Возрождение советской социологии (50-60-е годы)

Все, кто, как и я, верит в то, что истинная наука не знает национальных и идеологичес­ких границ, будет приветство­вать развитие социологии в Советском Союзе.

Т. Парсонс

В период «хрущевской оттепели» роль об­щественных наук как опоры строительст­ва коммунистического общества зримо возросла. Появилась потребность в многосторонней информации о. социальных процессах, эксперимен­тах и долгосрочных прогнозах. Тем самым откры­лись перспективы для реабилитации социологии как средства познания и источника новой инфор­мации, связи общественной науки с жизнью. Быс­трый рост ее начался в конце 50-х и особенно 60-хгодах в вузах и академических институтах в горо­дах Ленинграде (Санкт-Петербурге), Москве, Свер­дловске (Екатеринбурге), Новосибирске, Горьком и др. Активное участие в возрождении социологии приняли А. А. Зворыкин, А. г. Здравомыслов, Т. И. Заславская, И. С. Кон, г. В. Осипов, А. Т. Харчев, о. и. Шкаратан, В. Н. Шубкин, В. А. Ядов и др.

С первых шагов четко обозначилась линия раз­вития отечественной социологии - изучение и учас­тие в строительстве социалистического и комму­нистического общества. Это означало, что ее реабилитация не должна была нарушать идеологи­ческие каноны и стройную структуру марксизма­ленинизма. Со стороны ортодоксальных марксистов (Ф. В. Константинов, г. Е. Глезерман, В. п. Рожин, п. Н. Федосеев, Д. И. Чесноков и др.) было объ­явлено о совпадении исторического материализма и научной (марксистской) социологии. Данная методологическая установка являлась «священной коровой», которую нельзя трогать. Таким образом, для социологии как самостоятельной науки путь возрождения был перекрыт марксистским фунда­ментализмом.

Парадокс заключался в том, что если сто лет назад марксизм претендовал на средство переоцен­ки ценностей, защиты угнетенных и на орудие изменения мира, то теперь он превратился в отста­лую догматическую теорию, защищавшую тотали­таризм и авторитаризм. Положительная компли­ментарность в этой ситуации неизбежно вела к социальному мифотворчеству и апологетическому обслуживанию властных бюрократических струк­тур командно-административной системы. Реаль­ной самооценке собственных достижений и неудач, трезвому представлению об уже свершившемся и задуманном при таком подходе места не остается. Установки теоретического монизма и историческо­го детерминизма навязывали простую истину: ком­мунизм наступит потому, что более лучшему нече­му быть. Эта «великая» идея гарантировала советскому строю и обслуживающей его науке мо­ральную правоту. Ставшая непререкаемой истиной, она привела в конечном счете к краху данной сис­темы. После определенной расчистки почвы, про­изведенной ХХ-ХХII съездами руководящей КПСС, было объявлено о 4развернутом строитель­стве коммунизма. После ряда уточнений - о «со­здании и совершенствовании развитого социализ­ма». На рубеже 80-90-х годов пришлось признать глубочайший социально-экономический и полити­ческий кризис, за которым последовала катастро­фа системы социализма. Шли в одну дверь, а по­пали в другую.

В условиях непререкаемого господства филосо­фии исторического материализма, акцент в возро­ждении социологии пришелся на область ее при­кладных функций и оправдание эмпирических методов. В этот период налаживались зарубежные контакты. В 1956 г. советские ученые впервые приняли участие в заседаниях Международной социологической ассоциации. С 1958 по 1964 г. СССР посетили Р. Арон, Р. Мертон, Т. Парсонс и др. представители западной социологии. С созда­нием в 1962 г. Советской социологической ассоци­ации произошла официальная институциализация социологии. На философских факультетах Ленин­градского и Московского университетов были со­зданы лаборатории социологических исследований(В. А. Ядов и Ю. В. Арутюнян), в 1960 г. в Ин­ституте философии АН СССР был открыт отдел социологии (Г. В. Осипов).

Совершенно неудовлетворительно обстояло дело с базисом социологической информации - системой социальной статистики, призванной систематически изучать и фиксировать ход экономических, социальных, демографических и других процессов. Во-первых, многие разделы социальной статистики были закрыты (в лучшем случае с грифом для служебного пользования., а часто доступ к ним обеспечивала лишь пресловутая. Фор­ма-2.). Во-вторых, те статистические данные, ко­торые публиковались в открытой печати, зачастую подвергались фальсификации, чтобы скрыть отри­цательные тенденции от населения, и от ученых. Поэтому поле социологической информации, привлекаемой применительно к изучаемым темам, непозволительно уменьшалось, что нарушало стан­дарты надежности результатов социологических исследований. Начиная с середины 60-х годов, развитие соци­ологии приобрело экстенсивный характер. Все боль­ший размах получили социологические исследова­ния в отраслях промышленности (заводская социология), развернулись социологические подразделения в союзных республиках, на многих обществоведческих кафедрах, при партийных органах были созданы социологические группы. При отсутствии социологического образования обострилась проблема кадров: социологами числились люди весьма далекие от социологии, что сказывалось на ее результатах. Профессиональная непригодность (дилетантство) во многих случаях приводил а к откровенной халтуре. Обычной стала работа на об­щественных началах («дешевая социология»), со­провождающаяся безответственностью. В этой сре­де укрепилось мнение, что социология - это всего лишь метод опроса людей, где главное - анкета. В результате формировался образ социолога как человека, бегающего с анкетой. Страну надолго охватили анкетные метели. Парадокс ситуации заключался в том, что количественный рост советской социологии сопровождался ухудшением ее качественных показателей, потерей авторитета.

