Риторика 5 страница
Совет 8-й: «Разбирайте и декламируйте вслух образцовые тексты». Следует выбрать понравившийся вам текст (он может быть и прозаический и поэтический), разобрать его с точки зрения содержания и стиля, а затем читать вслух, постепенно выучивая наизусть. Это могут быть и занятия с учителем, режиссером (вот почему полезен театр), но не менее полезно и самостоятельное чтение — в таком случае вы будете сами себе судией, сами будете отмечать и корректировать свои ошибки. Полезно записать себя на магнитофон или на видеокамеру — тогда вы сами увидите недостатки своего образа оратора (например, неумение стоять или двигаться), услышите убыстренный темп речи, отсутствие пауз, словесные повторы, однообразие интонаций и т.д. А затем все будет зависеть от того, сколько спросить с себя: ни один оратор или просто хороший профессионал в своем деле не складывался без самостоятельной работы над собой.
Результатом же работы над декламацией чужих текстов или чтением собственных ораторских речей (будущих докладов, выступлений) будут разработанное дыхание, уверенный голос, отсутствие боязни говорить и ненужной сосредоточенности на себе. В результате вы забудете о себе и сосредоточитесь на слушателях и материале своей речи. А это то, что ведет к успеху.
Совет 9-й: «Занимайтесь техникой речи». Эти занятия предполагают комплекс упражнений на постановку дыхания, развитие ясного и четкого произношения, темпа речи, интонации, «полетного» голоса. Занятия техникой речи в некотором смысле напоминают спортивную тренировку — если вести их энергично, серьезно проделывать упражнения на отработку звуков, скороговорок
которые лишь кажутся «несерьезными», постепенно вырабатываются навыки правильного дыхания, интонирования, голосоведения, ритма, темпа, паузации, совершенствуется тембр речи.
Конечно, при этом необходимо ясно понимать, что риторика — это не «красивоговорение». И одной техники речи недостаточно, чтобы стать удачным ритором. Но согласитесь, что грустно наблюдать молодых людей, умеющих мыслить и имеющих слова, однако не способных выразить свои намерения в звуках, жестах, мимике, тембре голоса, интонации, голосоведении.
Как показывает опыт работы и в школьной, и во взрослой аудитории, развитие речевых способностей следует вести в трех направлениях сразу: необходимо, чтобы совершенствовалась собственная изобретательность в создаваемых речах, предлагались образцы речей, тренировался речевой аппарат в технических упражнениях.
Таким образом, мы записали девять советов, руководствуясь которыми можно организовывать риторическое обучение:
1. Ищите и формируйте уместный образ ритора.
2. Учитесь практически в реальной речевой борьбе.
3. Анализируйте критически свою и чужую речь.
4. Найдите образец и у него учитесь.
5. Изучите законы и правила риторики.
6. Знакомьтесь с творчеством писателей и ораторов разных эпох и стилей.
7. Упражняйтесь и практикуйтесь в написании и произнесении разных текстов.
8. Читайте и декламируйте образцовые тексты.
9. Занимайтесь техникой речи.
Конечно, эти советы далеко не исчерпывают возможные пути риторического воспитания. Скажем более: реальная речевая действительность постоянно будет ставить новые вопросы, но воспитание и образование ритора продолжаются всю жизнь. И ритор не просто совершенствует свои речевые навыки — риторическая учеба развивает всю духовную сферу человека и через языковое совершенство преобразует окружающий мир.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Какие из способов обучения риторике представляются вам наиболее эффективными и полезными?
2. В каких формах велось обучение риторике в античности? Находят ли эти формы отражение в современном обучении?
3. Как происходит обучение риторике (речевое воспитание) вне учебников риторики (по примеру Древней Руси)?
4. Как, на ваш взгляд, происходит обучение риторике (речи) в современном обществе? Что в этом опыте положительного и что является негативным?
5. Каким образом, на ваш взгляд, оратор добивается авторитетности и убедительности своих суждений?
6. Обычное желание учащихся — учиться «практически». Какую роль выполняет в риторическом обучении знание теории риторики?
