Леворадикальная социология

Судьба настоящего состоит в том, что оно

должно пройти через свержение

фактически су­ществующей экзистенции.

Г. Маркузе

Будьте реалистами: требуйте невозможного

Идея исчерпанности возможностей, связан­ных с индустриальными моделями разви­тия, получила серьезную поддержку в ле­ворадикальной социологии, обосновывающей необходимость коренных (радикальных) социальных изменений, в том числе и с использованием средств политического насилия. Радикальной (революци­онной) критике была подвергнута безграничная индустриализация, нацеленная на постоянный эко­номический рост и открывшая перспективы гло­бальной катастрофы. При этом «рационализация» (наука и техника) рассматривается как основная сила «узаконивания господства» меньшинства над эксплуатируемым большинством в условиях «ин­дустриальной цивилизации». Отсюда вытекал ин­терес к марксизму, давно осознавшему значение антагонистических противоречий и конфликтов в общественном развитии и необходимость их разре­шения с помощью социально-политических рево­люций. Негативным отношением леворадикальной социологии к НТР, оценивавшейся как «научно ­техническая контрреволюция», она обязана своей популярности в движении «новых левых», офици­ально выражающих оппозицию консервативной идеологии капитализма и советского социализма как вариантов «единого индустриального общест­ва». Главный тезис радикальной критики заклю­чался в том, что преодолеть кризис индустриаль­ного развития общества невозможно без серьезных политических, институциональных и культурных изменений.

Лидером радикальной социальной критики ин­дустриальной версии прогресса выступала Франк­фуртская школа, что обусловило её захваченность марксологическим поветрием. Данная школа, как направление леворадикальной социологии (социаль­но-философской мысли), сложилась в 30-х годах под руководством Макса Хоркхаймера (директора Франкфуртского института социальных исследова­ний). С самого начала она ориентировалась на проблематику диалектического и исторического материализма. С 1933 г. по 1950 г. Институт и его сотрудники находятся в эмиграции, с 1939 г. – в США, где были пущены организационные корни в американской университетской среде, оказавшие влияние на интеллектуальную жизнь Америки. По возвращении в ФРГ, Франкфуртская школа стала центром молодой, критически мыслящей интеллигенции. Её главные представители - Теодор Адор­не (1903-1969), Герберт Маркузе (1898-1979), Эрих Фромм (1926-1980), Макс Хоркхаймер (1895-1973), Юрген Хабермас (1929), которые эволюционировали от «критической теории» к пессимистической философии истории, затем - к «не­гативной диалектике» и, наконец, к левому радикализму. После разочарования в моло­дежных выступлениях 1968 г. последняя школа в социологии как таковая распалась. На протяжении своего существования Институт осуществлял «социальные исследования», опира­ясь на социально-философские теории и эмпирические методы в комплексном изучении философско-социологических проблем: «семьи и авторитета», «предрассудка и авторитарной личности», «отчуж­дения и властвующей элиты», «теории и практики», «политической и сексуальной революции», «индустрии культуры и манипулирования сознанием».

Критическое отношение к научно-технической рациональности индустриальной цивилизации, как специфической технологии господства социальных механизмов капитализма и социализма, обуслови­ло потребность подняться над двумя классически­ми парадигмами социологии:

1) идущей от Конта через Дюркгейма и Вебера к Парсонсу;

2) идущей от Маркса - Энгельса через Ленина ­

Сталина к марксизму-ленинизму. При этом представители Франкфуртской шко­лы исходили из того, что Ленину был незнаком«аутентичный марксизм», так как «Экономико-фи­лософские рукописи 1844 года», «Немецкая идеология», первоначальный вариант «Капитала» были опубликованы после его смерти. В советский пери­од марксизм был догматирован и представлял со­бой «мумифицированные» понятия и «приручен­ную» диалектику, апологизирующую заранее заданные позиции (предвзятые концепции). Следо­вательно, строительство «советского социализма» шло не по Марксу.

Франкфуртцы опирались на марксизм как на теорию критического отрицания «буржуазной раци­ональности» (революционного взрыва «рационализи­рованной действительности»). Это форма нео-марксиз­ма (неортодоксального марксизма), ориентированная на подлинный - аутентичный марксизм. Он осно­ван на первоисточниках, т. е. очищен от догматиз­ма и схоластики: марксизм с «человеческим ли­цом» как теоретико-методологическая база «гуманистического социализма» (в духе реформис­тской социал-демократической ориентации). Таким образом, если противники марксизма считали его«опиумом для интеллектуалов», то нео-марксисты видели будущее за «недогматизированным» марксиз­мом (особенно ранним), синтезированным с фрейдизмом. Последнее способствовало популярности и доступности их работ в критически настроенной интеллектуальной среде гуманитарной интеллиген­ции и студенчества.

