ИСТОРИЯ ВСЕМИРНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 80 страница. В конце XVIII и начале XIX в

В конце XVIII и начале XIX в. главными жанрами литературы традиционно оставались публицистика и поэзия. Продолжали свою деятельность «Хартфордские мудрецы» (Д. Барло, Д. Трамбулл, Т. Дуайт и др.), которые были не способны оторваться от эстетики и поэтики раннего английского Просвещения. Джоэл Барло, уверовавший, что не может быть национальной культуры без национального эпоса, двадцать лет трудился над переработкой своей ранней поэмы «Видение Колумба» (1787) и, наконец, представил в 1807 г. на суд читателей и критиков чудовищное поэтическое сооружение — «Колумбиаду». Историки американской литературы по сей день вспоминают о ней с чувством некоторой неловкости. Десятки молодых авторов взялись за сочинение нравоописательных очерков в духе Стила и Аддисона (в их числе В. Ирвинг, Д. Полдинг, Д. П. Кеннеди). Их намерения были патриотичны и благородны; Они хотели представить соотечественникам картину современных нравов в критическом, ироническом освещении, однако успеха не достигли. Стилистика раннепросветительского очерка уже исчерпала себя.

На рубеже XVIII и XIX вв. в Америке появилась группа писателей (У. Х. Браун, С. Роусон, Х. Форстер, Х. Брекенридж, Ч. Брокден Браун), которых принято называть первыми американскими романистами. Они не создали шедевров, но дерзнули испробовать на американском материале давно уже распространенную в Европе форму крупномасштабного прозаического повествования.

Причина художественной слабости первых американских романов очевидна: метод неадекватен предмету изображения. Материалом этих романов должна была стать новая американская действительность, для воплощения которой едва ли годились старые эстетические системы, выработанные английским Просвещением. У. Х. Браун, С. Роусон, Х. Форстер пытались интерпретировать американскую жизнь в традициях сентиментальных романов Ричардсона; «Современное рыцарство» Брекенриджа было откровенно ориентировано на английскую «комическую эпопею» XVIII в. Пожалуй, только Ч. Брокден Браун (1771—1810) выбивается из этой группы эпигонов. Его романы («Виланд», «Ормонд», «Эдгар Хантли» и др.), написанные между 1798 и 1801 гг., тоже опираются на английскую романную традицию: Браун использовал опыт «готического романа» и творческие достижения Уильяма Годвина. Однако постановка новых социальных проблем, значение которых для Америки проявилось спустя несколько десятилетий, вынуждала его искать иные способы и средства выразительности. Следует отметить углубленный психологизм романов Брауна, его особый интерес к «темным» аспектам человеческого сознания, повышенное внимание к индивидуальности человека. Не случайно Эдгар По и Натаниель Готорн числили его среди своих учителей.

Брокден Браун умер молодым, и в памяти потомков остался фигурой исключительной, уникальной.

Рождение романа, национального по духу, по содержанию, по форме, принято относить к романтической эпохе.

552

ЭПОХА РОМАНТИЗМА.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

Романтическая эпоха в истории американской литературы охватывает почти полстолетия: начало ее приходится на второе десятилетие XIX в., конец озарен пламенем Гражданской войны 60-х годов.

Романтизм относится к числу наиболее сложных, внутренне противоречивых и неспокойных периодов в американской литературной истории. Вместе с тем трудно переоценить его значение. Здесь закладывались непреходящие традиции национальной литературы. Но процесс ее формирования был полон драматических конфликтов, жестокой полемики, больших и малых литературных войн.

Фундаментом романтической идеологии явилось стремительное социально-экономическое развитие страны в начале XIX в., поднявшее ее до уровня наиболее развитых европейских держав и обеспечившее плацдарм для последующего капиталистического прогресса. Подобных темпов не знала в XIX столетии ни одна страна мира. В считанные десятилетия США из конгломерата разобщенных аграрных колоний превратились в мощную державу с высокоразвитой промышленностью, торговлей, финансами, сетью коммуникаций и огромным флотом. Именно в этом процессе начал постепенно выявляться уродливый нравственный смысл прагматической этики буржуазной Америки. Традиционные формулы кальвинистской идеологии и моральная доктрина третьего сословия, сформулированная просветителями, переплетаясь и приспосабливаясь к социально-экономическому прогрессу, трансформировались в некую новую систему, отталкивающую своей антигуманностью и противоречившую идеальным предначертаниям «отцов» американской демократии.