7. Кто для вас является образцом речевого поведения (образцом ритора)? Напишите и расскажите речевой портрет этого человека, выделив его нравственные, профессиональные и речевые качества.
8. Какие недостатки в речи наших современников кажутся вам наиболее зримыми и видите ли вы возможность их исправления?
9. Оцените качества вашей риторической эрудиции через: а) состав прочитанной вами литературы (риторической, профессиональной, художественной); б) наиболее авторитетных, ценимых, «любимых» вами авторов.
10. Какие темы ораторских речей были бы для вас наиболее актуальными? Сформулируйте несколько из них.
11. В чем, на ваш взгляд, польза занятий техникой речи? Какие опасности подстерегают в этих занятиях?
12. Согласны ли вы с классическими советами, которые даны М.В. Ломоносовым, Н.Ф. Кошанским, А.Ф. Мерзляковым? Насколько эти советы «современны» и актуальны для нашей речевой действительности? Можно ли сказать, что культур
ная традиция требует ориентации на них и в чем эта традиция должна быть продолжена?
13. Насколько вы согласны с утверждением Квинтилиана: «главное — выбрать для ребенка хорошего воспитателя»? Или воспитание — скорее самостоятельный процесс?
14. Какие природные дарования (или какие способности) вы назвали бы главными для хорошей речи? Почему?
15. Вы согласны с классическим выражением: «поэтами рождаются — ораторами становятся»?
Глава III
ИЗ ИСТОРИИ РУССКИХ СЛОВЕСНЫХ НАУК
§ 1. Термин «язык» в Словаре Академии Российской
Данная глава показывает опыт нормирования русской речи, организации филологических речевых дисциплин в русской традиции для того, чтобы осмыслить современные проблемы русского языка и русской речи. Анализ частной деятельности русских ученых-филологов XVIII—XIX веков позволяет выявить образцы культурно-творческой деятельности прошлого для понимания настоящего и грядущего, ибо всякое рождение нового стиля (а именно таким поиском занято современное российское общество) предполагает прежде всего учет культурных прецедентов.
Создание Словаря Академии Российской предстает сегодня как образец оптимальной реформы языка, эффективных преобразований, предпринятых в отношении русского слова и имевших глубокое и разностороннее влияние на деятельность последующих поколений филологов, писателей, ученых. Научные позиции создателей Словаря основываются на замечательном понимании роли и значения языка для народной жизни. Один из первых историков Академии Российской А. Красовский, оценивая действия императрицы Екатерины Великой, пишет о том, что «славная своим царствованием самодержица... признавала отечественное слово его (народа. — А.В.) необходимым условием, ближайшим и вернейшим орудием распространения нужных и благодетельных для россиян познаний» [Красовский 1848: 14]. Язык рассматривается как условие существования народа, а отечественное слово ставится в центр внимания общества и ученого сословия, будучи инструментом познания и источником общественного благоденствия.
К участию в создании Словаря были привлечены лучшие научные и писательские силы России. Во главе Академии стояла княгиня Екатерина Романовна Дашкова, которая своей энергией, любовью к России и русской науке объединила всех, кто был готов служить на пользу русскому слову.
Составление Словаря основывалось на определенном взгляде на язык, который «ныне употребляется». Основная филологическая терминология, лежащая в основании Словаря и кажущаяся сегодня прозрачной по смыслу, на самом деле вовсе не столь ясна вследствие поздних смысловых напластований. Термины язык, слово, речь, тем более словесные науки и их состав, значительно отличаются от современных толкований, имея, кроме того, ярко выраженный национальный характер.
В Записке Е.Р. Дашковой относительно плана деятельности Российской Академии намечены: «сочинение Грамматики, Российского Словаря, Риторики и правил Стихотворения». Если «главнейший долг», как сказано в Предисловии, «сочинение словаря», то три другие цели как раз и составляют «словесные науки»: грамматику, риторику и стихотворение (последнее слово надо прочитывать этимологически: наука о «творении» или правилах сочинения стихов). Словарь, конечно, не входил в словесные науки, но являлся основой для описания языка и выявления его качеств, которые будут неоднократно проговорены в различных контекстах: «обилия, красоты, важности и силы» [Словарь 1789: Предисловие: V].
