Психологизм трагедии Ипполит. 2 страница

Проблематика "Лягушек" сосредоточена во второй половине комедии, в "агоне" Эсхила и Эврипида. Недавно прибывший в преисподнюю Эврипид претендует на трагический престол, до тех пор бесспорно принадлежавший Эсхилу, и Дионис приглашен в качестве компетентного" лица быть судьею состязания. Победителем оказывается Эсхил, и Дионис уводит его с собой на землю, вопреки своему первоначальному намерению взять Эврипида. Состязание трагических поэтов в "Лягушках", частично пародирующее софистические методы оценки литературных произведений, является для нас древнейшим памятником античной литературной критики. Разбирается стиль обоих соперников, их прологи, музыкально-лирическая сторона их драм. Наибольший интерес представляет первая часть состязания, в которой рассматривается основной вопрос о задачах поэтического искусства и в частности о задачах трагедии. Поэт - учитель граждан.

Что же касается Эврипида, то его герои по своим патологическим страстям и близости к среднему уровню не могут служить образцами для граждан. Величавости образов трагедии должны соответствовать возвышенные речи, возвышенная наружность действующих лиц, все то, от чего Эврипид сознательно отказался. Аристофан отнюдь не закрывает глаз на недостатки трагедий Эсхила, на их малую динамичность, на патетическую перегруженность стиля, но обыденность языка эврипидовских персонажей и софистические ухищрения их речей представляются ему недостойными трагедии.

Здесь снова выступает образ Сократа, как представителя софистической критики, подрывающей идеологические основы трагедии. В новых идейных течениях Аристофан справедливо усматривает угрозу для воспитательной роли, которую играла до тех пор в греческой культуре поэзия. Действительно, начиная с софистического периода, поэзия перестает быть важнейшим орудием обсуждения мировоззренческих проблем, и эта функция переходит к прозаическим литературным жанрам, к ораторской речи и философскому диалогу.

Не сидеть у ног Сократа,

"Лягушки", поставленные незадолго до решительного поражения Афин в Пелопоннесской войне и распада афинской морской державы, представляют собой последнюю известную нам комедию "древнего" типа. Позднейшие произведения Аристофана значительно отличаются от прежних и свидетельствуют о начинающемся новом этапе в развитии комедии.

43. Бытовая драма Менандра "Третейский суд" и его использование в римской литературе ("Свекровь" Теренция).

Менандр. третийсий суд. Молодой человек Хорифей, перед там как женитьсчя, встпил в связь с Памфемой Потом он на ней женился, но он её не помнил. Она родила ребёнка. от «насильника» . Хорифей бросает женупроводит время вкутежах с прителями и с арфисткой Габротоной. Помфема подкидывает ребёнка к чужи людям, те попадают к рабу Хорифея, и раб узнаёт на младенце кольцо Хорифея. Благородная Габротон всё рассказывает Памфеме. Ура!

С этой исходной ситуацией пьесы зритель знакомится в первом акте. На сцене "новой" комедии обычно изображены фасады двух домов, в нашем случае это дом Харисия и дом его приятеля Хэрестрата, Перед этими домами, на улице, и развертывается действие. Подобно тому как в трагедии зритель, знакомый с мифом, заранее знает исход действия, или узнает его из пролога (например у Эврипида), так и комедия не создает никаких тайн для зрителя. Она достигает своих эффектов именно тем, что зритель в полной мере осведомлен о вещах, неизвестных самим действующим лицам. Если- действие комедии, продолжающееся один день, должно привести к благополучной развязке узла, завязанного задолго до этого, появляется необходимость в прологе. Он вкладывается в уста, на эврипидовский манер, какому-нибудь божеству или аллегорической фигуре (например "герою", "Тихе" и т. п.). Менандр любит ставить этот пролог не в самом начале пьесы, а на втором месте, после вводной сцены с участием кого-либо из действующих лиц.

"Третейский суд" открывается беседой раба Онисима с поваром, из которой зритель узнает, что Харисий покинул молодую жену, связался с арфисткой и веселится в чужом доме. Затем выступало, вероятно, божество, сообщало то, чего никто из людей еще не может знать, историю Памфилы, и разъясняло исход пьесы; но эта часть комедии утеряна. Завершается экспозиция приходом Смикрина ("старик"), отца Памфилы, обеспокоенного расточительным образом жизни зятя; он отправляется к дочери разузнать об истинном положении дела.