Энергичные преобразования в экономической и социальной структуре США в 20—30-е годы XIX в. объясняют не только самый факт возникновения романтической идеологии, но и некоторые ее специфические особенности, в частности своеобразный дуализм — соединение патриотической гордости за молодое отечество и горечи разочарования, вызванного перерождением демократических идеалов революции.

При дальнейшем развитии романтической идеологии в США первоначальная сбалансированность этих элементов быстро нарушилась. Первый неукоснительно убывал, второй нарастал. В философии этот процесс предстает как движение от социально-этической системы, обозначаемой термином «самопомощь», к эмерсоновской теории «доверия к себе», в социологии — как отход от джефферсоновского демократического идеала и обращение к идеям утопического социализма, в поэзии — как путь от брайантовского «Тенатопсиса» к «Листьям травы» Уитмена, в прозе его вехами можно считать «Рип Ван Винкля» Ирвинга и «Моби Дика» Мелвилла. Таково общее направление эволюции романтической идеологии в США.

Эпоха романтизма в истории американской литературы более или менее отчетливо делится на три этапа. Ранний (20—30-е годы) — это период «нативизма» — романтического освоения национальной действительности, природы, истории, попытки художественного исследования американской буржуазной цивилизации, ее заблуждений, ошибок и аномалий. Существенно, однако, что исследование это исходит в целом из убежденности в здоровой основе американской демократии, способной справиться с «внешними» отрицательными влияниями.

Зрелый этап (конец 30-х — середина 50-х годов), наступление которого сопряжено с экономическими потрясениями конца 30-х годов, мощным подъемом радикально-демократических движений, тяжкими внутри- и внешнеполитическими конфликтами 40-х годов, характеризуется рядом трагических открытий, сделанных романтиками, и в первую очередь открытием, что социальное зло не воздействует извне на якобы идеальную общественную структуру, а коренится в самой природе американской буржуазной демократии. С этим связаны пессимистические и трагические ноты в творчестве многих американских поэтов и прозаиков: Э. По, Н. Готорна, Г. Мелвилла и др.

Финальный этап (от середины 50-х годов до начала гражданской войны) — эпоха кризиса романтического сознания и романтической эстетики в США, в результате которого американские писатели и мыслители постепенно пришли к пониманию того, что романтическое сознание не в силах долее справляться с материалом общественной жизни, не может дать ключей к объяснению ее загадок и указать пути к разрешению ее противоречий. Через полосу тяжелейшего духовного кризиса, повлекшего за собой иногда полный отказ от творческой деятельности, прошли многие писатели этой поры, в том числе В. Ирвинг, Н. Готорн, Г. Мелвилл, Г. Лонгфелло, Д. Кеннеди и др.

Романтическая идеология и романтическая литература в США возникли значительно позднее, чем в передовых странах Европы. К началу 20-х годов, когда американские романтики впервые обратили на себя внимание своих сограждан, романтическое движение в европейской мысли и литературе уже накопило богатый

553

Иллюстрация:

«Состояние Америки в 1848 году»

Роспись на каминной доске.
Нью-Йорк. Лонг Айленд, Брукхэвен, дом Филлипса

опыт. Американские мыслители и поэты широко пользовались завоеваниями европейского — особенно английского — романтизма. Речь идет не только о подражаниях и заимствованиях, коих было предостаточно, но и о творческом использовании опыта европейской романтической философии, эстетики и литературы.

Американский романтизм в большей степени, чем романтизм европейский, обнаруживает глубокую и тесную связь с идеологией и эстетикой Просвещения. Это касается политических теорий, социологических идей, методологии мышления, жанровой эстетики. Иными словами, американский романтизм выступает не только в роли разрушителя просветительской идеологии, но и в роли прямого ее наследника.

