Мифология и религия. Одной из древнейших сфер культуры является религия (от лат

Одной из древнейших сфер культуры является религия (от лат. religare — связь). Многие исследователи даже считают, что это самая древняя сфера культуры.

Обычно в пользу этой точки зрения приводят два довода. Один из них — логико-этимологический. Он связан с определенной трактовкой понятия «культура» и определенным представлением об этимологическом происхождении и смысле самого слова «культура». Так, сторонники этой точки зрения полагают, что религия — это важнейшая сфера культуры, выражающая ее сущность. По их мнению, если нет религии, то нет и культуры. А само слово «культура» они считают производным от слова «культ», которым обозначается явление, неразрывно связанное с религией.

Таким образом, этимология, т. е. само происхождение слова, служит для сторонников этой точки зрения подтверждением исходного положения их культурологической концепции.

При этом надо иметь в виду, что не только трактовка сущности религии, но и трактовка этимологического значения слова «культура» является в этом случае весьма спорной. Как известно, подавляющее большинство исследователей связывает этимологический смысл слова «культура» не со словом «культ», а со словами «обработка», «возделывание», «улучшение».

Другой довод в пользу идеи о религии как древнейшей сфере культуры — исторический. Сторонники этой точки зрения утверждают, что безрелигиозных народов вообще никогда не существовало и не существует.

Исторические аргументы опровергаются с помощью исторических фактов, они говорят о том, что религии, требующей довольно высокого уровня развития сознания, предшествовал миф, а точнее мифы, в связи с чем эту сферу культуры называют мифологией, имея в виду, что мифы любой культуры объединены в некую систему, т. е. имеют свой логос.

Так что же такое миф и чем он отличается от религии?

Мифология.Главная черта мифа — синкретизм. Все исследователи первобытной мифологии (А. Ф. Лосев, Ф. Х. Кессиди, М. И. Стеблин-Каменский, Е. М. Мелетинский, Э. Ф. Голосовкер[102] и др.) единодушно отмечают такие черты содержания мифа, как нерасчлененность в нем реальности и фантазии, субъекта и объекта, природы и человека, личности и коллектива, материального и духовного. Миф, таким образом, есть отражение неразвитости и соответственно неосознанности общественных и культурных противоречий. И этим он коренным образом отличается от религии, которая возникает тогда, когда эти противоречия начинают проявляться и осознаваться, и представляет собой иллюзорный способ их разрешения.

Культурная функция мифа состоит в том, что он давал первобытному человеку готовую форму для его мироощущения и мировосприятия. Главная же функция мифа — «социально-практическая, направленная на обеспечение единства и целостности коллектива»[103]. Эту свою функцию миф мог выполнить благодаря тому, что он есть «порождение коллектива и представляет собой выражение коллективного единства, всеобщности и целостности»[104].

Поскольку в мифе нет различия реального и фантастического, в нем отсутствует проблема веры и безверия, веры и знания, столь трагически осознаваемая религией. Миф не формирует никакого идеала, его принцип — «что было — то было, что есть — то есть», и, следовательно, нет проблемы соответствия идеалу. Наконец, миф безличен: индивидуальность в нем полностью растворена в стихийной коллективной силе, а это значит, что нет проблемы личной ответственности, личной вины.

Религия. Первым социокультурным феноменом, который потребовал для своего функционирования профессионализации деятельности, была религия. Она возникла в процессе развития мифологического сознания как его производная, более поздняя и качественно более высокая ступень. Если миф — отражение неразвитости и неосознанности общественных и культурных противоречий, то религия, напротив, появляется тогда, когда эти противоречия уже имеют место и начинают осознаваться. Один из первых признаков религиозного сознания — отсутствие мифологического синкретизма субъекта и объекта. Осознавая противоречие между субъектом и объектом, в частности, между человеком и окружающей его природой, религия решает его в пользу внешних, независимых от человека сил, которые таким образом и становятся субъектом (божеством), а человек мыслится в качестве объекта их воздействия.

Отсутствие первобытного мировоззренческого анархизма в понимании отношений между субъектом и объектом является признаком даже самых примитивных религий. Более развитые религии возвышаются до осознания других противоречий человеческого бытия.

Религия выполняет те же функции, что и миф. Главная среди них — интегративная, т. е. сплочение тех или иных сообществ вокруг единых богов. При этом следует учесть, что интегративную функцию религии не надо абсолютизировать: сплочение вокруг своих богов или бога зачастую ведет к разобщению с теми, кто исповедует другую веру, поклоняется другим богам.

Другая важнейшая функция религии, которую она получила в наследство от мифа, — мировоззренческая. Но эту функцию религия также выполняет иначе, чем миф. Религиозное мировоззрение, более разработанное, охватывает более широкую сферу действительности, включает в себя решение проблемы места человека в окружающем мире и его возможностей.

На основе мифа, как уже было показано, невозможны не только решение, но и постановка этой проблемы. Однако функции религии по сравнению с мифом значительно расширились.

Кроме тех функций, которые выполнял (и выполняет) миф, религия стала выполнять еще целый ряд важнейших функций.

Одна из них — функция освящения моральных норм. Статус «святого, священного» в любой культуре получают высшие ценности этой культуры. Таким образом, освящение моральных норм — это придание им статуса высшей ценности. Кроме того, освящение моральных норм на религиозной основе позволяет ссылаться на Бога как на источник моральных предписаний, как на вездесущего и всезнающего наблюдателя за тем, как они исполняются, и как на высшего судью, выносящего свой приговор по поводу моральных прегрешений («Бог тебе судья!»), и, наконец, как на исполнителя своих приговоров (в рай или ад).

Таким образом, религиозная основа делает моральные нормы необычайно действенными и императивными. Более того, существует весьма стойкое убеждение, что вне религиозной основы мораль вообще существовать не может. «Если Бога нет — то все позволено».

Религия успешно выполняет и эстетическую функцию. Архитектура и внутреннее убранство храма, музыкальное сопровождение богослужений, одежда священников и прихожан — все это насыщено, пронизано красотой и потому производит необычайный эстетический эффект.

Религия успешно выполняет и коммуникативную функцию, т. е. функцию общения. При этом она способна значительно расширять круг общения каждого отдельно взятого индивида: в него включаются не только прихожане конкретной церкви, но и единоверцы — соотечественники, единоверцы, живущие в других странах, все предшествующие поколения людей, исповедовавших ту или иную религию, наконец, каждая религия дает человеку абсолютно совершенного партнера (или партнеров) по общению — бога (или богов) этой религии, — к которому можно обратиться с молитвой и быть вполне уверенным в том, что она будет услышана и понята.

