Истина, которая преображает
Внешняя форма или внутренняя сущность?
Осознание того, что истина — это дух, в котором нужно ходить, не только преображает нашу личность, но полностью изменяет наше понимание того, что такое церковь. Когда истина понимается только как сумма исповедуемых истин, тогда церковь воспринимается как сумма личностей, которые все исповедуют одинаковые истины. Поэтому мы считаем, что церковь находится в истине, только на основании правильности или ортодоксальности ее доктринальных положений. Но если церковь - это что-то большее, чем слова и доктрины, тогда церковь, как и ее члены, должна ходить в истине, чтобы быть в истине.
Духовное состояние церкви не выше духовного состояния ее членов. Как наши взаимоотношения могут быть более настоящими, чем мы сами? Бог желает, чтобы христиане стали самыми настоящими и истинными людьми на земле. Поэтому церкви следовало бы стать гаванью и пристанищем от лицемерия и самообмана этого мира, тем местом, куда могут убежать ищущие истину люди. Церковь сделают такой не потоки слов, а сплоченные люди, ходящие в истине ежеминутно.
Мир полон людей, внимательно наблюдающих за церковью. Наше исповедание истины привлекает внимание. Люди из мира научились распознавать притворство. Они хорошо обучены искусству обмана и бпефа. Они хорошо знают, что такое удобство, выгода, неискренность и махинации. Они могут отличить поверхностные и глубокие взаимоотношения. Если они не находят в церкви ничего существенно отличающегося от мира, если они не видят настоящей разницы в том, как используются деньги и власть, тогда никакие потоки слов, даже самых истинных, никогда не впечатлят их.
Церковь, как и отдельный верующий, может иметь вид истинный только снаружи. Она может основываться на наиболее ортодоксальных (правильных) и фундаментальных доктринах. Может показаться, что церковь благословлена, богата и преуспевает. В ней даже могут проявляться духовные дары. Но истинна ли она глубоко внутри? Или внутри она изъедена притворством и увертками, поверхностными взаимоотношениями, неискренней любовью и невысказанной враждебностью, которые извращают ее слова и противоречат им, делая их, фактически, ложью? Бог желает, чтобы истина обитала в самой глубине нашего сердца.
Мы должны начать оценивать истину так же, как и Бог, т.е. в соответствии с нашим истинным духовным состоянием, а не с нашим кажущимся, внешним состоянием. О том, насколько мы истинная церковь, свидетельствует не громкость и частота наших "аминь", "слава Богу" и "аллилуйя", но искренность нашего терпения и воздержания и то, говорим ли и слушаем ли мы истину в любви.
Любовь и истина
Может возникнуть возражение, что слишком много внимания уделяется истине, тогда как любовь более важна как для личности христианина, так и для церкви. Б конце концов, не сказал ли Иисус: "По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою" (Ин. 13:55)? Любовь — вот что самое важное. Печально, когда ее не хватает. Это часто зависит от того, как мы понимаем соотношение любви и истины.
Мир отчаянно нуждается в любви, он одержим поисками ее. Сегодня о любви говорят по телевизору и по радио, это излюбленная тема эстрадных песен и современной литературы. Но был ли мир когда-нибудь более грубым, склонным к насилию, нездоровым и непристойным, чем в наши дни? Мы все время гоняемся за любовью, но никогда не можем найти ее. То, что люди называют любовью, разоблачается в трудных обстоятельствах, вырождаясь в безжизненную обязанность, или похоть, или сентиментальность. Стало ясно, что мир не может достичь настоящей любви, и причину этого нетрудно найти. Иисус сказал: "...Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины, которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его..." (Ин. 14:16-17).Мир, по определению, не может принять Духа Истины, того самого Духа, которым любовь Божья излилась в наши сердца. Для мира так естественно добиваться любви, не считаясь ни с чем, ценой истины. Он настойчиво ищет любви, но не способен принять и не примет истины, а потому не найдет ни истины, ни любви.
Мир утрачивает любовь, когда отворачивается от истины. Что же тогда происходит в церкви? Больше ли у нас возможностей найти подлинную любовь, чем у людей из мира, если мы ищем ее, не считаясь с Духом Истины?
Второе Послание Иоанна начинается так:
Старец — избранной госпоже и детям ее, которых я люблю по истине, и не только я, но и все, познавшие истину, ради истины, которая пребывает в нас и будет с нами вовек: да будет с вами благодать, милость, мир от Бога Отца и от Господа Иисуса Христа, Сына Отчего, в истине и любви. — 2 Ин. 1-3
Четыре раза в трех стихах апостола любви, голова которого покоилась на груди Иисуса в день их последней совместной вечери, упоминается истина. Любовь и истина настолько переплетены, настолько пропитаны друг другом, что они неразделимы для Иоанна. И поскольку они неразделимы для Бога, они должны быть таковыми для нас. "...Которых я люблю по истине..." — говорит Иоанн. Есть ли Истина, которая преображает какой-то другой путь любви? Если бы был, мы бы его уже нашли, поскольку мы так сильно и так долго пытались обнаружить Истину, пугающую нас. Мы живем в страхе истины и так строим наши браки, взаимоотношения и церкви, чтобы изолировать и защитить себя от нее. Церковь, семья и община развились в сложные системы, чтобы избегать конфликтов, разоблачений, чтобы не выносить сор из избы. Даже архитектура большинства церквей и сам метод проведения служений прекрасно приспособлены к тому, чтобы верующие как можно меньше вмешивались в повседневную жизнь друг друга. И тогда изолированные, действительно отрезанные от любой близости с Богом и людьми, мы в отчаянье взываем о любви. Что же мы получаем? Обманчивое утешение, поверхностное исцеление и кое-какие разумные отговорки. Мы по-медвежьи обнимаем друг друга и говорим: "Будь благословен",— называя это любовью, и затем идем дальше, притворяясь, что все хорошо, когда все плохо. Голод все равно гложет наши сердца. Мы начинаем с того, что ограждаем себя от истины, чтобы защититься. Но заканчиваем тем, что ограждаем себя от любви. Изоляция от истины не защищает любовь, а убивает ее. Единственное, что сохраняется, укрывшись от истины,— сама ложь, как бы мы ее ни называли.