Развитие действия начинается со второго акта. перебранка двух рабов, которые приглашают его в арбитры своего спора. Один из рабов, Дав, с месяц назад нашел подкинутого ребенка и передал рабу Хэрестрата, Сириску, так как Сириск согласился этого ребенка воспитывать. Теперь Сириск требует у Дава в придачу вещи, которые были оставлены при ребенке матерью.

Третий акт приносит с собой ретардацию. Онисиму известно, что перстень был утерян на ночном празднестве Таврополий,[3] где были девушки, и он понимает, что ребенок - сын Харисия. Но как Харисий примет это сообщение? Из нерешительности выводит Онисима Габротонон.

Конец третьего акта плохо сохранился. Возвратившийся Смикрин узнает неожиданную новость: Харисий только что признал ребенка Габротонон. Старик хочет увести дочь от мужа.

Разрешение конфликта дается в четвертом акте. Он заключает в себе ряд моментов, очень смелых для греческого театра. В то время как драматурги обычно избегали показа соблазненных афинских девушек на самой сцене, Менандр решился вывести Памфилу. Она не поддавалась убеждениям отца, доказывавшего, что Харисий скоро разорится, и изъявляла желание оставаться спутницей мужа во всех испытаниях. Супружеское согласие восстанавливает Габротонон, носительница той маски, которая по общепринятым представлениям и по ситуации самой пьесы должна была бы внести в семью разлад. По сравнению с благородным отношением Памфилы к нему его собственное поведение представляется ему бессердечным и варварским; неожиданно открывшийся сын - заслуженная кара за то, что он мнил себя безгрешным и надменно осуждал чужой грех. Это безоговорочное требование равенства морали для обоих полов, и при том в устах мужчины в бытовой драме [Медея уЭврипида (стр.142-143) ограничивалась только жалобами на неравную мораль], было, по-видимому, настолько неожиданным в условиях античной сцены, что Менандр счел необходимым несколько подготовить к этому зрителя. Мысли Харисия излагаются дважды,

От пятого акта сохранилась более или менее полно только одна сцена. Здесь снова появляется Смикрин, еще ничего не знающий, в сопровождении старой кормилицы, которая должна уговорить Памфилу вернуться домой. Встречает их Онисим; насмешливый диалог, в котором тугой на соображение "старик" является предметом подшучивания со стороны Онисима и кормилицы, раскрывает ему истинное положение вещей. Все прочее могло иметь только характер эпилога; вопрос о судьбе Габротонон, несомненно, получал благополучное разрешение. Главные персонажи, может быть, даже не выходили на сцену, и заключительный акт был проведен в более веселых тонах, чем предшествующая часть пьесы. Однако и сюда Менандр вводит серьезные мотивы. В насмешках Онисима звучат идеи эпикурейской философии; раб разъясняет Смикрину, что счастье и несчастье приходят к человеку не от богов, которым некогда было бы заботиться о каждом человеке в отдельности, а от его собственного нрава. Философский источник этой последней мысли не вполне ясен, но Менандр, очевидно, дорожил ею как драматург.

Ссылка на "нрав", т. е. на характер, тем более показательна, что композиция "новой" комедии, в частности и комедий самого Meнандра, основана обычно на случае. Между тем художественная сила Менандра в искусстве индивидуальной характеристики, и характер становится у него одной из пружин в развитии действия. На тожественных фабульных предпосылках он воздвигает иногда совершенно несходные между собой пьесы, благодаря различной обрисовке характера кого-либо из главных персонажей (например комедии "Герой" и "Земледелец"). Гуманное мировоззрение Менандра позволяет ему открывать положительные стороны у таких фигур, которым в комедийной традиции была свойственна однотонность отрицательных, грубо-комических черт. Мы уже видели трактовку "гетеры" в "Третейском суде"; столь же мало похожа Памфила на обычный тип богатой "жены", принесшей мужу большое приданое.

