Формирование основ новой государственности

Главным политическим результатом октябрьско-ноябрьских событий в столицах, повлекших за собой цепную реакцию смены власти на местах, являлось создание основ новой государственности в России. Видная роль в этом отношении принадлежит III Всероссийскому съезду Советов рабочих и солдатских депутатов, начавшему работу 10 января 1918 г., т. е. через три дня после роспуска Учредительного собрания.

По замыслу большевистских и левоэсеровских лидеров он должен был осуществить то, чего им не удалось добиться от Учредительного собрания — придать должную легитимность власти Советов, приобретшей во многом ради этого коалиционный, двухпартийный характер. Ради этой цели их представители настояли на принятии съездом и открывшимся 13 января III Всероссийским съездом Советов крестьянских депутатов решения об их объединении, а соответственно и об объединении Советов рабочих и солдатских депутатов с Советами крестьянских депутатов на местах, чем завершалось объединение всей системы Советов в стране, начатое сверху еще в ноябре—декабре 1917 г. созданием единого ВЦИКа.

В работе объединенного съезда участвовало около 1600 депутатов с правом решающего голоса, представлявшие почти все области и губернии, а также значительную часть национальных регионов России, в числе которых были делегаты 75 Советов Белоруссии, 60 — Украины, 18 — Прибалтики, 8 — Северного Кавказа и 4 — Средней Азии.

Благодаря их преимущественно большевистско-левоэсеров-скому составу (чему способствовал демонстративный уход со съезда крестьянских депутатов его правоэсеровского крыла) объединенный съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов выполнил задачу, которую накануне проигнорировало Учредительное собрание — принял «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», приобретшую, таким образом, силу важного конституционного акта Советской республики. В ней подтверждались завоевания большевистского Октября: отмена частной собственности на землю, советская политика мира, рабочий контроль в промышленности, национализация банков. Этим придавалась формальная легитимность власти Советов, а объединение последних способствовало расширению социальной базы нового режима. Той же цели было подчинено и принятие съездом постановления «О новом обозначении существующей верховной государственной власти». Если решением II съезда Советов Совнарком, впредь до Учредительного собрания, был назван Временным рабоче-крестьянским правительством, то постановлением III съезда слово «Временное» из названия советского правительства снималось. Кроме того, съезд принял резолюцию «О федеральных учреждениях российской республики», в которой подчеркивалось, что Советская Федерация — это союз республик народов России и намечались принципы взаимоотношений общегосударственных и местных органов Советской власти.

Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в пределах федерации был высшим органом государственной власти. В периоды между съездами Советов им являлся ВЦИК, избираемый на съездах. Правительство федерации формировалось и смещалось тоже съездами Советов или ВЦИК. Съезд избрал новый состав ВЦИК в количестве 306 человек, из которых 160 являлось большевиками, 125 — левыми эсерами, 7 — правыми эсерами, 7 — максималистами, 2 — меньшевиками-оборонцами и 2 — меньшевиками-интернационалистами.

Решения съезда придали импульс процессу слияния рабоче-солдатских и крестьянских Советов на местах, а следовательно и упрочению новой власти на территории страны. Но это не исключало и роста трений внутри единой системы Советов. Дело в том, что в идейно-политическом арсенале большевиков лозунг союза рабочего класса и крестьянства, хотя и занимал важное место, труженику деревни в этом альянсе они отводили второстепенную роль несамостоятельной, политически ненадежной, ведомой рабочими силы. По этой причине представителям крестьянства, составляющего свыше 80% населения страны, при слиянии Советов в исполкомах всех уровней (от Всероссийского до волостного масштаба включительно) отводилась лишь одна треть мест, остальные две трети занимали выборные от секций рабочих и солдат, находившиеся под преимущест-венным влиянием большевиков.

Такой расклад сил в советском аппарате управления не устраивал партнеров большевиков по правительственной коалиции — левых эсеров, выражавших интересы большинства трудового населения страны — крестьянства. В этом заключалась одна из причин разногласий, которые сопровождали коалицию едва ли не с первых недель ее существования и, постепенно нарастая, привели через полгода к окончательному разрыву, после чего большевики встали на путь утверждения в стране монополии на власть одной партии.