Усилиями Т. Адорно, г. Маркузе, М. Хоркхай­ мера марксологическое поветрие вылилось в «диа­лектическое» стремление в теоретическую социоло­гию («диалектическая социология» или «критическая теория»). В нем негативно-диалектическая концепция трактовал ась как определенное политическое действие, но не принимающее характера «политической акции». Данная концепция опиралась на «отрицающую» философию Гегеля: отрицающую; противоразумную действительность общества, в котором господствует иррациональная стихия товарных отношений. Однако, по мнению Маркузе, осуществление разумного преобразования этой дей­ствительности он ошибочно возлагал на государст­во. «Критическая теория» Маркузе (вслед за Мар­ксом) исправляла эту ошибку и связывала надежду на разумное общество с идеей революции. Но, в отличие от Маркса, не как «отрицание отрица­ния», а как тотальное отрицание - «абсолютное отрицание установившихся порядков». Маркузе исходил из того, что закон и порядок везде и всегда являются законом и порядком тех, кто защищает установленную иерархию. Поэтому всех «мятежников» объединяет глубина отказа от существующей реальности (дух бунта против вся­кого порядка). Этот «Великий Отказ» есть протест и борьба за изначальную из свобод - свободу жизни без страха. Свободное общество построят те, кто захотят быть свободными в полном соответст­вии с принципом «все дозволено», а если попрос­ту - как кому придет в голову. Главное - разгро­мить капитализм, а там посмотрим (активистская ориентация левого экстремизма).­

Таким образом, научно-технический прогресс к общественному и тем более личностному прогрессу отношения не имеет. По иронии судьбы, «машин­ная цивилизация» оказывает дегуманизирующее воздействие и «плодит худших людей». Рассмот­ренные истоки одномерности объединяют две аль­тернативные системы индустриальной цивилиза­ции - монополистического капитализма и государственного капитализма (казарменного соци­ализма) в главном:

а) они являются индустриально-бюрократичес­кими системами;

б) они являются централизованными системами панрациональной регуляции;

в) они преследуют схожие цели – накопления и Экономического роста;

г) они игнорируют человеческий фактор «чело­век-винтик».

В силу этого оба варианта «единого индустри­ального общества» обладают способностью сдержи­вать социальные качественные изменения, кото­рые могли бы привести к установлению новых форм существования человечества - «коммунистическо­го индивидуализма», где царствует «свободный разум свободных индивидов».

Концепция «одномерного человека»

­

В работе Г. Маркузе «Одномерный человек» (1964 г.) раскрывалось понимание характера и движущих сил революции в современном общест­ве. В ней обосновывался тезис о деградации проле­тариата в «индустриальных странах», так как он интегрирован в систему и перестал быть «антаго­нистом» властвующих структур. Одномерное общес­тво формирует одномерное сознание, являющееся результатом манипулятивного воздействия со сто­роны технократов, бюрократов, партократов и т. п. через индустрию школьно-вузовского образо­вания, средств массовой коммуникации, досуга, ар­мию, церковь и т. д. Повседневный язык современного общества, по мнению Маркузе, формировался в реальной жизни и отражает то, что люди видят по телевидению, слушают по радио, читают в газетах, беседуют с людьми. Все сливается с тем, что они действитель­но видят, чувствуют, думают. В результате люди говорят и языком своих господ, политиков, авто­ров рекламных текстов и т. п., и их критическое отношение к действительности ослабляется. Тем самым создается благодатная почва для социально­го конформизма и манипулирования массовым со­знанием, придания ему одномерного характера, и предотвращения опасных для индустриального общества оппозиционных настроений.

В результате формируется одномерное видение мира, на котором лежит ответственность возни­кновения глобальных проблем;

- ориентация на абсолютную эффективность

производства;

- ориентация на создание и удовлетворение

порабощающих людей потребностей;

- понимание обусловленности человеческого су­ществования исключительно средствами экономи­ческого роста;

- представление о непосредственном совпаде­нии расширения технико-рациональных структур и действий с духовным развитием общества;

- представление о направленности историчес­кого прогресса ко всеобщему эгалитарному равен­ству или экономическому благополучию.

В итоге «одномерный человек» из «спящей мас­сы» (рабочий класс), интегрированный в это об­щество, не способен ни выработать, ни воспринять революционное сознание как непременное условие и предпосылку социальной революции. Рабочие в случае серьезного кризиса рискуют потерять больше, чем только свои цели. Поэтому они во всех высокоразвитых странах представляют главную силу консерватизма.

Необходимость тотального отрицания «единого индустриального общества» актуализировала перед франкфуртцами вопрос поиска сил, которые могли бы его осуществить, - «субъекта революционного (исторического) процесса». Несправедливые отно­шения господства и подчинения можно устранить с помощью радикальной критики (оружие крити­ки), путем морального осуждения эксплуатации и угнетения и их идеологии. Эта «революция в со­знании» должна освободить людей от угнетающих их ложных представлений, от одномерного созна­ния. В результате данной «интеллектуальной рево­люции» (революции в человеке) должен произойти индивидуальный бунт каждого, «великий отказ» участвовать в игре «потребительского общества». Поэтому носителем революционной идеологии и ис­полнителем революции (субъект революции) явля­ются те, кто обладает «двумерным» мышлением, способным критически оценивать действительность, противостоять манипулированию сознанием и не стать рабом одномерного сознания. Это прежде всего новый класс - интеллигенция и служащие, обла­дающие интеллектуальным и культурным потен­циалом. Ведущая роль принадлежит гуманитарной интеллигенции и она является реальной силой, способной осуществить революционное изменение общества. К интеллигенции примыкает студенчес­тво и городские слои населения, которым также свойственно критическое мышление. Кроме них революционной силой являются также нищие мас­сы третьего мира (люмпенизированные), ущемлен­ные национальные и религиозные меньшинства (не­ пролетарский протест).