Билет № 21

1) Период праотцев и патриархов. Характер археологических свидетельств периода патриархов. Археологические свидетельства патриархального периода (или, в археологической формулиров­ке, средний бронзовый век) парадоксально и убедительно показывают важность аналитической работы библейского археолога при сопоставлении библейского текста и найденных источников.

Парадоксальность этих свидетельств в том, что в большинстве, или даже целиком они являют­ся косвенными свидетельствами. Это означает, что археологические находки невозможно отнести конкретно к тому или иному библейскому лицу или событию. Однако та историческая картина, кото­рую реконструируют данные свидетельства говорит об исключительной точности культурных и исто­рических деталей, описанных в Библии в повествовании о патриархах.

Датировка периода. Олбрайт археологически датировал эпоху патриархов периодом средней бронзы. Этой точки зрения придерживалась и К. Кеньон. Определенное значение при датировке имела библейская хронология. Как известно, в книгах Бытия и Исход говорится о 400 (Быт. 15, 13) или 430 годах (Исх. 12, 40) пребывания евреев в Египте до Исхода. Исход, вероятно, имел место во второй половине XIII в. до Р. Х. Тогда период жизни Иакова приходится на XVII в. до Р. Х., а Авраама — несколько ранее. В лю­бом случае, это первая половина II тыс. до Р. Х., то есть эпоха средней бронзы.

Датировка напрямую связана с имеющимися свидетельствами. Рассмотрим их, а потом вернемся к вопросу датировки.

Архивы Мари. «Мари (совр. Телль Харири) — телль на правом берегу р. Евфрат близ сирийско-иракской гра­ницы. Исследовался французскими археологами под руководством Парро в 1933-1938 гг. и с 1951 г. До разрушения войсками Хаммурапи в 1759 г. до Р. Х. Мари был основным городом среднего течения Евфрата. Дворец Зимри-Лима, последнего царя Мари, является наиболее сохранившимся памятником этого периода в Месопотамии, занимает площадь около 5 акров (2,1 га). Архивы, состоящие из 25 000 клинописных табличек, являются значительным источником по истории внешней политики этого пери­ода, а также административной и экономической структуры царства».

Хотя Мари нигде не упоминается в Ветхом Завете, «архив Мари дает много информации отно­сительно общественной структуры и бытовых особенностей того времени, что перекликается с целым рядом явлений, описанных в Бытии»

В документах Мари встречаются собственные названия, сильно напоминающие библейские. Проблема только в том, что в Мари это географические названия, а в патриархальной традиции в Бы­тии это собственные имена: Фарра, Нахор.

«Один из братьев Авраама так же как и сам этот город зовется Араном (Харраном) (опреде­ленная разница, все-таки, существует — если имя Арана начинается с "хе," то название города с "хет"). Другой его брат носит имя Нахор (Быт. 24:10), также называется и город, хорошо известный из текстов восемнадцатого столетия до Р.Х., найденных в Мари (Верхний Евфрат), и из ассирийских до­кументов. Имя их отца Фарры запечатлелось в названии города Тель-Тураки, их прадеда Серуха — в названии города Саруги, а еще более далекого предка Фалека — в названии Фалига. Создается впечат­ление, что братья и предки Авраама носили патриархальные клановые имена, которые либо давались основанным ими городам, или же присваивались им при завоевании городов, носивших эти имена».

В одном из донесений со сторожевого поста в архиве Мари упоминаются «бенджамины» (т. е. «вениамитяне»), которые постоянно причиняют беспокойство. Скорее всего, впрочем, что это не одно из колен израилевых, а просто указание на южные племена, т. к. этимологически это слово означает «сыны правой руки (т. е. юга)». Современное название «Йемен» сохранило это древнее слово языка Мари и обозначает просто «юг».

