Продуктивность полевых систем

Какие же еще требуются доказательства? Сравним еще раз одноклассную систему коммуникативных символов типа морских сигналов с языком и зададим наивный вопрос. Почему же язык не остановился на этой стадии, если, как многие полагают, он миновал в своем развитии фазу глобального дейктического восклицания? Благодаря многообразию фонем, функционирующих как диакритики, можно было бы ввести в общение достаточное количество «сигналов» (будем придерживаться этого термина), и этот способ удобен и лаконичен. Конечно, он обладает и рядом других преимуществ по сравнению с полевыми системами. Однако он никогда не способен добиться одного результата полевой системы —достаточно дифференцированной и точной репрезентации бесконечно многообразного при помощи ограниченного набора конвенций и соответствующих языковых образований. Представим себе пользователя одноклассной системы в «новых» ситуациях. Если он изобретет новые символы поскольку старых недостаточно, они не будут понятны прежде всего в межличностном общении. Что же ему предпринять для получения новых выражений на основе существующих конвенций? Все известные в настоящий момент человеческие языки претендуют на роль таких «продуктивных», даже универсальных символических систем. Они поразительным образом и являются таковыми. Фрагменты Библии переведены на тысячи языков. Не берусь судить о том, хорошо или плохо. Почему же эта затея с самого начала не была бесперспективной в 90% случаев? Очевидно, потому, что при должном терпении и изобретательности любая задача, соответствующая вышеуказанной претензии всех языков, с той или иной степенью приближенности может быть выполнена. Разумеется, с разной степенью приближенности и не только в силу названной причины. Мы здесь утверждаем всего лишь то, что в принципе возможностями, о которых идет речь, обладает только полевая система.

Записанный или незаписанный код глобальных символов должен быть так же ограничен, как и записанный или незаписанный словарь разговорного языка, и по тем же причинам, т.е. в силу ограниченности объема человеческой памяти. Это особенно проявляется в тех случаях, когда нужно отразить специальные соглашения между многими людьми для достаточно эффективного применения в межличностном общении. Прежде всего имеются в виду действительно строго изолированные специальные соглашения, например морские сигналы, до появления какой–либо имманентной или искусственно созданной вспомогательной системы. Именно в этом случае каждое вспомогательное средство системы расширяет объем памяти. Язык решает проблему расширения объема памяти благодаря некоторым своим особенностям и в решающий момент обходит, то есть ликвидирует, ее. Ведь мы можем создать практически не ограниченное количество все новых и новых сообщений вовсе не из–за виртуозного использования мнемотехнических приемов, а из–за неактуальности этой проблемы для полевой

системы языкового типа. Мы можем символически изображать бесконечные числа при помощи всего лишь десяти элементарных знаков и очень простого, конвенционально установленного «синтаксиса». Конвенция десятичной системы исчисления такова: цифры справа налево приобретают значение единиц, десятков, сотен и т.д. Принцип, обнаруживаемый во взаимной ориентации цифр и их определенной последовательности, лежит в основе синтаксиса языка, правда, он имеет более сложную организацию и результаты.