В мире знаков и символов.

Глава 1.

Семиологические составляющие коммуникации.

Начиная с 60-х годов ХХ века, в европейском и отечественном пространстве наук о культуре стремительно развиваются направления, связанные с изучением природы знака, знаковых систем и т.д. Структура коммуникации, ее различные модели – предмет отдельного разговора. Здесь мы остановимся на самом базовом уровне – уровне знака и символа. Поговорим о таком направлении гуманитарных исследований, стремительно развивающемся сегодня, как семиология.

В отечественной традиции чаще употребляется слово «семиотика» – учение о знаковых системах. Но мы все же обратимся к западному варианту, договорившись, что существует единая наука о знаке – «семиология» и частные науки, посвященные тем или иным конфигурациям или тем или иным частным знаковым системам – «семиотики»

Семиология неразрывно связана с коммуникацией. Это база любой коммуникации. Поскольку семиология рассматривает все явления культуры как знаковые системы, предполагая, что они, являясь знаковыми системами, одновременно являются и феноменами коммуникации. Тем самым, по замечанию крупнейшего современного специалиста по знаковым системам Умберто Эко, она отвечает потребностям самых разнообразных современных научных дисциплин, как раз и пытающихся свести явления различного порядка к факту коммуникации. Психология изучает восприятие как факт коммуникации, генетика устанавливает наследственные коды – коды наследственной информации, нейрофизиология описывает процесс передачи сигналов с периферии нервных окончаний к коре головного мозга и т.д.

Существует большое количество теоретических моделей коммуникации, которые учитывают различные факторы, влияющие на разные элементы коммуникационной цепи и способные содействовать или препятствовать эффективной коммуникации – то есть наиболее полному и адекватному доведению сообщения от источника к адресату с максимально предопределенной реакцией на сообщение его получателя. Эффективная коммуникация измеряется по итогам и результатам. Например, по исследованию поведенческих изменений избирателей в период голосования или изменению покупательских предпочтений после проведения информационно-рекламной акции…

Проблема измерения эффективности массовых коммуникаций – самостоятельная задача, которую также приходится решать специалисту по связям с общественностью совместно с социологами, а иногда и социальными психологами и политологами. Поэтому пока эту проблему только обозначим. И кратко остановимся на основных способах организации коммуникации. Такие способы, повторяющиеся формы организации, характеризующиеся тем, что при прочих равных обстоятельствах дают в различных ситуациях близкий результат, следовательно, отличаются устойчивостью и повторяемостью, - называются моделями коммуникации или коммуникационными моделями.

Остановимся на основных коммуникационных моделях, которые позволят затем подробно рассмотреть и проиллюстрировать интересующую нас модель коммуникации на ее элементарном уровне.

Базовые модели коммуникации это:

линейная (классическая) Г. Ласуэла;

интеракционистская (социально-психологическая) Т. Ньюкомбо; усовершенствованная (шумовая) К. Шеннона –В. Вивера;

циркулярная или сбалансированная (симметричная) модель У. Шрамма и К. Осгуда.

Иногда выделяются как отдельные модели коммуникации – текстовая (А. Пятигорского), конфликтологическая (У. Юри и другие).(1).

Ряд специалистов значительно расширяют список коммуникационных моделей. Так, например. Г.Г. Почепцов выделяет в различные группы модель коммуникации с точки зрения PR , рекламы и пропаганды; социологические и психологические модели коммуникации (6 разновидностей), семиотические модели коммуникации; модели психотерапевтической коммуникации; модели мифологической коммуникации и т.д. Плюс к тому 20 прикладных моделей коммуникации в других областях гуманитарного знания и специальные прикладные модели (Шеннона, Винера, Ньюкомба, Хольсти, Плэта, Юри).(2) Однако такое дробление числа моделей вряд ли продуктивно, поскольку на первый план при их классификации выводятся вторичные, а иногда и просто случайные, необязательные отличительные признаки.

Другое дело, что при обращении к такой специфической подсистеме общества, как средства массовой информации, также выдвигаются отдельные способы, типы передачи информации в коммуникационном процессе, осуществляемом с их посредничеством.(3) Думается, что излишняя дробность моделирования коммуникационных типов не приводит к ясности вопроса. Сколь бы ни была , например, специфичной, эстетическая коммуникация или коммуникация межличностная (в отличие от коммуникации массовой, например), все же существуют некоторые базовые, исходные матрицы, на которые и накладывается специфика того или иного типа коммуникаций.

Поэтому ограничимся краткой характеристикой именно базовых моделей, которые очевидно лежат в основе всех остальных.

1. Линейная (классическая) модель была предложена Г. Лассуэлом в 1948 году. Согласно ей, коммуникативный процесс включает пять элементов:

- кто? (передает сообщение)- коммуникатор;

- что? (передается) – сообщение;

- как? (осуществляется передача) – канал;

- кому? (направлено сообщение) – аудитория;

- с каким эффектом? (достижение сообщением поставленной цели- эффективность) – результат сообщения.