Имена патриархов. «Еще одним способом подойти к проблеме датировки патриархов и даже их происхождения мо­жет быть анализ их имен. Имена Исаака, Иакова, Иосифа, а также сына Авраама от Агари — Измаила — начинаются с префикса i/y-, который исследователи северо-западных семитских языков называют «аморритскими имперфектными» именами. Эти имена обнаруживаются в архивах Мари в начале II тыс. до Р. Х...

Р. де Во комментировал это так: «... Имя Иакова, которое есть сокращение Yaqobh-El, появляется в нескольких различных фор­мах... в четырех документах Киша, примерно за век до Хаммурапи... и в двух документах Tell Harmell того же периода. Также отмечено имя Ya-ku-ub-El и даже сокращенная форма Ya-ku-bi в текстах Пер­вой Вавилонской династии»».

Позднее были новые подобные находки, такие, как печати с египетской транслитерацией Y'qb-HR семитского имени Yacub. В Шикмоне, недалеко от Хайфы, в 1969 г. была найдена печать XVIII в. до Р. Х., предположительно, принадлежавшая ханаанскому князю по имени Иаков. Возможно, это свидетельствует о распространении имени Иаков в первой четверти II тыс. до Р. Х. Важно, что в более поздние периоды такие имена больше не встречаются.

Повесть о Синухете. Изветсно египетское произведение «Повесть о Синухете», датируемое периодом среднего Цар­ства (XX веком до Р. Х.). Оно повествует о знатном египтянине, бежавшем от гнева фараона в Сирию. На чужбине Синухет прославился и возвысился, но тоска по родине заставила его просить у фараона разрешения вернуться на родину, чтобы там умереть. Он возвращается в Египет, осыпанный милостя­ми фараона. Рассказ отличается живостью и увлекательностью изложения и подлинным неприкрашен­ным художественным реализмом.

В этой «Повести» имеется описание жизни аморрейского вождя, сходство которого с библей­ским повествованием о патриархах столь велико, что не отрицать его не могли даже советские ученые.

Историчность Быт. 14. «В Быт. 14 рассказывается о том, как Авраам и пять ханаанских царей сразились с коалицией четырех царей Элама, Месопотамии и южной Анатолии. Если для первого союза соответствующей си­туацией могла быть эпоха почти всей бронзы, начиная с III тыс. до Р. Х. до XII в. до Р. Х., исключая лишь период египетского контроля в XV — XIII вв., то для Месопотамии лишь первую четверть II тыс. можно рассматривать как период, когда там не было единого политического режима. По всему региону роились военнополитические союзы больших и малых городов-государств. Один из тогдашних документов свидетельствует: «Нет ни одного царя, который бы правил сам по себе. Примерно 10-15 царей шли за Хаммурапи, царем Вавилона; столько же — за Рим-Суэном, царем Ларсы; столько же — за Ивал-пи-элем, царем Эшнунны; столько же — за Амут-пи-элем, царем Катны; двадцать царей — Ярим-Лимом, царем Ямха-да»

В других документах часто повторяются сведения о союзах трех, четырех и пяти царей, тогда как после XVIII в. власть была централизована в руках Хаммурапи Вавилонского и Шамши-Адада I Асси­рийского.

Несмотря на обилие подобных клинописных свидетельств из Месопотамии, ни один из царей, сражавшихся с Авраамовым союзом, не был идентифицирован с какой-либо конкретной известной личностью древности. Однако, форма имен, упомянутых в Быт. 14, точно соответствует действитель­ности».

«В основе своей Быт. 14 — очень древнее стихотворное предание, передававшееся в прозе. Име­на восточных царей переданы с удивительной точностью: Кедорлаомер соответствует эламитскому Kudur-X, Ариох — Arriuk в корреспонденции Мари, Фидал нельзя отделить от Угаритского написания хеттского имени Tudhalia (TDGL, что в еврейском автоматически станет TDL), а энигматическое Амрафел трудно отделить от названия важного аморрейского племени и региона Emutbal между Эла­мом и Вавилонией, особенно ввиду того, что последние два царя Ларсы (1771 — 1699) были сыновья­ми Эламитского кланового вождя Emutbal».