Наложил свой отпечаток на романтическое творчество и регионализм, весьма влиятельный в американской духовной жизни и, соответственно, в литературе. Он оказался одним из самых стойких элементов в сфере идеологии и культуры. И сегодня еще говорят о литературе американского Юга, о бостонских нравах, о писателях Среднего Запада и т. д. Участвуя в общенациональном культурном движении, литература каждого из регионов обладала своей идейно-художественной спецификой, своими темпами развития. Отсюда определенная неравномерность литературного процесса в разных частях Америки.

553

РАННИЙ АМЕРИКАНСКИЙ РОМАНТИЗМ

Романтическое движение вывело американскую литературу на мировую арену. С появлением «Книги эскизов» (1820) Ирвинга и первых исторических романов Купера («Шпион», 1821; «Лоцман», 1823) европейская критика вынуждена была отказаться от высокомерного взгляда на Америку как на «край эпигонов» и признать, что в Соединенных Штатах есть свои самобытные национальные писатели.

И Ирвинг, и Купер вместе с группой менее значительных прозаиков и поэтов (У. Брайант, Дж. К. Полдинг и др.) представляли в литературе ведущие «средние» штаты: Нью-Йорк, и Пенсильванию. К этому времени строительство ряда каналов и дорог превратило Нью-Йорк в торговую столицу страны, экономически прочно связанную со всеми регионами. Вместе с тем этот бурно растущий город стал «главными воротами» континента, через которые осуществлялись многообразные (в том числе и культурные) связи Америки с миром.

554

Выдвижению «средних» штатов как литературного центра способствовало и то, что здесь существовала довольно значительная культурная и литературная традиция. Филадельфия была первой политической и культурной столицей Соединенных Штатов. Нью-Йорк и Филадельфия были главными издательскими центрами. Здесь печатались книги, издавались журналы; здесь жили и работали Франклин, Пейн, Френо, молодые Ирвинг и Полдинг. В общем, дух «средних» штатов, менее скованный региональными предрассудками (хотя и не вовсе от них избавленный), считался тогда воплощением американского национального духа. В этом плане значительным явлением было творчество Уильяма Каллена Брайанта (1794—1878). Первый поэт-романтик и первый «нативист» в американской лирике Брайант открыл для соотечественников поэтическую красоту родной природы, подобно тому как в живописи это сделали пейзажисты «гудзоновой школы». В особую заслугу поэту следует поставить попытку определить некоторые задачи американской поэзии его времени и сформулировать теоретические основы национальной романтической поэтики. Знаменитая поэтическая теория Эдгара По во многом восходит к лекциям о поэзии Брайанта, прочитанным им в 1825 г.

На рубеже 1810—1820-х годов знамением времени стал безудержный патриотизм, нередко перераставший в хвастливый национализм, вызванный к жизни экономическим подъемом, победой американцев в войне 1812—1814 гг. и надвигающимся 50-летием Войны за независимость. Появление знаменитой доктрины Монро, провозгласившего «Америка для американцев!», не вызвало у современников ни удивления, ни сколько-нибудь серьезного протеста.

В самоощущении американцев начала 20-х годов, впрочем, присутствовал и оттенок горечи. Духовная жизнь Америки все еще пребывала в зависимости от Старого Света, но уже тяготилась ею. Американцам необходимы были свои национальные традиции, чувство родства с прошлым, «благородным», «демократическим» и по возможности героическим. Им нужна была своя историография, которая снабдила бы их сведениями о таком прошлом, и литература, позволяющая эмоционально пережить эту информацию.

Всеобщий интерес к национальной истории и национальной литературе породил исключительно благоприятные условия для появления исторических жанров. Вторжение литературы в историю или истории в литературу сопутствует романтическому движению в США от истоков и почти до самого конца, хотя со временем несколько ослабевает.

