Абсолютная истина и дух лжи

Полная остановка

Каждый, кто водил автомобиль, имеет опыт пересечения перекрестка: снизить скорость, оглянуться по сторонам и выбрать, остановиться или медленно катиться дальше. Знак "STOP" говорит: "Остановись!" — но... это только руководство к действию, предупреждение, в действительности это не обозначает "остановись полностью". Ведь останавливаться так невыгодно: теряется время, расходуется бензин и изнашиваются тормозные колодки. Знак "STOP" требует остановки в тот момент, когда машина все еще движется, он направлен против наших укоренившихся привычек и предпочтений, против нашей самоуверенности, легкости и удобства. Потому мы и не останавливаемся. Мы делаем истину соответственной нашему суждению, нашим нуждам и нашей субъективности. "Говорится... но не имеется в виду на самом деле..." А потом мы удивляемся, почему Дух, кажется, отсутствует в нашей жизни. Все мы виновны в этом. Все мы в той или иной степени, в том или ином случае не останавливаемся полностью.

Пока это удобно и служит нашим интересам, мы повинуемся останавливающему знаку истины. Когда на перекрестке движение или мы не видим пути и не уверены в своей безопасности, мы охотно останавливаемся полностью. Но что происходит, когда кажется, что нечего терять, когда нет видимой выгоды останавливаться и есть некоторые очевидные преимущества в том, чтобы еще проехать по инерции? Что происходит, когда мы, подобно Еве в саду, разглядываем запретный плод поближе и решаем, что он хорош для пищи, приятен для глаз и способен сделать нас мудрыми? "Бог сказал не есть... но на самом деле Он имел в виду, что..." "Сказано "Остановись полностью", но на самом деле это обозначает..."

Мы никогда не пренебрегли бы знаком просто так. Мы замедляем движение, мы кажемся послушными, чтобы удовлетворить себя и других, но это только видимость. Результат уже предрешен. Раз уж истина стала соответственной нашим целям, низким или благородным, она перестала быть самоцелью.

Истина, которая отвечает нашим целям,— наша служанка. Только та истина, которую любят и которой послушны ради нее самой, не считаясь с ее видимой полезностью,— наш Господь.

Относительность — сердце мирской мудрости. Мир приветствует терпимость как главное благочестие, и готов пота­кать всему, исключая абсолютные ценности и абсолютную истину. Для мирской мудрости и просвещенности нет ничего более неприятного и презираемого, чем то, что называется догматизмом. Но за этой озабоченностью сложившимся положением стоит простое отрицание всех и всяких абсолютных истин. Б противостоянии догматизму мир превозносит терпимость над праведностью и уничижает истину.

Прагматизм или послушание?

У релятивизма есть свои типичные лозунги: "Это может быть истиной для тебя, но не для меня"; "Все зависит от того, как ты на это смотришь"; "Нет ничего черного и белого". Таким образом, прелюбодеяние, как и красота, зависят от точки зрения на них, и содомский грех представляется как иной образ жизни.

Все ценности и суждения растворяются во всепроникающем сером тумане. Эта серость фатальна для истины. Это следствие относительности и смесь правильного и неверного, белого и черного, светлого и темного. Но Бог есть свет, и в Нем нет никакой тьмы. Свет — это истина, а серость, точно так же, если не более, чем тьма,— обман и ложь. Первые слова, сказанные Богом над хаосом творения, были: "Да будет свет",— и Он отделил свет от тьмы (Быт. 1:3-4).

Акт отделения никогда не был отменен. Свет и тьма не могут смешиваться, не могут сосуществовать и истина с ложью. "Остановиться полностью" — значит "полностью остановиться", даже когда это неудобно. Мирская мудрость всегда старается развенчать вечные абсолютные Божьи истины, всегда старается стереть грань между истиной и ложью, всегда старается создать серую мглу, в которой пересматривается и оправдывается то, чем мы желаем быть и что желаем делать. Релятивизм привлекает, потому что, в отличие от истины, он так удобен!