Также известно, что в III — начале II тыс. до Р. Х., имели место военные кампании из Месопота­мии в Левант

Таким образом, цари, упомянутые в Быт. 14, могут относиться к XIX в. или не намного позже. Именно не намного, так как рассказывается о слишком специфической ситуации той эпохи.

Ослиные караваны в XX — XIX вв. до Р. Х. После раскопок в Палестине и на Синайском полуострове, Олбрайт и его ученики (Н. Глюк и др.) сделали вывод, что именно в начале эпохи средней бронзы (2000-1800 г. до Р. Х.) на всем протя­жении этого региона процветала караванная торговля.

Верблюды тогда еще не были одомашнены, время использования конных колесниц (начиная с XVII в.) и мулов еще не настало, поэтому речь идет об ослиных караванах.

«Только с помощью ослов, — пишет Олбрайт, — можно было перевозить хрупкую глиняную по­суду без постоянной угрозы разбить ее. Ослы не переносят песка, а следовательно, для них неприем­лем был путь по песчаному побережью. С другой стороны, путь из Кадес Варни вдоль Jebel el-Halal и Bir Hasaneh по направлению к Суэцу — твердого грунта, усыпанный кремнем (flints). Эта почва не причиняет ослам беспокойства, чьи маленькие копыта к ней приспособлены настолько же, насколько не приспособлены большие и нежные ступни верблюдов. Более того, на всем пути встречается доста­точно источников воды на расстояниях, допустимых для ослов. К тому же в древности в этой части Синая источников и растительности было, несомненно, больше, чем сейчас, спустя тысячелетия разру­шений козлами и пользователями древесного угля.

С другой стороны, ослов нужно было кормить. А корм должен был быть подножным, иначе было бы невероятно дорого таскать с собой корм. Верблюды могли есть пустынную пищу (колючки), к кото­рой ослы и не прикоснутся. Как известно, и без воды верблюды проходят гораздо больше ослов. Хотя, конечно, при этом мы должны сравнивать пустынных верблюдов с пустынными же ослами, а не с осла­ми, привыкшими жить в хорошо орошаемых областях».

«За последние годы мы узнали много нового об ослиных караванах древнего Ближнего Востока, особенно это касается XIX века до Р. Х. Это век выглядит как расцвет ослиных караванов, которые прокладывали себе путь на далеком севере из Ассура в восточную Каппадокию и обратно, а на юге пересекали юго-западную Азию из Вавилонии в Египет. Эта фаза торговой колонии длилась примерно в продолжении всего XIX в.; после перерыва в несколько десятилетий на короткое время она возобно­вилась Шамши-Ададом I Ассирийским в третьей четверти XVIII в. до Р. Х.»

«В период Мари (конец XVIII в.), — продолжает Олбрайт, — караваны играли гораздо меньшую роль — возможно, из-за прерывания дальних связей между Месопотамией и Анатолией, так же как между Месопотамией и Египтом. Используемые термины: aliktum, harranum и gerrum. В публичных за­писях ослиные караваны специально не упоминаются, но они подразумеваются в таких текстах, как разбитое письмо от Шамши-Адада его сыну Ysmakh-Adad, помощнику царя Мари, в котором он инструктирует последнего послать специальный aliktum в Qatanum (el-Mishrifeh), на юго-восток от Hamath на Оронте. Особенно караван требуется нагрузить мехами с водой и провизией на десять дней — достаточно для того, чтобы пересечь пустыню.

Имеются также интересные свидетельства (sidelight) об ослиных караванах XIX в. из самого Си­ная».

