Проблема кульминации

Кульминацией в искусстве принято именовать наивысшую точку напряжения эмоциональных и интеллектуальных усилий, которую автор стремится донести до читателя. В других родах литературы кульминационный момент представляет собой достаточно изученное явление. Что касается критики, то тут нет полной ясности. В отсутствии сюжета – внешнего хода событий – нелегко установить где, и по каким причинам авторский голос достигает наибольшей мощи и выразительности. Поэтому разумно предположить, что кульминацией критического выступления следует считать самую концептуально значимую часть (в плане теоретических рассуждений) и решающие оценочные выводы (в отношении достоинств и недостатков рассматриваемых произведений). В этом случае она будет по месту совпадать с концовкой.

Таким образом, кульминация может возникать в произвольном месте текста, но если говорить в массе, то теоретический пик обычно или чаще всего достигается ближе к центральной части, так как ему предшествует соответствующая система доказательств и довода и последуют результаты практического применения концептуальных усилий. В частности, статья В.Г. Белинского «О русской повести и повестях г. Гоголя» (1835) содержит не только тщательный анализ ранней прозы писателя, но и существенный прорыв в понимании проблемы соотношения реалистической и нереалистической литературы. Критик выдвигает концепцию о сосуществовании двух категорий словесности: поэзия идеальная и поэзия реальная. Такая посылка делается близко к началу статьи, но затем это теоретическое изыскание подкрепляется ссылками на сочинения Сервантеса, Шекспира, Гёте, Шиллера, Марлинского, Пушкина, Погодина, Полевого, Павлова и др. Но высшей точки Белинский достигает там, где, вооружившись указанной методологией, он определяет основные черты таланта Гоголя: «…простота вымысла, совершенная истина жизни, народность, оригинальность… комическое одушевление, всегда побеждаемое чувством грусти и уныния…»[127]. Как видим, в данном случае роль кульминационной нагрузки принимают на себя, по крайней мере, два различных фрагмента, особенно важных для понимания критической позиции.

Общая оценка произведения, как правило, относится к финальной части критического выступления и зачастую совпадает с концовкой, как это произошло, к примеру, в ранее упоминавшейся рецензии А.С. Хомякова на «Горькую судьбину» Писемского. Автор делает диломатичный вывод о том, что создание драматурга содержит в себе необходимые художественные элементы, но вместе с тем представляет собой «крайне нехудожественное целое». Этот пассаж и является главной задачей его компетентного отзыва, тем, ради чего было затеяно критическое разбирательство.

Своеобразной разновидностью кульминации можно считать выражение критической позиции в форме афоризма или максимы. В данном случае авторская мысль, спрессованная до лаконичной, исчерпывающей формулировки, впитывает в себя все возможные компоненты структуры произведения и воплощает в себе концентрированную мысль автора, доведённую до конечной точки лаконизма. Таковы, например, некоторые высказывания Гёте: «Классическое – это здоровое, романтическое – больное»[128]; Лихтенберга:«Книгу требуется ещё проконопатить, чтобы заделать дыры… ту книгу нужно сначала подвергнуть обмолоту»[129]; Пушкина: «Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности»[130]; Розанова: «…»[131]; Валери: «Во Франции поэтов никогда не принимали всерьёз. Поэтому во Франции нет национального поэта. Вольтер едва им не стал. Но поэт - самое уязвимое создание на свете. В самом деле, он ходит на руках»[132]. Авторы тут не испытывают необходимости подготавливать свою точку зрения и развивать её: всё, что нужно было сказать, изложено ими в самой кратчайшей форме.