Библейская религия не есть некая система верований, выработанная еврейским народом в древности. Библия навязана Израилю, а не создана им.

Моисей почти силой уводит свой народ из Египта, и цель его сорокалетнего странствия — смерть его же собственного народа. Те, кто родились в рабстве, те, кто слишком пропитан египетским магизмом и язычеством, не могут войти в Святую Землю. И сам Моисей лишь издалека видит её, но не прикасается к Обетованной Земле. Эти сорок лет — непрестанная череда бунтов Израиля против Моисея и его Бога. Изготовление идолов и спиритизм, магия и астрология, увлечение языческими практиками соседних племён — вот то, к чему при малейшем попущении уклоняется народ, откуда его вновь и вновь оттаскивают посланные Богом судьи и пророки.

Итак, религия Завета навязывается Израилю, а не творится им. И когда Израиль не принял Новый Завет, когда ушли пророки и ушла Благодать Божия — он наконец вполне предался желаниям своего сердца и создал себе религию. Он создал Каббалу. Всё то, что было запрещено Ветхим Заветом, есть в Каббале — магия и оккультизм, астрология и отрицание Единого Личного Бога-Творца.

Одной из странностей религии, данной Древнему Израилю, является необычность её космологии. С точки зрения обыденного мифологического мышления место обитания демонов — это подземелье. Народное представление помещает ад под землёй, там, где кипит магма. При вчитывании в Писание замечаешь, что мир зла, мир враждебных человеку духов Библией помещается не под землёй, а над землёй, т.е. духи злобы обитают в небесном мире. Они так и называются — «духи злобы поднебесной» (Еф. 6, 12), а отнюдь не «подземной». Оказывается, тот мир, который люди привыкли называть «видимым небом», отнюдь не безопасен. Небеса скрывают от человека Бога — и эту блокаду надо прорвать.

Настаёт время Нового Завета — и оно оказывается отнюдь не временем примирения Бога и космических духов. Оно оказывается временем их решающей битвы. При религиозном, а не моралистическом чтении Нового Завета нельзя не заметить, что Христос — воин, и Он прямо говорит, что Он ведёт войну против врага, которого называет «князь мира сего» (Ин. 12, 31).

Все послания апостола Павла единогласно говорят о Кресте как о победе Христа над некими «космическими властями», князем власти воздушныя (Еф. 2, 2). Против них сразился Христос: «отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою» (Кол. 2, 15).

Теперь же, после воплощения Бога в поднебесном мире, человек может вступить в общение с бытием Наднебесным. По объяснению преподобного Максима Исповедника, Крест упразднил «враждебные силы, наполняющие среднее место между небом и землёй». Голгофский Крест — это тоннель, пробитый сквозь толщу демонических сил, которые норовят представить себя человеку как последнюю религиозную реальность.

Истинная религия — это не контакт с духами космоса. Религия — связь человека с Богом. С Тем, Кто изначала создал космос и человека, а не с чем-либо появившимся в космических пространствах. Святитель Иоанн Златоуст сравнивает небо с завесой Иерусалимского храма. Что ж, язычники — это люди, которые запутались в занавеске и преждевременно пали на колени, не дойдя до подлинной Святыни.

Человек сотворён по природе ни смертным, ни бессмертным. Бог сотворил его способным и к тому, и к другому. Сам по себе человек не имеет ни необходимости умереть, ни полноты, необходимой для бессмертия. Он обладает лишь некоей потенцией: к чему «прислонит» он своё бытие — таким и станет.

Человек может дышать Богом — и тогда он становится бессмертным. Но если человек замкнут в себе самом и в мире невечных творений — он умрёт. Человек, каким видит его Православие, похож на водолаза, который получает воздух по шлангу с корабля. И вот этот водолаз неосторожным движением защемил шланг и задыхается. Бесполезно ему сверху кричать и ругать. Нужно, чтобы кто-то другой прыгнул сверху, и принёс новый шланг с живительным воздухом, и дал вдохнуть неудачнику. И плач людей Ветхого Завета к Богу — о том, что «нет между нами посредника» (Иов. 9, 33). Некому донести до тонущего человека Горнее Дыхание.

