Динамика глобальных проблем: имплицитные (внутренние) и эксплицитные (внешние) факторы. 4 страница

Каков же теоретический, а затем и практический путь в направлении диалога, предметом которого, повторимся, являются негативные и позитивные аспекты жизнеустройства и развития мирового сообщества?

В основу новой, диалоговой парадигмы, как считают специалисты, должны быть положены принципы равноправия, переосмысления образа «врага», децентрализации власти, заинтересованности в жизни «других» и личной ответственности каждого (участника мирового процесса и диалога)[264]. Конечно, как практические нормоцентрирующие шаги, они обладают определенной, хотя и гипотетической эффективностью в плане оптимизации (выравнивания) межцивилизационных отношений. Но если их подвергнуть детализации, то оказывается, что предлагаемый путь сам нуждается в дополнительном осмыслении. Ведь из фактов очень сложно выводить нормы.

Так, если прибегнуть к расшифровке понятия ответственности, то, несомненно, речь должна идти не столько об индивидуальном её уровне, сколько о коллективном. Тип и форма этой ответственности вообще выходит за рамки того, что может быть вменено отдельной личности, она знаменует собой иное – масштабно-планетарное выражение солидарной ответственности за текущие и грядущие изменения. И поскольку современное человечество, ведомое в будущее западной цивилизацией, генерирует события (факты), которым нельзя сообщить обратный ход, актуальность глобальной ответственности, несомненно, возрастает с каждым днем.

При всей нынешней неопределенности в этом вопросе, думается, правильно будет акцентировать внимание на адекватной и справедливой дистрибуции (лат. destributus – распределенный) ответственности между всеми участниками процесса. Это распределение кажется справедливым в том случае, если Запад откровенно признает те фундаментальные опасности и риски (военные, колониальные, технологические, экономические, экологические и антропологические), которые он распространяет по миру с 1500 года, и возьмет на себя ответственность за судьбу целого раньше, чем все остальные. Доля же ответственности иных цивилизаций должна быть пропорциональна их нынешнему вкладу в соответствующие процессы. Проще говоря, паритетная ответственность в такой ситуации выглядит как попрание жизневоспроизводства на основе принципа справедливости.

Кроме того, по мнению румынского ученого Т. Серджиу, для организации справедливого мира необходимо провозглашение «права на развитие» всех обществ, так или иначе соотнесенных с современностью и составляющих полицивилизационное поле человечества[265]. Принятие этого права всеми должно неминуемо привести к пересмотру социально-экономических процессов, реорганизации большинства международных учреждений для соблюдения возможности развития всех без исключения субъектов исторического процесса.

Говоря о конкретных предложениях, направленных на налаживание социокультурного партнерства цивилизаций, нужно отметить содержательную определенность следующих глобальных проектов:

1) разработка глобального прогноза ООН «Будущее цивилизаций»;

2) создание научно-образовательного портала «Новая парадигма»;

3) разработка Всемирного научного наследия (наряду с природным и культурным, уже осуществляемым ЮНЕСКО);

4) организация образовательных систем нового типа для достижения целей тысячелетия;

5) развитие цивилизационного туризма;

6) создание просветительской организации «Светочи добра», призванной популяризировать и распространять ценности гуманистической этики[266]. Не следует, однако, думать, что эти проекты исчерпывают возможные формы и методы сотрудничества цивилизаций, но они исходят из реализма сложившейся ситуации. И если следовать этому реализму, то назрела необходимость в мобилизации здоровых сил для поиска формулы межцивилизационной гармонии.

Проблемы глобальной безопасности и управления, заметно обострившиеся в последние десятилетия, будут рассмотрены в контексте основных концепций развития мира в последней теме. Сейчас же перейдем к характеристике и оценке состояния класса проблем, возникающих во взаимоотношениях человека и общества.

3. Проблемные узлы в системе «человек – общество».

Мы переходим к группе проблем в системе «человек - общество» соответственно упомянутой выше классификации Фролова-Загладина-Чумакова. Сразу же подчеркнем, что фактура и характер этой группы проблем заданы мировоззренческими универсалиями, типом превалирующей социальности и культурными доминантами.