Но объективности ради следует заметить, что начальные шаги большевистского руководства Советами, как органами власти, еще не предвещали им столь незавидной участи. Согласно конспекту лекций о советской власти, которые на основе решений III Всероссийского съезда Советов читались в Смольном организаторам, подготавливаемым для работы в деревне (этот конспект имел силу официального документа, поскольку рассылался на места в порядке правительственной инструкции за подписью комиссара отдела местного управления НКВД М. Лациса), выборы в Советы должны быть прямыми, тайными и пропорциональными при выставлении кандидатов по партийным спискам. Но, как подчеркивалось в этом документе, право участия в Советах имеют только трудовые элементы, т. е. все «живущие своим трудом». Интеллигенция — учителя, врачи, агрономы, техники и др. — допускалась в Советы «при условии признания Советской власти». А вся буржуазия — купцы, сельские кулаки, помещики, а также царские чиновники и жандармы — в Советы не допускалась.

Советы рабочих, солдатских, батрацких, крестьянских и казачьих депутатов должны быть едиными, раздельное существование их, говорилось далее — «не должно иметь места».

Становясь в соответствии с решениями III Всероссийского съезда едиными, Советы всех уровней, где крестьянские депутаты подпадали под формально пролетарское, а фактически большевистское руководство, обретали реальную возможность сосредоточить всю полноту власти на местах. Чтобы устранить двоевластие (Советов и земских управ) и многовластие (Советов, земств, земельных, продовольственных и иных комитетов), существовавшее до января 1918 г. во многих деревнях, упомянутой своеобразной инструкцией предусматривалось, что «прежние волостные земства со всем хозяйством переходят Совету», т. е. упраздняются. С той же целью и земельные комитеты должны были стать отделами Советов и, как подчеркивалось в том документе, «подчиняются им всецело».

Свертывание демократических начал и усиление большевистского диктата в системе Советов происходило по мере расширения масштабов и ожесточения характера Гражданской войны — с одной стороны, и углубления процесса бюрократизации советского аппарата управления — с другой. Если провозглашение и установление власти Советов в конце 1917 г. и в первые месяцы следующего года сопровождались вооруженной борьбой преимущественно в крупных городах страны и почти не имевшей место в деревне, где крестьянство, удовлетворенное Декретом о земле и Основным законом о социализации земли, было предоставлено самому себе, то весной и особенно в начале лета 1918 г. ситуация в стране резко осложнилась. Заключением унизительного Брестского мира Советская власть оскорбила патриотические чувства тружеников деревни, настроила их против большевиков, но еще больше горючего материала в огонь гражданской междоусобицы подлила политика продовольственной диктатуры и комитетов бедноты. Этой политикой партия большевиков добилась того, что Гражданская война в стране дошла, по признанию Ленина, до глубины основного источника — российской деревни.

Немало сложностей оказалось сопряжено и с решением вопроса о кадрах нового аппарата управления. С большим трудом, опираясь на активистов профсоюзов и фабзавкомов, большевикам удалось преодолеть саботаж служащих прежних министерств и ведомств. Чиновничество постепенно возвраща-лось на былую работу, предварительно пройдя через «сито» комиссии ВЦИК по проверке лояльности к новой власти. Скоро оказалось, что в наркоматах чиновники «старых» министерств составляли от четверти до двух пятых общего числа сотрудников, что, естественно, не могло не вызывать нареканий со стороны трудящихся, увидевших вчерашних «столоначальников» на насиженных местах в составе новых правительственных учреждений. Не случайно в партийно-профсоюзных кругах притчей во языцех стала опасность произвола в лице родившегося советского бюрократизма, природу которого усматривали в засилье потомственных «чинодралов» (как несколько позже называл их Ленин) среди служащих нового госаппарата. Недавняя убежденность большевистских вождей в необходимости привлечения «всякой кухарки к управлению государством» осталась в анналах отечественной истории памятником утопии, используемой в целях политической демагогии.