С этим связана и психотерапевтическая функция религии — обращение к богу врачует душевные недуги, помогает справиться с внутренним неустройством.

Многообразие функций религии тесно связано с ее сущностью, глубоко вскрытой Л. Фейербахом — философом, творчество которого является заключительным этапом развития немецкой классической философии.

В своих работах, и в первую очередь, в самом знаменитом своем труде «Сущность христианства», Л. Фейербах показал, что бог любой религии — это идеал человека, каким он представляется людям той или иной эпохи, той или иной культуры, того или иного народа. Поэтому боги наделены такими чертами, как могущество или даже всемогущество, всезнание, вездесущность. Фактически это черты, которыми хотели бы обладать сами люди и которыми они обладают, но только в идеале, а не в реальной жизни.

Таким образом, по мысли Л. Фейербаха, люди как бы отрывают, отчуждают от себя свою собственную сущность, возносят ее на небеса и поклоняются ей.

Исходя из этой идеи Л. Фейербаха можно объяснить многообразие религий, поскольку оно связано с многообразием идеалов человеческого совершенства, свойственных разным народам и зависящих от условий их жизни и исторического пути, пройденного ими. Поэтому выполнение функций религий во всем их богатом спектре возможно лишь по отношению к верующим людям. Что же касается неверующих, атеистов, то для них обязательным является уважение к чувствам верующих, понимание глубокой культурной укорененности религии и многообразия ее функций.

Кроме того, каждый культурный человек должен понимать, что нет хороших или плохих религий, а есть люди, способные до неузнаваемости исказить исходные принципы любого религиозного учения и тем самым превратить его в орудие вражды, разъединения народов.

Искусство

Искусство в его развитых формах представляет собой обширную сферу человеческой деятельности, мощное средоточие ценностей, без которых невозможно представить себе культуру. Специфика антропологической функции искусства заключается в том, что оно культивирует эмоциональную компоненту человеческой духовности, т. е. воздействует на его чувства.

Этим определяется и социальная функция искусства: обществу оно дает «человека чувствующего». Человек, лишенный способности чувствовать, не может быть не только полноценным производителем, но и полноценным потребителем ценностей культуры, поскольку ценностное сознание имеет двойственную природу — эмоционально-рациональную или рационально-эмоциональную. Особенно важно это в сфере морали: бесчувственный человек ущербен как субъект нравственной деятельности, поскольку стимулом нравственной деятельности является не столько знание моральных норм, сколько нравственные чувства: сострадание, любовь, отвращение к злу и т. п. Таким образом, низкий уровень развития эмоциональности как компоненты человеческой духовности ослабляет воздействие такого мощного регулятора общественной жизни, как мораль.

Велика роль искусства и в функционировании других сфер культуры — общении, воспитании, религии и т. д. и т. п.

Таким образом, социальная функция искусства заключается в том, что оно является одним из мощных факторов саморегуляции общественной жизни, действие, которого определяется его направленностью на эмоциональную сферу человеческой духовности.

Специфика искусства с семиотической точки зрения заключается в том, что оно использует язык художественных образов, которые представляют собой модель того или иного явления в его целостности. Неотъемлемым признаком художественного образа является его эмоциональная насыщенность, что отличает его от моделей, которые используются в науке. Благодаря особенностям художественных образов человек, который воспринимает произведение литературы, как бы «видит» то, о чем повествуется в нем. Что касается произведений изобразительного искусства, само назначение которых состоит в том, чтобы дать зримый образ того или иного явления, то и здесь роль художественного образа заключается в том, чтобы помочь человеку увидеть невидимое. Так, рисунок цветка в учебнике биологии дает точное представление о форме цветка, его цвете (если рисунок цветной). А рисунок цветка, выполненный художником, позволяет «увидеть» переживания автора, его радость или грусть, восхищение красотой цветка и трепет перед его хрупкостью и беззащитностью и т. д. и т. п.

Общекультурная функция искусства заключается в том, чтобы дать зримый образ той или иной культуры, и прежде всего зримый образ человека данной конкретной культуры, во всех его ипостасях и ситуациях. Это не означает, что искусство лишь отражает, фиксирует «то, что есть». Поскольку любая культура невозможна без идеалов, ориентирующих людей на то, «что надо», «что должно быть», к чему надо стремиться, то и искусство невозможно без этого идеального компонента. Поэтому ссылки авторов «чернухи» и «порнухи» на то, что «такова жизнь», говорят лишь о том, что они не понимают предназначения искусства.

В аксиологическом аспекте искусство также весьма специфично. Главной ценностью, культивируемой в сфере искусства, является красота. Она является одной из системообразующих ценностей любой культуры. И в соответствии с этим одна из важнейших функций искусства заключается в том, чтобы давать зримый эталон красоты. Однако представления о красоте в разных культурах значительно отличаются: то, что признается красивым с точки зрения одной культуры, может восприниматься как безобразное в другой. Поэтому эталон красоты, представленный в искусстве одного народа, может вызывать по меньшей мере недоумение со стороны другой культуры.

Вместе с тем в понимании красоты разными народами есть нечто общее. Оно заключается в сближении понятия «красота» с понятием «гармония». Однако тут возникают новые трудности. Они заключаются в том, что понятие «гармония» не менее многозначно, чем понятие «красота», и, таким образом, вместо уравнения с одним неизвестным мы получаем уравнение с двумя неизвестными.

Чтобы решить его, полезно обратиться к этимологическому смыслу слова «гармония». Характерно, что первоначально в древнегреческом языке оно означало «скрепы». Именно в этом своем конкретном значении оно употребляется, например, еще в «Одиссее»: Одиссей, строя корабль, обивает его «гвоздями» и «гармониями». Таким образом, гармония мыслилась древними греками как некий способ прочного соединения разнообразных частей в нечто целостное, органичное. Образец гармонии они, как известно, увидели в человеческом теле. Оно же мыслилось ими и как образец красоты.

Такое понимание красоты и гармонии является одной из фундаментальных идей русской культурфилософии. Так, выдающийся русский мыслитель К. Н. Леонтьев писал, что «основной закон красоты есть разнообразие в единстве».[105] Так понимаемая красота тождественна гармонии, а гармония, по К. Н. Леонтьеву, «не есть мирный унисон, а плодотворная, чреватая творчеством, по временам жестокая борьба».[106]

Русским мыслителям принадлежит заслуга разработки и другой категории, обозначающей одну из важнейших ценностей, культивируемых в сфере искусства, — это правда. Н. К. Михайловский, один из властителей дум русской молодежи последней трети XIX в., отмечал, что русское слово «правда» во всей полноте своего значения непереводимо ни на один другой язык. Вместе с тем, как отмечал Н. К. Михайловский, есть два основных смысла, сочетание которых дает приблизительное представление о том, что понимают под словом «правда» люди русской культуры.