Характерной особенностью мировой, региональной и локальной динамики выступает присущий им демографический фактор, актуализирующийся в виде сложной глобальной проблемы. Ежегодный прирост населения составляет около 80 млн. человек. Тем не менее, роль демографического фактора была и остается неоднозначной в истории мировых цивилизаций, однако уже одно то, что он входит (со времен Т.Р. Мальтуса, и в особенности, «Римского клуба») в число важнейших переменных социоприродного развития, говорит о его особом значении.

Рассмотрение демографической проблемы, которая осознаётся в терминах «демографического взрыва» второй половины ХХ века и поныне, следует начать с её истоков. Этап эмансипации человека от природы и изменение его жизненных приоритетов не принято связывать с резким увеличением прироста населения (он оценивается на уровне 0,05%). Иное дело «неолитическая революция», создавшая предпосылки для резкого увеличения численности населения. Так, в этот период, в районах «плодородного полумесяца» (междуречье Тигра и Евфрата, территория Египта, Сирии и т.д.), в долинах великий рек Индии и Китая наблюдается устойчивый демографический рост, вызванный переходом к производящему хозяйству, приросту сельскохозяйственной продукции и обеспечению достаточного запаса продовольственной прочности. То же справедливо и для промышленной революции, которая существенно подстегнула демографическую ситуацию не только в Европе, но и в европейских колониях. Т.Р. Мальтус, собственно и зафиксировал определенный количественный прирост населения, поставив его в зависимость от производства пищи.

Нынешняя же ситуация является качественно иной прежде всего из-за заметного усложнения числа факторов, определяющих демографическую динамику, которая в современной глобалистике описывается как системная целостность[267]. Так, отмечается заметно возросшее значение фактора региональной и глобальной миграции. У этого фактора имеется питательная среда в виде: а) различия в режимах демографического воспроизводства; б) усиливающейся поляризации жизненного уровня, роста деприваций в отдельных странах; в) перенаселения экономически отсталых регионов мира; г) различия в степени занятости трудоспособного населения и росте безработицы[268]. Помимо этого, при изучении данной проблемы часто фиксируют присутствие фактора урбанизации. Сегодня, к примеру, в Мехико живет 24 млн. человек, в Сан-Пауло – 23, в Бомбее – 15. Вообще же урбанизация несет собой ряд локальных проблем типа плохих жилищных условий, водоснабжения, санитарного состояния, транспортно-логистических, психо-эмоциональных перегрузок и т.д.

При рассмотрении демографической проблемы чаще всего артикулируют несколько основных характеристик, дающих двумасштабную картину общемирового и региональных процессов. Речь идет о росте численности населения, о динамике рождаемости и смертности, о структуре народонаселения, наконец, о воспроизводстве населения, существовании института семьи и сопровождающей их фертильности.

В количественных показателях демографическая динамика, взятая в аспекте роста численности населения земли, выглядит следующим образом: в 1800 году в мире насчитывалось до 1 млрд. человек; в 1930 – этот показатель равен 2 млрд.; в 60-е годы ХХ ст. численность населения приблизилась к величине 3 млрд. человек; в конце 80-х годов было зафиксировано рождение пятимиллиардного жителя. В 1997 году эта величина равнялась 5, 84 млрд. человек, а в 1999 она достигла 6 миллиардной отметки. Сейчас на земле проживает 7 млрд. человек. К 2025 году их количество может увеличиться до 10 - 12млрд.

Согласно демографической концепции академика С.П. Капицы, предыдущие этапы демографической динамики подчиняются линейным и экспоненциальным зависимостям. Линейный рост описывается формулой: dn/ dt = A, n = A (t - t´); экспоненциальный: dn/ dt = Bn, n = n° exp t/ Te, Еe = 1/ B. Тем не менее, в последнее время отдельные части человечества в демографическом плане развиваются по типу взрывного роста и описываются гиперболической зависимостью: dn/ dt = n²/ С, n = С/ T¹ - t[269]. Тут квадратичный закон приводит к такой кривой роста, которая обращается в бесконечность в конечное время. В синергетике это было названо «процессами с обострением».

В графическом виде эти модели роста человечества выглядят следующим образом:

Линейная функция Экспоненциальная функция Гиперболическая функция

График 1. Типы демографической динамики[270].