Прежде описания словесных наук необходимо обратиться к толкованию самого понятия язык, каким оно представлено в Словаре Академии Российской. Ведь «полное собрание слов и речей», которым требуется определить «точное знаменование», необходимо для того, чтобы показать вышеперечисленные свойства языка и позволить «пользоваться оными» так, чтобы они могли «послужить примером» [VI].
Конечно, в определениях Словарем слова язык невозможно искать современного значения «системы языка» или чего-либо подобного. Слово язык, кроме первого значения «совершенно мясистая, во рте у животного лежащая и от других отделенная часть», имеет второе терминологическое значение: «наречие, слова и образ речи, употребительные каким-либо народом» (VI, 1037). В словах этого гнезда отмечаются положительные и отрицательные возможности в употреблении «языка»: «языковредие - злоречие во вред себе и другим; благоязычие — красноречие; злоязычие — злословие, злоречие; косноязычие — гугнивость, заикливость; медленноязычный — то же, что косноязычный» (там же).
Несомненно то, что основные перечисленные качества («свойства») языка — обилие, красота, важность, сила и, конечно, чистота (словесные науки касаются прежде всего «до свойств и чистоты языка») — восходили к известной характеристике, данной российскому языку М.В. Ломоносовым. М.В. Ломоносов видел в российском языке «великолепие (здесь «красоту») испанского, живость французского, крепость (аналог «силы») немецкого, нежность италиянского, сверх того, богатство и сильную в изображении краткость греческого и латинского языков». Эти качества будут неоднократно проговариваться в Предисловии к Словарю, например, богатство языка осмысляется как «обилие» текстов, написанных на этом языке: «рассеянное обилие нашего языка во множестве книг как древних, так и новейших писателей было главною доселе причиною трудности в прямом нашего языка употреблении» [VI]. «Обилие» означает прежде всего богатство текстов и смыслов, выражаемых в них, но само это обилие должно требовать познания точного смысла и «употребления языка».
Свойства и употребление языка проясняются через называние самого языка. Обратим внимание на то, что он назван «Сла- венороссийским»: «Большею частию наш язык состоит из Славенского, или, яснее сказать, основу свою на нем имеет; хотя, впрочем, великое множество содержит слов собственно Русских» [VI]. Название и свойства языка ведут к использованию его в текстах и оценке смыслов: «Славенский язык от времен просвещения славян словом евангельския истины, совсем иной получил вид и образование. Ибо греки, принесшие к славянским племенам христианский закон, тщилися о распространении книг священных и церковных на язык Славенский; они явили неподражаемых творцов во всех родах красноречия, они витийствовали и в творениях церковных. Великие из них Христианския церкви учители возвышали древнее свое красноречие богословскими учениями и парением усердного к Богу пения. От преложения оных на Славенский язык, приобрел сей обилие, важность, силу и краткость в изображении мыслей, удобность к сложению слов и другие красоты языка греческого» [VI].
Кроме вновь обыгрываемой ломоносовской цитаты со свойствами языка ясно видятся словесные источники языка и примеров, которые войдут в Словарь. В основном это и будет «красноречие Священного Писания» (так назовет свою книгу в будущем академик А.С. Шишков), «Евангельских истин», творений церковных и «усердного к Богу пения» [VII].
Каков же здесь язык Российский? Российский язык имеет «незыблемым основанием язык Славенский» (VIII), но именно Российский язык «более изменился и изменяется», потому что в него вводят новые речения «науки, художества, ремесла, рукоделия, торговля, промыслы, обновленное военное и гражданское состояние» [VIII]. Органическое единство двух языков, выраженное в едином слове «славенороссийский», заставляет Академию «вникать в тот и другой язык с возможною точностию». И вновь сказано о свойствах, зависящих от этого единства двух языков: «от соединения их зависит обилие, важность, сила и красота языка ныне употребительного» [VIII].
«Ныне употребительными» источниками Словаря названы «все известные (1) книги церковные, и (2) лучшие светские сочинения, (3) летописи разные, (4) законодательства как древние, так и новейшие, (5) записки путешественников, (6) речения в науках, художествах, ремеслах и проч. употребительные» [VIII—IX].