Начало человеческой истории было опалено космической катастрофой. Через грех в мир вошла смерть. Можно сказать, что в мире взорвался Чернобыль. Суть не в том, что Бог злится на нас и наказывает поколение за поколением за проступок Адама. Просто мы сами сотворили смерть. Мы — виновники тому, что весь мир, весь космос стал подчиняться законам распада и тления. Бог, напротив, ищет — как спасти нас от радиации смерти.

Внешне в Чернобыле всё спокойно. Но человек, пьющий тамошнее молоко, — пьёт смерть. Он дышит лесным воздухом — он вдыхает смерть… Почему нельзя заниматься бегом в центре Москвы? Потому что чем интенсивнее здесь дыхание, чем больше воздуха будет человек прогонять через свои лёгкие — тем больше грязи будет осаждаться в них. Так и в мире после грехопадения: чем больше «космических энергий» человек пропустит через себя — тем больше продуктов распада будет оседать в его душе…

«Вы со Христом умерли для стихий мира» (Кол. 2, 20). Для уклонения от игры со «стихиями» (то есть религиозно понимаемыми «космическими энергиями») есть весьма основательная причина: они не вечны. Однажды созданные, «разгоревшиеся стихии растают» (2 Пет. 3, 12). Значит, душа, пропитанная их энергиями и принявшая их вместо силы Божией, сгорит вместе с ними. Для стяжания бессмертия души надо прорваться сквозь легионы космических «энергий» и причаститься Единому Бессмертному (1 Тим. 6, 16).

Современный мир полагает, что в принципе всегда всё было хорошо. И хотя никакого Творца нет, но всё же человек создан (космосом, не Богом!) для счастья, как птица для полёта. И любая религия, любая философия и политика должны оправдать претензии человека на его право на счастье.

В мироздании царит улучшательская эволюция: уровень жизни должен расти не только в этой жизни, но и в будущей. Отсюда требование массового сознания к христианству: утешьте нас, скажите, что мы можем жить по стандартам потребительского общества, а за это Иисус вместе с Буддой введут нас после расставания с телом в миры и более богатые, и более красочные, и счастливые. Позвольте без всякой иронии распевать песенку Бориса Гребенщикова: «по Голгофе бродит Будда и кричит: „Аллах акбар!“». И прежде всего — избавьте нас от необходимости думать, выбирать и вообще сознательно растить свою душу. Мы ничего не знаем о мире религий — и поэтому для нас все религии равны, и поэтому мы очень веротерпимы. Вы, богословы, не мешайте нам считать себя христианами, несмотря на наш оккультизм, хотя Евангелие мы листали лишь однажды, а не исполняли никогда.

И вот здесь я могу сказать только одно: мы можем выбирать духовные пути, мы можем следовать или нет духовным законам. Но сами эти законы столь же независимы от нашего желания, как и законы астрономии. Мы не можем предложить Богу маршруты, по которым нам хотелось бы идти. Он открыл для нас духовный путь, на котором можно найти Его, и предупредил о том, в каких случаях Царство Божие не наследуется людьми.

Вот в чём разница между апостолами и современными богостроителями: апостолы знали, что весь «мир лежит во зле» (1 Ин. 5, 19), и потому радовались, что Господь открыл возможность для спасения «по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9, 22). Современный мир убеждён в том, что космические пути хороши, что в религиях нет ничего опасного, что все люди будут спасены, и потому воспринимает как скандал напоминание о евангельском свидетельстве о том, что пути людей необратимо разделятся.

В отличие от улучшательской идеологии современности, христианство — религия спасения. Спасают там, где уже нельзя ограничиться «советами». Спасают не от недостатков. Спасают от смерти.

Христианство — это Новый Завет. Это значит, что прежний образ религиозности оказался недостаточен, оказался беспомощен. Это значит, что вне Нового Завета люди не смогли приблизиться к подлинному Богу — и потому Господь не усовершенствовал некую наличную философскую традицию, а пришёл Сам, и в Своей Крови, а не на папирусе, заключил с нами Завет Новый.