Божий стандарт истины абсолютен

Божий небесный стандарт — абсолютная истина, абсолютная праведность, абсолютная любовь. Этот стандарт — Сам Иисус. В Нем все собрано воедино. Вне Его все распадается на части, все валится обратно в бесформенную пустоту. Вселенная не случайно представляет собой единое целое, потому что Бог — не бог случайностей, Он — Вседержитель. Иисус — не случайная истина, путь и жизнь. Вот почему Искупитель не очень популярен. Он совершенно свят, правдив и ужасно неудобен. Когда Он говорит: "Остановись!" — Он не имеет в виду "замедли движение и потихоньку катись". Он приходит, наполненный благодатью и истиной (Ин. 1:17). Дух века сего полностью противоречит такому Христу и такой истине. Он предпочитает свою истину — беззубую, безвредную и послушную, чтобы использовать ее, когда удобно, и затем спокойно вернуть ее на место. Он предпочитает серость.

Кое-кто, следовательно, надеется жить в мире в серости, которая возникла от начала как следствие лжи. Змей сказал Еве: "Нет, не умрете" (Быт. 3:4). Этот порочный век — порождение принципа "цель оправдывает средства". Этот принцип — его кредо. Одиночество оправдывает измену, стресс и неудобство оправдывают аборт, стремление улучшить расу оправдывает геноцид. Мир просто живет в соответствии со своей духовной природой, когда отрицает абсолютную истину. Мир предпочитает серость. Это необходимое условие его выживания. Но Церковь была рождена словом истины. Это единственное место на земле, гдесерость никогда не должна быть обнаружена. Бог есть свет, и мы — дети света. Праведные любят свет (Ин. 3:19-21). Свет изгоняет все оттенки серого; он все делает явным. Праведные не должны обитать в тени. У них не должно быть личных целей или желаний, которые осуществляются в тени или оправдываются тенью. Бледность, блеклость, серость эти внешние признаки жизни в мире тени, полусвета никогда не должны проявляться в Божьем народе: ни в наших браках, ни в нашем поклонении, ни на наших лицах, если мы дети света.

Небесная истина или мирская мудрость?

Печальная истина, однако, заключается в том, что серость — характерная черта очень многих христианских жиз­ней. Свет истины просто известен и признан, но в нем не ходят, его недостаточно, чтобы рассеять тени, отбрасываемые относительностью и прагматизмом, которыми мы живем. Наши исповедания истины распространяются только до границ наших собственных интересов и преимуществ. Когда речь идет о практических вопросах нашей жизни и служения, мы такие же относительные, как и мир. Наше знание — небесное, наша мудрость — мирская. Мы знаем, когда Господь говорит: "Остановись!" — но все мы, так или иначе, находим, как оправдать наше незаметное плавное движение. Каждый раз, когда мы не внимаем призыву остановиться и продолжаем медленно двигаться, мы выходим из сферы Духа Истины и входим в сферу и владение духа лжи.

Если бы истина была удобной, весь мир пошел бы за ней. Но именно Духа Истины мир не может принять. Мир не хочет Духа Истины, потому что Он — помеха, преграда и ужасное неудобство. В мире нет места истине: она слишком большая для его собственного духа и для его мудрости.

Сколько предприятий пострадали бы от немедленного краха и банкротства, если бы они решили основывать все свои сделки, рекламу и статьи расходов на истине и только на истине как в духе, так и в слове? Согласно мирской мудрости, человек глуп, если платит все налоги или возвращает излишек сдачи, или работает полную смену за полную дневную ставку. Такой вид истинности более чем глуп для мира, он опасен и пагубен! Это угроза для установившегося порядка, вызов предпосылкам, на которых основана вся система мира. Мир содрогнулся бы и пал, если бы все полуистины, преувеличения и махинации, которые поддерживали его, вдруг были бы выдернуты из-под него.