Теренций свекровь. юноша Памфил женился на Филумене.Однако афило вроде ещё нравится гетера ВАкхида. Лахет, отец Памфила посылает его в др. город по делу о наследстве. Филумена возвр домой к себе . ей плохо и грустно. оказывается она ждёт ребёнка но не от Памфила. Родители Полифема сострата и Лахет готовы принять сына в дом. Оказывается позже, что Палифе с Вакхидой давноничего не имеет, а кольцо, которое насильник Филумена сорвал сейчас на Вакхиде, значит он оте ребёнка. ура.

Для иллюстрации серьезного стиля Теренция возьмем его пьесу "Свекровь" (165г.), принадлежащую к типу "трогательной" комедии. Действие происходит, как обычно, в Афинах, между двумя домами, из которых один принадлежит Лахету, а другой Филиппу; по соседству живет гетера Вакхида.

Традиционный пролог, обращение к зрителям, никогда не служит у Теренция экспозиционным целям. Экспозиция дается во вступительных сценах, но сохраняет иногда самостоятельность в том отношении, что для нее вводится специальная фигура, которая выслушивает и сопровождает репликами рассказ об исходной ситуации и больше в действии не участвует. В "Свекрови" такой фигурой является гетера, приятельница Вакхиды. Диалог ее с Парменоном, рабом героя пьесы Памфила, содержит экспозицию. Памфил, сын Лахета, горячо любил гетеру Вакхиду и клялся ей в верности. По настоянию отца он вступил в брак с Филуменой, дочерью соседа Филиппа, но брак этот сначала оставался фикцией. Молодой человек продолжал посещать прежнюю подругу и надеялся, что оскорбленная Филумена сама уйдет от него. Но, между тем как Филумена кротко терпела поведение Памфила, Вакхида стала хуже относиться к нему, и чувства Памфила изменились: он охладел к гетере, сошелся с Филуменой, которую полюбил и в которой нашел близкую себе душу. Через некоторое время Памфилу пришлось отлучиться из Афин; в его отсутствие Филумена почему-то возненавидела свою свекровь Сострату, стала избегать ее и вернулась в родительский дом.

Зритель, быть может, склонен объяснить уход Филумены тяжелым характером свекрови, но уже ближайшие сцены убеждают его в том, что Сострата - добрая женщина, принужденная постоянно выслушивать незаслуженные упреки мужа. Она пытается заверить его в своей невиновности по отношению к невестке, но напрасно:

Загадка разрешается в монологе возвратившегося Памфила. Обеспокоенный возникшей враждой между женой и матерью, он поспешил в дом Филиппа и застал роды Филумены. Над женой Памфила еще до брака какой-то неизвестный совершил насилие.

Оба старика, Лахет и Фидипп, требуют, чтобы ни в чем неповинный ребенок был признан, и эта невозможная для Памфила перспектива окончательно сбивает его с позиций. Он предпочитает на время скрыться: без отца ребенка не примут в семью. Старики могут объяснить себе непонятное поведение Памфила только влиянием Вакхиды и посылают за ней для переговоров. Гетера эта оказывается воплощением бескорыстия и благородства. Она охотно готова помочь семейному счастью своего бывшего друга и отправляется заверить его жену и тещу, что ее отношения с Памфилом давно порваны. Но какая может быть польза от этого необычного визита, от появления гетеры в семейном доме, где ее заверения никому не нужны и служат лишь .помехой в осуществлении задуманного плана?

В ходе пьесы лишь один раз, в сетованиях Миррины, проскользнул намек на пути разрешения конфликта: неизвестный насильник отнял у Филумены ее кольцо. Теперь, в последнем акте, появилась Вакхида, и на пальце у нее было кольцо. Визит, предпринятый для того, чтобы устранить мнимое препятствие, приводит к действительной развязке.

Выйдя из дома Филиппа, Вакхида немедленно посылает раба Парменона сообщить Памфилу, что кольцо, подаренное им ей, узнано Мирриной: оно оказалось кольцом Филумены. Однажды вечером пьяный Памфил вбежал к Вакхиде с кольцом, забранным у девушки, над которой он совершил насилие. И он - действительно отец ребенка, родившегося у Филумены.

Аполлодор разработал, таким образом, сюжет о муже, совершившем насилие над своей будущей женой, т. е. сюжет "Третейского суда" Менандра, с тем же разрешением конфликта при помощи благородной гетеры.

44. Эллинистический эпос Аполлония Родосского "Аргонавтика".