Упадок ослиных караванов. «Итак, очень много свидетельств об ослиных караванах XIX в., — продолжает Олбрайт. — Тем более удивительно, что эта удобная для караванов дорога времен XII ди­настии исчезла так бесследно, что о ней едва ли можно говорить в следующем веке. Даже название "Египет" более не упоминается в документах Мари. Если не считать возросшую вероятность влияния внешних сил (см. ниже), нужно обратить внимание на то, что в начале XVIII в. власть фараона претер­певает кризис, что делает все более и более затруднительным защищать от кочевников караваны и ме­ста остановок. Торговые земли в Месопотамии и Сирии, с одной стороны, и Египта, с другой, должны были прийти в упадок.

В XVII в. получает распространение использование конных колесниц с колесами со спицами, что требовало сооружения дорог, пригодных для такого транспорта. В Мари знали и ценили лошадей.

Кажется очевидным, что империя гиксосских царей XV династии (XVII — XVI вв.) держалась во многом на колесничном войске. Колесничные дороги почти все были вдоль равнин побережья, по крайней мере, в течение нескольких веков.

После XIX в. ослы были постепенно заменены более сильными мулами (kedanum), но ослов все еще использовали в холмистой части юго-западной Азии еще долгое время спустя после внедрения верблюдов в пустынных районах, что было серьезным продвижением.

Доселе незамеченное упоминание о традиции ослиных караванов содержится в Песни Деворы: «Во дни Самегара, сына Анафова, во дни Иаили, были пусты дороги (караваны), и ходившие прежде путями прямыми (караванными дорогами) ходили тогда окольными дорогами. Ездящие на ослицах белых, сидящие на коврах и ходящие по дороге, пойте песнь!» (Суд. 5, 6. 10)».

Плата за рабов. Цена, уплаченная за Иосифа — 20 сребренников (сиклей серебра) — соответствует цене раба в период средней бронзы (согласно кодексу Хаммурапи и документам Мари). В период Нузи и Угарита это было уже 30 сиклей (ср. Исх. 21, 32). 5 столетий спустя еще больше — 50 сиклей (4 Цар. 15, 20). В персидский период цена достигла пика — то 90 до 120 сиклей.

Выводы. Приведенные данные стали достаточно убедительными доказательствами того, что время Ав­раама — примерно XIX в. до Р. Х.

"Культурная среда СБ II — наиболее подходящий контекст для повествований о патриархах в Книге Бытия. Земля Ханаана представлена в ней с процветающей городской культурой, пастушескими кланами, живущими между городами, именно так, как это было в СБ II В — С. Библейская хроноло­гия, отводящая 400 лет на пребывание в Египте от Иакова до Моисея, указывает на XVII в. как век Иакова. Высокое положение Иосифа в Египте может соответствовать периоду гиксосов, когда семитические князья правили Нижним Египтом.

Большинство городов, упомянутых в рассказах о патриархах, были заселены и укреплены в СБ II В — С, особенно вдоль центрального нагорья: Сихем, Вефиль, Иерусалим и Хеврон. Вообще, заселе­ние древнего Ближнего Востока в этот период соответствует рассказам о патриархах: переселение Ав­раама из Ура в Харран и оттуда в Ханаан можно объяснить как часть общего движения кланов и наро­дов на территории Плодородного Полумесяца".

Таблички из Нузи. Нузи — древний хурритский город в Северной Месопотамии (совр. Тепе Йоглан), раскопанный в 1925-1931 гг. Хотя Нузи — сравнительно маленькое поселение, оно имеет весьма продолжительную историю, которая лишь частично соотносится с Библией, причем главные ценности здесь — не сам го­род и архитектура, а таблички с письменностью (около 20 000). "Самые ранние следы поселения начи­наются в IV тыс. до Р. Х., а затем его история доходит до Римского периода. В этом широком хроно­логическом спектре наибольший интерес представляют два периода: Староаккадский, когда город на­зывался Гасур, и XV — XIV вв. (1500 — 1360 гг.) до Р. Х., когда город был наименован Нузи и был ча­стью царства Митанни".