§ 2. Объяснение понятия «словесные науки»
Само понятие «словесные науки», видимо, первым ввел М.В. Ломоносов в названии к «Краткому руководству к красноречию» (1747), сочиненному, как сказано в названии, «в пользу любящих словесные науки» [Ломоносов 1952: 89].
До М.В. Ломоносова терминологическое сочетание «словесные науки» не встречается, хотя небезынтересен не только состав «наук», но и история слова «наука». Первое русское сочинение, обобщающее состав наук вообще и филологических в частности — «Сказание о седми свободных мудростех» — написано в период после Смутного времени до 1620 года и включает тривиум филологических «мудростей»: грамматику, диалектику и риторику. Основным именованием науки здесь служит слово «мудрость», но уже «первая мудрость Грамматика» называет себя в самопредставлении (по образцу представления Мудрости из Притчей Соломоновых) «честной наукой» [Николай Спафарий 1978: 141]. В расширенной переделке «Сказания» Николаем Спафарием основное слово для обозначения науки уже другое — «художество», и само сочинение называется «Сказание о девяти мусах и о седми свободных художествах» (1672). О риторике же сказано: «Риторика есть художество, яже учит слово украшати и увещевати» [Николай Спафарий 1978: 31].
Очевидно, что речь идет о «свободных науках» (ars liberalis), но нигде эти науки не называются «словесными». В отношении самого понятия наука происходит борьба слов мудрость, художество, учение, наука. Ср. у Мелетия Смотрицкого: «Что есть грамматика? Есть известное художество благоглаголати и писати учащее» [Смотрицкий 1974: л. 4].
В первой русской «Риторике» 1620 г. как раз отсутствуют два первых слова, но неизвестный автор-переводчик постоянно пользуется и в переводе и в собственных добавлениях словом «наука»: «сию же науку сладкогласием или краснословием нарицает, понеже красовито и удобно глаголати и писати научает…паки же латинстии мудрецы риторику сию науку нарекли... Та же наука от Димоньтена, сииречь хитроречиваго, и от Маркуса Талиуша Кикерона... И того ради сию науку никто от философ не преминовал...» [Аннушкин 1999: 21].
Как показали исследования риторических источников творчества М.В. Ломоносова, основатель русской науки знал именно первую «Риторику» 1620 года, а из риторик петровского времени — прежде всего «Риторику» Михаила Усачева, к тексту которого восходят основные определения риторики и способов приобретения красноречия М.В. Ломоносова. Именно у Усачева «риторика есть наука добре, красно и о всяких вещех прилично глаголати» — ср. у других авторов: «риторика есть художество добре глаголати» (Стефан Яворский); «хитрость добре глаголати» (старообрядческая «Риторика в 5 беседах») [Аннушкин 2002: 81, ЮЗ, 129].
Состав словесных наук до М.В. Ломоносова в сущности не определен — в него могут входить и грамматика, и риторика, и логика, и пиитика (стихотворство). Кроме того, существует богатая синонимика в назывании этих наук, свидетельствующая о борьбе за утверждение своего смысла, — ср. многочисленные синонимы термина риторика: ветийство (через «ять»), элоквенция, красноречие, доброречие, благоглаголание и мн. др.
Словесные науки в Академии Российской представлены как в самом Словаре, так и названы в ряде сопутствующих текстов. В Словаре они определены как «науки, касающиеся до свойства и чистоты языка какого, в коих заключаются грамматика, ветийство и стихотворство» (V, 536). Те же науки изображены и описаны на серебрянном жетоне-«дарике», который раздавался каждому члену Академии по окончании еженедельного заседания: «...На обороте жетона изображен также в круге, земной шар; на нем представлены: Неусыпность в трудах и бдящая под оными мудрость Афины греков, или Минервы в виде ночной птицы; в середине шара — Грамматика, открывающая разумение языка и общих познаний, под видом ключа; с одной стороны шара — Витийство под знаком Меркуриева жезла, с другой — Стихотворство в изображении Аполлоновой лиры. Сии три Словесные Науки, составляющие главные предметы занятий Академии, имеют целью и основанием своим просвещение ума, изображенное книгою, положенною под шаром на заветном четырехугольном ковчеге, с начертанием дня основания Академии: Октября 21, 1783 г.» [Красовский 1848: 23—24].