самое большое из сохр. пр-ий эллинистич. поэзии. Большой мифологич. эпос, но эпос в новом вкусе. СТАРИННОЕ СКАЗАНОЕ О ПОХОЖЕ АРГОНАВТОВ – матерал. последовательная обработка всего сказания. Пооэтому по построениею приближается не к гомеру с его концентр. вокруг одной темы, а к киклическому эпосу – серя эпизодов, объедин. лишь хронологич. последовательностью. меньше по объму Гомера. Сохранён объективный эпический стих без особых отступлений. Далёк от большого охвата действительности, от мировоззренческих вопросов. Относится как учёный + прославление династии птолемеев. НОВОЕ – картинки душевных состояний, изображение чувств, этого рпаньше не было в греч. эпосе.

1,2 книги- до прибытия аргонавтов в Колхиду. нетт единства в поэме, центрального геро и внутр. связи между эпизодами, недостаточная драматичность

3 книга – Зло арь сверх доброго. Чтобы вернуть цартво законному царю Ясон должен доказать злому своё превосходство и добыть олотое руно. …. поход через три моря – Эгейское, мраморное, Чрное.любовь Медея к Ясону – повестование резко меняется. НОВОВВЕДЕНИЕ – любовь движущ. сила эпического действия. Потом это продолжил Вергилий . Книга наименее традиционна, наиболее интересна. Сцена на Олимпе – гера и Афина, кот-ые любят Ясона, просят Афродиту воздействовать на Эрота, чтобы Медея полюбила Ясона.Сорванец эрот не имеет почтения к распутной матери, но соглашается – за мяч. Афина смущается. А стрела Эрота имеет лишь орнаментальное значение. Он подробно описывает пробуждение любви. ПЕЕРВАЯ известная в греч. литературе попытка психологич. анализа любви Динамика возникновения чувства, в отличие от его александрийского описания. Сцена свидании, передача зелья.

конец 3 книги – возвращение в сказку. Большой подъём в описании. Медея здесь – робкая влюблённая девушка.

4 книга – традиц. черты. Открытое соучастие. о любви речи нет. волшебница, Ясон же бесцветен. Обратный путь аргонавтов. много сцен, но эпизодичность 1 и 2 книг. Доведя арго до вод, омывающих Иолк, автор считает сюжет исчерпанным.

\поэма Аполлония указывала для эпоса новый путь – разработку психологии страсти, начатую Еврипидом. позднее вызвала большой интерес.

45. Пасторальная поэзия Феокрита и ее подражатели в римской литературе.

Феокрит – самый выдающийся поэтический талант александрийского направления. Родился ок. 300 г. Чувствительное восприятие природы, поэзия любовной тоски, тяга к интамному, внимание к деталям быта и незначительным людям. Но мир субъективных чувств получает идеализированных носителей; поэт не отождествляет себя с ними и, подчеркивая их наивность, дистанцирует от себя. Он не гонится за показом своей «учености».

Создатель идиллии. «картинка», «песенка». Так назывались в древности стихотворения небольшого размера, не укладывающиеся ни в один из привычных жанров.

Историко-литературное значение Феокрита основано прежде всего на его «пастушеских», буколических стихотворениях. Буколический жанр имел опору в греческом фольклоре – песни пастухов, играющих на свирели, их состязания – обрядовые. Состязание в пастушеских песнях у Феокрита имеет типовую структуру, которая юлизко напоминает сцены «состязания» в новоаттической комедии. Соперники либо последовательно исполняют по большой песне, либо перебрасываются которкими песенками, близкими по содержанию и размеру. Эта структура восходит к фольклорным состязаниям. Реальные пастухи отнюдь не пользовались уважением, но фольклорный образ пастуха-певца, носителя любовного томления, был воспринят поэтами-александрийцами как маска, пригодная для того, чтобы мотивировать чувствительную поэзию на фоне сельского пейзажа. Но у Феокрита пастухи не исключительно отдаются нежным чувствам – часто встречается иронический стиль повествования, порой даже пародийный, зарисовки бытовых черт и суеверий. Картины природы написаны очень искусно, но пейзаж интересует поэта лишь в связи с человеком.