В 20-е, да и в 30-е, годы историческое прошлое — главный предмет художественного изображения. По пути, проложенному Ирвингом (в рассказе) и Купером (в романе), двинулись многочисленные их последователи. Джеймс Керк Полдинг, эссеист и сатирик, демократ и патриот, написал целую серию романов на исторические сюжеты: «Конингсмарк» (1823), «Очаг голландца» (1831), «Вперед на Запад!» (1832) и др. Исторические романы, пользовавшиеся в свое время немалой популярностью, писал филадельфийский врач Р. М. Бэрд («Ястребы из ястребиной лощины», 1835; «Ник-Лесовик», 1837). Вложил свою лепту в этот жанр и популярный нью-йоркский литератор Ч. Ф. Хоффман («Грейслейер», 1840).

Примеру Нью-Йорка и Филадельфии последовали Новая Англия и южные штаты. В некотором смысле ранний этап в американском романтизме можно охарактеризовать как «историографический», имея в виду, разумеется, не научную, а художественную историографию.

Исторический материал использовался не только для прославления героического прошлого, но и для постановки животрепещущих проблем современности. Это общее свойство исторических жанров в полной мере характерно и для американской романтической литературы.

Историческая проза в американском романтизме началась с романов «вальтер-скоттовского» типа (преимущественно из эпохи Войны за независимость) и рассказов из колониального прошлого Америки. Однако от них довольно быстро «отпочковались» новые виды прозаического повествования, которым в дальнейшем суждено было сыграть важную роль в литературном процессе первой половины XIX в. Речь идет о маринистских жанрах (морской роман, морская повесть, морской рассказ), а также особом типе приключенческого романтического романа.

554

ИРВИНГ

Биография Вашингтона Ирвинга (1783—1859) говорит о том, что это был человек деятельный, энергичный, разносторонний и трудолюбивый. Младший из одиннадцати детей состоятельного нью-йоркского купца, Ирвинг был юристом и журналистом, редактором и издателем, представителем торговой фирмы в Лондоне, адъютантом (в чине полковника) губернатора в годы войны с Англией и дипломатом — послом в Мадриде. Он также был неутомимым путешественником, объехал многие незаселенные области США, совершил длительные поездки по Европе.

555

Творчество Ирвинга, как, впрочем, и вся история его жизни, отчетливо распадается на три периода. Пограничными пунктами между ними служат годы 1818-й (когда Ирвинг сделал литературу своей профессией) и 1832-й — год его возвращения в Америку после многолетнего пребывания в Европе.

По своим политическим убеждениям молодой Ирвинг был республиканцем, федералистом и, следовательно, противником джефферсоновской демократии. Подобно многим молодым американцам, он был увлечен английским XVIII веком, его дидактическим рационализмом, юмористической стихией, сатирическими нравоописаниями. Наиболее яркие тому примеры — серия очерков «Сальмагунди, или Причуды и мнения Ланселота Лэнгстаффа, эсквайра, и других», анонимно выпускавшихся Вашингтоном Ирвингом, его старшим братом Уильямом и их общим приятелем Джеймсом Полдингом в 1807—1808 гг., и написанная одним Ирвингом четырьмя годами ранее серия «Писем Джонатана Олдстайла, джентльмена» (1803). Эти очерки, взятые вкупе, представляют собой сатирическое обозрение разнообразных сторон жизни нью-йоркского общества, от политических конфликтов до дамской моды. При этом «Письма Джонатана Олдстайла» и «Сальмагунди» — не просто подражание, хотя бы и «модернизированное», английским нравоописательным очеркам и эссе, но одновременно и веселая пародия на них.

В 1809 г. Ирвинг опубликовал «Историю Нью-Йорка от сотворения мира до конца голландской династии», приписав ее ученому-историку Дидриху Никербокеру, эксцентрическому джентльмену в бархатных штанах, парике с косичкой и треугольной шляпе, который якобы внезапно исчез, оставив после себя лишь сундучок с рукописью. «История Нью-Йорка» — это бурлеск, пародия, сатира, перенасыщенная аллюзиями на современность, на большие и малые события в жизни города и страны, на те или иные поступки именитых сограждан. Она оснащена всеми аксессуарами ученого исторического труда. В ней обильно присутствует тот материал, который можно было встретить в ученых сочинениях о «Новых Нидерландах», включая жизнеописания губернаторов. Однако переизбыток учености и подчеркнутая серьезность в описании ничтожных событий как раз и порождали, как это было задумано автором, чисто комический эффект.