Каждое из обсуждаемых понятий заслуживает своего внимательного рассмотрения в контекстах наиболее авторитетных суждений, высказанных как виднейшими филологами-словесника- ми XVIII века, так и зафиксированными в Словаре Академии Российской. Если очевидно, что словесные науки — это науки филологические, то следует отметить, что слово филология вообще не встречается у М.В. Ломоносова, но оригинально обсуждается у В.К. Тредиаковского. После того как академиком Миллером была критикована рукопись «Краткого руководства к риторике» М.В. Ломоносова 1744 года с рекомендацией написать такое же руководство по-латыни, 12 августа 1745 года в Петербургской академии наук В.К. Тредиаковским было произнесено «Слово о витийстве». В.К. Тредиаковский не только выполнил рекомендацию Миллера о толковании риторики как на латинском, так и на российском языке, но и дал истолкование филологии: «...полуденного солнца яснее, что вся вообще филология... самою вещию есть токмо что элоквенция» [Циг. по кн.: Аннушкин 2002: 171].
У В.К. Тредиаковского, создающего свое «Слово о витийстве» в параллельном переводе, основное слово — элоквенция-. «Элоквенция общества управляет, умножает, утверждает». «Царица Элоквенция» повсюду сияет и объединяет все науки и знания, ибо все они «токмо чрез элоквенцию говорят». Слово «витийство» встречается у В.К. Тредиаковского скорее лишь как синоним слову элоквенция, служа средством синонимического разнообразия текста: «Толь изобильно вещами, или, лучше, неистощаемо есть витийство, что куда зрение мое ни обращу, везде оное токмо царствующее вижу. Да представятся в мысль самые человеческие общества, которых человеческому роду нет ничего полезнее, какой крепче другой союз найдется обществ, кроме той же самой элоквенции?»
Именно к этому времени относится утверждение в русской науке и литературном языке слова красноречие. До В.К. Тредиаковского и М.В. Ломоносова оно употребляется достаточно редко - гораздо чаще встречаются краснословие и красноглаголание (по нашим данным, впервые слово красноречие, критически осмысленное, встречается у протопопа Аввакума в начале «Жития»: «не обык речь красити, понеже не словес красных Бог слушает... того ради и я не брегу о красноречии»). Если у В.К. Тредиаковского может встретиться лишь «премудрость красноречия», то именно М.В. Ломоносов дает этому слову ясное терминологическое значение, вводя его в состав филологического знания.
Настойчивое размышление М.В. Ломоносова над сущностью новой терминологии словесных наук проявилось уже в названиях курсов: 1744 г. — «Краткое руководство к риторике на пользу любителей сладкоречия» (выделяем термины. — А.В.): 1747 г. — «Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится риторика, показующая общие правила обоего красноречия, то есть оратории и поэзии, сочиненная в пользу любящих словесные науки» [Ломоносов 1952: 19, 89].
Выше на с. 14 при анализе определений риторики показано, что именно как М.В. Ломоносов ясно отделил риторику как науку, учение, правила от красноречия, понимаемого как искусство, совокупность текстов оратории и поэзии — аналог будущей словесности. Разберемся же в том, какие науки основатель русской филологии причисляет к «словесным». Им, как известно, были описаны две «науки»: «Российская грамматика» и риторика в «Кратком руководстве к красноречию». Входила ли логика, по мысли М.В. Ломоносова, в словесные науки — вопрос, самим М.В. Ломоносовым не проясненный. Терминология логики частично входит в риторику, например, приступая к «правилам о изобретении доводов», он считает должным «истолковать части и сложение оных из логики» [Ломоносов 1952: 154]. Хотя логика и отсутствует в наследии Ломоносова (при частом обращении к ней в риторике), она безусловно входит в словесные науки, о чем говорит частое обращение к ней в «Кратком руководстве к красноречию». На протяжении последующей истории риторики весь вопрос будет в том, в каких частях и размерах «логические основания мышления и речи» проникают в риторику.