Часто христиан называют жестокими людьми — за их свидетельство о том, что вне Христа нет спасения. Христиане знают, что в мире и космосе разлита смерть. Мы сами ничего не сделали для её преодоления. Но нам дано лекарство от смерти, «лекарство бессмертия», противоядие. Вечный Бог стал человеком, чтобы привлечь нас к Себе и Собою защитить нас от последствий наших же беззаконий. Вот — Чаша с врачевством бессмертия. Вот — Чаша Жизни. Придите и вкусите… Жесток ли врач, уверяющий больных, что без принесённого им лекарства им не выжить? Жесток ли проповедник, говорящий, что вне Причастия человек не найдёт Жизни?..

И в этой ситуации совсем не очевидно, что разницей между христианством и язычеством можно пренебречь. Христианство говорит: пройди через боль покаяния и устремись к Богу. Язычество уверяет, что не надо ни того, ни другого, а нужно лишь «расширить своё сознание». Для этой цели сгодятся и наркотики, и ЛСД, и «ребёфинг» — модная сегодня техника регулировки дыхания, при которой в мозгу, доведённом до кислородного голодания, возникают галлюцинаторные видения «райских планет» (иногда, напротив, этот же эффект даёт техника «гипервентиляции мозга»: чувство эйфории достигается через перенасыщение кислородом). А если и нужно встречаться с кем-либо, то отнюдь не с Богом, а просто кое с кем из космических жителей…

Вновь вернёмся к Чернобылю. Люди, живущие вокруг него, не виновны в своей беде. И всё же смерть поселилась в их домах. И вот приезжает врач и говорит: я смог найти лекарство от вашей болезни. Эти ампулы у меня; придите ко мне, и я бесплатно вам их дам.

Этот врач остановился в деревне Малая Ивановка. И жители Верхней Ивантеевки, узнав об этом, заявили громкий протест: мы не будем лечиться у этого врача, потому что он остановился не у нас, а у наших соседей. Сами не пойдём и детей наших не пустим… Да, Христос воплотился не в Калуге и не на берегах Инда. Но вопрос, «спасутся ли индусы», не пришедшие ко Христу, оказывается столь же абстрактно-моралистическим, как и вопрос о том, спасутся ли «ивантеевцы», обиженные тем, что врач поселился не у них. Доктор ведь не по злобе так сделал и не по несправедливости. Он пришёл в зону смертельного поражения (хотя мог этого и не делать) и поселился там, где быстрее мог найти первых пациентов.

А у жителей хуторка в Новых Черёмушках ситуация оказалась ещё сложнее: они бы пошли к врачу за лекарством — но почтальоны до них не дошли, а радиосвязь не работала… Никто и не знал, что в этой глухомани ещё живут люди. Они будут болеть и преждевременно умрут. Виноват ли в этом доктор, приехавший в Малую Ивановку? Индусы слышали о Христе и не приняли его. Ацтеки многие века и не слышали о Нём. Виноват ли Христос, что каждую гору Он не сделал горой Преображения?

Ещё были люди, которые и услышали, и даже сходили посмотреть на врача и его помощников, но так и не могли понять, зачем это надо. Почему все говорят об опасности? Вроде всё как всегда. И солнце светит, и цветы растут. Разве что поросята иногда странные родятся — так для этого есть ветеринары, а нам-то зачем эти лекарства пить? Мы здоровы. Мы испокон веку сами себя лечили. И этот врач не лучше наших бабок. И ваш Иисус не лучше наших махатм…

Иные и готовы принять лекарство, но говорят: только лично из рук врача. Вот если бы он лично явился мне, скажем, сегодня после обеда — я с ним повечерял бы, а потом и лекарство, пожалуй, принял… Человеческие руки, которыми написано слово Божие и которыми оно разносится между людьми, многим не нравятся. Брезгуют.

Ещё были люди, которые и услышали, и пришли, но не вняли предупреждениям врача. Скажем, оказалось, что лекарство нельзя запивать водкой. Врач виноват, что не бегал за каждым и не бил по рукам?

