Духовно-нравственное состояние русского общества в начале XX века. Религиозно-философские собрания 1901-1903 гг. Лев Толстой и его отношения с Русской Православной Церковью.

С 1901 по 1903 гг. в Петербурге проводились религиозно-философские собрания, на которых интеллигенция, разочарованная в позитивизме и материализме, вела диалог с православными пастырями и профессорами богословия. Председательствовал на собраниях епископ Сергий (Страгородский), ректор Петербургской Академии. Собрания неожиданно оказались успешными. На них собирались с сомнением, и не знали, возможно ли и нужно ли будет собираться после 2-3 встреч духовенства и общества. Ничего не ждалось, кроме недоумений, раздражения, непонимания. Но епископ духом своим показал, как надо вести себя: своего не искать, а чужое беречь. Тщеславие и самолюбие умерли, а забила живая струя духовных интересов. Среди участников собраний были В.А. Тернавцев, Д.С. Мережковский, князъ С.М. Волконский, академическое богословие, кроме еп. Сергия, представляли профессор прот. С.А. Соллертинский, профессор П.И. Лепорский, профессор А. И. Бриллиантов. Но интеллигенция возвращалась в Церковь без должного смирения, не столько для того, чтобы спасаться в ней и учиться у нее, сколько чтобы учить Церковь, чтобы попытаться реформировать ее на своей вкус. Силен был ее эстетический уклон. С обеих сторон на собраниях высказана была мысль о неотложной: необходимости церковного Собора. В 1903 г. собрания были закрыты по настоянию К.П. Победоносцева, который находил их опасными. Он боялся, что влияние нецерковных участников собраний возобладает над миссионерским направлением, которое стремился придать собраниям их председатель.

В 1907 г. в Москве было учреждено религиозно-философское общество имени В. Соловьева, в которое вошли С. И. Булгаков и П.А. Флоренский, принявшие впоследствии священный сан, а также Н.А. Бердяев, В.Ф. Эрн, В. Свенцицкий. Все они были его почитателями и находились под его влиянием.

На рубеже веков начал меняться устоявшийся за два столетия синодальной эпохи нравственно-психологический и бытовой тип русского духовенства. Росла его общественная активность. Многие из священнослужителей избирались в Государственную Думу и проявляли немало активность в ее работе. Постепенно духовенство переставало быть тем «запуганным сословием», в которое превратили его свирепые разборы XVIII века и отчуждение от Церкви дворянства и интеллигенции. В конце XIX столетия начинало ломаться сословные границы духовного чина; чаще, чем прежде, сана священства искали выходцы из других сословий (это особенно заметно по архиереям).

Как и во все века русской истории, очагами духовной жизни и в эту эпоху оставались монастыри. Аскетическое подвижничество на рубеже столетий процветало в Оптиной и Глинской пустыни, на Валааме и Сарове, в Дивеевской и Шамординской женских обителях. Возрождение духовной жизни происходило и в Троице-Сергиевой Лавре – в ее скитах, и особенно в Гефсимании. Одним из самых отрадных явлений было умножение числа канонизаций. В царствование Николая и к лику святых причислено было больше подвижников, чем за предшествующие два века. Первым был прославлен Черниговский свят. Феодосий 1896 г.; в 1911 г. к лику святых был причислен еп. Иоасаф Белгородский, мощи которого сохранились совершенно нетленными; 300 лет спустя после мученической кончины Патриарх Московский Ермоген; в 1914 г. святитель Питирим, епископ Тамбовский; в 1916 г. свят. Иоанну митр. Тобольскому было установлено всероссийское почитание; в 1909 г. совершились торжества прославления памяти благоверной княгини Анны Кашинской; в 1903 г. преп. Серафима.

В области церковного искусства знаменательным событием явилось так называемое «открытие иконы» (реставраторы научились освобождать образы от позднейших записей художников-иконописцев). Подлинным открытием явилась расчистка Рублевской «Троицы» из иконостаса Троицкого собора Сергиевой Лавры. Самыми знаменитыми среди художников-иконописцев были В.М. Васнецов и М.В. Нестеров.