Сборник идиллий, 30 небольших стихотворений. Мимы—небольшие драматические сценки. Буколический мим—соединение двух предыдущих жанров, напр. любовная перебранка пастуха и пастушки с дальнейшим согласием. Эпиллии—фигуры в гомеровском стиле, небольшие поэмки с мифологическим сюжетом. Соединение лирики и мифа—напр. Эрот, ужаленный пчелой. Хвалебные песни—Гиерону, Птоломею. Послания—обращения к скромной труженице.

Характеры в идиллиях—люди (чаще невысокого звания, даже рабы) и окружающая их природа. Изображены не всегда поэтически. Нетрудовой элемент тоже не всегда подвергается идеализации. Влюбленные герои настроены очень поэтически (Циклоп). Являются и драматические характеры, т е изображены и грубые низкие нравы, и трудовые идеалы, и поэтическая психология, и страстный драматизм. Перебрал все возможные в его время характеры связанные с бытом мелкого человека. Действие очень ограничено, обычно только одно происшествие или намек на него. Место—мягкая, ласкающая южная природа. Мало чего говориться об искусственных вещах, больше растения и животные. Хотя пространные описания природы нечасты, весьма выразительны. Для Феокрита характерно соединение бытовизма, простоты и эстетического любования. Идиллии дают общественно-политическую картину (воспевает правителя Египта Птоломея, но не совсем искренне, рисует картину крупного землевладения и рабовладения). Но поэт склонен указывать на тленность царских богатств. Наряду с властителем появляется и образ маленького человека, черпающий свою утешение в красоте природы. Основная тема—эстетизма, беззаботного наслаждения жизнью, без внимания к трудовым и практическим сторонам действительности. Ф. Идеализирует пастухов, как представителей беззаботной жизни, где на первом месте музыка и любовь. Больше половины идиллий посвящено влюбленным пастухам. Иной раз возникает мотив иронии, насмешки, скептицизма. Феокритовские пастухи только с виду являются простыми людьми, они могут развлечь городского жителя. Эстетизм, ирония, скептицизм ф.—символы растущей городской цивилизации, но не борьбы с ней.

Стиль изящной миниатюры. . Ф. Увлекается детализацией описаний,

Самый известный подражатель Феокрита – Вергилий, который пишет сборник «Буколики». (42-39 г.). Там он воспроизводит жанр пастушеских идиллий. Как и у Феокрита, сборник состоит из 10 произведений. Но его отношение очень отличается. У Вергилия нет дистанции между автором и персонажами. Пастухи похожи на автора в образованности. Нереальность обстановки подчеркнута географическим смешением. Мозаика цитат, мотивов, образов, других выражений, заимствованных из Феокрита и др. элиинистических авторов. Очень многое почти дословно переведено из «киклопа» и др идиллий Феокрита, но переосмыслено.Повышенная интенсивность внутреннего мира.

У Вергилия начинает вторгаться историческая действительность.

Мосх Сицилийский и Бион Смарнский – сосредотачиваются исключительно на любовном мотиве.

Лонг – буколический роман «Дафнис и Хлоя».

46. Периодизация древнеримской литературы.

По традиции, восходящей в своих истоках к эпохе Возрождения, римскую литературу принято делить на периоды соответственно этапам развития литературного латинского языка, в котором различают «архаическую» латынь, «классическую» («золотую» и «серебряную») и «позднюю». С этой точки зрения римская литература периодизируется следующим образом.

I. Древнейший период — до появления в Риме литературы по греческому образу (до 240 г. до н. э.).

II. Архаический период — до начала литературной деятельности Цицерона (240 — 81 г. до н. э.).

III. Золотой век римской литературы:

а) время Цицерона — расцвет римской прозы (81 — 43 г. до н. э.),

б) время Августа — расцвет римской поэзии (43 г. до н. э. — 14 г. н. э.).

IV. Серебряный век римской литературы — до смерти императора Траяна (14 — 117 г. н. э.).

V. Поздний императорский период (117 — 476 г. н. э.).

Периодизация эта, хотя и основанная на одностороннем принципе «оценки» языка («золотая» и «серебряная» латынь и т. п.), по существу вполне удовлетворительно намечает главные вехи литературного процесса в Риме. Мы будем различать в истории римской литературы следующие периоды.

