними не может быть понято ни с позиций редукцио­низма, ни с точки зрения абсолютной автономии. Вза­имосвязь между философским и конкретно-научным знанием носит характер диалектического единства качественно различных уровней в рамках общего ра­ционального способа познания как целого. Как и вся­кое диалектическое единство, единство философского и конкретно-научного знания является опосредован­ным. Прежде всего, таким специфическим концепту­альным образованием как «философские основания науки». В силу качественного различия конкретно-на­учного и философского знания они не могут быть со­отнесены друг с другом непосредственно. Конкретно-научное знание может выступить как подтверждение или опровержение некоторой философской концепции не само по себе, а лишь после его философской интер­претации. С другой стороны, и философия может ока­зать влияние на конкретную науку не непосредственно, а только в результате либо ее философской интерпре­тации, либо соответствующей научной конкретизации философской теории. Важнейшим следствием опосред­ствованного характера взаимосвязи философского и конкретно-научного знания является отсутствие меж­ду ними однозначной связи.

Наряду с философскими основаниями науки, дру­гим важнейшим когнитивным посредствующим зве­ном между философским и частно-научным знанием являются философские проблемы науки. В чем отли­чие последних от философских оснований науки? Во-первых, они отличаются по логико-синтаксической форме. Тогда как философские основания науки суть некоторые утверждения, философские проблемы на­уки — вопросительные предложения. Например: како­ва структура физической реальности? (Онтологичес­кая философская проблема физики.) Какова логика квантовой механики? (Логическая проблема физики). Отражает ли что-нибудь математическое знание в объективной реальности и если да, то что именно? (Гносеологическая проблема математики.) Во-вторых, имеется различие в концептуальной структуре фило­софских оснований и философских проблем науки. Тогда как первые непосредственно связаны только с фундаментальными понятиями научных теорий, фило­софские проблемы науки могут включать в свой состав также и производные понятия науки, ее так сказать «теоремную часть». Многообразие философских про­блем конкретных наук ставит проблему их классифи­кации, упорядочения по типам. Среди основных форм классификации можно выделить следующие: 1) в зави­симости от специфики содержания философской час­ти проблемы (онтологические, гносеологические, логи­ческие, методологические, онтологические); 2) в зави­симости от специфики содержания конкретно-научной части проблемы (философские проблемы физики, био­логии, химии, психологии, истории и т. д.); 3) в зависи­мости от направленности возникновения и целей ис­следования (от философии к науке или от науки к философии).

Ясно, что все эти классификации не исключают друг друга и могут быть совмещены в рамках более сложной и полной классификации. Существование различных типов философских проблем науки требует для их решения привлечения в каждом случае специ­фического философского и конкретно-научного инст­рументария.

Вместе с тем, необходимо учитывать при постанов­ке и решении любой философской проблемы науки ряд общих методологических положений независимо от ее конкретного содержания. Главное из них состоите том, что любая философская проблема науки представляет собой специфическую познавательную реальность: органический, диалектически-противоречивый синтез философского и конкретно-научного знания. Дело в том, что входящие в состав единой философской про- 671 блемы науки философские и конкретно-научные поня­тия имеют с семантической точки зрения существенно различные характеристики. В отличие от конкретно-научного знания, особенно от строгих математических и естественно-научных теорий, многие философские категории по своим семантическим характеристикам весьма близки к понятиям обыденного (естественного) языка с его открытостью, отсутствием жестких значе­ний терминов, существенной описательностью и содер­жательностью рассуждений и др. Эту семантическую гетерогенность философских проблем науки важно четко осознавать, чтобы не впадать в иллюзию логичес­ких позитивистских или аналитических философов, что философскую проблему можно решить с помощью толь­ко логического или лингвистического анализа языка.

Наконец, третьим важным когнитивным звеном, опосредующим отношение между философией и нау­кой, выступает такая комплексная дисциплина как «философия науки». Ее основными задачами являют­ся: систематическая философская рефлексия над нау­кой, вписывание достижений науки в наличный соци­окультурный контекст эпохи, осуществление синтеза философского и частно-научного знания. Рассмотрим взаимоотношение между философией и наукой на примерах взаимодействия философии с теориями клас­сического и современного естествознания. Как извес­тно, парадигмальными науками классического есте­ствознания являлись механика Ньютона, классическая космология, электродинамика Максвелла, термодина­мика Клаузиуса, теория эволюции Дарвина, физиоло­гия Павлова, теория бессознательного Фрейда и др. Несмотря на очевидное содержательное различие пе­речисленных концепций классического естествозна­ния, все они исходили из неких общих философских принципов, которые считались единственно верными. Это принцип детерминизма, господства однозначных причинно-следственных отношений между явлениями природы; принцип «чистой» объективности научного знания и его абсолютной истинности; принцип невоз­можности альтернативных научных теорий об одном и том же предмете; принцип непрерывного, постепен-

Глава 1. Взаимоотношение рлосорн и науки: основные конценцнн

ного развития науки; принцип наличия универсально­го научного метода; принцип прогрессивного развития научного знания и др.

Чему учат нас современные концепции естество­знания? Прежде всего тому, что всему естественно­научному знанию, всему развитию науки присущи скачки, революционные концептуальные изменения, что возможно принятие качественно несовместимых с прежними теориями концепций в одной и той же об­ласти науки. Классической механике Ньютона, господ­ствовавшей в Европе в качестве непререкаемого эта­лона научной истины более чем 200 лет, были выдви­нуты в качестве альтернативных теорий механического движения специальная и общая теория относительно­сти и квантовая механика. В отличие от механики Нью­тона, специальная теория относительности утвержда­ет изменяемость пространственных промежутков и временных интервалов, зависимость их друг от друга и от скорости движения тел. С точки зрения теории относительности о пространственных и временных свойствах тел самих по себе ничего определенного сказать нельзя, а можно — только по отношению к выделенной конкретной системе отчета. В механике Эйнштейна утверждается также, что и масса тел меня­ется вместе со скоростью их движения, и поэтому гово­рить что-либо о массе тела самого по себе'вне отнесен­ности его к какой-либо системе отсчета также бессмыс­ленно, как и в отношении пространства и времени. Пространство, время и массу тел Эйнштейн лишил абсолютной субстанциальности, сделав их атрибутив­ными, относительными свойствами тел, значение ко­торых существенно зависит от выбора наблюдателем некоторой системы отсчета.