Один из этих смыслов — «правда-истина». Оно соответствует понятию «истина», которое можно определить как знание, соответствующее действительности. В этом понимании правды отражен момент объективности как неотъемлемый признак, в отсутствие которого она перестает быть таковой.

Другой смысл понятия «правда» — это «правда-справедливость». В этом понимании правды в отличие от первого отражен момент субъективности, отношения с позиций справедливости, включающего в себя и личное отношение. В отсутствие этого момента правда тоже перестает быть правдой и остается только истиной.

Эта идея русской философии имеет, как представляется, непреходящее значение для понимания аксиологической специфики искусства. Видимо, будет правильно считать не только красоту, но и правду одной из системообразующих ценностей, культивируемых в сфере искусства. При этом имеется в виду прежде всего правда человеческих чувств.

Уяснение семиотической и аксиологической специфики искусства позволяет глубже понять, как именно выполняет искусство свои главные антропологические, общекультурные и социальные функции, о чем шла речь в начале этого раздела.

Искусство выполняет и целый ряд других функций, которые вместе с ним выполняют и другие сферы культуры. Специфика искусства заключается в этом случае в способе выполнения этих функций.

Так, искусство выполняет познавательную функцию. Она более характерна для другой сферы культуры — науки. Но искусство дает возможность узнать и увидеть то, что недоступно науке. Так, роман в стихах А. С. Пушкина «Евгений Онегин» правомерно считается энциклопедией русской жизни первой трети XIX в., эпопея О. Бальзака «Человеческая комедия» — энциклопедией французской жизни приблизительно того же периода, роман Д. Голсуорси «Сага о Форсайтах» — энциклопедией английской жизни конца XIX – начала XX вв. и т. д. Но, как выше уже говорилось, искусство не только отражает действительность, но и конструирует новые, свои, миры в соответствии с идеалами красоты, добра, правды. Отсюда конструктивно-программирующая функция искусства.

Искусство является одним из важнейших средств межкультурной и внутрикультурной коммуникации и таким образом выполняет коммуникативную функцию, причем зачастую более успешно, чем другие средства коммуникации. Связано это с тем, что язык образов более понятен, чем другие языки культуры. Так, например, изобразительное искусство того или иного народа дает представление и об идеале красоты, на который ориентируются люди этой культуры, и о проблемах, которые волнуют их, и даже о способах решения этих проблем.

Искусство является также эффективным средством воспитания. Эталоны поведения, в художественной форме представленные в произведениях искусства, имеют очень большое воспитательное воздействие именно в силу своей обращенности к человеческим чувствам. Не меньшее воздействие имеют и негативные образы, отвращающие человека от недостойного поведения. Воспитательная функция искусства построена также на том, что оно в образно-художественной форме дает картину напряженной, временами трагической борьбы добра со злом, ареной которой является не только мир в целом, но и душа каждого отдельного человека.

Большое значение имеет также выполняемая искусством функция социализации и аккультурации личности. Она осуществляется благодаря тому, что искусство в художественно-образной форме дает человеку представление о наборе социальных ролей, имеющихся в обществе, требованиях, предъявляемых к ним, об основных ценностях и нормах данной культуры.

Нельзя забывать также о гедонистической функции искусства. Наслаждение, которое получает человек от восприятия высокохудожественного произведения искусства, не имеет себе равных.

Большое значение имеют также тесно связанные между собой релаксационная и развлекательная функции искусства.

К сожалению, в современной культуре существует тенденция, заключающаяся в том, что все многообразие функций искусства сводится именно к релаксационной и развлекательной. Это особенно характерно для масскульта — наиболее упрощенного, примитивизированного варианта массовой культуры.

Для выполнения всех многообразных функций искусства профессионалами, работающими в этой сфере культуры, вырабатываются и применяются различные способы, приемы. Их совокупность на том или ином этапе развития конкретной культуры образует некое системное единство, которое называется художественным методом.

Для того или иного художественного метода характерны следующие основные отличительные черты.

Во-первых, некая определенность содержания художественных произведений, выполненных в соответствии с тем или иным методом. Эта черта художественного метода напрямую связана с основными ценностными установками той или иной культуры, смысловыми центрами которых является, как выше уже неоднократно говорилось, идеал человека, характерный для конкретной культуры, на конкретном этапе ее развития. Кроме этого содержательного момента, объективного по отношению к самому художнику, для разных художественных методов характерны разная степень включенности в содержание произведения субъективного момента, т. е. личной позиции художника, его отношения к ценностям и идеалам, господствующим в обществе.

Другой отличительной чертой того или иного художественного метода является совокупность определенных формальных признаков, характерных для выражения содержания художественного произведения.

Надо отметить, что единство формы и содержания — один из универсальных законов бытия. Действие его особенно явственно проявляется во всех феноменах культуры. Но особенное, беспрецедентное значение он имеет в искусстве.

Поскольку воздействие на человеческие чувства осуществляется в первую очередь именно за счет формы произведения, то зачастую форма воспринимается как нечто самостоятельное, а содержание произведения — как нечто второстепенное.

Однако это далеко не так. При всем том огромном значении, которое имеет форма художественного произведения, она все-таки зависит в первую очередь от его содержания. В образной форме эту зависимость формы от содержания художественного произведения замечательно выразил уже цитированный нами К. Н. Леонтьев, когда он отмечал, что форма — это выражение внутреннего деспотизма идеи.

Но особенность произведения искусства, если это искусство, заключается в том, что под гнетом «деспотической власти» содержания форма не становится рабыней, но сохраняет свою активную роль и дополняет содержание, делает его полнокровным, жизненным и ярким, что обеспечивает его воздействие на чувства слушателя, зрителя, читателя и т. д.

Совокупность формальных признаков, характерных для того или иного направления в искусстве определенной эпохи или для произведения того или иного художника, называется стилем. Однако не следует думать, что понятие «стиль» связано только с формой. Вполне понятно, что при той особенной роли, которую играет форма в художественном произведении, и специфике ее связи с содержанием, в понятие «стиль» не может не включаться и представление о содержательных моментах, характерных для того или иного стиля. Однако, принимая во внимание все эти соображения, следует все-таки подчеркнуть, что познавательное и методологическое значение понятия «художественный стиль» связано с тем, что оно в несколько большей степени, чем понятие «художественный метод», фиксирует внимание на форме произведений искусства, нежели на их содержании.