С одной стороны, его архивы (семьи некоего Техиптиллы и ее пяти поколений) дают много под­тверждающего параллельного материала по поводу жизненных и правовых обычаев во времена патри­архов, хотя, подобно Мари, город Нузи ни разу не упоминается в Писании.

"Архивы Нузи отражают современные брачные обычаи, согласно которым, в частности, невеста и семейство невесты получали приданое или дары во время свадьбы. Этот обычай напоминает об эпи­зоде, когда Авраам послал своего слугу в Харран, чтобы найти жену для Исаака (Быт. 24). После встречи с Ревеккой слуга стал готовиться к возвращению с нею в Ханаан. Прежде, чем они уехали, слуга одарил Ревекку и ее семейство золотыми и серебряными драгоценностями и одеждой (Быт. 24,53).

Согласно другому обычаю Нузи можно было продавать права первородства или наследования одного брата другому. Так, свое право наследования один брат в Нузи мог продать другому за три овцы — сделка, напоминающая сделку Исава с Иаковом с известной чечевичной похлебкой. (Быт. 25,29-34).

В Нузи признавалась законность устного завещания; отец мог устно произнести свою последнюю волю или благословение своему избраннику в наследовании непосредственно перед смертью. Упоми­нается случай, когда отец дал дополнительное наследство своему самому молодому сыну. Это устное благословение оспаривалось старшими братьями в суде, но было объявлено законным. Подобным об­разом Исаак произнес устное благословение Иакову, и хотя благословение было предназначено для Исава, оно не было отменено (Быт. 27, 27-35).

В документах Нузи затрагиваются и женские права наследования. Например, наследование зем­ли не было ограничено одними сыновьями. В хурритских семьях дочери также могли унаследовать и собственность. Это правило действовало и в Израиле; если человек умирал, и у него не было сыновей, семейное наследство переходило к его дочери (Чис. 27, 8)".

"Аврам сокрушается, что он умрет бездетным и что некий Елиезер станет его наследником (Быт. 15, 2). Из табличек, найденных в Нузи, стало известно, что обычно бездетные пары брали приемного сына, который ухаживал за приемными родителями, а после становился их наследником. Это соглаше­ние могло быть до известной степени отменено, если позже рождался наследник.

Если брак оставался бездетным, жена должна была предоставить мужу наложницу. Сара так и поступила, предложив Агарь Авраму (Быт. 16, 2), а позже таким же образом Рахиль дала своему мужу Иакову свою служанку Валлу (Быт. 30, 3). Точно такой обычай существовал и в Нузи.

Рахиль украла идолов, которые были у ее отца (Быт. 31, 19), и Лаван перевернул все вверх дном, стремясь вернуть их обратно. Таблички из Нузи объясняют нам причину его действий. Человек, в чьем владении были эти домашние идолы (терафимы), получал также права на наследство".

Проблема табличек из Нузи и ее решение. Проблема в том, что архив Нузи датируется не ранее XV в. до Р. Х., т. е. никак не среднеброн-зовым веком.

На основе этого в середине 1970-х гг. небольшая, но влиятельная группа ученых (Т. Л. Томпсон, Дж. Ван Сетерс и Д. Б. Редфорд) вновь проанализировала материалы, использованные в работах Олбрайта и Гордона, и, отвергнув такие соответствия, как таблички Нузи, вернулась к поздней дати­ровке истории патриархов временами Вавилонского плена и даже позже. Эти ученые отрицали "исто­ризм патриархальной традиции вообще и видели в ней позднюю историко-фантастическую компиля­цию".

Решение проблемы: представленная в табличках Нузи культурная ситуация могла быть всего лишь фиксацией более ранней и более продолжительной социальной и юридической традиции. Из да­тировки табличек XV веком не следует, что все законы и обычаи возникли в том же веке, они могли возникнуть значительно раньше.

Исагогические выводы. Установленный факт полной адекватности библейского текста в повествованиях о патриархах той культурной и исторической среде, которая может быть реконструирована по археологическим ис­точникам, имеет важные исагогические выводы.