Но что произошло бы, если бы церкви и христианские служения решили основывать все, что они делают, на одной только истине? Продолжали бы наши почтовые ящики быть полными воззваний, которые приходят к нам сейчас? Изобиловали бы письма восклицательными знаками? Было бы все, от "помогите" и "срочно" до "Дорогие друзья!", подчеркнуто тонкозаостренным карандашом? Когда начинают применяться расчет и манипуляция, даже с благими намерениями, следствием будет обман и ложь.

Уступите на мгновение мирской мудрости, оставьте высокий стандарт угождения самому Духу, а не просто букве ис­тины — и вы пересечете границу, разделяющую Царство и мир. Если вы начнете преувеличивать свои нужды и оправдывать это тем, что это же, в конце концов, "ради служения", то закончите тем, что оправдаете явную ложь. Если вы начнете подчеркивать слова "срочно", чтобы просто произвести впечатление, то закончите тем, что подчеркнете "Дорогие друзья!" для того же. Раз позволив себе проехать на знак "STOP", со временем вы начнете пренебрегать им всегда.

Истина: постоянная бдительность

Вся земля поколеблется, включая Церковь, которая находится на земле. Только то, что непоколебимо, основано на камне истины, останется стоять. Любое притворство и манипуляция, все, извращенное самооправдывающейся мирской мудростью, сокрушится.

В день Божьего суда наши цели, которые мы преследовали, не оправдают наших неблагочестивых средств. Какова же наша цель, если мы допускаем, что для ее достижения могут использоваться нечистые средства? Если вы действительно ищете славы Божьей и хотите отражать Божью истину, вы не опуститесь до махинаций и обмана.

Мы можем возражать, что наш первейший интерес — Божья слава и Божье служение. Но истина в том, что если мы пользуемся мирской мудростью и не отвергаем дух лжи, то наша цель — наша собственная репутация и слава. Истина — это сокровенные мотивы нашего сердца. Она требует неослабевающей, ежедневной, постоянной бдительности. Каждый кажущийся незначительным компромисс все более отдаляет нас от Духа Истины, пока святой голубь совсем не улетит. Мы же продолжаем как ни в чем не бывало, даже не понимая, что Он ушел.

Чем более необходимой и более духовной кажется цель, тем больше соблазн прибегнуть к духу лжи, чтобы достичь ее. Как вы выражаете вашу нужду, если вы в служении и неспособны расселить тех, кто с вами работает, а морозы северной зимы Миннесоты уже на пороге? Сколько намеков, сколько недосказанных предложений, сколько завуалированных воззваний о денежных средствах! (Это не для наших личных нужд, в конце концов, но для нужд тех, кто задействован в служении. На кону служение Богу, а не личные интересы.)

Но даже обоснованная нужда не оправдывает лжи. Если что-то не может быть высказано в свете, если оно требует маскировки, намеков, недосказанностей, то это не может быть высказано вообще. Всегда есть выбор между ложью и доверием Богу. Говорить истину — значит доверять Богу. Это всегда акт веры. Истинность зависит от веры. Если мы не движимы к даянию, к покаянию, к деланию чего-либо неприкрашенной истиной, то давайте не двигаться вообще. Наша любовь к истине измеряется тем, можем ли мы искать ее с риском для себя, не желая сохранить себя при помощи лжи.

Из уст Иисуса вышло определение истинного израильтянина, а значит — и истинного Израиля или истинной Церкви. Он увидел Нафанаила, шедшего к Нему, и сказал: "...Вот, подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства!" (Ин. 1:47). Это определение верно и поныне. Дух Христов, обитающий в нас, до сих пор реагирует, когда мы встречаемся с таким Нафанаилом.

Нафанаил не сказал ни слова. Он не высказал ни одной теоретической истины, ничего не утверждал в тот момент, когда Иисус так назвал его. Он был подлинным, истинным израильтянином и был узнан не благодаря словам, а благодаря тому, что в нем не было лукавства. Иафанаил ходил в истине, в нем не было обмана, скрытых намеков, ничего неискреннего и показного. Он ходил и жил во свете, и это было видно.