I. Эпоха республики (до 30-х гг. до н. э.):

а) долитературный период (до средины III в.);

б) первый век римской литературы (до средины II в.; время роста рабовладельческой республики);

в) литература последнего века республики (период граждан- ских войн с конца II в. до 30-х гг. до н. э.).

II. Эпоха империи (30-е гг. до н. э. — 476 г. н. э.):

а) литература времени перехода от республики к империи («век Августа», до 14 г. н. э.);

б) литература императорского Рима:

1) 1-й век н. э. («серебряный век»);

2) позднейшая римская литература (II — V вв.).

47. Маньеризм в александрийской поэзии Каллимаха.

Маньеризм – литературный стиль, порочный стиль опирается на традиции александрийской поэзии, он слабо связан с античностью, потому что он очень тесно переплетён с идеей предопределённости. Он любит вычурность и метафоры, антитезы, гиперболы. В Александрийской поэзии есть всё, кроме религиозной идеи… противопоставления классике, гармония идее, чёткости и настроения. Александрийская поэзия построена на дисгармонии, нарушение пропорций. Она свойственна этому течению. Особенности александрийской поэзии.

Характер и тип – это одно и тоже.

Центральная фигура александрийской поэзии - Каллимах из Кирены (около 310 - 240 гг.), стал придворным поэтом Птолемеев. Несмотря на огромную популярность этого писателя в эллинистическое время, Каллимах дает четкую формулировку своей литературной программы. Она сводится к трем основным принципам: малая форма, борьба с банальностью, тщательная отделка деталей. Полемизируя со своими литературными противниками, он вкладывает в уста Аполлону следующее наставление: "Певец, жертвенное животное для нас надо растить пожирнее, а Музу потоньше. Я повелеваю тебе не ходить по путям, протоптанным телегами, не гнать колесницы по обычным чужим следам и по широкой дороге, а выбирать более новые, хотя и узкие пути". Особенно восстает он против большого эпоса, "циклической поэмы", "единого непрерывного песнопения", не допускающего "тонкой" обработки. "Ассирийская река многоводна, но вода ее несет много грязи и тины". "Не ждите от меня многошумной песни: греметь - дело Зевса, а не мое". Не распространяя своего отрицательного суждения на гомеровские поэмы, Каллимах возражает против попыток обновления большого эпоса; ученый александриец чувствует себя ближе к дидактическому стилю Гесиода. Вызывают у него возражения и каталогообразные произведения типа "Лиды". Он предпочитает разработку отдельного эпизода в виде самостоятельного стихотворения.

Выдвигая требование малой формы, Каллимах правильно оценивал как основные тенденции всего александрийского направления, так и свои личные возможности. Для изощренной, но безыдейной и бесстрастной поэзии александрийцев малая форма была наиболее уместна. Сам Каллимах, помимо исключительной своей "учености", был блестящим мастером стиха, остроумным, изобретательным рассказчиком; но у него не хватало поэтической силы. "Хотя он не силен талантом, он силен искусством", - писал о нем впоследствии Овидий.

Каллимах - разносторонний поэт. Как почти все александрийцы, он блещет искусством изысканной эпиграммы; перекликаясь с современными ему сатириками кинической школы (стр. 235), он составляет сатирические холиамбы по образцу Гиппонакта (стр. 81), но поэтическая слава его основана была на "ученых" стихотворениях. Важнейшее его произведение - "Причины" (Aitia), сборник повествовательных элегий в четырех книгах, содержавший сказания о возникновении различных празднеств, обрядов, наименований, об основании городов и святилищ. Были ли отдельные стихотворения связаны между собой, неизвестно; если такая связь имелась, она была только внешней. По существу каждая элегия представляла собой небольшую самостоятельную повесть. Каллимах собрал большое количество малоизвестных преданий различных греческих областей; в поле его зрения попал уже и Рим. Сюжеты привлекали автора новизной, но важнее всего для него была оригинальность трактовки.