Они связаны с распространенной на Западе с конца XIX века и проникающей в последние деся­тилетия и в русскую библеистику документарной теорией происхождения Пятикнижия. Ее наиболее известный вариант был предложен немецкими учеными Графом и Велльгаузеном; в XX веке она была неоднократно модифицирована, но ее принципиальные ее построения сохранились.

Одно из ее основных утверждений: Пятикнижие имеет позднее происхождение: во время и по­сле Вавилонского плена. Оно было сфабриковано священниками для утверждения монотеистических культов в народе израилевом. Рассказы о патриархах являются выдумками, или — в лучшем случае — некиими «сагами», зафиксированными в письменном почти тысячу лет спустя (по крайней мере, не ранне IX века до Р. Х.) отголосками реальных событий...

Рассмотренные археологические даные свидетельствуют об очень точно передаче в библейском тексте тех сведений, которые уже были неизвестны тысячу лет спустя — т. е. к гипотетическому (по теории Графа-Велльгаузена) моменту письменной фиксации историй патриархов. Но если бы теория Графа-Велльгаузена и ее разновидности были верны, мы бы, как верно замечают итальянские исследо­ватели Э. Гальбиати и А. Пьяцца, «в таком случае мы столкнулись бы с бессмысленным явлением: по­лучается, что в самый разгар оседлой и монархической эпохи еврейский народ, очевидно незнакомый с археологией, сумел воссоздать культурную и социальную среду, совершенно непохожую на современ­ную, чтобы вставить в нее легендарные приключения своих предполагаемых предков! Однако извест­но, что народная психология, даже передавая факты, действительно имевшие место в древности, не может избежать анахронизма и непременно придает им характерные черты более нового времени, единственного, известного самому народу. Народ не может создать силой собственного воображения среду, отличную от своей».

Это уже является серьезным аргументом против теории Графа-Велльгаузена. Но объяснить это противоречие можно по-разному. Указанные исследователи дают объяснение, нашедшее поддержку у некоторых русских православных ислследователей: «если в рассказах о праотцах представлена культурная среда полукочевников второго тысячелетия, то связано это с тем, что эти рассказы пере­давались от поколения к поколению с такой неукоснительной точностью, что они сохранились в перво­зданном виде, несмотря даже на коренное изменение типа цивилизации, совершившееся с переходом израильских племен к оседлости». В подтверждение этой мысли исследователи ссылаются на то, что на Востоке было принято запоминать наизусть достаточно обширные тексты: «пользование памятью было вообще чрезвычайно развито на Востоке, — пишут они. — Достаточно указать на то, что уже зна­чительно позднее, в VII веке по Р. X. Коран был вверен не бумаге, но памяти лиц, которым специально было поручено помнить и повторять его.

Однообразие уклада патриархальной жизни, и в наше время свойственного части бедуинов, достаточно объясняет, как могли запомниться столь живо­писные подробности».

Проблема заключается в том, что в Библии достаточно точно переданы называния некоторых местностей, которые впоследствии изменились. Народная память всегда стремится привязать места к их современному названию и быстро отвыкает от прежних. Достаточно вспомнить тяжелый процесс возвращения исконного имени Санкт-Петербургу, что не удалось осуществить для Ленинградской области... Поэтому более правильным и адекватным будет утверждать следующее.

Действительно, пророк и боговидец Моисей, автор Пятикнижия, мог пользоваться какими-то другими устными и письменными источниками, имевшимися у народа Израилева. В том числе это мог­ли быть повествования о патриархах. Но даже при этом условии основной источник, или, лучше ска­зать, руководящее начало для текста Пятикнижия стало для Моисея Божественное Откровение. Пятикнижие — богодухновенный текст, а это означает, что Моисей лишь выражал средствами че­ловеческого языка открытые ему Богом истины.

С этим-то, в первую очередь, и связана та поразительная точность, с которой передает текст Писания повествования о патриархах.

