Понятие об истории.

Происхождение именования церковной истории.

Еще в IV- м веке историком еп. ЕвсевиемКесарийским была написана первая «εκκλησιαστική ιστορία» - «Церковная история», что позволило его последователям назвать его «отцом церковной истории в том смысле, в каком Геродот был отцом светской истории». Опираясь на догмат о промысле Божием, Евсевий Кесарийский предпринял попытку создания универсальной хронологии истории различных народов, в центре которой — воплощение Христа. Мировая история в «Церковной истории» делится на период до воплощения, «преуготовление евангелия», и историю после воплощения Христова. Тем самым Евсевий заложил основы той хронологии истории, в которой события датируются либо по нисходящей («до Рождества Христова»), либо по восходящей («после Рождества Христова») хронологии.

Понятие об истории.

Термин «церковная история» состоит из слов ιστορία и εκκλησία.

Сначала о самом понятии «история». Оно происходит от «истор» - «свидетель, очевидец». В свою очередь «истор» происходит от «ода» - «вижу, ведаю, познаю». Оно отличается от другого глагола -«γιγνώσκω» - «знаю» в том смысле, что «ἵστωρ» - это тот, кто сам был при событии, он сам видел что-либо. При этом оно не означает, что он понял то, что он видел. «Ведение» не заключает в себе глубокого понятия о предмете: оно есть внутреннее состояние субъекта в его познании предмета; кто его имеет, тот не сомневается, оно ему очевидно.

«Ἵστωρ» — человек, который подчиняется влечению своей природы — все знать, стремится удовлетворить жажде знания. Человек хочет, чтобы известные вещи наполнили его сознание и были очевидны для него. Человек хочет знать, как знает свидетель; это заставляет его устремляться вовне и пускаться в далекие путешествия. Однако, при этом «истор» не думает о приобретении «γνώστης»'α - научного знания в этом путешествии».

Разница между «ведением истора» и «знанием» можно продемонстрировать на примере знания о том, что все люди должны дышать, чтобы жить. Это становится очевидным из наблюдения. И ученый физиолог также знает это. Но между содержанием знания нашего и знанием последнего целая бездна.

На характер взаимоотношения этих двух терминов отчетливо указывает беседа ап. Петра с Христом по воскресении. Как известно, Иисус Христос как будто набрасывает тень на искренность веры ап. Петра в своей с Ним беседе; апостол заверяет Христа, что он его любит. Последнее его слово: «Господи Ты вся веси: Ты веси, яко люблю Тя» — по-гречески звучит иначе: «κύριε, σὺ πάντα οἶδας; σὺ γιγνώσκεις, ὅτι φιλῶ σε» (Иоан. X. 17). Апостол заявляет Господу, что Ему – Иисусу Христу все известно, все ясно представляется сознанию; но апостол предлагает Христу все его внимание сосредоточить на одном определенном пункте, на том, как апостол любит Его. Это выражено в словах: «σὺ γιγνώσκεις ὅτι φιλῶ σε». Это сосредоточение на одном определенном предмете представляет не ведение, а знание…

Итак, в объеме понятия истории присутствует стремление человека к «ведению», получаемому через непосредственное созерцание. Но поскольку люди, жившие после рассматриваемых событий, не имели возможности быть их свидетелями, то узнать об этих событиях они могли только от очевидцев этих событий. Или из письменных свидетельств этих очевидцев. Таким образом, в понятии истории дано указание на то, что история должна черпать свои сведения из таких источников, которые, в конце концов, подводили бы к непосредственным очевидцам, т.е., она должна опираться на «историю» в первоначальном смысле этого слова. Как об этом говорилось в прошлые века: «История есть повествование о достопамятных событиях».