2. Усовершенствованная (шумовая) модель, предложенная К. Шенноном для описания физических процессов, происходящих при коммуникации посредством телефонной связи, впоследствии была распространена В. Вивером на все иные, в том числе социальные, виды коммуникаций.

3. Симметричная модель коммуникации (циркулярная, замкнутая) У. Шрама и К. Осгуда акцентирует внимание на такой важнейшей составляющей коммуникации как ее двусторонность, проявляющаяся, прежде всего, в полноценной обратной связи:

Как уже говорилось, количество моделей может быть увеличено, но по своей сути они отражают естественную коммуникационную схему, предопределенную как физиологически, так и социально и даже физически.

В качестве более детального описания коммуникационной модели, интерпретации и иллюстрации ее составляющих обратимся к классической работе У. Эко « Отсутствующая структура. Введение в семиологию». Представляется, что выдающийся специалист по знаковым системам предложил в одной из своих относительно ранних, впервые вышедшей в 1968 году, затем неоднократно переиздававшейся книге одну из самых последовательных и ярких демонстраций коммуникативного процесса во всех его составляющих.(4)

У. Эко в своих рассуждениях отталкивается от простейшего примера. Жители долины хотят знать, когда вода в водохранилище, расположенном в котловине между двумя горами, достигнет уровня, который можно определить как опасный.

Этот опасный уровень обозначается как нулевой. Есть ли еще вода в водоеме или она ушла, ее уровень выше нулевой отметки или ниже и насколько, с какой скоростью она поднимается – все это и многое другое составляет те сведения, или информацию о состоянии водоема, которую нам желательно получить. Источником этой информации в данном случае служит сам водоем.

Предположим, что в водохранилище есть приспособление, что-то вроде поплавка, которое, оказавшись на нулевой отметке, приводит в действие передающее устройство, способное послать какой-то сигнал, например, электрический. Этот сигнал идет по каналу связи, будь то электрический провод или радиоволна, и поступает в принимающее устройство в долине; приемник преобразует сигнал в сообщение, предназначенное адресату. В нашем случае адресат – это другое устройство, соответствующим образом настроенное и способное при получении того или иного сообщения начать регулировать сложившуюся ситуацию, например, привести в действие механизм для спуска воды. (С.35)

Именно такая коммуникативная цепьвозникает во множестве устройств, называемых гомеостатами и предназначенных, например, не допускать превышения определенной температуры, обеспечивая ее регулировку при получении соответствующим образом закодированного сообщения. Но такая же цепь возникает и в случае радиосообщения. Источником информации в данном случае выступает отправитель, который, прикинув, что он, собственно, хочет сказать, начинает говорить в микрофон (передатчик); микрофон преобразует звуки голоса в другие физические сигналы, волны Герца, передающиеся по каналу связи в приемник, в свою очередь преобразующий их в артикулированную речь, которую слышит адресат. Когда человек с кем-то разговаривает, его собственный мозг служит источником информации, а мозг его собеседника – адресатом; речевой аппарат человека является передающим устройством, ухо его собеседника – приемником. Но если поместить на различных концах цепи людей, ситуация резко усложнится. Поэтому пока предположим, что коммуникация по поводу уровня воды в озере осуществляется между некими механическими устройствами и обходится без человека.

Чтобы известить адресата о том, что вода достигла нулевой отметки, нужно послать ему сообщение. Для удобства иллюстрирования процесса, У. Это предлагает считать таким сообщением загорающуюся в нужный момент лампочку, хотя, само собой разумеется, что у принимающего устройства нет никаких органов чувств и что оно не «видит» лампочки, - с него достаточно выключателя, замыкающего и размыкающего электрическую цепь.

Состояние лампочки (горит или не горит) уже несет в себе значение, и это значение не случайно, а организовано. Значит, состояние лампочки – это уже некий код: зажженная лампочка означает, что вода достигла нулевого уровня, в то время, как не горящая лампочка означает, что этого еще не случилось.

Что же такое код. Код – это результат конвенции, соглашения, договоренности, осуществляемой индивидами одномоментно, на какой-то ограниченный срок, либо реализуемой в процессе исторического становления социума. Код это установление соответствия между двумя крайними элементами коммуникационной цепи. И если в нашем случае то, что мы означаем через код – означаемое – уровень воды, а то, как мы это означаем – означающее – горящая или не горящая лампочка, то нашу цепь с циркулирующим по ней кодом мы можем описать в иных терминах и другими словами. Мы можем сказать, что код устанавливает некоторое соответствие между означающим (зажженная или погасшая лампочка) и означаемым (вода достигла или не достигла нулевой отметки). В нашем случае означаемое это не что иное как готовность устройства определенным образом ответить на полученный сигнал, при этом означаемое и референт, т.е. реальное явление, к которому относится знак (достижение водой нулевой отметки) – вещи разные, ведь устройство не знает, достигла или не достигла вода нулевой отметки, прибор устроен так, что придает определенное значение только самому сигналу: «лампочка загорелась» и реагирует на этот «понятный» ему сигнал тем или иным, заранее предусмотренным, образом.