2) Религиозная жизнь Израиля. Религиозная жизнь послепленного Израиля радикаль­но отличалась от той, что существовала до плена Вавилонского. Как известно, после указа (539/538 до Р.Х.) царя Кира II, позволившего израильтянам возвратиться на родину, многие остались в Вавилоне, не желая потерять имущество и лишиться определенного социального положения. Но не только это явилось препятствием к возвращению: для иудея диаспоры не было безразлично положение дел в Иерусалиме, и притом не только потому, что он туда направлял свои молитвы и свои материальные пожертвования, но и потому, что правильное от­правление священного культа было для иудея диаспоры едва ли не необходимее, чем для жителя Палестины. Пока в Иерусалиме действовал правильный культ, иудей диаспоры мог спокойно жить где угодно, чувствуя, что связь между ним и Небом существует.

Интересно, что даже в период плена Вавилонского богатые иудеи находили возможность хоронить своих усопших в Иерусалиме, как о том свидетельствуют раскопки Г. Варкая. Такое видение дел и дало возможность иуде­ям рассеяния оставаться частью общины вне пределов Иерусалима. Более того, крупная колония в Вавилоне практически руководила религиозными реформами в Иудее. Пользуясь своими связями и влиянием при дворе, вавилонские иудеи явились мощной финансовой, политической и, главным образом, идеологической опорой реформ. Так, именно стараниями диаспоры царь Дарий I отменил повеление Артаксеркса, т.е. Камбиза II, о прекращении постройки Храма (в связи с доносом враждеб­ных Иудее самарян) и подтвердил указ царя Кира II о до­ме Божием, что в Иерусалиме (1Езд.1,4). Деятельность таких известных личностей, как Ездра и Неемия, такжее была напрямую связана с Вавилоном.

Таким образом, вавилонская диаспора сыграла огромную роль в становлении религии послепленного Израиля. Именно в Вавилоне, вдалеке от Иерусалима, происходило «перерождение» иудейской догматики, культа, обычаев. Жизнь еврея диаспоры была гораздо строже в религиозном и нравственном отношении, чем жизнь еврея Палестины. Вавилонские иудейские общины были богаты и влиятельны. В то же время они привыкли ревниво оберегать от окружающей среды свою самобытность. Если для палестинского еврея брак с самарянкой был только неудобен, то для вавилонского — супружеские связи с язычницами были уже совершенно недопустимы.

Именно Вавилону иудаизм обязан возникновением Талмуда: его вавилонская редакция (Талмуд Бавли) легла в основу классических произведений еврейского богословия. Вавилону же обязана своим возникновением и каббала — это мистическое направление иудаизма вряд ли где-нибудь еще могло иметь свои корни, ибо легко прослеживается связь между учением каббалы и древними восточными мистериями, которыми так славился Вавилон.

Для толкования Торы были образованы богословские школы, которые проделали огромную работу по изучению Закона и по применению его к новым условиям жизни. Плен Вавилонский понимался как наказание за отступление от Бога и Его заповедей.

Первым шагом в данном направлении было расторжение браков с иноплеменниками, что явно противоречило призывам последних Пророков, предвещавших Израилю великое будущее в свете не национально-замкнутой религии, а в свете религии, которую воспримет и языческий мир.

В дальнейшем политика национальной замкнутости приведет к возникновению сект фарисеев и ессеев. Последствия такой национальной политики отразились и на взаимоотношениях с самарянами — народом, имеющим общие корни с иудеями. Самаряне были отвергнуты Ездрой при постройке Иерусалимского Храма и с тех пор сделались врагами Иудеи.