В отношении творчества Толстого в его начале питали надежды, что оно будет противопоставлено вульгарному атеизму и нигилизму, который распространился в конце 50 начале 60-х годов. Впитав в себя безбожие и атеизм, которые были свойственны аристократии, Толстой еще в юном возрасте полностью вернулся в Церковь, что явствует из некоторых его произведений (в частности из «Анны Карениной»), потом произошел резкий перелом в его мировоззрении, и он начал проповедь крайне враждебного отношения к Церкви.

Оптинский старец Амвросий говорил о Толстом, что у него гордый ум и пока он не избавится от гордости ума, в Церковь вернуться не сможет. Кроме нападок на православие в его проповедях нечто такое, что вообще было несовместимо ни с наукой, ни с образованием полное отрицание науки, медицины, военного искусства – то есть какой-то дикий и нелепый произвол, что действительно говорит о гордости, потому что человек этот дерзал высказываться наперекор всему в своих критериях. С другой стороны, в его высказываниях не было никакой логики и действия его поражают своей нелепостью. Вот он пытается упрекнуть христиан, Церковь в утаивании и неверных переводах Евангелия и говорит о том, что его трактовка Евангелия будет более согласовано с текстом, если сделать правильный перевод. Такие высказывания тоже часто бывали, но зачем учиться греческому – для того, чтобы что-то исправить, а после этого выбросить больше половины Евангелия – то, что на всех языках написано (учение о Воскресении, о чудесах). Таковы же его обвинения против церковного катехизиса: сказано «не убий», а Церковь говорит о допустимости войны и смертной казни. Между тем для всех очевидно, что «не убий» – это заповедь не Христова, а Моисеева и тот же самый Моисей установил и смертную казнь за определенные преступления, и войны при нем велись. Вопиющая несообразность учения Толстого здесь на поверхности. Бурные споры вызывала его мысль о непротивлении злу насилием. Он хотел стать основателем новой религии, но его учения не содержали, собственно, ничего нового и были смесью идей Вольтера, Руссо и нигилизма. И все его сочинения, в которых он пытался обосновать создание новой религии, никакой значимости не имели и популярностью не пользовались.

Причиной его популярности была исключительная литературная одаренность, несмотря на его проблемы с логикой. Не случайно он ушел с первого курса университета и никогда дальше не учился, а все его высказывания об образовании вопиюще нелепы. Но он человек искренний, убежденный и талантливый и потому очень впечатляюще объяснял, насколько тяжело чувствуют себя те, кто не придерживается новых взглядов и стоит на позиции старого и равнодушного к религии народа и какое облегчение, озарение сразу находит на тех, кто принимает все эти очевидные и ясные взгляды. Эти страницы в его художественных произведениях и публицистике написаны очень талантливо и убедительно, так что читатель, который был не способен к критической мысли, все это воспринимал. Поэтому образовалась определенная группа последователей Толстого среди интеллигенции и высшего света. Была и другая причина популярности Толстого: это чувство социальной общности для круга образованных людей в противопоставлении себя властям, корпоративная солидарность. В молодости, возможно он не решался быть самим собой и высказывать взгляды, которые с юности его встречали неприязнь и иронию со стороны слушателей, теперь же ему казалось, что он выше всего этого и его должны слушать.

Отчасти и причина такой враждебности и то, на чем играло толстовское учение, – это то, что в действительности Церковь не пользовалась достаточной самостоятельностью и в ряде случаев не могла откровенно высказываться по поводу явлений общественной жизни. Это можно было талантливо преувеличить, и тогда гораздо легче обвинить людей в полном равнодушии к истине и Христову учению, если они где-то недостаточно смело за него заступаются, хотя на то есть и веские причины. Но тем не менее сам Толстой ощущал некую лживость своих доктрин, в которых так и не был уверен до конца: он несколько раз был в Оптиной пустыни – в последний раз перед самой смертью.