Более точного выяснения требует и вопрос о месте «поэзии» (еще не поэтики!) или «стихотворства» в ломоносовской классификации. Предлагая проект Московского университета, М.В. Ломоносов просит о должностях двух профессоров: оратории и поэзии. Граф И.И. Шувалов оставляет должность одного — профессора красноречия (элоквенции). Именно эту должность и будут отправлять в дальнейшем Н.Н. Поповский и А.А. Барсов, а сама кафедра будет называться кафедрой красноречия.
Уточним же терминологию ломоносовских «словесных наук». Термин «красноречие» имел отношение к трем запланированным книгам и соответственно «наукам»: Риторике («учению о красноречии вообще»), Оратории (учению о прозе) и Поэзии (учению о стихотворстве). Красноречие в самом общем смысле, если такое сравнение корректно, составит в будущем науку и искусство словесности (вот почему «труды в словесных науках», как верно замечено в Приложении к ПСС, т. 7, включают также литературную практику [Ломоносов 1952: 890]); риторика — «учение о красноречии вообще» — будет соответствовать общей риторике (где будут рассмотрены «правила» и для прозы, и для поэзии — ср. ломоносовские стихотворные примеры в руководстве); оратория — составит в будущем раздел частной риторики как учения о разных видах прозы; поэзия — будет соответствовать поэтике.
М.В. Ломоносов осуществил лишь первую часть своего замысла — он создал Риторику, но Оратория и Поэзия остались ненаписанными. Очевидно, что замысел написать Ораторию как учение о прозе осуществил Амвросий Серебренников, член Российской Академии, который опубликовал «Краткое руководство к Оратории Российской» в 1778 году. В нем автор прямо ссылается на Ломоносова как на своего предшественника, и это, кстати, был первый учебник на русском языке, написанный после М.В. Ломоносова.
М.В. Ломоносов первым в русской науке ясно определил различие прозы и поэзии, которое в будущем станет основанием для различения частной риторики и поэтики (впрочем, не исключено, что сами термины «общая», «частная», «прикладная» имелись еще в латинских руководствах Киевской Духовной академии). Ломоносовский критерий деления «слова» на прозу и поэзию - внешнее ритмическое строение текста: «проза есть слово, которого части не имеют точно определенной меры и порядка складов, ни согласия, в произношении точно назначенного, но все речения располагаются в нем таким порядком, какого обыкновенный чистый разговор требует. Поэма состоит из частей, известною мерою определенных и при этом имеет точный порядок складов по их ударению или произношению». Впоследствии русская риторика и теория словесности предложат дополнительные основания для отделения прозы от поэзии: проза относится к миру действительности, поэзия — к миру вымышленному, существующему в фантазии художника слова.
М.В. Ломоносов называет и виды словесности, которые в обогащенном составе войдут в частные риторики и поэтики XIX века: «первым образом (т.е. «прозою». — А.В.) сочиняются проповеди, истории, учебные книги, другим (т.е. «поэмою». — А.В.) составляются имны, оды, комедии, сатиры и других родов стихи» [Ломоносов 1952: 96—97].
§ 3. Словесные науки в Словаре Академии Российской
Рассмотрим последовательно словесные науки, о которых говорится в Словаре Академии Российской. При этом будем иметь в виду, что каждая эпоха создает несколько свой состав смыслов. Так, положительные оценки первого исследователя Словаря А. Красовского, адресуемые просветительской деятельности императрицы Екатерины, создаются в филологической терминологии его времени. Например, он пишет о «ее любви к нашей Словесности», «ее пример одушевлял к трудам любителей Отечественного слова», «к пользе Отечественной словесности... возвышено Церковное красноречие языком Платона, Леванды, Георгия (Кониского), Анастасия (Братановского) и других витий» [Красовский 1848: 16]. Далее А. Красовский перечисляет виды отечественного слова, заканчивая «изящной словесностью» [Красовский 1848: 17]. Термин «словесность» является основным в филологической науке 40-х годов XIX века, однако он полностью отсутствует в текстах, которые создают и Е.Р. Дашкова и ее коллеги, приступая к написанию Словаря Академии Российской. Иначе говоря, как раз слова словесность ни Екатерина Великая, ни княгиня Е.Р. Дашкова не употребляли.