Надо отметить, что понятие «стиль» применимо не только в искусстве. Например, часто приходится слышать выражение: «Человек — это стиль». Применимо оно и по отношению к культуре в целом. В этом случае говорят о «стиле культуры», имея в виду те смысловые акценты, которые характерны для понятия «стиль» вообще. Они заключаются в том, что, как выше уже говорилось, оно позволяет нам обратить преимущественное внимание на формальные признаки того или иного феномена, не игнорируя при этом его содержание.

Возвращаясь к искусству, надо сказать, что в рамках того или иного художественного метода могут сосуществовать разные стили.

«Художественный метод» — это очень емкое понятие, которое позволяет наиболее содержательно охарактеризовать наиболее важные черты искусства как элемента культуры того или иного народа, той или иной эпохи, того или иного этапа развития.

Другим, не менее емким понятием, которое может послужить инструментом анализа состояния искусства, является понятие «художественная картина мира». Оно включает в себя представление об «образе мира», который создается коллективными усилиями деятелей искусства той или иной культуры. В отличие от научной картины мира, которая на протяжении долгого этапа развития науки оставалась «безлюдной», в художественной картине мира, создаваемой в искусстве всех времен и народов, в центре всегда находился человек. Однако отношение его к миру и отношение мира к человеку, сам образ мира и образ человека в разных художественных картинах мира предстают по-разному, и это служит одним из важнейших источников познания той или иной культуры.

Наука

Сравнительно молодой сферой культуры является наука. Ее функция заключается в том, чтобы поставлять человеку и обществу знания об объективных законах окружающей действительности. Источником знания является не только наука, но и другие сферы человеческой жизни, которые дают знания о многих полезных и нужных вещах.

Научное знание отличается от других видов знания именно тем, что оно есть знание о законах, т. е. необходимых, повторяющихся связях между вещами, процессами, явлениями, тогда как обыденное знание — это знание об отдельных явлениях, процессах, вещах и т. п.

Кроме того, научное знание отличается от ненаучных видов знания тем, что оно имеет системный характер, т. е. отдельные его элементы взаимосвязаны и взаимозависимы, тогда как ненаучное знание зачастую отличается фрагментарностью.

Кроме знания о законах наука включает в себя знания о методах получения и проверки истинности знания.

Наконец, научное знание — это знание о проблемах, т. е. о нерешенных задачах, которые возникают в той или иной области науки. Однако определить науку только как особого рода знание было бы неправильно. Особого рода знание есть цель и результат функционирования науки, а средством достижения этой цели является особого рода человеческая деятельность. Таким образом, наука как сфера культуры представляет собой единство особого рода знания и деятельности по добыванию этого знания.

Аксиологическая специфика науки заключается в том, что высшей ценностью этой сферы культуры является истина, объективное знание, соответствующее действительности.

В сфере науки особенно отчетливо проявляется та сторона человеческой деятельности, которую обозначают понятием «рациональность». Она определяется как совокупность способов и результатов оптимизации человеческой деятельности в соответствии с поставленными целями. Отсюда следует, что антропологическая функция науки заключается в культивировании человеческой рациональности. В этом состоит функциональное отличие науки от искусства, которое призвано культивировать человеческую эмоциональность.

На этом основании можно сделать вывод о взаимодополнительности искусства и науки и бессмысленности споров о том, что нужнее — наука или искусство. Но важно иметь в виду, что прерогатива культивирования человеческой рациональности принадлежит не только науке.

Своя рациональность свойственна также различным сферам деятельности человека, в связи с чем можно говорить о рациональном элементе в морали, искусстве, политике и т. п. Во всех этих сферах есть специфика в постановке целей, выборе средств, оценке результатов деятельности. Вот в этом плане и можно ставить вопрос о специфике научной рациональности. Однако важно иметь ввиду, что научная рациональность — это, во-первых, характеристика деятельности человека в рамках науки как сферы культуры и, во-вторых, сторона деятельности человека в каких-либо иных сферах, где возможно использование науки: например, в политике есть своя рациональность, независимо от того, используется ли там наука, если же наука используется, то это дает право говорить не только о рациональности в политике, но и о научной рациональности в политике.

Итак, научная рациональность отличается от других типов рациональности тем, что ее основой являются знания об объективных законах действительности. Получение таких знаний является целью человеческой деятельности в сфере науки. Средства достижения цели также специфичны — они объединяются в понятие «научная методология».

Критерием истинности научного знания, как и знания вообще, является практика. Однако в науке имеется специфический вид практики — научный эксперимент. Его смысл заключается в том, что для проверки истинности своих предположений исследователь на основе имеющихся у него знаний об объективных законах той или иной области действительности создает искусственные условия. Если в этих условиях исследуемые объекты ведут себя заранее предсказанным образом, то вероятность признания исходных утверждений истинными повышается.

Но в науке нет никаких раз и навсегда установленных истин, в науке все и всегда проверяется, подвергается сомнению и критике. Научное мышление принципиально противоположно догматизму.

Таким образом, научная рациональность отличается от всех других типов рациональности по целям, по средствам, по способам проверки полученных результатов, по типу мышления, обслуживающего его. Однако при этом важно иметь в виду, что научная рациональность не есть нечто неизменное, раз и навсегда данное, установившееся. Именно культурологический подход к анализу науки позволил увидеть, что наука меняется и развивается вместе с изменением и развитием культуры в целом. В связи вышесказанным можно говорить о разных типах науки и о разных типах научной рациональности.

Чтобы убедиться в этом, необходимо совершить небольшой экскурс в историю науки.

Наука как самостоятельная сфера культуры заявила о себе лишь в Новое время. Поэтому некоторые исследователи считают возможным утверждать, что история науки начинается с XVII в., а предшествующие периоды следует считать предысторией. Как мы видели, такого рода взгляды имеют под собой некоторые основания.

Как бы то ни было, с XVII в. факт существования науки следует признать бесспорным. Более того, в новоевропейской культуре наука постепенно заняла главенствующее место. Связано это с тем, что отрасли производства, оплодотворенные наукой, через технику дают неизмеримо большую прибыль по сравнению с теми, которые наука обходит своим вниманием. Таким образом, импульс к развитию науки исходит от социума, а точнее говоря, от экономики.

Однако в полной мере это относится лишь к определенным этапам развития науки. Между тем наука, как и новоевропейская культура в целом, эволюционирует.