На рубеже двух веков появилось послание Синода, которое неправильно было бы называть отлучением Толстого, потому что отлучил он сам себя от Церкви. Просто для всех констатировалось то обстоятельство, что проповедуя ереси и нападая на христианские догматы, он сам ставит себя вне Церкви. Никакой необходимости публиковать анафему Толстому не было, поскольку он сам себя анафематствовал. Послание это кончалось молитвой о том, чтобы Толстой образумился.

Толстовство произвело сильное брожение в русском обществе. Последователей толстовского учения было немного, но тех, которые снова из-за этих нападок на неискренность и абсурдность церковного учения оставляли Церковь, было большое количество, поэтому оно так беспокоило многих русских пастырей и иерархов. Были выступления по поводу Толстого св. Иоанна Кронштадтского и других.

37. Движение имяславцев: проблемы и факты.

В 10-х г. ХХ в. в России разгорелся спор о почитании имени Божия. Поначалу спорили афонские монахи о книге схимон. Иллариона «На горах Кавказа». В основном споры велись вокруг положения схимон. Иллариона: «В имени Божием присутствует Сам Бог». Вскоре спорящие разделились на имяславцев (самоназвание, противники называли их «имябожниками») и их противников (имяславцы называли их «имяборцами»). Афонских имяславцев возглавил иеросхим. Антоний (Булатович). Против имяславцев выступили К-польские патриархи Иоаким III и Герман V, Святейший Синод (18.05.1913), а так же влиятельные иерархи, как митр. Антоний (Храповицкий) и архиеп. Никон (Рождественский). Летом 1913 г. монахи-имяславцы были выселены с Афона. На них были наложены церковные прещения, но в скором времени они были сняты по инициативе императора в ответ на ходатайства имяславцев. 15апреля на Пасху, в Ливадии Государь передал обер-прокурору В.К.Саблеру следующую записку: «суд следует отменить и всех иноков разместить по монастырям, возвратить им монашеский сан и разрешить священнослужение». Эта записка была донесена в Синод. 7 мая 1914 г. Московская Синодальная контора при первоприсутствующем митр. Макарии (Невском) в судебном порядке оправдала имяславцев (с оговорками). Окончательное решение должен был дать Собор Православной Российской Церкви, однако он не успел этого сделать. Наиболее серьезная критика имяславия содержится в статье С.В.Троицкого «Афонская смута», в которой предпринята попытка проанализировать богословские и аскетические истоки этого движения: «Имя, как энергию Божию, можно назвать Богом лишь в несобственном смысле, в смысле противоположности твари, но называть имя Самим Богом нельзя ни в коем случае, ибо в слове «Сам» непременно мыслится существо Божие».

Первым в защиту имяславия из религиозных философов выступил свящ. Павел Флоренский. В «имяборчестве» он видел влияние богословского рационализма и позитивизма, проникшего в православие из протестантизма, «имяборчество», по мнению Флоренского, сходно с иконоборчеством и варлаамитством. Для анализа проблемы Флоренский привлек категории свт.Григория Паламы – энергия и сущность. Понятие символа полагал он, есть узел вопроса об имени Божием: «вопрос о символе есть вопрос соединения двух бытий, двух пластов – высшего и низшего, но соединения такого, при котором низшее заключает в себе и высшее, является проницаемым для высшего, пропитываемым им». Имя Божие есть энергия Божия, в которой присутствует и Сущность Божия, Сам Бо г. Бог и имя Божие существуют и нераздельно, и неслиянно.

Спор об имени Божием, возникший в начале столетия, шел на протяжении почти всего ХХ в. и до сих пор остается одной из самых серьезных богословских проблем.

38. Миссионерство в XIX – начале XX вв.

В 1865 г. в Петербурге было учреждено Православное Миссионерское общество. По уставу Общества его деятельность распространялась на все русские миссии: внутренние и заграничные, за исключением Кавказа. Миссионерское общество занималось подготовкой миссионеров, оказывало помощь миссиям книгами, церковной утварью, деньгами на содержание церквей, школ, больниц. Во главе Миссионерского общества стоял митрополит Московский, а на местах епархиальные комитеты. Общества действовали под председательством правивших или викарных архиереев.

