Западноевропейская социология

Мы продолжаем свою работу с того самого места, на котором остановились Б 1933 г.

Леопольд фон Визе

К особенностям развития социологии после второй мировой войны необходимо отнес­ти процесс воссоздания западноевропей­ской социологии и приход в Европу американской социологии. Она оказывает теперь обратное влияние и увеличивает тягу европейской социологии к эмпиризму. На основе этого взаимодействия проис­ходит интернационализация дальнейшего развития социологии, то есть переход от национального и регионального к межрегиональному её развитию. Обилие центров, направлений, течений обеспечи­вало плюрализм, постоянную полемику и продви­жение социологии вперед.

Дело в том, что и для эмпиризма, и для струк­турного функционализма характерна общая черта ­стирание границ, линий конфронтации и синтез

«непримиримых школ» социологической мысли. Этот процесс был характерен и для работы Меж­дународных конгрессов, которые способствовали«научной восприимчивости» социологического со­общества. В результате стало удобнее говорить о некоторых общих теоретико-методологических ори­ентациях, не выделяя национальных, концептуаль­ных и т. п. школ. Данное движение в социологии сопровождается и инструментальными изменения­ми, где ведущее место занимают научно-исследова­тельские центры, лаборатории, исследовательские группы («команды»), в которых сотрудничают со­циологи, социальные кибернетики, психологи и по необходимости представители других наук. Для них характерна демократическая организация на­учно-практической работы, идущая на смену тра­диционным отношениям в школе - «учитель-ло­яльные ученики». Теперь в качестве организатора социологических исследований обычно выступает известный ученый, который утверждается дирек­тором-распорядителем гранта: он подбирает себе штат сотрудников, арендует помещение, покупает (берет напрокат) необходимое оборудование и т. д. При этом, разнообразная исследовательская дея­тельность в большинстве случаев происходит сти­хийно и зависит от инициативы ученых (в системе высшего образования). Она зависит также от ини­циативы государственных структур, предпринима­телей, различных фондов и т. п., финансирующих исследования. В силу того, что проведение социоло­гических исследований требует значительных финан­совых затрат, социолог оказывается в сложных от­ношениях с заказчиком, регламентируемых условиями заключаемого договора.

На рубеже 40-50-х годов возрождение запад­ноевропейской социологии проходило с приорите­том эмпирической традиции. Да и сам термин «со­циология» применяется прежде всего к прикладным исследованиям. Обусловлено это было, во-первых, ослаблением интереса к общетеоретическим поис­кам в период второй мировой войны. Во-вторых, практическими общественными нуждами восстанов­ления европейских стран, которым как нельзя лучше соответствовала инженерно-прикладная на­правленность американского эмпиризма. Под воз­действием его в европейской социологии становит­ся доминирующим подъем прикладной социологии, а опыт эмпирических исследований - эталоном и неизменным фондом заимствований.

Только на рубеже 50-60-х годов данная тен­денция дополняется возрождением европейских тра­диций теоретической социологии с постановкой ши­рокомасштабных социально-философских и актуальных политических проблем: противоречия капиталистического мира, отношения с социалис­тическим и «третьим» мирами, критика существу­ющего статус-кво и др.

Прикладная социология тяготела к потребнос­тям практики и прямым заказам с её стороны. Здесь царит фигура исследователя - представите­ля специализированной социологической организации, осуществляющей исследования по определен­ному заказу. В них научная истина является лишь инструментальной ценностью, которая служит до­стижению иных целей. Однако расширение диапа­зона прикладных исследований сопровождается ак­тивной разработкой стартовых парадигм теорий социологии.

Наличие демаркационной линии между теорети­ческой и прикладной социологией ведет к тому, что, их различие принимает характер процесса диверген­ции, который в принципе противоречит построению социологии как единой науки. Данная парадоксаль­ная ситуация вызывала чувство неуверенности, ко­торое испытывали многие её ведущие представите­ли. Оно проистекало из понимания того, что находясь в подобной ситуации, социология неспо­собна быть на уровне новых проблем. Эмпиричес­кие исследования аккумулируют социологические данные, дают толчок к поиску новых теорий, за­ставляя пересматривать их основания.

Однако «классические» положения теоретичес­кой социологии оказались неспособными понять и предвидеть состояния, требования социальной ре­альности, когда последние явно противоречат пер­вым. Структурный функционализм говорил о ста­бильности системы и т. п., но только не о тех дисфункциях и конфликтах, которые в 60-е годы имели место в действительности и свидетельство­вали о кризисе социальной системы.

Образовался очевидный разрыв между тем, что может дать и дает социология на её нынешнем этапе. Это - яркое свидетельство кризиса, прояв­лением которого стал тупик социологии. Несмотря на широкое распространение классической социо­логии, она оказалась бессильной, неспособной отвечать на проблемы современности. По отношению к ней социальная реальность как бы «хитрила». Отсюда возникала настоятельная потребность по­иска выхода социологии из данного состояния. Нужно было вложить в неё новую душу, прибли­зить к реальности, то есть преодолеть разрыв между эмпирическим и теоретическим уровнями социоло­гии, эмпирическими исследованиями и теоретичес­кими обобщениями на пути создания единой авто­номной науки. Таким образом, кризис социологии выступал как соответствующая прелюдия к возник­новению новых теорий, способных совершить па­радигмальный поворот в социологии.