Так, до последнего времени было общепризнанным выделение двух периодов развития новоевропейской науки: классическая и неклассическая. Известный российский философ В. С. Степин, плодотворно занимающийся исследованием науки именно в культурологическом контексте, предложил и весьма обоснованно различать не два, а три периода: классическая, неклассическая и постнеклассическая наука[107]. Основанием периодизации являются различия в идеалах и нормах научного исследования, научная картина мира, философские принципы научной деятельности, связь с практикой. Все это, вместе взятое, является основанием для выделения трех типов научной рациональности — классической, неклассической и постнеклассической.

Среди идеалов и норм научного исследования В. С. Степин выделяет такую сторону науки, как ориентация ее на объект или на субъект исследования. Соответственно, делается констатация, что классическая наука акцентирует внимание только на объекте и выносит за скобки все, что относится к субъекту и средствам деятельности. Для неклассической науки характерна идея относительности объекта к средствам и операциям деятельности. Наконец, постнеклассическая наука «учитывает соотнесенность знаний по объекту не только со средствами, но и с ценностно-целевыми структурами деятельности». Благодаря включению аксиологического момента в науку, ранее считавшуюся принципиально дезаксиологичной, возникает новая, «гуманизированная», методология.

Может возникнуть вопрос, нет ли несоответствия между логикой развития человека и логикой истории науки. Так, говоря о развитии сущностных сил человека в капиталистическом обществе, мы констатировали, что оно шло по линии субъектное – объектное – поиски синтеза субъектного и объектного. А в науке, как кажется, дело происходило строго наоборот: ориентация на объект изучения, затем на субъект, и сейчас опять-таки поиски синтеза между соответствием объекту и ценностными ориентациями субъекта. Если же посмотреть глубже, можно увидеть, что расхождений между этими двумя линиями нет. Ведь ориентация классической науки на объект исследования была не чем иным, как проявлением непоколебимой веры в то, что человек — всесильный субъект познания, вполне способный разгадать замысел Божий в устроении мира. Переход к неклассической науке в этом смысле можно рассматривать как отказ человека от своей научной гордыни и приход к убеждению, что человек может познавать мир «постольку-поскольку». И, наконец, постнеклассическая наука ставит проблему синтезирования двух ранее обозначившихся тенденций: и ориентации на научную объективность, и включения во все элементы научной деятельности ценностного, т. е. субъектного компонента.

Эволюция научной методологии проявлялась и проявляется не только в изменениях ориентаций научной деятельности на объект или субъект, но и в других направлениях. Так, классическая наука считала для себя образцом математику и физику и соответственно математические методы. Неклассическая наука дошла до «эпистемологического анархизма», основанного на убеждении, что процесс познания — это поле приложения разнообразных творческих способностей, а точнее, произвола познающего объекта.

Постнеклассическая наука старается идти по пути совмещения принципа плюрализма методов с принципом научной точности, понимаемой, впрочем, тоже совершенно по-новому. Как справедливо замечает К. А. Свасьян, «культурный космос — градация методов, каждый из которых обладает правом на самоопределение без насильственного равнения на отличников физико-математической службы»[108].

Что касается вопроса об ориентации науки на практику, то следует подчеркнуть, что сугубо прагматистический подход к науке являлся общекультурным феноменом для нового времени. Он был свойственен и самим ученым, и философам. Примечательны в этом отношении слова Т. Гоббса: «Знание есть только путь к силе. Теоремы (которые в геометрии являются путем исследования) служат только решению проблем. И всякое умозрение в конечном счете имеет целью какое-нибудь действие или практический успех»[109].

Прагматическую направленность имела и декартова аналитическая философия. Подчеркивая это обстоятельство, В. Н. Катасонов отмечает: «Ньютон в этом смысле, несмотря на полемику с Декартом, говорит о том же: в геометрии главное п о с т р о е н и е. Декарт претендует дать своеобразный “канон” этих построений. Ньютон же предпочитает сохранить “cвободу рук”, но ориентируется при этом также на прагматику геометрии. Античное понимание геометрии переакцентируется: созерцание отодвигается на второй план. На первый план выходит ее “низшая” часть, “связанная с ремеслами”... геометрия построений»[110]. В. Н. Катасонов справедливо усматривает связь этого явления со всеми другими сторонами культуры нового времени. «Новая геометрия была неотделима от новой культуры, новой, становящейся формации, нового человека», — подчеркивает он. И далее: «Новый органон» Ф. Бекона и экспериментальный метод Г. Галилея, и «социальная инженерия» Т. Кампанеллы, и неукротимая воля драматических героев П. Корнеля — все свидетельствовало о рождении нового человека, активного, деятельного, п е р е с т р а и в а ю щ е г о мир»[111].

Неклассическая наука породила некую «фронду» ученых относительно принципа прагматизма. Именно в это время появляются высказывания вроде широко известного утверждения, что наука — это способ удовлетворить любопытство ученого за счет государства.

Постнеклассическая наука ставит проблему очищения принципа связи научной деятельности с практикой от узкого утилитаризма, в который он нередко перерождается. Это связано с необходимостью не только более широкого, гуманистического понимания практики, но и с ее действительной гуманизацией. А это уже выходит далеко за пределы науки.

Что касается анализа процесса развития науки нового и новейшего времени в свете культурологической категории «научная картина мира», то он даст нам очередную триаду. Так, классической науке соответствует механическая картина мира, неклассическая наука характеризуется множественностью картин мира — наряду с физической появляется биологическая, химическая и т. п. Постнеклассическая наука стремится к их синтезу и созданию единой, целостной картины исторического развития природы, общества и самого человека. Вот это включение человека в научную картину мира является, пожалуй, наиболее ярким проявлением изменений, происходящих в современной науке: «безлюдная» картина мира становится для нее анахронизмом.

Процесс смены философских оснований науки нового и новейшего времени также триадичен: классическая наука опирается на метафизическую философию, неклассическая не только отдает должное, но и гипертрофирует принцип относительности, постнеклассическая стремится синтезировать скрупулезность анализа, который фундируется принципами метафизической философии, с гибкостью мышления, подвижностью и широтой взглядов, производными от принципа относительности.

Наряду с рассмотренной выше, в отечественной литературе существует и другая точка зрения на периодизацию истории науки, в соответствии с другими принципами. Она была предложена Г. Н. Волковым, обоснована в ряде его трудов, опубликованных в 60-е – 80-е годы XX в., но не нашла широкого отклика и поддержки ни тогда, ни в настоящее время. Между тем его подход позволяет, как представляется, высветить важные черты и характеристики науки.

Г. Н. Волков предлагает рассматривать в качестве критерия периодизации ориентацию науки на человека или на иные, вне человека находящиеся цели. Соответственно он выделяет три периода развития науки: первый — с возникновения науки в Древней Греции до XVII в., второй — с начала XVII в. до середины XX, третий — с середины XX в. по настоящее время.