Тем не менее, наибольшую озабоченность ученых вызывает «закон гиперболического роста», связанный с коллективным взаимодействием людей на Земле. В частности, речь идет о «механизме распространения и размножения обобщающей информации в масштабе человечества, задающим его самоподобное развитие»[271]. Действие этого механизма само по себе проблематично, поскольку он должен вывести систему к стабильным показателям. По мнению С.П. Капицы эта стабилизация должна состояться на величине 9 – 11 млрд. человек[272]. Тем самым будет достигнут нулевой рост, и население Земли станет относительно устойчивым.

Переходя к проблеме рождаемости и смертности, следует остановиться на её промежуточном звене – проблеме старения. В полной мере она стоит для развитых стран Запада (Севера), в то время как Восток (Юг) – через демографический бум – на себе испытывает эффект омоложения. Но прежде чем обозначить эти дифференцированные характеристики, обратимся к общей статистике, отражающей мировые тенденции. В связи с аспектом старения и смертности человечества эксперты отмечают, что в 2025 году на 100 человек: 12 будут дети (0 - 14 лет); 19 – молодежь (15 - 24); 24 – люди в возрасте до 65 лет; 40 – это люди, возраст которых перевалил за 65 лет. Однако здесь есть смысл ещё раз обратиться к структуре мировой системы, которая предполагает наличие первого (США, Канада, ЕС), второго (Китай, Индия, Индонезия, Мексика, Бразилия и т.д.) и третьего миров (страны южнее Сахары, Ирак, Сирия, Малазия). В нижеприводимой таблице даны некоторые показатели этого аспекта демографической ситуации:

Таблица 2. Режим воспроизводства населения в мире[273].

Как видим, общая социодемографическая ситуация весьма показательна. Первый мир имеет нулевой рост населения (при самом низком коэффициенте младенческой смертности); второй мир отличается достаточно высоким темпом демографического роста (при среднем показателе смертности детей); третий мир характеризуется наибольшим демографическим ростом, при наименьшей продолжительности жизни (как для мужчин, так и для женщин), и при наибольшей смертности детей. Всё это говорит о «асинхронности» демографических процессов в различных частях света. По сути, мы встречаемся с противоположными процессами: быстрым ростом, относительным равновесием и абсолютным падением. Тем не менее, сложившаяся демографическая ситуация в глобалистике описывается при помощи понятий «демографический переход», «демографический взрыв» и «демографическая депопуляция».

«Демографический переход» – это процесс резкого возрастания скорости роста популяции, который сменяется столь же стремительным её уменьшением. Этот процесс уже пройден развитыми странами, и теперь подобный процесс происходит в развивающихся странах. Кроме того, по завершении перехода наступает резкое изменение возрастного состава населения. «Демографический взрыв» – понятие, характеризующее темпы роста населения в сегодняшнем мире. Он оценивается в 90 млн. человек в год, что составляет 1,6%[274]. В свою очередь, «демографическая депопуляция» – это явление, при котором не наблюдается не только относительного роста, но, напротив, имеет место резкое падение рождаемости и уменьшение популяции. Этому явлению способствуют главным образом военные и экономические причины.

При уяснении взаимосвязи демографии и экономики разных стран и регионов мира, оперируют показателем, предложенным Программой развития ООН, а именно, индексом человеческого развития (Human Development Index). Он строится как агрегированный индекс из величин: ВВП на душу населения, показателя состояния здоровья граждан (в т.ч. продолжительности их жизни), уровня и качества образования в стране. Шкала ИЧР имеет масштаб от 0 до 1. Так, по данным МВФ за 1995 год лидерами в мире были США (0,945), Австралия и Новая Зеландия (0,933), Западная Европа (0,932); а аутсайдерами – Африка (0,435) и Южная Азия (0,449)[275]. По сути, этот индекс отражает сложившееся социально-экономическое положение стран и регионов.