В 1867 г. в Казани было учреждено Просветительское братство св. Гурия. При его участии стали распространяться христианские книги не только на татарском, но и на других языках Поволжья. В 1869 г. в Казани впервые было совершено православное Богослужение на татарском языке. Оно произвело значительное религиозное одушевление в крещено-татарской среде. Благодаря этим мерам массовое отпадение крещеных татар в конце XIX века стало явлением исключительным. Но существенно потеснить ислам в продолжение всего столетия не удалось. По-прежнему он оставался религией большинства татарского народа. Среди башкир и киргизов (казахов) мусульманское духовенство не без успеха совершало свою пропаганду. Чуваши и мордва были полностью христианизированы, а у черемисов (марийцев) лишь немногие селения оставались языческими.

Во второй половине XIX века в Алтайской Миссии подвизался святитель Макарий (Невский). Он родился в 1835 году и 19-летним юношей, по окончании Тобольской семинарии, приехал на Алтай. Свои апостольские труды он начал с изучения алтайского наречия. В 1861 году Михаил Андреевич Невский был пострижен и в память об основателе Миссии принял имя Макария. В сане иеромонаха он основал монастырь в глухой долине. О. Макарий без устали разъезжал по аулам алтайцев, проповедуя им слово Божие. Молодой миссионер с ревностью совершал свое апостольское служение. После многих лет миссионерского послушания на низших должностях о. Макарий (Невский) был назначен начальником Миссии, а через год, в 1884 г был хиротонисан во епископа Бийского. Впоследствии он занимал Томскую, а с 1912 по 1917 гг. уже на склоне лет – Московскую митрополичью кафедру. Еще будучи рядовым миссионером, он составил первый алтайский букварь и проделал большую работу по переводу на алтайский язык Четвероевангелия. С его участием переводились и другие Священные и Богослужебные книги. В Бийске святитель Макарий устроил типографию, в которой печатались книги на алтайском языке.

В 1880 году из Алтайской миссии выделена была Киргизская миссия с центром в Семипалатинске. В Енисейской епархии с успехом проповедовала христианскую веру язычникам-хакассам Минуссинская миссия. На севере Сибири в Тобольской епархии подвизались миссия из Обдорской, Кондинской, Сургутской и Туруханской миссий, в Туркестане была устроена Семиреченская миссия в городе Верном (ныне Алма-Ата).

В 1857 г. святитель Иннокентий (Вениаминов) перенес свею кафедру из Новоархангельска (о. Уналашка) на Амур в Благовещенск. А в Новоархангельске в 1858 г. открылось викариатство. Через 10 лет в связи с продажей русских владений в Америке Соединенным Штатам Новоархангельская кафедра была упразднена, но в 1870 г., по почину святителя Иннокентия, в Америке учреждена самостоятельная Алеутская и Аляскинская епархия с центром в Сан-Франциско. Это была самая обширная епархия в мире: в ее состав входила вся Северная и Южная Америка.

За пределами России в XIX веке продолжала действовать Православная Духовная миссия в Пекине. В основном Миссия занималась окормленном русских поселенцев в Китае. По трактату 1858 г. китайское правительство предоставило Миссии полную свободу действии и обязалось не преследовать своих подданных за принятие христианства, это позволило русским миссионерам проповедовать среди китайцев с большим, чем прежде, успехом. В начале 60-х годов для Пекинской миссии была составлена новая инструкция и утверждены новые штаты. По этим штатам Миссия состояла из начальника в сане архимандрита, трех иеромонахов, священника, катехизатора и трех учителей. Члены Миссии отправлялись в Китай на бессрочное служение. Им запрещалось участвовать в политической жизни Китая и прибегать к интригам, хитрости и насилию по отношении к местному населению. В конце столетия Миссия располагала двумя училищами, в которых занималось более 50 учащихся. Много внимания Миссия уделяла переводческим трудам и изданию богослужебных и духовных книг не только на китайском, но и на японском, корейском и маньчжурском языках.