Первый период характеризуется ориентацией науки на человека. Наука стремится объяснить человеку логос, т. е. законы окружающего его мира. Второй период в развитии науки характеризуется ориентацией науки на технику. В качестве лидеров выступают науки физико-математического цикла, методы этих наук абсолютизируются, происходит дегуманизация науки. В третьем периоде развития науки начинается переориентация науки с техники вновь на человека. Это выражается в возрастании роли гуманитарных наук и гуманизации научной методологии в целом, в расширении диапазона применяемых методов и возрастании роли ценностного момента в процессе получения особенно в процессе применения научного знания.

Как нетрудно заметить, в периодизации Г. Н. Волкова есть определенные черты сходства с периодизацией В. С. Степина. Если говорить более точно, можно отметить, что разные подходы к периодизации истории науки, позволяющие высветить разные стороны этого процесса, дают тем не менее в конечном счете сходные результаты, что свидетельствует, видимо, о достоверности этих результатов.

В частности, в характеристике втрого периода развития науки (по теории Г. Н. Волкова) обнаруживаются черты сходства с классической наукой. В характеристике Г. Н. Волковым современного периода развития науки угадываются черты постнеклассической науки с ее гуманизирующейся методологией.

Подводя итоги, следует сказать, что третий этап в развитии науки нового и новейшего времени, связанный с ее глубокой гуманизацией, еще только начинается, контуры новой науки пока едва обозначены. Принцип сциентизма, заключающийся в фетишизации норм и идеалов классической науки и превращении их в общекультурные нормы, является до сих пор одним из важнейших факторов, формирующих современную культурную ситуацию в странах Запада. Это порождает напряженность во взаимоотношениях науки с другими сферами культуры.

Философия

Одной из важнейших сфер культуры является философия (от греч. фило — люблю, софос — мудрость). С момента своего возникновения она выполняла и выполняет целый ряд функций. Часть из них способна выполнить только философия, другую часть она выполняет вместе с другими сферами культуры, но иными, доступными только философии способами.

Важнейшей культурно-антропологической функцией философии является мировоззренческая. Философия удовлетворяет потребность человека в целостном представлении об окружающем его мире и месте человека в нем. До появления философии эту потребность удовлетворяли мифология и религия. Но ни та, ни другая не давали объяснения и обоснования мировоззренческих позиций, не отвечали на вопросы «почему?», «зачем?» и возможны ли другие взгляды и иные решения мировоззренческих проблем. Стремление дать ответы на эти вопросы и привело к возникновению философии.

Таким образом, специфика философии состоит не в том, что она удовлетворяет потребность в мировоззрении, а в том, что она удовлетворяет потребность в теоретически обоснованноммировоззрении.

С появлением философии люди не перестали обращаться к мифологии и религии за решением мировоззренческих проблем. Одно из объяснений этого феномена заключается в том, что ответы мифологии и религии на мировоззренческие вопросы отличаются простотой, ясностью, они однозначны и не допускают сомнений. Кроме того, мифология и религия в сильнейшей степени затрагивают эмоциональную сферу человеческой духовности. Благодаря этому мифологическое и религиозное мировоззрение опирается на прочную базу разнообразных человеческих чувств — от любви до ненависти, от тихого умиления до бурного экстаза.

У философии нет этих преимуществ. Философские ответы на мировоззренческие вопросы сложны, понимание их смысла требует напряженной работы ума, эмоциональное подкрепление этих усилий почти отсутствует. «Почти» потому, что свои удовольствия и радости у философа и того, кто постигает философскую мудрость, все-таки есть. Это удовольствие от созерцания красоты человеческой мысли, азарт поиска истины, радость осознания своей способности постигать высшие смыслы бытия.

Таким образом, считать сферу философии эмоциональной пустыней нельзя: здесь кипят свои страсти. К тому же разные философы по-разному отвечают на мировоззренческие вопросы и, отстаивая свою точку зрения, далеко не всегда остаются хладнокровными. Однако вместе с тем надо признать, что философия — это прежде всего сфера культивирования человеческой способности мыслить, связывать фрагментарные знания в целостное представление о мире.

Таким образом, мифология и религия, с одной стороны, и философия — с другой имеют сходство, заключающееся в том, что эти сферы культуры выполняют мировоззренческую функцию. Однако содержание ответов на мировоззренческие вопросы, способы их получения, семиотические формы, в которые они облекаются, различны. Это позволяет говорить о разных типах мировоззрения — мифологическом, религиозном, религиозно-мифологическом, философском.

Отношения сходства и различия в выполнении мировоззренческой функции связывают также философию и искусство. Сходство заключается в том, что искусство так же, как и философия, дает человеку различные варианты ответов на те или иные мировоззренческие вопросы. Однако различие заключается в том, что ни одно из произведений искусства не претендует на системное решение мировоззренческих проблем. Кроме того, различие между искусством и философией заключается в том, что художник представляет философские идеи в форме образов, а философ — в форме абстрактных понятий. Даже такие авторы, как Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой, творчество которых буквально насыщено философией, прежде всего являются художниками.

Однако различия между философией и искусством не абсолютны, они относительны.

Так, далеко не все философы представляют свои идеи в виде строгой системы. Строгая системность — это неотъемлемое свойство классической философии, и прежде всего немецкой. Представители неклассической философии, родоначальником которой считается Ф. Ницше, а то и сам К. Маркс, как правило, не выстраивали целостных систем. Они уделяли главное свое внимание какой-либо проблеме либо группе проблем, которые представлялись им наиболее актуальными в то или иное время.

Кроме того, целые философские школы, начиная с древнейших времен и до нашего времени, отличались некоторым равнодушием к идее создания философских систем. Так, восточная философия при всем богатстве ее содержания не имеет в своем составе философских систем, подобных кантовской или гегелевской.

Небогата системами и русская философия. Так, автором философской системы можно признать В. С. Соловьева, близко к созданию системы подошел П. Л. Лавров. А многие выдающиеся русские философы даже не стремились к созданию философских систем, сосредоточивая свое внимание на решении животрепещущих проблем. Важнейшей из них всегда являлась проблема человека.

Различие между систематической и несистематической философией столь велико, что несистематической философии иногда отказывают в статусе философии вообще. Однако даже непосвященному ясно, что такое решение слишком радикально. Очевидно, что несистематическая философия — это, во-первых, все-таки философия, поскольку решает мировоззренческие вопросы на предельном уровне обобщения, а, во-вторых, она более системна, чем искусство, ибо любая философская проблема решается в ней в соответствии с определенным философскими принципами и в соотношении со смыслом решения других философских проблем.