Диапазон событий, представлений, людей, подвергшихся едкому сатирическому осмеянию, пародированию или изящному ироническому «уничтожению» в «Истории Нью-Йорка», поистине безграничен: от наивных понятий о жизни ранних голландских поселенцев до государственной политики Томаса Джефферсона, от квазиученых исторических сочинений до поэм Вальтера Скотта, которыми зачитывались американцы. Историческое время формально простирается здесь от «сотворения мира» до конца XVII в., но по существу своему «История Нью-Йорка» — книга о современности, написанная для современников. Прошлое здесь представляет собой только повод для разнообразных иронических комментариев и намеков, но не предмет художественного исследования, как, например, в романах Вальтера Скотта. Ирвинг пока еще был далек от романтического освоения истории.

После «Истории Нью-Йорка» Ирвинг вступил в полосу затяжного идейного и творческого кризиса, в ходе которого произошли существенные изменения в его общественно-политических, философских и эстетических взглядах. Автор «Писем Джонатана Олдстайла», «Сальмагунди», «Истории Нью-Йорка» мыслил в рамках просветительской идеологии и творил в соответствии с нормами просветительской эстетики. Автор «Книги эскизов» и «Брейсбридж Холла» безоговорочно принадлежал уже к поколению романтиков, что особенно наглядно проявляется в «исторических» новеллах.

Зрелый Ирвинг сохранил неприязнь к духу торгашества и стяжательства, к спекулятивному ажиотажу, ко многим специфическим чертам капиталистического развития Америки. Но в целом он признавал необходимость и благотворность прогресса буржуазной цивилизации и отказался от своих прежних предубеждений против буржуазной демократии как общественной системы.

Все это обусловило существенные перемены во взглядах Ирвинга на принципы и задачи художественного творчества, на историю и ее осмысление в литературе, на эстетику прозаических жанров и т. д. Немаловажным, очевидно, является и то, что Ирвинг имел возможность глубоко окунуться в стихию романтического искусства во время своего длительного пребывания в Европе (1815—1832 гг.).

Период с 1818 по 1832 г. был самым плодотворным и успешным в творчестве Ирвинга. В эти годы появляются лучшие произведения писателя, четыре сборника романтических очерков и рассказов: «Книга эскизов» (1820), «Брейсбридж Холл» (1822), «Рассказы путешественника» (1824) и «Альгамбра» (1832). К этому же времени относятся испанские исторические штудии («История Колумба» и «Завоевание Гренады»).

Уже в первых опытах, особенно в сочинениях, вошедших в «Книгу эскизов», писатель отказывается

556

от четких жанровых разграничений, узаконенных раннепросветительской эстетикой. В его «эскизах» абстрактная медитативность эссе смешалась с конкретными описаниями очерка нравов, живописная картинность — с динамической сюжетностью народных легенд и преданий, отвлеченная универсальность просветительских образов — с романтической индивидуализацией характера. Нарастание роли исторических, фольклорных, сюжетных, характерологических элементов повествования содействовало кристаллизации нового жанра. Наряду с очерками, эссе, «зарисовками», в той или иной степени отклоняющимися от жанровых традиций, мы найдем в его сборниках ряд произведений, которые без колебаний могут быть названы романтическими новеллами.

Ирвинг нередко обращался к европейскому материалу. Множество его очерков и рассказов посвящено Англии, действие других происходит в Германии: материал для целой книги («Альгамбра») дала ему Испания. При этом он всегда оставался национальным американским писателем. Он трактует и оценивает европейский материал с чисто американской точки зрения, которая нередко оказывалась неожиданной для европейцев и открывала новые возможности эстетического осмысления европейской действительности. С этим связан и своеобразный юмор Ирвинга, привлекавший его многочисленных читателей в странах Старого Света.

Особый интерес для нас представляют, естественно, «американские» новеллы Ирвинга, такие, как «Рип Ван Винкль», «Легенда Сонной Лощины», «Дойльф Хейлигер» или цикл о кладоискателях. Мировоззрение и эстетические позиции Ирвинга-романтика раскрылись в них с наибольшей полнотой. Эти новеллы — вершина художественного мастерства писателя, в них нетрудно увидеть типичные образцы созданного им жанра. Именно они существенным образом определили пути дальнейшего развития новеллы в американском романтизме.