И все-таки именно «словесность» находит толкование в Словаре Академии Российской в гнезде «слово»: — «1) Знание, касающееся до словесных наук. Силен в словесности; 2) Способность говорить, выражать» (CAP, V, 536). Обратим внимание на то, что здесь это еще не «наука», а только «знание» или «способность». Но смеем предположить, что именно эти определения Словаря создали предпосылки для рождения и утверждения «словесности» как термина русской науки. Появление этого слова в Академическом Словаре имело важнейшее значение для последующего осмысления и употребления термина «словесность» множеством авторов первой половины XIX века.
Создателем и утвердителем «словесности» стал, скорее всего, А.С. Никольский, первые сочинения которого относятся к 1790 году (анонимное издание «Логики и риторики» [Логика и риторика 1790]), а его «Основания российской словесности», выдержавшие семь изданий, датированы 1807—1830 годами ([Никольский 1807].
Концепция А.С. Никольского заслужила влияние благодаря предельной простоте его схемы: «Словесность (дар слова) есть способность выражать мысли словами» [Никольский 1807: I, 8]. Обратим внимание на то, что сама словесность здесь еще не наука, а только «способность».
Показывая правила, по которым употребляют сию способность, словесность образует две науки: грамматику, научающую «правильному употреблению слов», и риторику, показывающую «способ, как располагать и изъяснять мысли». Характерно, что в начале своего руководства, прежде чем дать определения двух этих наук, А.С. Никольский излагает, как «действует или должен действовать наш разум в познании вещей или предметов, о коих свои понятия выражаем словами» [Никольский 1807: 1—2, 10]. Эти действия разума человеческого объясняются в логических терминах понятие, рассуждение, умозаключение. Таким образом, вступление в «основания словесности» явилось краткой логикой с изложением законов мысли или разума.
1-я часть «грамматика» оказалась у А.С. Никольского достаточно традиционной, включающей объяснения букв, слогов, восьми частей речи, законов правописания, произношения слов и стихосложения. 2-я часть «риторика» сосредоточена на периодах, тропах, фигурах, хрии, учении о слоге; из прозаических видов словесности (они еще так не названы) проанализированы письма и «расположение больших слов»: «риторическое слово (oratio) и философское рассуждение». Виды поэзии (глава 9) также включены в риторику.
Характерно, что А.С. Никольский не употребляет термина «красноречие», но риторика определяется как «искусство располагать и приятно изъяснять свои мысли» [Никольский 1807: II, 1]. Таким образом, ломоносовское разведение риторики и красноречия оказалось нивелированным у А.С. Никольского. «Грамматика, риторика и поэзия» помещаются автором «совокупно, дабы все относящееся к словесности, преподаваемо было по одинаковой системе» [Никольский 1807:1, 9—10]. Эта совокупность «словесных наук», повторяющая «Словарь Академии Российской», тем не менее начинает существенно расходиться с ломоносовской. Схематически эту разницу можно представить следующим образом (см. схему на с. 80).
Предмет риторики ограничен у А.С. Никольского учениями о стиле-слоге, периоде, тропах и фигурах, хрии, течении речи; изымаются учение об общих местах, возбуждение страстей (у А.С. Никольского говорится лишь о стилевых особенностях выражения гнева, радости, скуки). Связь риторики с философией и этикой — эту «нравственную» основу риторического обучения — продолжают выполнять этические примеры, сочиняемые самим автором. Очевидно, что в ломоносовской традиции выполнен А.С. Никольским разбор примера «Науки просвещают разум...» (Я, 12—14). Поэзия вошла в риторику у А.С. Никольского лишь как одна из глав (9-я) с разбором видов поэтических произведений.
СЛОВЕСНЫЕ НАУКИ И СЛОВЕСНОСТЬ
М.В. Ломоносов
Словесные науки | |
Грамматика | Красноречие, понимаемое как искусство |
Риторика — учение о красноречии | |
Оратория — учение о прозе | Поэзия — учение о стихотворстве |
Дата добавления: 2014-12-21; просмотров: 696;