Обнаружились и такие люди, что причастились лекарству и все правила его применения хранили. Но никак их нельзя было уговорить держаться подальше от эпицентра взрыва. Им всё казалось, что там есть что-то более экзотическое и что вообще опасность радиации преувеличена. Они и в христианский храм ходили, и в Шамбалу каждый вечер через астрал летали. Христу они присвоили высокое звание в Космической Иерархии (полковника планетарного Логоса), но не считали зазорным общаться и с лейтенантами («барабашками»).

Наконец, объявились и такие, которые слушали наставления врача с чрезвычайным благоговением и наизусть запомнили все его инструкции. Они назубок знают, как пользоваться лекарством, с чем оно несовместимо, а что, напротив, помогает его лучшему усвоению. Вот только само лекарство они так и не попробовали.

Во Христе мы встречаем Саму Вечность, прорвавшуюся в наше время. Ничего большего не мечтает подарить человеку ни одна другая религия. Все попытки примирить Евангелие с язычеством неизбежно приводят к потере этой радости. Христос оказывается всего лишь одним из учителей (где-то между Пифагором и Джордано Бруно). Но если Он — всего лишь Человек, если Он — не Бог, значит, с Богом люди так и не встретились.

Библейская формула «Бог един» — это исключающая формула. Когда Бог говорит Моисею первую заповедь — «Бог один», Он не имеет в виду, что тем самым Моисею открывается эзотерическая тайна — имён, дескать, богов много, а на самом деле все религии говорят об одном и том же Едином Боге. «Моисей, если хочешь, называй Меня Кришной. А ты, Аарон, можешь по вторникам звать Меня Зевсом, а по пятницам хоть Астартой. А будет желание — молитесь так: „О Карлсон, иже еси на крыше!“»

Языческая формула «Бог един», напротив, вбирает в себя самые разные формы духовного движения. Заповедь Моисея имеет в виду «единый» как «единственный» — «нет иных богов!». Бог Библии называется Единым — потому что исключает иных богов. «Бог» современного религиозного китча называется «единым», потому что вбирает всех богов.

Может, далеко не всё в языческой религиозной жизни может быть оценено как внушение сатаны. Но когда пришёл Свет, когда открылась возможность прямого обращения к Богу, уже нельзя оставаться в мире языческих двусмысленностей. Отворачиваться от Христа, пришедшего к людям, и обращаться к прежним языческим заклинаниям — значит противиться Христу, отрекаться от Него.

Так часто обвиняют сегодня Церковь в теплохладности, в том, что она совсем не похожа на Церковь апостолов, на пламенную общину первохристиан. Это правда. Но на первых христиан мы похожи именно в том, что более всего и не нравится в нас людям «всерелигиозным». В чём угодно можно противопоставлять первых христиан и нас. Но только не в одном. Нельзя противопоставлять современную «православную нетерпимость» «терпимости апостолов», потому что последней просто не было. Апостолы твёрдо стояли на своём: нет спасения вне Христа, а потому «не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую» (1 Кор. 10, 21). Нет возвращения в прошлое, когда, «не знав Бога, вы служили богам, которые в существе не боги» (Гал. 4, 8).

Слишком хорошо знали и апостолы, и первые христиане мир языческих мистерий, философий, мир без Христа. И этому миру они принесли новое. Сегодняшний мир, не зная толком Нового Завета, а также порядком отвыкнув от настоящего язычества, полагает, будто Новый Завет можно «обновить» через прививку к нему языческого оккультизма.

В воде тоже есть растворённый кислород. Но если водолаз посчитает себя рыбой и попробует дышать этим воздухом, он погибнет. Ему протянут воздуховод с поверхности. А он пробует дышать через раз: разок из шланга, а разок — прямо пуская воду в свои лёгкие… То, что он скоро погибнет от таких упражнений, очевидно. Но смерть души не так заметна. И «всерелигиозные», «терпимые» и «открытые» оккультисты носят в своих телах агонизирующие, протравленные «космическими энергиями», распадающиеся души, но притом уверяют христиан, что больны именно мы — больны «нетерпимостью».

Я это говорю не из книг. Любой православный священник может рассказать десятки историй о людях, которые взрастили в себе духовные болезни, пробуя совместить христианство с «восточными учениями».

