Игровая концепция культуры

Весь мир - театр.

В нем Женщины, мужчины - все актеры. у них свои есть выходы, 'уходы,

И каждый не одну играет роль.

У. Шекспир

До 30-х годов понятие роли, ролевой игры связывалось лишь с театром. Хотя, мета­форически, поэты и философы рассматри­вали мир как сцену, а жизнь как ролевую игру. Научная теория ролей включает «ролевую игру» И формирует представление об игре как «игре бы­тия», источнике культуры, которое разрабатывает­ся в работах Дж. Мида, Дж. Морено, и. Хейзингии др.

Культурологическая проблематика разрабатыва­ется в рамках антитезы «цивилизация - культу­ра». Понятие цивилизации связывается с деятель­ностью по улучшению социального устройства. :Культура рассматривается как феномен, образую­щийся над естественно природным началом, на осно­ве овладения человеком силами природы и ограни­чения инстинктов, влечений. Она есть совокупность вне природных достижений, сопряженных с развитием общества и усовершенствованием личности: язык, знания, искусство, способы овладения чело­веком природой и организации жизни, социальные институты, регулирующие (контролирующие) со­циальные отношения. В таком качестве культура составляет основу общества, которая проявляется во всех сферах человеческой и общественной жиз­ни в многообразных формах.

Согласно психосексуальной концепции 3. Фрей­да, именно данные признаки культуры обусловли­вают перманентный конфликт с нею человека, дис­гармонию психики как своеобразную плату за вступление в социокультурное поле. Оно сопровож­дается принесением в жертву в пользу общества своих личных влечений, опирающихся на эроти­ческие источники. :Культура в таком контексте выступает фактором, отстраняющим человека от его корней в природе. В результате возникает ощущение неуютности в культуре, чувство от­чужденности, губительные последствия которых непосредственно стимулируют «бегство от неудов­летворяющей действительности в болезнь».

Игровая концепция культуры пришла к выво­дам, коренным образом отличающимся от выводов фрейдизма. Острое по форме, но сомнительное по содержанию, противопоставление культуры приро­де дискутирует с пониманием первой как качества человеческой жизни, варианты которого позитивно сказываются на личности, уровне и образе жизни данного общества, обеспечивая равновесие между духовными и материальными ценностями. В силу этого необходимо приобщение к культурным об­разцам (вещественно-предметным, духовно-практи­ческим, знаково-символическим, ценностно-норма­тивным, статусно-ролевым) :как способу организации практической деятельности людей, ценностного ос­воения действительности. При этом ценность вы­ступает основанием всякой культуры, а ее само­развитие является последовательной сменой и накоплением общечеловеческих ценностей. Функ­цию приобщения к ней выполняют социальные ин­ституты научения, образования, воспитания, несу­щие на себе отпечаток культуры данного общест­ва, народа, социальной группы. В процессе социа­лизации социального наследования формируется социокультурная готовность людей к организации своей собственной и социальной жизни, которая достигается включением в культурную среду, ов­ладением моделями деятельности и поведения,

«языком» социальных связей.

Новаторская суть в развитии культурологической адаптационной способности (ментальности) заключа­ется в обращении к игре как культурообразующему фактору в рамках дихотомии «игра-серьезное». Дан­ная концепция связана с именем нидерландского историка Й. Хейзинги (1872--1945), который из­ложил ее первоначально в трактате «О границах игры и серьезного в культуре», а затем в ориги­нальном труде «Ното ludens».

Дело в том, что до него во всемирном цивили­зационном процессе утверждался приоритет труда как формирующего начала человеческой культу­ры. Классические теории социологии XIX в. утвер­ждали Фундаментальный принцип труда, создающе­го общество и определяющего его функционирование: К. Маркс- сфера производства; М. Вебер- хо­зяйственная сфера; Э. Дюркгейм- функциональ­ное разделение труда. На этой основе, в частности, формируется представление об «экономическом человеке», для которого исходным мотивом всех действий является экономический интерес- забо­та о средствах существования. Швейцарский писа­тель М. Фриш написал произведение «Ното fa­ber», в котором представил человека-созидающего как тип «серьезного», рассудочного отношения к бытию. Носителем «человека экономического» яв­ляется предприниматель, который творит свою собственную судьбу тем, что переделывает эконо­мическую действительность. Его идеал - свобод­ное движение товаров и денег, индивидуальная (эго­истическая), экономическая и социальная мобильность (динамическое производство). Однако, выступая радикалом в экономике, он является кон­серватором в культуре: она является для него нор­мой дисциплины труда, сохранения устоев общес­тва.

Упрек данной концепции сводится к тому, что экономические побуждения (вожделения) принад­лежат к числу наиболее примитивных мотивов, ко­торые не могут формировать личность. Недооценка экзистенциальной проблематики ведет к тому, что игнорируется более высокий «этаж», определяющий жизнь социальными интересами и отношениями (сво­бода выбора, личная ответственность, чувство в иные т. п.), которые связаны с социокультурными ус­ловиями формирования индивидов и своеобразием их образа жизни. С учетом этой проблематики фор­мируется альтернативная концепции «человека-­социального», открывающая возможность дополне­ния «серьезного» момента жизни «игровым»: принципом игрового начала как конституирующей величины культуры.

Й. Хейзинга на огромном эмпирическом мате­риале обосновал гипотезу об игровом факторе куль­туры и социальном человеке как человеке--играю­щем. Игра у него имеет более раннее происхождение, чем культура, и присутствует в жизни животных, в виду чего она не опирается на Фундамент раци­ональности. В мире человеческом игра обладает смыслом и поднимается над биологией и психоло­гией. В мифе, культе, праздничном состязании рождались движущие силы культурной жизни: общение, ремесло и искусство, ученость и наука, порядок и право, предпринимательство и др. Внут­ри них культура выступает как игра и в игре, т. е. уходит корнями в почву игрового действия. В этом двуединстве игра выступает как фактор, в то вре­мя как культура является лишь характеристикой социальной жизни.

Игровые действия противоположны серьезному, но с их помощью создается драматическая ткань реализации социальных сюжетов: представляются, разыгрываются, показываются, воплощаются в об­разах, символах, ролях ситуации, которые вводят человека в обыденно-практическую жизнь. В этих играх общество выражает свое понимание жизни и мира. Социальная игра как содержательная фор­ма, способ социальной жизни со многими граням и смысла разыгрывает и формирует культуру, разви­вая ее адаптационную способность. При этом, в отличие от серьезного, для символической сферы игры характерны такие черты, как утверждение не принудительного характера правил играния, допущение иного выбора, состязательности, аль­тернативности, совозможности фигурантов игры, упорядоченность, забавность и др.

В силу этого игровой метод социокультурного наследия не привязан ни к определенной степени культуры, ни к определенной форме мировоззре­ния. Вместе с тем, в поступательном движении культуры игровой элемент в целом отступает на задний план, растворяясь во всех сферах общес­твенной жизни.