Имеет ли какое-либо значение то, что голова Иоанна, впоследствии так много говорившего об истине, покоилась на груди Иисуса? Он даже сам называл себя учеником, которого любил Иисус. Есть ли здесь какая-то связь? Есть ли что-то общее в привязанности Иоанна к Иисусу и любви Иоанна к истине? Голова Иоанна могла наконец-то успокоиться на груди Иисуса, вопросы могли наконец-то прекратиться, страх и одиночество исчезнуть. Узы любви были запечатаны и прочны, потому что между ними не было ни защитной обособленности, ни притворства, ни тайн. Они были вместе в истине и поэтому объединены в любви. Если мы небрежны или безразличны к истине, если мы все еще притворны, на чьей груди будет лежать наша голова?
Мы отчаянно нуждаемся в том, чтобы успокоиться на груди Иисуса, как лично, так и все вместе. Что нам мешает? Ответ на этот вопрос можно найти не столько в богословии, сколько в нашей неспособности (или нежелании) ходить в истине. Возможно, нас отдалило от истины слишком сильное действие холодного, безжалостного света, притворявшегося истиной. Но это только имитация истины, которая может существовать без любви и не способна передать подлинную любовь. Нам необходимо вспоминать снова и снова, что милость и истина встречаются (Пс. 84:11); что Дух Истины
— Утешитель; что Солнце правды всегда встает с исцелением в Его лучах (Мал. 4:2). Истина, наконец,— это не ровный, ослепительный свет полицейского поискового фонарика. Она не холодна и не безжизненна, но дух и высшая милость для всех, кто жаждет ее и любит ее.
Очищенная душа
Самое очевидное и самое пренебрегаемое средство при отсутствии любви — это большая степень истинности. Но простое накопление истин не произведет большей любви. Истины ничего не стоят до тех пор, пока они не проникают в сердце и не делают нас более истинными. Любовь может существовать только в атмосфере истины. В любой другой атмосфере, независимо от того, какие слова сказаны, любовь обязательно будет притворной и неискренней. Вера в то, что мы можем любить или быть любимыми истинно, не живя при этом истинно,— это заблуждение и ложь. Петр это также имел в виду, когда писал: "Послушанием истине чрез Духа очистивши души ваши к нелицемерному братолюбию, постоянно любите друг друга от чистого сердца..." (1 Пет. 1:22). Нелицемерная любовь требует, прежде всего, очищенной души. А развитой ум — это часть души, важная, но не единственная. Только послушанием истине чрез Духа, а не просто разумом, мы можем быть очищены от всего ложного и обманчивого, только после этого потечет из нас нелицемерная любовь друг к другу. Пока истина не достигла такой глубины, бесполезно ожидать или требовать горячей любви.
"По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою" (Ин. 13:35). Люди узнают, потому что они увидят любовь, совершенно отличающуюся от любви, которую они видят повсюду, с которой они знакомы. Люди увидят реальную любовь, основанную на абсолютной истине. Нам нужно "откровенно спросить себя, в какой мере наша любовь истинна, а в какой — не более чем правильная доктрина или поверхностное отношение. Относительно легко для белого христианина исповедовать любовь к своему черному брату до тех пор, пока этот брат не переедет в соседнюю квартиру или не начнет посещать церковь. Относительно легко изливать любовь и заботу на евреев, пока мы не столкнемся с настоящим евреем. Эта встреча может обнаружить всю нашу скрытую ненависть и зависть. Мы исповедуем свою любовь друг к другу и поем об этом в церкви, но мир жаждет увидеть, что происходит с нашей любовью, когда испытания и тяготы жизни проверяют ее.
Бог готов приводить нас к любви в истине, не иначе. Или мы покажем миру, что такое настоящая любовь, или мир вообще не увидит настоящей любви. Притворной любви будет недостаточно; только истина во внутреннем человеке может привести к нелицемерному, горячему братолюбию. Итак, мы опять вернулись к вопросу об истине. Оказалось, что истина далека от того, чтобы быть врагом или препятствием любви, но истина — обязательное условие любви. Настоящая любовь не испаряется в свете истины. Настоящая любовь — это свет истины. Но Божья истина будет рассеивать не божью любовь. Божий огонь поглотит то, что временно или ложно, но очистит и сохранит то, что вечно и истинно.
Дата добавления: 2015-01-02; просмотров: 594;