И вновь о Чернобыле. Уже упоминалась группа людей, которые знают все инструкции по пользованию новым лекарством, но самого лекарства не принимают. Они считают, что если врач не сердится на пациента — то, значит, больной от этого становится здоровым. Так считают протестанты: поскольку достоверно известно, что Бог на нас уже не гневается (будучи удовлетворён жертвой Христа), то, как только мы узнаём о происшедшей перемене в отношении к нам Бога, так сразу становимся здоровыми и спасёнными.

Что ж, представим, что инженер, по вине которого произошла чернобыльская авария, оказался под судом. Предположим, что через некоторое время ввиду тяжёлого состояния его здоровья ему объявляют амнистию. Сильно ли облегчит эта бумага его положение? Ведь он сам носит в себе тягчайшую кару за свой грех. Он сам пропитан радиацией. Он сам умирает. И никакая апелляционная инстанция не защитит его от нарастающей боли и слабости.

В отличие от западного христианства, склонного описывать драму грехопадения и искупления в терминах юридических, восточное христианство осмысляет отношения человека и Бога в терминах органических. Для Православия грех — не столько вина, сколько болезнь. «Грех делает нас более несчастными, чем виновными», — говорил преподобный Иоанн Кассиан Римлянин. И в чине исповеди священническая молитва увещевает: «Пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отыдеши».

Мало объявить человеку, что Бог более не сердится на него. Надо дать ему реальную защиту от смерти, надо дать ему реальную возможность дышать Богом. Не Бог удерживает Себя вдали от людей. Люди удалены от Него: как собственными грехами, так и блокирующими духовными посредниками. Надо дать лекарство. Лекарство нужно от смерти. Лекарством от смерти может быть только Бессмертие. Бессмертие имеет только Бог. Значит, Бог, бывший вдали, должен обрести жизнь внутри человека. «Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий… Хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и даёт жизнь миру… Я есмь хлеб жизни… Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли… Хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрёт… хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира… если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин. 6, 27…53).

Причастие Крови и Тела Христовых — вот то антикосмическое лекарство бессмертия, которое принёс Спаситель. Христос позвал нас на «вечерю бессмертия». Сам Христос установил именно такой способ сообщения со своими учениками. Не просто через проповедь, не просто через молитвы или гимны, не просто через обряды — через Таинство Причащения Телу и Крови Христа. Люди, которые говорят, что достаточно читать о Тайной Вечере и вспоминать о ней, люди, по уверению которых само Лекарство Бессмертия для нас сегодня недоступно, не поняли замысел Спасителя. Эти люди — протестанты.

По их мнению, единственное, что может спасти человека — Евангелие, радостная весть о спасении через Иисуса Христа и искупление на Голгофе. Человек утоляет жажду информацией о воде, а не самой водой. Человек питается символом хлеба, а не самим хлебом. Протестанты похожи на человека, который видит в пустыне умирающего от жажды путника и, радушно подойдя к нему, начинает рассказывать умирающему о пользе воды. Три часа он говорит о том, какие замечательные свойства у воды, о том, что без воды не может быть жизни, о том, что надо бороться за чистоту источников и водоёмов… А затем уходит, так и не дав жаждущему ни капли воды. «Разве ты ещё хочешь пить? Разве недостаточно тебе „хороших вестей о воде“? Но мы пьём „символ воды“, мы даём людям „воспоминание о воде“. Это только невежественные православные и католики считают, что жидкость в их литургических сосудах действительно есть Вода Жизни, Кровь Христа. А мы считаем, что вода — это слова Христа. Эти слова мы тебе и пересказали. Почему же ты ещё хочешь пить?! Ты же слышал: „задача Церкви — проповедь Евангелия“, а совсем не Причастие Телу и Крови Христа. Ну что, тебе расхотелось пить? И, кстати, если тут рядом будет проходить православный священник с Чашей — смотри, ни в коем случае не пей из неё!»