Однако, несмотря на мощное идеологическое блокирование, новое сознание все-таки проникало в научное сообщество. В рамках социологии оно выражалось в дискуссии о ее предмете как самос­тоятельной науки. Данная проблема конкретизи­ровалась в вопросах: может ли социология иметь свой аспект в системе общественных наук? в каком отношении она находится с философией? име­ет ли социология собственный научный язык?

В качестве официальной разрабатывал ась сле­дующая модель марксистской социологии.

1. Методологической основой всего общество­знания выступала марксистско-ленинская филосо­фия. Исторический материализм, как ее составная часть, являлся общесоциологической теорией, изу­чающей законы общественного развития в целом, формы проявления и механизмы их действия. Эти законы относились ко всем сферам общественной жизни и действовали в них на протяжении исто­рии человечества. Исторический материализм фор­мировал исходную базу для теоретического анализ асоциальных явлений на основе своих методологичес­ких принципов: 1) материалистического подхода к социальным явлениям, ­ предполагающего призна­ние материальных отношений (общественного бы­тия) в качестве первичных; 2) исторического под­хода при рассмотрении общественных процессов, Ориентированного на материалистическую диалек­тику; 3) анализа и оценки явлений общественной жизни с классовых позиций. Они составляли мето­дологический фундамент материалистической со­циологии, конкретно-социологических исследова­ний.

2. С формированием «научного коммунизма» как учебной дисциплины, он также претендовал на методологическую функцию (наряду с историчес­ким материализмом). Данная наука тоже занима­лacь раскрытием механизма действия общих закономерностей коммунистической формации. В этом качестве научный коммунизм преломлял через себя методологические принципы исторического мате­риализма и выступал по отношению к наукам, изучающим коммунистическую формацию, общим методом.

3. В результате марксистская социология трак­товалась как система наук с некоторыми модификациями. Для одних - эта система включала все общественные науки, что затрудняло обнаружение специфики предмета социологии. Для других она включала лишь методологические науки (исторический материализм и научный коммунизм). Но в том и другом случае конкретно-социо­логические исследования представали как приклад­ной инструмент (некий придаток), позволяющий собирать первичную информацию (эмпирическую) для методологических наук. Создавалась странная картина: философское (общее) знание объединял ось с эмпирическим (не­ философским) знанием о конкретных состояниях социальной действительности. Но первое не имеет собственного эмпирического базиса. Получается некое полуфилософское знание – своеобразный «кентавр». При этом преследовалась главная цель_ выводить доказательства философских обоснова­ний смысла социалистической действительности изданных эмпирических исследований, находящихся под контролем партийных чиновников от идеоло­гии. Как тут не вспомнить Шекспира: «Гораций, много в мире есть такого, что вашей философии не снилось». Ведь исторический материализм и науч­ный коммунизм как философские науки – всего лишь теории, погруженные в мир абстрактных идей и категорий. Как отмечал Гегель, философия нахо­дится по ту сторону действительности. Она, в луч­шем случае, отражает лишь наиболее общие (все­общие) черты реальности. Но не может претендовать на отражение всего богатства и неисчерпаемости бытия. Поэтому стало трюизмом сравнение фило­софских теорий с компасом, указывающим лишь общее направление движения. И это, в определен­ной мере, верно.

Специфика социологии заключается в том, что она имеет эмпирический базис, представляющий собой сгруппированные и обобщенные социальные: факты. Последние выступают как данные опыта, результата человеческой практики в конкретных ситуациях. Конкретных в том смысле, что они: касаются частных сторон, отдельных деталей со­циального целого. При этом для сбора фактологической информации, ее обработки и анализа ис­пользуется специфический метод социологии ­социологическое исследование. Таким образом, социология - это нефилософ­ская наука, получающая свое знание на основе большой точности измерений конкретных фактов социальной действительности. Тем самым оно про­тивостоит субъективизму, волюнтаризму, философским спекуляциям. В силу этого социология как наука нужна там и тогда, где и когда есть потребность в правдивой, гласной, плюралистической информации. Ее качественное состояние было свое­образным барометром развития демократии в со­ветском обществе.

Постоянное «бодание» с ортодоксальным мар­ксизмом, выискивание проблем («темных пятен социализма»), заимствования в западной социоло­гии и стремление к самостоятельному статусу вы­зывали не только теоретическую «досаду», но и стремление «навести порядок» в марксистской со­циологии. Поводом послужили «Лекции по социо­логии» Ю. А. Левады, в которых он определяет социологию как науку, опирающуюся на наблюде­ния и эксперимент. Сведение ее к эмпиричес­кому уровню означало отрыв от философского уров­ня и утрату социологией методологической функции по отношению к обществознанию в целом.

На рубеже 60-70-х годов вновь встал вопрос, что же такое социология?