Из повествовательных элегий, вошедших в состав сборника, наибольшей известностью пользовалось в античности сказание об Аконтий и Кидиппе. Прекрасный Аконтий, увидев на празднестве Артемиды красавицу Кидиппу, влюбляется в нее. Аконтий и Кидиппа были уроженцами разных общин, и, для того чтобы добиться брака, Аконтий пускается на хитрость. Он вырезывает на яблоке слова "клянусь Артемидой, я выйду за Аконтия" и подбрасывает яблоко так, чтобы Кидиппа подняла его и прочла надпись. Древние читали обычно вслух; Кидиппа произнесла слова, написанные Аконтием, и отныне связана клятвой. Затем наступает разлука, и в это время родители девушки отыскивают для нее жениха. Но накануне брачной церемонии Кидиппа тяжело заболевает, и каждый раз, как повторяются свадебные приготовления, ее постигает какая-нибудь болезнь. Обеспокоенный отец обращается к дельфийскому оракулу и узнает, что болезнь дочери насылается Артемидой, разгневанной за нарушение клятвы. Тогда Кидиппу выдают за Аконтия. Сюжет этот coxpaнился в пересказах позднейших античных писателей, а в начале нашего века найден большой фрагмент, содержащий конец элегии. Простенький рассказ расцвечен у Каллимаха блестками редчайшей эрудиции, неожиданными отступлениями, лукавыми намеками. Автор старается быть разнообразным; он ежеминутно меняет тон повествования, переходя от наивности к иронии и внезапно ошеломляя читателя грудой ученых справок. Разнообразит Каллимах и самые сюжеты и способ их подачи. "Причины" открывались сновидением, которое уводило поэта на Геликон, гесиодовскую гору Муз; здесь Музы давали любознательному Каллимаху ответы на его ученые недоумения. Другой раз материал вводится непринужденным рассказом о пире, во время которого случайный сосед-чужеземец информирует автора об обычаях своей родины; в конце Кидиппы Каллимах прямо ссылается на свой книжный источник и приводит из него другие предания, более близкие к основной тематике "Причин", чем рассказ о любви Аконтия. Личность поэта все время вводится в повествование - это один из тех моментов, которые, с точки зрения античного литературного сознания, отличают повествовательную элегию от безличного эпического рассказа.

Атмосфера монархии сильно дает себя чувствовать в произведениях Каллимаха. Он - верноподданный династии Птолемеев. Специальное стихотворение посвящено "обожествлению" умершей царицы Арсинои; в "гимнах" (сохранившихся) олимпийские боги тесно переплетены с "богами" - монархами Египта, династические интересы которых поэт защищает. Интересна элегия о "локоне Береники", составлявшая, по-видимому, заключительное стихотворение сборника "Причины". Элегия эта известна нам, помимо фрагментов подлинника, в переводе римского поэта Катулла. Характерен самый повод к ее написанию. Птолемей III Эвергет вскоре после своего вступления на престол и брака с Береникой (Вероникой; 346 г.) должен был отправиться в поход. Молодая царица обещала, в случае благополучного исхода войны, посвятить богам локон; когда Птолемей вернулся, она выполнила свой обет и возложила локон в храме Арсинои. На следующий день локон будто бы пропал, и придворный астроном Конон поспешил утешить царственную чету тем, что он "открыл" новое созвездие, которое и является перенесенным на небо локоном царицы (созвездие это и поныне сохранило наименование "Волосы Вероники"). Как придворный поэт, Каллимах счел необходимым прославить это "событие". Элегия представляет собой монолог локона, который рассказывает о своей судьбе в преувеличенно-патетическом стиле, с многочисленными учеными украшениями, но не без обычной для Каллимаха лукавой иронии. Локон скорбит о том, что ему пришлось расстаться с головой царицы; он уступил лишь непреоборимой силе "железа" (т. е. ножниц) и заканчивает пожеланием вернуться на старое место, хотя бы строй светил оказался при этом нарушенным.

Мифологическим темам посвящены также "гимны" (в гексаметpax

Проблема большого эпоса была предметом литературной борьбы. Большие поэмы, мифологические и исторические, составлялись в это время преимущественно поэтами старых греческих областей, сравнительно далекими от чистого александринизма. Основным противником Каллимаха оказался, однако, его собственный ученик, такой же "ученый" поэт, как и сам Каллимах. Это был Аполлоний, александриец по происхождению, видный деятель Музея, занимавший должность заведующего александрийской библиотекой и воспитателя наследника престола. Литературная вражда осложнилась личным конфликтом, который кончился тем, что Аполлоний покинул Александрию и переселился на Родос. Вторая родина доставила Аполлонию прозвище Родосского, с которым он и вошел в историю литературы.