Конкретно-историческая обусловленность библиографии как общественного явления.

Переход к рассмотрению библиографии как специфической человеческой деятельности позволяет выяснить действительную сложность реального библиографического процесса. Именно в деятельности человека, определяемой общественными условиями, в которых он живет и работает, библиография обретает свое действительное исторически-конкретное содержание. Внешняя социальная обусловленность библиографической деятельности приносит с собой все многообразие и специфические особенности конкретных форм реализации основных общественных функций библиографической информации, борьбу и смену этих форм в ходе исторического развития.

Новые формы библиографии всегда возникали в результате развития и усложнения общественных потребностей в библиографической информации. Так, например, образование в Европе национальных государств, укрепление национального самосознания превратили книгу в фактор государственного престижа, потребовали создания текущих и ретроспективных библиографических изданий, демонстрирующих отраженные в документах достижения национальной науки, техники и культуры.

Важную роль в развитии библиографических средств поисково-коммуникативного назначения играют материально-технические возможности, которыми располагает общество в данных конкретно-исторических условиях.

В прошлом технические возможности были весьма ограниченными. Только в наше время научно-технический прогресс предоставляет в распоряжение информационных работников мощные технические средства для создания библиографических поисково-коммуникативных систем, обеспечивающих быстрый и надежный поиск, глубокую содержательную ориентацию в очень больших документных массивах и потоках. Становятся реальными давние мечты библиографов о такого рода системах широкого национального и международного охвата.

Социальная обусловленность библиографии наиболее отчетливо и непосредственно обнаруживается в явлениях, связанных с реализацией оценочной функции библиографической информации. Именно здесь библиограф получает возможность не только выразить свое отношение к ценностям и жгучим проблемам окружающей его общественной жизни, но и принять в ней непосредственное активное участие. Эти возможности проявились уже на самых ранних этапах развития мировой библиографии и были обусловлены тем, что книга как источник знания становилась орудием идеологической борьбы, возникли разные (нередко враждебные друг другу) точки зрения на то, какие именно книги нужны данному читателю.

Библиография естественно и неизбежно вовлекалась в этот процесс, приобретая, в свою очередь, активно целеустремленный, субъективно направленный характер. Так, например, эта ее сторона весьма отчетливо и своеобразно обнаружилась в связи с победой христианства над язычеством в период разложения античного рабовладельческого общества. Догматизм и жестокость христианской церкви в борьбе с ересью отразились в библиографии, придав ей специфический церковно-поучительный, или “запретительный” характер. Составлялись списки “ложных”, или “отреченных” книг, которым противопоставлялись книги “истинные”. Первый крупный библиографический труд такого рода – “Книга о знаменитых мужах” Иеронима Стридонского (392 г. н. э.) – носил ярко выраженный пропагандистский характер.

Особенно заметные изменения в социальную среду системы “документ – потребитель” принес с собой капитализм. Бурное развитие производительных сил, прогресс науки и техники, рост уровня образованности народа, быстрое техническое совершенствование и увеличение объема книгоиздательской деятельности, – и одновременно рост социального и материального неравенства, эксплуатации, резкое обострение классовых противоречий, нарастание революционных настроений в различных слоях общества. Именно в этих условиях, в частности, в России, обнаружились и стали широко применяться в целях политического влияния на читателя богатые и разнообразные идеологические, педагогические, воспитательные возможности библиографической информации.

Библиографические средства пропаганды широко использовались большевиками особенно в период подготовки Октябрьской революции. В дальнейшем в условиях Советского союза массово-воспитательные и образовательные возможности библиографической информации широко использовались в целях идеологического, партийного влияния на различные слои советского общества. Так исторически сформировалось направление библиографической деятельности, связанное с практической реализацией оценочной функции библиографической информации, которое теперь называется “рекомендательной библиографией”.

Однако этим направлением конкретно-исторически обусловленные формы реализации оценочной функции библиографической информации не ограничиваются. Еще в XVIII и особенно в XIX в. быстрый прогресс науки породил потребности в ее дифференцированном библиографическом обслуживании, что повлекло за собой развитие всех форм отраслевой научно-вспомогательной библиографии. Здесь, благодаря специфике сферы обслуживания, реализация оценочной функции в значительно большей мере сочетается с решением поисковых и коммуникативных задач. Это затушевывает оценочную (рекомендательную) природу научно-вспомогательной библиографии. Однако, именно благодаря ей библиографы, обслуживая ученых, отбирают наиболее ценную, научно значимую литературу, испытывают при этом влияние различных школ и концепций в науке, принимают участие в их борьбе, занимают определенные научные позиции и становятся проводниками определенного идейного влияния на ученых как потребителей научной информации.

Таким образом, библиографическая информация обладает устойчивой внутренней сущностно-функциональной структурой, и вместе с тем все многообразие форм ее реального существования конкретно-исторически обусловлено той социальной средой, в условиях которой, она развивается и функционирует. Этот конкретно-исторический процесс и заключает в себе все многообразие, специфические особенности форм, содержания и организации библиографии на каждом этапе ее исторического развития.

Теперь можно сделать общий вывод, к которому подводило все предыдущее изложение. Следует различать два основных структурных уровня библиографии как целостного общественного явления: 1) сущностно-общий (абстрактный), или внутренний (структура, образуемая основными общественными функциями библиографической информации) и 2) исторически-конкретный, или внешний, охватывающий весь комплекс библиографических явлений в тесной связи с теми конкретно-историческими обстоятельствами, которыми обусловливаются в каждом случае место, задачи, содержание, специфические процессы, формы и средства библиографической деятельности.

Целостность библиографии как системы обеспечивается именно наличием у нее устойчивой внутренней структуры, в то время как ее реальное многообразие есть результат обусловленности конкретными ситуациями, которые исторически складываются в системе “документ – потребитель” и опосредуются через библиографическую деятельность.

Внутренняя структура непосредственно не видна в библиографических явлениях. Но это не значит, что она только “плод абстракции” и в действительности не существует. На самом деле она вполне реально присутствует в библиографическом процессе. Оба уровня образуют реальное единство, в котором один (исторически-конкретный) есть способ существования, форма специфического, социально обусловленного проявления другого (сущностно-общего).

До сих пор речь шла преимущественно о внутренней функциональной структуре библиографической информации как исходном пункте изложения общей теории библиографии методом восхождения от абстрактного к конкретному. На этой основе и в связи с ней в последующих главах учебника рассматривается уже внешний уровень реального библиографического процесса во всем разнообразии и сложности его конкретно-исторической обусловленности.