Действие всех «американских» новелл отнесено в прошлое. Авторство вновь доверено неугомонному Дидриху Никербокеру. Новый Никербокер, по мысли Ирвинга, был «истинным», т. е. романтическим, историком. Его влекли к себе предания и легенды, в коих он находил запечатленными нравы, обычаи, верования, предрассудки, вкусы, интересы, образ жизни и образ мыслей минувших времен.

С точки зрения фабулы «рассказы Никербокера» не отличаются оригинальностью. Это ставшие в романтическую эпоху тривиальными истории необычайных приключений, поисков клада, истории с привидениями, таинственными совпадениями, любовью с первого взгляда и т. п. Иногда Ирвинг попросту использовал американские, английские и немецкие фольклорные сюжеты. Достоинство и ценность его новелл не в событиях, а в исторической картине жизни и нравов Манхэттена и Олбэни, в пейзажах прибрежной полосы Гудзона, в «портретах» рядовых граждан изображаемой эпохи, наконец, в особой авторской интонации, где ироническая насмешка над исконным корыстолюбием и эгоизмом голландских бюргеров, их ограниченностью, леностью ума и консерватизмом смешивается с ностальгическим сожалением о безмятежном спокойствии ушедших времен. Новеллы отличаются особой живописностью и графической четкостью. Ирвингу бесспорно принадлежит заслуга создания американской школы литературного пейзажа.

«Американские» новеллы Ирвинга вполне отвечали духу времени. Молодому национальному сознанию, искавшему опоры в своих американских национальных традициях, в историческом прошлом, в природе своей страны и ее неповторимых легендах, Ирвинг дал именно то, чего оно жаждало.

В картинах прошлого, нарисованных «пером Никербокера», содержался еще один смысл, менее очевидный, но не менее важный. Ирвинговская оценка действительности осуществлялась путем сопоставления с неким условным идеалом — ретроспективной утопией, идеализированным миром ранних голландских поселений, который «не открыли еще и не успели заселить неугомонные обитатели Новой Англии. Все было спокойно и на своем месте; все делалось не спеша и размеренно: никакой суеты, никакой торопливости, никакой борьбы за существование». Мир Никербокера призван был противостоять циничным формулам буржуазной морали XIX в. и жестоким издержкам капиталистического прогресса. Но идеал, как сказано, был условен, и сам писатель отчетливо это понимал. Рисуя умилительные картины «идеального» прошлого, он в то же время иронизировал над ними и над собой, ибо сознавал, что пороки современности родились не сегодня, а уходят корнями в эту самую идеализированную жизнь. Отсюда и особая полуироническая тональность при описании «идеального» прошлого.

Романтическая двойственность ирвинговского историзма в том и состоит, что прошлое предстает в его новеллах и как условный мир, противостоящий современности, и как реальность, неразрывно связанная с настоящим, как один из источников достижений и пороков буржуазной Америки XIX в.

557

Возвращение Ирвинга в Америку в 1832 г. ознаменовалось началом нового затяжного идейно-творческого кризиса, из которого писателю так и не удалось выбраться до конца своих дней. В то время, как его современники — Купер, По, Готорн, Мелвилл — все более глубоко и сурово критиковали американскую буржуазную цивилизацию, Ирвинг сдавал свои критические позиции и склонялся к безоговорочному приятию всего, что сопутствует капиталистическому прогрессу в экономической, общественной, политической и духовной сферах. Он безуспешно пытался использовать романтическую стилистику для воплощения идейных замыслов, антиромантических по своему существу. «Золотые дни Дидриха Никербокера и Рипа Ван Винкля остались далеко позади. Перо Ирвинга лишилось своей волшебной силы...» (Паррингтон).

557

КУПЕР

Джеймс Фенимор Купер (1789—1851) с полным основанием считается создателем американского исторического романа, основоположником «морского романа» в мировой литературе и, наконец, творцом того особого типа романтического повествования, в котором комплексно разрабатывались национальные темы «границы», исторической судьбы индейских племен, американской природы и которое до сих пор не получило четкого терминологического обозначения.