Говоря о структуре народонаселения мира, нередко берется в расчет демографическая перспектива. Например, американские специалисты-прогностики прогнозируют, что к 2020 году из 100 человек землян будут: 3-е – с Ближнего Востока; 5 – из Западной Европы; 7 – из Восточной Европы и стран бывшего СССР; 13 – представителями Западного полушария (и только 4 – из США); 16 – из Африки; 56 – представителями Азии (причем, 19 человек даст Китай, а семнадцать – Индия)[276]. Как видно из прогноза, глобальное сообщество ожидают серьезные демографические изменения.

Разумеется, воспроизводство населения планеты в целом, как и отдельных регионов, демографы по-прежнему связывают с институтом семьи. Многие религиозные традиции и светская мораль по-прежнему исходят из того, что роль семьи в становлении личности – исключительна, а её функции не в состоянии обеспечить другие социальные институты, даже школа. В цивилизациях Востока (Индии, Китае, исламском мире), сохранивших свой тяготеющий к традиционности социокультурный код, в меньшей степени – в России и пространстве СНГ, брак есть не только базисный институт воспроизводства населения, но и социализации, в рамках которого осуществляется инкультурация норм и ценностей жизни. Запад, в этом вопросе пошел по иному пути. По мнению американского социолога О. Тоффлера, цивилизация «второй волны» разрушила классический тип семьи, на смену которой пришла нуклеарная (англ. nucleus – ядро) семья. Её структура проста: работающий муж, жена, ведущая хозяйство и двое детей. Наступивший в конце ХХ века кризис индустриализма, привел к тенденции отрицания и этого типа семьи[277]. Казалось бы, устойчивый социальный институт под напором новых факторов, постепенно утратил свою функцию. Новый, индивидуалистически ориентированный образ жизни, гендер, культура бездетности, коммуны, гомосексуальные браки, – вот далеко не полный перечень этих факторов. Брак благодаря им регрессирует на Западе к ситуативным отношениям двоих. Но и общемировой контекст характеризуется постепенным изменением формы семьи под воздействием западной культуры[278]. Кроме того, современные социология и психология фиксируют возрастающее количество разводов[279] и оформление феномена одиночества[280].

Завершая рассмотрение демографической проблемы, обратимся к коэффициенту фертильности. Коэффициент фертильности – это показатель количества детей, приходящихся на 1000 женщин в т.н. детородном возрасте (до 49 лет). Любопытно, что мировой индекс фертильности в 1981 году составлял 3,7 ребенка, в 2001 году он упал до показателя 2,8, а в 2004 году он равнялся 2,1[281]. Как полагают классики глобалистики – Д. Медоуз, Дон. Медоуз и Й. Рандерс, снижение фертильности вовсе не означает, что рост мирового населения прекратился или перестал быть экспоненциальным: «суммарный прирост населения планеты в 2000 г. всё равно больше, чем в 1965 г., несмотря на то, что темпы роста упали»[282]. Для объяснения такого положение дел есть свои аргументы. Считается, что показатели фертильности определяются не столько биологическими возможностями человека, сколько традициями и стереотипами «демографического поведения», социально-экономическими и социокультурными условиями его проживания[283]. Проще говоря, культурно-цивилизационные доминанты формируют ту или иную мотивацию поведения людей в данном вопросе. Если взять выборочно показатели фертильности в мире, то окажется, что в Либерии он составляет 6,6, в Сьерра-Лионе – 6,3, в Канаде – 1,4, а в Германии – 1,3[284]. Постсоветские государства – Россия, Украина и Беларусь, переживающие явный демографический кризис, также не могут похвастать этим показателем. Он составляет – 1,287; 1,2; и 1,21 – соответственно[285].

Тем не менее, рост численности населения земли, и этот момент является наиболее острым, заметно усиливает природопользование, истощая и без того ограниченные ресурсы планеты. Речь идёт о недавних предупреждениях экспертов о том, что «выход» за пределы биологических и ресурсных возможностей планеты после 1999 года равен 20%[286]. Но поскольку экологическая проблема будет затронута нами в следующем вопросе, то перейдем к следующей проблеме рассматриваемого класса.

