О языке русской эмиграции

Современные носители русского литературного языка владеют обеими его разновидностями (книжной и разговорной), чего нельзя сказать, например, о русских эмигрантах первой волны, которые покинули Россию в первой четверти XX века (после Октября 1917 г. и в период гражданской войны) и, конечно, не стремились стать «настоящими французами» или «настоящими немцами». Это был великий и трагический «русский исход», когда миллионы интеллигентов, прежде всего дворянского сословия – философов, писателей, поэтов, музыкантов, художников, инженеров, зодчих, врачей, адвокатов, офицеров (в том числе И. Бунин, А. Куприн, И. Северянин, Ф. Шаляпин, С. Рахманинов), составлявших «цвет нации», – вместе со своими семьями вынуждены были проститься с Родиной, считая пребывание в чужой стране лишь временным испытанием. Свою миссию эмигранты видели в том, чтобы сберечь ценности и традиции русской культуры, сохранить великий русский язык, оставленный в наследство ΧІΧ столетием. Долгое время ни они, ни их потомки практически не знали русской разговорной речи. Даже в быту они говорили на книжном языке, распространенном в аристократических кругах в предоктябрьские годы. Поэтому их речь показалась бы нам несколько вычурной, искусственной. Например: Как почивали, сударыня? или Не изволите ли откушать с нами, барышня? Летчика долго называли авиатором, зарплату – жалованием и т.д.

Уже в 20 – 30-х гг. они ужасались «порче» русского языка в Советской России, возмущались фразами он упорно не хочет; он определённо не знает. Особенно неприятен «гнусный паразит» обязательно. Это слово в старой России имело одно значение ‘любезно, услужливо’, и вполне понятно негодование старых русских интеллигентов (об этом пишет К.И. Чуковский – см. 97, с.14) по поводу того, что в новой России стала возможной фраза «Он обязательно набьёт тебе морду!» Не меньшую антипатию вызывают «уродливое» подвезло и «ужаснейшее» извиняюсь. Эмигранты до сих пор не одобряют распространение в русском языке таких заимствований, как пресса (если есть печать), детальный (если есть подробный), не понимают, зачем нужны аргумент, депрессия, монумент, эксперимент, когда уже есть довод, подавленность, памятник, опыт.

Русская эмиграция сформировала личностное отношение к языку, высказанное в тезисе: эмиграция не живет на родине, но она живет в родном языке, что важнее, чем все другое. Язык русской эмиграции как историко-культурный феномен неизменно контролировала консервативная охранительная служба, не допускавшая вариативности.

Вместе с тем было бы ошибкой признать, что состояние языковой нормы в русском зарубежье было безоблачно, хотя до 40-х гг. язык зарубежья и язык советской России представлялся эмигрантам единым русским языком. Постепенно молодежь эмиграции отходила от традиционной манеры изложении и искала свои пути. Этому поиску способствовало иноязычное речевое окружение и происходящие в мире перемены. Коренным образом изменила русское зарубежье Вторая мировая война и хлынувшие потоки второй и третьей волн эмиграции. Л.М. Грановская пишет об этом так: «Поколение «обнаженной совести» после войны не возродилось: на смену ему пришла другая эмиграция, принесшая язык советской России», – и утверждает, что возникло явное противостояние «норм старшего и нового поколений эмиграции, привнесшей на Запад через художественную литературу новый сниженный пласт слов и жаргонную лексику…» (см. 30).

К середине 40-х – началу 50-х гг. ХХ века в эмигрантских кругах нарастает ощущение того, что за рубежом по-русски говорят иначе, чем в России, признается существование двух ветвей – «эмигрантского» и «советского» языков. Последний, с точки зрения пуристов, плох всем, в нём уродливо переосмыслены «старые русские слова»: проработать стало обозначать ‘изучить, осудить’, освоить – ‘усвоить, овладеть‘, домохозяйка – ‘домашняя хозяйка‘, а не ‘домовладелица‘.

Учившиеся в Париже в 60-е гг. французские слависты рассказывают, что эмигранты, которые преподавали русский язык, предостерегали их от употребления таких иноязычных слов, как гардероб, нюанс, шик, модерн, меню (надо было говорить прейскурант), лакуны (надо пробелы). И в наше время во Франции действует «Союз для защиты чистоты русского языка», который уже около 10 лет издаёт небольшой, в несколько страниц, журнал «Русская речь».

Однако падение «железного занавеса» и укрепившиеся в постсоветскую эпоху контакты между русской диаспорой и новой Россией способствуют активному диалогу и более тесному сотрудничеству в поисках разумного компромисса и единых норм общенационального русского языка.