Творческая биография Купера может быть условно разделена на два периода: ранний (1820—1832) и поздний (1840—1851). Между ними располагается хронологическая полоса протяженностью в семь лет, которая являет собою своего рода «публицистическую интерлюдию». Немногочисленные произведения, созданные им в эти годы «войны с соотечественниками», имеют откровенно полемическую окраску.

Купер обратился к литературной деятельности уже зрелым человеком, убеждения которого, в том числе и общественно-политические, в значительной мере установились. Он был стопроцентным республиканцем, сторонником джефферсоновской демократии и поклонником идей французских физиократов. Вслед за Джефферсоном он отдавал предпочтение такому общественному строю, в основе которого лежит сельскохозяйственное производство, а роль «паразитирующих классов» (промышленников, финансистов и торговцев) сведена к минимуму. Отсюда двойственное отношение Купера к бурному экономическому прогрессу Америки в 10—20-е годы XIX в. Патриот и «националист», он гордился мощным подъемом американской экономики, но общее направление и издержки прогресса наводили его на грустные размышления.

Иллюстрация:

Д. Ф. Купер

Фронтиспис I тома «Сочинений Купера».
Нью-Йорк, б. г.

Одним из первых Купер сумел уловить потребности растущего национального самосознания американцев. Он понял, что исторический роман — жанр, способный удовлетворить интерес читателей к героическому прошлому Америки и одновременно дать выражение патриотическому чувству гордости за молодое отечество, которое своим примером, как представлялось современникам, открывало новую страницу в истории человечества. Эти соображения побудили Купера на литературный эксперимент, принесший ему мгновенную славу.

«Шпион» (1821) Купера заложил традицию американского исторического романа. Недаром после публикации «Шпиона» писатель получил прозвище «американский Скотт». Однако модель «вальтер-скоттовского» романа не могла быть перенесена на американскую почву без модификаций. Дело не только в очевидных идеологических расхождениях между Вальтером Скоттом — консерватором и монархистом и Купером — демократом и республиканцем. Их взгляды

558

на характер и смысл исторического прогресса, конечно, во многом не совпадали. Купер и сам всячески подчеркивал эти различия, особенно в романах, написанных на материале европейской истории: «Браво», 1831; «Гейденмауэр», 1832; «Палач», 1833. До Купера оставалась неясной сама принципиальная возможность написать исторический роман на материале истории Соединенных Штатов. Главные ее события были у всех на памяти. Писатель, бравшийся за изображение исторических деятелей и хода Войны за независимость, обязан был соблюдать полную точность и целиком подавить порывы воображения. Иными словами, он должен был превратиться в историографа.

Купер отыскал новый метод соединения истории и вымысла, не жертвуя ни воображением, ни исторической достоверностью. Этим был предрешен успех эксперимента, и вслед за «Шпионом» на американский книжный рынок хлынул поток исторических романов и повестей о Войне за независимость. Очевидно, тип исторического романа, созданный Купером, отвечал стоявшей перед американской литературой нравственной задаче: утвердить моральное превосходство Нового Света над Старым, республики над монархией, государственной независимости над колониальным режимом.

В творческой биографии писателя «Шпион» занимает исключительно важное место. В нем мы находим, пусть в зародыше, те проблемы которые Купер будет разрабатывать во многих своих книгах. Как исторический роман особого типа, «Шпион» послужил базой жанровых экспериментов Купера, приведших к созданию пенталогии о Кожаном Чулке, с одной стороны, и «морского романа» — с другой.

Есть определенная закономерность в том, что «морской роман» как жанр возник именно в Америке. Америка изначально была морской державой. Ее торговля, промышленность, сельское хозяйство, транспорт были связаны с мореплаванием. К 20-м годам XIX в. американцы обладали самым крупным в мире китобойным флотом, а их торговый и военный флот уступал количественно (но не качественно) только английскому флоту. Мореплавание сделалось самой распространенной профессией. Моряки были почти в каждой американской семье. «Морская жизнь» быстро становилась важной частью национальной действительности.