Проблема образования, как известно, попала в фокус глобалистики, благодаря исследователям «Римского клуба». Авторы доклада «Пределы обучения» (1979) – Д. Боткин, М. Эльманджра и М. Малица прямо заявили: обучение – это «приобретение и применение новых методологических приемов, навыков, установок и ценностей, необходимых для того, чтобы жить в быстро меняющемся мире»[287]. Однако мир неоднороден во многих измерениях (в т.ч. в плане присутствия в образовательных практиках социокультурного кода той или иной цивилизации), и существующие методики обучения во многом являются «поддерживающими», а не «инновационными», как у западной цивилизации[288]. В то же время мировая динамика требует постоянного, причем, качественного обновления знаний, навыков и умений. Уже это противоречие делает проблему образования чрезвычайно острой. Но если посмотреть на дело сквозь призму дихотомии: образование в индустриальную эпоху и образование в постиндустриальную эпоху, то проблема приобретает ещё больший драматизм.

Дело в том, что в индустриальную эпоху образование было ориентировано на принцип соответствия профессионального поведения людей – принятым в обществе нормам и правилам. Иное в постиндустриальном измерении, где формируется т.н. «цивилизация знаний», жизнь которой жестко не привязывает индивидов к той или иной профессиональной нише. Иначе говоря, «шаблонное производство», на которое ориентировала школа ХХ века, теряет свой престиж, а на смену ему идет «производство знаний», призванных гибко реагировать на любые социальные трансформации. Отсюда разброс образовательных стандартов в большинстве стран мира, за исключением стран Запада и Японии, стремительно встраивающихся в «цивилизацию знаний» Китая и Индии.

Однако данная проблема имеет и свою теневую сторону, которая выражается в потрясающих показателях: каждый 6-й житель Земли – неграмотен (из них 600 млн. женщин и 300 млн. мужчин, проживающих в развивающихся или слабо развитых странах); около 115 млн. детей в возрасте от 6 до 12 лет (каждый 5-й на планете) вообще не посещали школу. Иными словами, в отдельных регионах мира (Южная Азия, Африка и Ближний Восток) имеет место гуманитарная катастрофа. Здесь частично или полностью отсутствуют начальное, среднее и высшее образование, тем более, образование, соответствующее требованиям современного мира. Это при том, что в Европе сложилась правовая норма о всеобщности начального образования как необходимого аспекта самосовершенствования человека[289].

Тем не менее, в настоящий момент образование в плоскости практической политики – это:

- основа построения подлинно демократического общества;

- ключ, к утверждению чувства глобального гражданства, которое служит предпосылкой для решения глобальных проблем;

- инструмент для сокращения бедности и неравенства, для закладки фундамента уверенного роста.

- стимул лидерства в мировых социально-экономических процессах[290]. Кроме того, полезно знать, что согласно данным ЮНЕСКО, расходы на образование в мире составляют 2 трлн. долл. или 6,5% мирового ВВП.

Но образование же по своему нынешнему культурно-историческому содержанию двойственно: в нём видят «Великую Уравнительницу» и «Великую Разделительницу»[291]. Первый момент связан с приведением существующего положения дел к фундаментальной идее прав всякого человека на получение базового начального образования, а затем, насколько это экономически возможно, и непрерывного высшего образования в течение всей жизни[292]. Но ближайшей целью всё же является полноценное «человеческое развитие», т.е. «обеспечение минимума образования и полезной работы для всех без исключения граждан планеты»[293]. В этом А. Печчеи видел залог грядущей «человеческой революции», или обновления мира на подлинно гуманных (чувство глобальности, любовь к справедливости и нетерпимость к насилию) началах. Но такая идеализация пока слабо согласуется с реальным положением дел.

Второй, разделяющий момент, связанный с образованием, напротив, пока правит бал. Об этом хотя бы говорит тот факт, что образование – на Западе и у его сателлитов – полностью коммерциализированная, находящаяся под действием законов капитализма сфера человеческой деятельности. Ещё Д. Белл, как один из пионеров теории постиндустриального общества, отмечал: в постиндустриальном обществе знание превращается в интеллектуальную собственность, т.е.нечто, принадлежащее определенному лицу или группе лиц[294]. Но тоже справедливо для глобального контекста, когда государства-генераторы новейших знаний предлагают их всем другим в системе рыночных оценок и стандартов. Кроме того, сфера образования и информационных технологий становится сферой жесткой конкуренции, где, разумеется, побеждает только сильнейший[295]. Сегодня сфера образовательных услуг включена в Общее соглашение ВТО (1995). В этой связи полезно уяснить реальные возможности стран мира. Так, реальные затраты на образование в показателях ВНП составляют: в США – 6 - 7%, ЕС – 5 - 6%; в России – 2 - 2,5%, в Украине – около 1%, странах Африки (южнее Сахары) – 0,3%. Краткая выборка цифр отражает всю ту же проблему богатства и бедности, которая экранирована на образование. Проще говоря, развитые страны могут позволить себе дорогостоящие образовательные программы, в то время как бедные «экономят»[296] на сфере образования в пользу промышленного сектора.

