Экономические реформы и их результаты

В конце 50-х годов руководство страны убедилось в том, что существовавшая система управления хозяйством далека от опти­мальной. Начинается череда реорганизаций планирования и управ­ления. Следует заметить, что многочисленные новации строились по принципу демократического централизма, сформулированному еще в 1918 г. В.И. Лениным. Этот принцип постепенно утрачивал свою универсальность. К началу 60-х годов, когда перестали дейст­вовать чрезвычайные факторы управления народным хозяйством, сложившиеся в 30-е годы, в полную силу проявилась ограничен­ность возможностей хозяйственного механизма с жесткой центра­лизацией и плановым началом. Подтверждением тому была предпринятая в 1957 г. попытка децентрализовать руководство промышленностью путем перехода от отраслевого к территориально­му управлению. Дело свелось к перетряске бюрократических структур. Центр тяжести в управлении переносился из столицы на места, где создавались территориальные органы управления — сов­нархозы. Уровень обобществления производства, его централиза­ции и планового начала по-прежнему оставался незыблемым. Ре­форма, имевшая косметический характер, не придала динамизма развитию экономики.

Неудачи экономических новаций были отнесены на счет волюн­таризма и некомпетентности правительства Н.С. Хрущева. Новое руководство, пришедшее к власти в октябре 1964 г., провозгласило курс на стабилизацию экономики, приоритет научных методов управления.

Экономической реформе 1965 г. предшествовала широкая дис­куссия ученых, хозяйственников, рабочих. В общественное созна­ние проникали убеждения, ранее считавшиеся чуждыми советской идеологии. Признавалось, что товарно-денежные отношения при­сущи социалистическому способу производства, закон стоимости действует в различных общественных формациях, а плановые орга­ны должны создать оптимальные условия для работы предприятий.

Реформа 1965 г. на первый план выдвигала экономические методы управления. Это не означало отказа от административной экономики. Администрация получала рычаги воздействия на про­изводство посредством использования интересов трудовых коллек­тивов. Предприятию спускались сверху лишь пять показателей: реализация продукции, ассортимент основных изделий, фонд за­работной платы, прибыль и рентабельность. В течение 1965— 1967 гг. были повышены цены на промышленную и сельскохозяй­ственную продукцию, увеличилась прибыль производителей, было проведено выравнивание уровней рентабельности отдельных отрас­лей. Но дальше реформа не пошла. Воссозданные в 1965 г. отраслевые министерства быстро подмяли появившуюся самостоятель­ность предприятий и восстановили всеобъемлющий контроль над трудовыми коллективами. Административная экономика обнару­жила удивительную устойчивость и невосприимчивость к переме­нам. Она не допускала радикальных преобразований в хозяйствен­ном механизме, стремилась сохранить любой ценой отношения собственности.

Основой экономической модели выступала так называемая общественная собственность на средства производства в форме общенародной, кооперативной, муниципальной собственности. Наличие частной собственности на средства производства и рыночные отношения в их цивилизованном понимании отвергались. Вопреки здравому смыслу успешное развитие советской экономики предполагало сближение, а в перспективе слияние всех форм в единую общенародную собственность.

Административные методы деформировали саму модель социалистического производства. Собственность, именуемая общенарод­ной, на практике являлась собственностью номенклатуры. Рабочие были отчуждены от средств производства и процессов распределения. Не случайно в рабочей среде сформировалось отношение к общественной собственности как к ничейной, казенной. В итоге реформа 1965 г. оказалась также по преимуществу косметической.

Работа по совершенствованию хозяйственного механизма и в дальнейшем строилась в рамках традиционных представлений по­литэкономии социализма. В 1973 г. предпринимается новый шаг по совершенствованию управления промышленностью. С этой целью создаются крупные промышленные объединения, которые должны были расширить возможности производства на основе его концентрации и специализации. На волне укрупнения производ­ственных единиц сформировались целые территориально-произ­водственные комплексы (ТПК), такие, как Западно-Сибирский нефтегазовый. Саянский, Канско-Ачинский, Экибастузский и др.

На формирование крупных промышленных узлов уходило по два-три пятилетия. Во время создания территориально-промыш­ленных комплексов они становились поглотителями крупных фи­нансовых и материальных ресурсов. Положение в ТПК служило экономическим барометром. Масштабное хозяйство оказывалось неразворотливым, слабовосприимчивым к научно-техническим новшествам. В итоге даже новейшие технические решения успева­ли устареть с момента проектирования до пуска производств. Кон­цепция развития масштабных производств, поглощения ими мел­ких предприятий выглядела оригинально на фоне мирового сообщества. Так, в США количество относительно мелких фирм с числом занятых до 500 человек возросло с 5 млн. в середине 60-х годов до 15 млн. в начале 80-х годов.

Советская гигантомания была присуща и сельскому хозяйству. Считалось, что чем крупнее хозяйство, тем оно должно быть рен­табельнее. К 1960 г. на селе в результате укрупнения осталось 50 тыс. колхозов и совхозов вместо 130 тыс. в 1950 г. Единоличных хозяйств в деревне не осталось вообще. В 60—80-е годы на одно хозяйство (колхоз, совхоз) приходилось в среднем 500 работающих и 15 тыс. га земли. Такой сверхконцентрации не знали развитые страны мира.Гигантомания в сельскохозяйственном производстве оказалась невыгодной с экономической точки зрения. Наше сельское хозяй­ство в середине 80-х годов производило на 15% меньше продук­ции, чем сельское хозяйство США, но зато потребляло энергии в 3,5 раза больше.

Против здравого смысла был и погектарный принцип планиро­вания. Погектарная разверстка посевов доводилась республике, области, району, хозяйству. В 70—80-е годы стали практиковаться крупные программы, напоминавшие рекламную кампанию. По мере ухудшения снабжения населения продуктами питания была разработана и в 1982 г. с шумом одобрена Продовольственная про­грамма, которая намечала развитие сельского хозяйства до 1990 г. Предусматривалось, что в 1981—1985 гг. сбор зерна возрастет до 238—243 млн. т, но в действительности он составил только 180 млн. т.

На протяжении 60—80-х годов не существовало последователь­ной политики в отношении личного подсобного хозяйства сель­ских жителей. Если в начале 60-х годов развитие подсобного хо­зяйства сдерживалось, то после середины 60-х годов хозяйства перестали снабжать кормами, малой техникой. В результате доля личных подсобных хозяйств в общей товарной продукции сельско­го хозяйства в 1985 г. снизилась до 10%, а в 1960 г. достигала 15%. Число колхозных рынков сократилось с 7,5 тыс. в 1970 г. до 6 тыс. в 1985 г.

Экономические реформы 60—70-х годов не устранили главных парадоксов директивного планирования и управления. Несмотря на возраставшие капиталовложения в промышленность и сельское хозяйство, обострялся дефицит товаров и продуктов питания. На­рушался один из главных принципов экономики — равновесие, который предполагает соответствие спроса и предложения, дохо­дов и расходов населения. Дефицит привел к повсеместному вве­дению талонной, или карточной, системы распределения. По та­лонам получали автомобили, мотоциклы, телевизоры, стиральные машины, модную и престижную одежду, импортную обувь и т.д. Все реже встречались в свободной продаже мясные продукты, сли­вочное масло, конфеты. Становилось очевидным, что плановая экономика окончательно разладилась, ее резервы исчерпаны, а косметические реформы уже не приносят ощутимого эффекта.