Далее, рассматривая книги Ездры и Неемии, следует обратить внимание на один интересный момент: в таком важном деле, как религиозная реформа, совершенно не участвует первосвященник — лишь вскользь в Библии упоминается его имя. Фактически он был отстранен от своих дел и потому был вынужден искать защиту в оппозиционном Ездре и Неемии лагере. Как известно, не всем иудеям реформы пришлись по душе. Почти сразу возникла партия противников, в основном состоящая из аристократических богатых семей, к которой и примкнул первосвященнический род. Этим был положен первый камень в основание секты саддукеев, которая получила свое оформление как раз в рассматриваемый период.

Все это привело к тому, что к концу Хасмонейского периода единой формы Моисеевой богооткровенной религии не было: существовали резко отличающиеся друг от друга ее направления, называемые Иосифом Флавием «философскими» школами, а Новым Заветом — сектами.

Фарисеи. Наибольшее значение в религиозной жизни евреев имели фарисеи. Самое слово фарисей (перушим) значит «обособленный» или «отдельный». Члены этой секты считали себя особо избранными, лучшими представителями иудейского народа, настоящими хранителями всех истинных религиозно-национальных традиций. Фарисеи считали, что спасение иудеев состоит в том, чтобы как можно строже соблюдать правила своей веры, и ревностно выступали против иноземных языческих влияний на избранный народ. Исходя из этого, они твердо хранили основные начала истинной веры, заключенные в Священном Писании.

Фарисеи верили в бессмертие души, в вечное воздаяние за гробом, в воскресение праведных, в существование Ангелов и демонов. К этим истинам примешивалось, однако, заблуждение, и в первую очередь, ложное учение о грядущем Мессии, Которого они представляли в образе воинствующего монарха-победителя: он освободит иудеев от власти язычников и устроит на земле царство Божие, в котором евреи и, прежде всего, фарисеи, будут иметь господствующее положение.

Нравственное учение фарисеев отличалось узким формализмом и мелочностью. Они считали необходимым соблюдение не только всех правил и постановлений закона Моисеева, но также и предания всех книжников или старцев, истолковывавших закон. Эти предания, по утверждению некоторых фарисеев, оказывались даже более обязательными, чем самый закон.

Но были у фарисеев и положительные черты. Лучшей стороной фарисейства была их ревность к распространению религии Яхве, и в этом отношении они сделали очень много, подготавливая почву для распространения христианства среди языческих народов. Они были также пламенными патриотами своей родины, за что народ их очень уважал.

Саддукеи. Противниками фарисеев были саддукеи, получившие название от своего вождя Садока.

Саддукеи более походили на политическую партию, чем на религиозную секту. Выражаясь современным языком, эту секту можно было бы назвать партией либералов или космополитов. Они считали нелепым превозноситься преимуществами иудейского народа как избранного Богом. Саддукеи питали симпатию к греко-римской культуре и старались насаждать ее у себя дома. За это правоверные евреи не любили их.

В области религии они признавали только писаный закон и отвергали предания, отрицали существование Ангелов и демонов, загробную жизнь и воскресение мертвых. Их больше устраивали земное благополучие и удовольствия жизни. Саддукеи верили в Мессию только как в великого учителя иудейского народа.

По своему составу партия саддукеев охватывала представителей правящей иудейской аристократии. Первосвященники, занимающие высшие посты в Синедрионе, были саддукеями.

Ессеи. Совершенно особый мир составляла община ессеев, которые, удалившись от суеты мира на западный берег Мертвого моря, вели полумонашеский образ жизни. В их общину, которая насчитывала до четырех тысяч человек, стекалось много разочарованных и уставших от жизни, а также тех, кто не мог мириться со злом и несправедливостью в мире.

Формализм ессеев был еще мелочнее и строже, чем у фарисеев: они считали осквернением не только соприкосновение с язычниками, но и со всяким, кто не принадлежал к их секте.

Самаря́не («шомрони́м») – потомки жителей северного (Израильского) царства, завоеванного Ассирией в конце VIII в. До Р.Х., и переселенцев переведенных на эту территорию ассирийцами. Они верили в единого Бога, признавали только Пятикнижие Моисеево. Имели свой храм на горе Гаризим.