В Причастии мы приобщаемся Пасхальной, Воскресшей плоти Христа. Это «иного бытия начало». Частицы нового космоса, того космоса, в котором уже нет отравы смерти, в котором побеждена энтропия и смертный распад, вторгаются в нас, по крайней мере в одном отношении, чтобы ослабить давление плоти греха на нашу личностную свободу. Через причастие мы в состоянии как бы Эдема: прошлое греха не давит на нашу личностную волю, и мы в состоянии свободы делаем свой выбор, не испытывая чрезмерного греховного давления собственного прошлого, привычки нашей природы, искривлённой грехом.

Путь исцеления состоит в том, что Христос в Себе, в Своей Божественной Личности исцелил воспринятую Им человеческую природу и её, уже исцелённую, подаёт нам в Причастии, чтобы через исцеление самой природы исцелить личность каждого из нас.

Там, где эта новая человеческая природа живёт, — там Тело Христа, там Церковь. Поэтому и нет спасения от мира падшего космоса вне Церкви Христовой. Там, где нет Причастия, — там нет новой Реальности Нового Завета. Там нет причастия Вечной Жизни. Там по-прежнему «Смерть и Время царят на земле»…

Христиане приглашают: «Придите и вкусите»… а нас называют «нетерпимыми». За то, что мы хотим передать людям великий Дар Христов, — нас честят «жестокими». За то, что мы возвещаем Новый Завет, — нас именуют «отсталыми». За то, что мы призываем продумать и осознать Откровение Божие, — нас обзывают «бездумными фанатиками».

Спасение в Церкви есть — приидите. А вне Церкви… Ещё в III веке священномучеником Киприаном Карфагенским сказано: «Кому Церковь не Мать — тому Бог не Отец». И нехристиане с этим были согласны: и в самом деле, для тех, кто живёт вне христианства, Бог — не Отец. Он — «Владыка», «Единая Энергия», «Карма», «Нирвана», «Божественный Принцип», «Безликий Брахмо»… И только Христос сказал: «Отче, Я открыл имя Твоё человекам» (Ин. 17, 5…6). Это новое имя Бога — Отец. И соединяемся мы с Ним в Его Сыне — во Христе через Его Тело, которое есть Церковь. В это тело мы входим через Его Вечный Дух, который исходит от Отца, а не от Космоса, и почивает в Сыне, а не в «астрале». Христос дал нам не только право обращаться к Богу — «Отец»; Он дал нам Духа, Которого мир не может принять (Ин. 14, 17).

Мир за это очень обиделся на Христа и на христиан. Обиделся ещё при жизни Христа. И даже две тысячи лет спустя после Его казни так и не простил Христу ясности Его свидетельства о том, что Путь Спасения — один.

За что распяли Христа? — Ну, в частности, за это: «Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники; но овцы не послушали их. Я есмь дверь: кто войдёт Мною, тот спасётся»(Ин. 10, 8…9).

А вот ещё то слово Христово, которое так не любят сейчас вспоминать: «Думаете ли вы, что Я пришёл дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение»(Лк. 12, 51). «Истинное Слово, когда пришло, показало, что не все мнения и не все учения хороши, но одни худы, а другие хороши», — спустя сто лет сказал мученик Иустин Философ.

И до сих пор языческий мир, мир «улучшателей» и «прогрессистов», не разглядевших Нового Завета, требует от нас: «ну, скажите нам, что мы тоже спасёмся». — «Да, спасётесь. Если придёте ко Христу, если примете Евангелие целиком, а не кусочками. Если расслышите Его обращение: «Покайтесь… Приимите… Сие есть Кровь Моя, за вас и за многих изливаемая во оставление грехов…»

Вопросы для повторения

1.Опишите четыре различных варианта понимания того, где проходят границы Церкви.

2.Выделите для трех первых вариантов понимания границ Церкви, слабость позиции.

3.Расскажите о позиции святителя Игнатия (Брянчанинова) в отношении спасения иноверных и инославных.

4.Охарактеризуйте позицию проф. МДА А.И.Осипова в отношении спасения вне Церкви.

5.Охарактеризуйте позицию протодьякона Андрея Курвева.

6.Сделайте самостоятельные выводы о спасении неверующих, иноверных и инославных.