Чтобы определить место и значение систематической и несистематической философии, американский философ Р. Рорти предложил посмотреть на них с прагматической точки зрения, т. е. с точки зрения их роли в человеческой жизни и культуре. В этом случае систематическая философия, более близкая к науке, затрагивающая предельно широкий круг мировоззренческих вопросов в их системном единстве, оказывается безусловно важной и ничем не заменимой. Но не менее важной оказывается и несистематическая философия, решающая вопросы, непосредственно касающиеся человеческой жизни.

В связи с этим Р. Рорти констатировал наличие двух разновидностей философии. Одну из них он назвал систематической, другую — поучительной. По Р. Рорти, обе разновидности философии равноценны по своей роли в человеческой жизни и культуре.

Эта позиция представляется заслуживающей внимания. Она помогает поставить точку в многовековом споре между сторонниками разных способов философствования.

Весьма относительным является и различие между философией и искусством, заключающееся в способах выражения своего содержания. Выше уже отмечалось, что философия говорит на языке абстрактных понятий, искусство — на языке образов. Однако для философии, особенно для поучительной философии, язык абстрактных понятий зачастую оказывается слишком бедным, недостаточным, и она прибегает к языку образов, метафор и т. п. Это приводит к появлению нового языка культуры — философско-художественного.

Итак, и философия, и искусство выполняют мировоззренческую функцию. Однако при этом у них имеются и сходство, и различия. Главные черты сходства заключаются в том, что и философия, и искусство ставят наиболее значительные вопросы человеческого бытия и дают разнообразные варианты их решения. Кроме того, и искусство, и философия прибегают к языку художественных образов.

Различия заключаются в том, что философия решает мировоззренческие вопросы более полно и всесторонне, чем искусство. При этом философия в большей степени обращается к разуму человека, а искусство — к чувству.

Что касается языка художественных образов, то здесь различие заключается в том, что для искусства он является основным, а для философии вспомогательным.

Подводя итоги, можно отметить, что в выполнении мировоззренческой функции философию и искусство связывают отношения не взаимоисключения, а отношения взаимодополнения. То же самое можно сказать и о взаимоотношениях философии и науки.

Наука так же, как и философия, выполняет мировоззренческую функцию. Научному мировоззрению свойственны доказательность, обоснованность, строгая понятийность. Этим оно отличается от религиозного и мифологического мировоззрений, которые, как выше уже говорилось, не содержат в себе собственного обоснования, доказательств своей истинности, облечены в образно-художественную форму, а не в форму строгих абстрактных понятий.

Однако научное мировоззрение отличается и от философского. Различия заключаются прежде всего в том, что именно философия служит самым глубоким обоснованием науки вообще и научного мировоззрения в частности.

При этом можно отметить, что философия для доказательства истинности своих положений тоже использует данные науки. Однако это характерно далеко не для всех философов, философских систем и направлений. Например, философия экзистенциализма, главной проблемой которой являлась и является проблема человеческого существования, бытия-в-мире, далека от науки. Более того, философы-экзистенциалисты считали и считают свою философию, с одной стороны, противовесом науке, с ее строгим формализованным языком, а с другой стороны — дополнением к науке, которой не под силу постановка и решение тех проблем, к которым обращена философия.

Итак, разные философы и разные философские направления находятся в разных взаимоотношениях с наукой, вплоть до полного ее исключения из числа источников формирования своего содержания.

В то же время ученые обойтись без философии никак не могут. Даже в тех случаях, когда они не понимают значения философии и на словах высказывают полное к ней равнодушие и даже отвращение, на самом деле они незаметно для себя используют те или иные философские положения в качестве фундамента своих теоретических построений.

Кроме того, научное мировоззрение отличается от философского тем, что оно более фрагментарно. Ни одна наука не имеет своим предметом «мир-в-целом». Это – предмет философии.

Сходство между наукой и философией заключается в том, что они, все-таки, в большей степени обращены к разуму человека, к его способности мыслить. Этим они, при всех своих различиях, отличаются от искусства, обращенного к чувствам человека.

Итак, главной функцией философии является мировоззренческая. Эту функцию выполняют также такие сферы культуры, как религия, мифология, искусство, наука. Однако философия выполняет мировоззренческую функцию иными способами, и в более полном объеме, чем все названные сферы культуры.

Тесно связанной с мировоззренческой функцией является выполняемая философией функция всеобщей методологии познания. Она подразделяется на две основные части: философская методология науки и философская методология вненаучного познания. И та, и другая ипостаси методологической функции философии покоятся на общем основании: им является тот или иной вариант решения важнейших вопросов: познаваем ли мир, каковы границы человеческого познания, что есть истина и т. д.

Кроме того, философия отвечает на вопросы, с решением которых связаны различные науки и различные стороны деятельности человека. Так, все науки имеют дело с такими понятиями, как «количество», «качество», «мера», «закон», «закономерность», «причина», «следствие». С этими понятиями человек сталкивается и в различных сферах своей деятельности, не связанных с наукой. Но ни в одной науке и ни в одной другой сфере человеческой деятельности невозможно дать определение этих понятий, которые были бы пригодны для всех наук и для всех видов деятельности. Это возможно только с помощью философии.

Наряду с решением вопросов, имеющих значение для всех областей и направлений процесса познания, философия дает ответы и на специфические вопросы, связанные с процессом научного познания. Этот раздел философского знания получил название «Философия и методология науки». В нем ставятся и решаются такие проблемы, как взаимодействие субъекта и объекта научного познания, критерии научности, значение и роль философских оснований науки и т. д.

Одной из существенных функций философии является функция саморефлексии культуры. Слово рефлексия (от лат. reflexio — отражение) определяется как «размышление, полное сомнений, противоречий» и как «анализ собственного психического состояния»[112]. В полном соответствии с этимологическим смыслом слова «рефлексия» функцию саморефлексии культуры можно определить как функцию осознания культурой самой себя, своей сути, закономерностей развития. Это под силу только философии. При этом речь идет не о рефлексии культуры, а о саморефлексии, поскольку философия является частью культуры, и, таким образом, с помощью философии культура обращает свой взгляд на себя и познает себя.

Тесно связанной с функцией саморефлексии культуры является аксиологическая функция философии, т. е. функция обоснования и осмысления ценностей жизни и культуры. Что такое истина, добро, красота, счастье — все это вопросы, на которые не в силах ответить ни одна наука, они находятся вне рамок компетенции науки вообще. Размышлять над ними, давать те или иные варианты их решения — дело философии.