Но существуют явления, которые не предусматриваются начальным кодом, которые в нашей системе не являются сообщениями, но могут ловко выдавать себя именно за сообщение. Такие «лже- или псевдосообщения» и называются шумом или шумами. Шум – это возникающие в канале связи помехи, способные исказить физические характеристики сигнала. Это могут быть электрические разряды, внезапное обесточивание и т.п., из-за которых сигнал «лампочка не горит» может быть истолкован превратно, а именно понят так, что вода ниже нулевой отметки.

Любая коммуникация тем эффективнее, чем меньше в ее цепи возможностей для возникновения псвевдосообщений - шумов. Защита от шумов – одна из основных задач разработчиков любой коммуникационной цепи (от уровня межличностного общения до уровня высокотехнологичных коммуникационных систем). На первый непрофессиональный взгляд, чем проще коммуникационная цепь, чем она элементарнее, тем меньше в ней может возникать шумов. Но даже в межличностном общении это далеко не всегда так. Неслучайно классик сказал: «Лицом к лицу – лица не увидать. Большое видится на расстоянии». Поэтому реально сократить количество шумов можно, лишь усложняя систему, внося дополнительные значимые элементы.

Отсюда следует, что если мы хотим уменьшить риск ошибки из-за шума, нам следует усложнить код. В примере У. Эко это выглядит следующим образом. Допустим, мы установили две лампочки А и В. Когда лампочка А горит, это значит, что все в порядке; если А гаснет и зажигается В, значит, вода превысила уровень нулевой отметки. В этом случае мы удвоили затраты на коммуникацию, но зато уменьшили риск ошибки, связанной с возникновением шума. Обесточивание погасило бы обе лампочки, но и в этом случае мы получили бы совершенно однозначное сообщение: принятый нами код не предусматривает ситуации «обе лампочки не горят», и мы поэтому в состоянии отличить сигнал от не - сигнала, мы, следовательно, в случае с одновременным потуханием обеих лампочек сделали правильный вывод о том, что перед нами – техническая неисправность системы.

Другое дело, может случиться и так, что из-за какой-то простейшей неисправности вместо лапочки В загорится лампочка А или наоборот. Вот здесь уже уровень вероятности принять шум за сигнал резко возрастает. Защищаясь от этой неприятной возможности, мы опять же вынуждены усложнять код, вводя дополнительные обязательные компоненты различения сигнала (значимого сообщения) от не-сигнала (шума). Мы продолжаем усложнять код, увеличивая его комбинаторные возможности. Добавим еще две лампочки и получим ряд АВСД, в котором АС будут обозначать безопасный уровень, ВД – нулевую отметку. Таким образом, мы уменьшаем опасность помех, могущих исказить сообщение.

Итак, для ограждения от шума в код вводитсяэлемент избыточности: мы пользуемся двумя парами лампочек для сообщения того, что можно было бы сообщить с помощью одной пары, следовательно, мы дублируем сообщение.

Впрочем, избыточность, предоставляющая возможность дублировать сообщение, не только обеспечивает большую надежность. Усложненный таким образом код позволяет передавать и дополнительные сообщения, т.е. расширяются передающие возможности канала только за счет меняющегося кода. Ведь код, состоящий из элементов АВСД, допускает различные комбинации, например: А-В-С-Д, АВ-ВС-СД-АС-ВД-АД, АВС-ВСД-АСД-АВД, а также другие сочетания «АВ-СД» или же «А-С-В-Д» и т.д. (С.37-39).

Код, следовательно, предполагает наличиерепертуара символов, и некоторые из них будут относиться к определенным явлениям, в то время как прочие до поры до времени останутся незадействованными (хотя они и могут заявлять о себе в виде шума), но готовыми означать любые сообщения, которые нам покажутся достойными передачи.

Всего этого достаточно, чтобы код мог сигнализировать не только об уровне опасности. Теперь он позволяет выделить ряд уровней, последовательно описывающих переход от полной безопасности к состоянию тревоги. Обозначая, например, уровни ниже нулевой отметки –3,-2,-1 , и ряд уровней выше нулевой отметки 1,2,3, от «очень тревожного» до «максимальная опасность», закрепив за каждым определенную комбинацию букв путем введения соответствующих программ в передающее и принимающее устройства.

Мы усложняем код, но не меняем его природы. Принцип его действия остается прежним – выбор из двух возможностей. Традиционно этот выбор обозначается как оппозиция «да» и «нет». Лампа или горит, или не горит (есть ток в цепи, нет тока). Суть дела не меняется, если сигнал передается как-то иначе. Во всех подобных случая имеется бинарная оппозиция, максимальная амплитуда колебания от 1 к 0, от «да» к «нет», от размыкания к замыканию.

Данный принцип, заимствованный из теории информации, называется двоичным кодом (неслучайно, часть слова «бинарный- двоичный» заложена в понятие «бит»).