Очень важной функцией философии является социально-критическая. Она заключается в том, что философия служит обоснованием критического анализа состояния общества в тот или иной период, в той или иной стране. Опора на философию дает возможность строить критическую аргументацию на фундаменте концептуальных положений об общих законах бытия, природы и сущности человека, критериях общественного прогресса и т. п.

Однако социально-критическая функция философии не дает должного результата в отрыве от другой, не менее важной функции — социально-конструктивной. Речь идет о том, что если философия ограничивается социально-критической функцией, то, несмотря на объективность критики, она в этом случае является только орудием разрушения. Чтобы избежать этого, философия одновременно должна нести и позитивный заряд, т. е. давать материал для построения теоретической модели должного состояния общества.

Выше уже говорилось о том, какие предубеждения существуют относительно идеи о теоретической модели должного состояния культуры. Точно такие же предубеждения существуют и относительно идеи о теоретической модели должного состояния общества. И в том, и в другом случае критики этих идей указывают на якобы существующую опасность догматизма, исходящую от этих идей и ссылаются на известный призыв: «Бойся тех, кто знает, как надо». Однако на самом деле, как уже говорилось выше, за этими «страхами» зачастую скрывается бессилие некоторых теоретиков дать вразумительные ответы на практические вопросы.

От догматизма и фанатизма в этом случае спасает то обстоятельство, что в философии существуют разные точки зрения, разные направления, с позиций и в рамках которых ведется критика разных сторон существующего status quo и предлагаются разные модели должного состояния социальной системы. Поэтому само общество, т. е. люди, его составляющие, оценивают предлагаемые теоретические концепции, сравнивают их, находят точки соприкосновения и пути реализации наиболее жизнеспособных идей.

Тесно связанной с социально-критической и социально-конструктивной функциями является идеологическая функция философии.

Идеология — это система теоретических положений, выражающих интересы той или иной социальной группы или общества в целом. Далеко не каждая социальная группа и даже далеко не всякое конкретное общество имеет свою идеологию. Это связано с целым рядом обстоятельств. Во-первых, есть такие социальные группы, интересы которых имеют локальный, специфический характер, не нуждающийся в идеологическом оформлении. Например, общество рыболовов-любителей, конечно, имеет свои интересы, но они не носят идеологической окраски: нет необходимости сопоставлять их с интересами других социальных групп, подчеркивать роль рыболовов-охотников в обществе, определять их отношение к различным политическим партиям. Поэтому говорить о необходимости выработки идеологии рыболовов-любителей вряд ли имеет смысл.

Другой причиной отсутствия идеологии у той или иной социальной группы или общества в целом является непонимание ее необходимости и важности.

Такая ситуация сложилась в настоящее время в нашей стране в связи с решением проблемы нужности или ненужности и даже вредоносности государственной идеологии. Надо отметить, что в российском обществе существует болезненная настороженность по отношению к идее единой, более того, единственной, общеобязательной идеологии. Стремлением снять эти страхи и опасения, основанные на тяжелом, подчас трагическом историческом опыте, можно объяснить появление в Российской Конституции статьи 13, где говорится о том, что в России нет единой общеобязательной идеологии. На эту статью ссылаются те, кто считает, что государственная идеология вообще не нужна и, более того, что она запрещается Конституцией. Однако, как представляется, смысловой акцент в ст. 13 делается на том, чтобы на конституционной основе исключить возможность преследования по идеологическим мотивам, пресечь попытки изъять из идеологической сферы плюрализм мнений, лишить ее процессуальности и превратить в застывший монолит.

Поэтому, как представляется, возможны разные варианты государственной идеологии. Представить их в теоретически обоснованном виде — одна из важнейших задач серьезных политических партий. Те из них, кто сможет выразить в своем идеологическом проекте наиболее фундаментальные цели, задачи, интересы общества в целом, создаст тем самым основу для своего политического доминирования и соответственно для доминирования своей идеологии.

Конкурирующие идеологические проекты позволяют выявить ошибки и слабые места в лидирующей идеологии, лишают ее возможности окостенения, отрыва от реальной действительности, догматизации. Если лидирующая (доминирующая) идеология обнаруживает свою несостоятельность в тех или иных аспектах, возможна смена идеологических парадигм.

Таким образом, статья 13 в Конституции РФ не только не препятствует, но, напротив, обеспечивает возможность организации здоровой и практически действенной идеологической среды.

Реализация этой возможности зависит от множества факторов. Важнейшим из них является обращение к философии. Она питает идеологические концепции богатством философских смыслов, дает их самое глубокое обоснование. Без опоры на философию идеология приобретает черты легковесности, неукорененности в глубоких пластах бытия, лишается убедительности и действенности.

Одной из существенно важных функций философии является личностно-развивающая, она имеет целый ряд аспектов.

Один из них заключается в том, что философия учит человека мыслить, не довольствоваться при этом поверхностными суждениями, а стремиться проникнуть в сущность явлений.

Важным аспектом личностно-развивающей функции философии является также то, что она ярко демонстрирует возможность плюрализма мнений, историческую ограниченность или, напротив, непреходящий характер тех или иных философских истин. Благодаря этому изучение философии помогает избежать догматизации мышления, воспитывает терпимость и уважение к мнению другого.

Существенным аспектом личностно-развивающей функции философия является то, что она служит самым глубоким обоснованием программ личного поведения, иерархии жизненных целей и ценностей.

Очень ярко идею о личностно-развивающей функции философии выразили итальянские историки философии Джованни Реале и Дарио Антисери. В предисловии к своему труду «Западная философия от истоков до наших дней» они подчеркивают, что цель изучения философии «состоит в формировании обогащенных умов, владеющих научными методами, способных к постановке и методологической разработке проблем, готовых к критическому прочтению окружающей реальности во всей ее сложности»[113]. И далее итальянские авторы высказывают уверенность, что «философия не прейдет, пока есть человек, доискивающийся до смысла бытия и этических оснований, своей судьбы, разумности истории, структуры науки, назначения и целесообразности государства».[114]

Самую короткую и выразительную формулу, раскрывающую содержание личностно-развивающей функции философии, дал русский мыслитель П. Л. Лавров: «Философствовать — это развивать в себе человека как единое стройное существо».[115]

Подводя итоги, следует отметить, что философия выполняет в культуре целый ряд функций. Среди них:

- мировоззренческая;

- аксиологическая;

- саморефлексии культуры;

- методологическая;

- социально-критическая;

- социально-проективная;

- идеологическая;

- личностно-развивающая.

Богатство спектра функций, выполняемых философией, позволяет рассматривать ее как средоточие смыслов всей системы культуры, ее ядро, духовную квинтэссенцию.