Эксперты также полагают, что объективно существующее экономическое неравенство порождает вопиющую неграмотность населения бедной части мира (98,3% неграмотного населения мира приходится на развивающиеся и неразвитые страны)[297]. Между тем, только США зарабатывают на «образовательных услугах» более 10 млрд. долл. в год. Правда, страны Запада проводят определенную образовательную политику, направленную на получение прибыли от реализации образовательных программ. Так 1 долл. вложений в образование приносит 3 – 6 долл. прибыли, а 1 долл. вложений в науку даёт от 10 до 100 долл. прибыли. Очень активны к «экспорту» образования Великобритания и Австралия. С этим прибыльным бизнесом связаны процессы создания единых образовательных пространств (напр., европейского образовательного пространства), но они носят скорее эксклюзивный характер[298]. В то же время, цели и функции образовательной деятельности состоят не в том, чтобы приносить прибыль для частных лиц или групп. Образование – по отношению к человеку и обществу – носит подчеркнуто культурные (социализирующие, мировоззренчески-и-граждански ориентирующие и этико-центрирующие) функции. Так, по крайней мере, считал Х. Ортега-и-Гассет[299].

Более того, современные процессы в образовательной сфере должны быть сориентированы на: принципы Конвенции о борьбе с дискриминацией в области образования (ЮНЕСКО, 1960), которая в статье 4 обязывает государства, являющиеся сторонами этой Конвенции, «сделать высшее образование доступным для всех на основе полного равенства и в зависимости от способности каждого»; Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (ООН, 1966); резолюцию Всемирной конференции по высшему образованию (ЮНЕСКО, 1998). Данные документы ориентируют государства мира, политиков, экономистов, образовательную и научную общественность на совместное использование знаний, помощь и сотрудничество для сокращения существующего разрыва между различными регионами планеты.

Но, нужно обратить внимание читателя на то, что проблема образования имеет ещё одну важную грань. Эта грань имеет, думается, прямое отношение к сложившемуся в мире – в виде репрессированного фюсиса, деформированного социума в пользу техноса, и растратившего в дивидуациии свою личность homo – положению дел. Истоки этой мутации бытия нужно искать в культивировании человеком потенций одного из собственных полушарий – левого, отвечающих за логику и рациональное отношение к миру. Его продукты вербальны, дискретны, отличаются аналитическим и отвлеченным характером. Другое измерение принадлежит правому полушарию, которое функционирует в виде процедур образного, эстетически-целостного, одновременного схватывания объектов внешнего мира. Культурологическим анализом неоспоримо доказано, что у разных народов структура национального образа мира, которая трехчастна: космо – психо – логос, отличается своей уникальностью и неповторимостью[300].

К примеру, национальный образ Англии – это «Небогиан», или остров=корабль=самосделанный человек (self-made man), а космос ислама – это Кентавр, т.е. человек на коне, кочевник на земледельце, господин – на рабе. Внутри этих разнокачественных космосов формировались отличные стратегии постижения мира и научения постигнутому последующих поколений[301]. Однако при такой объективной дискретности, глобализация как путь интеграции человечества на техноэкономической основе, выработанной Западом, создает небывалые трудности «притирки» рациональных и образных аспектов в образовании и воспитании, на уровне общеприемлемых, но достаточно абстрактных стандартов. К сожалению, данная проблема только начинает осмысливаться вровень её сложности, но статистика говорит о её присутствии на уровне социальных процессов и их результатов. Так, сегодня США готовят непропорциональное количество специалистов, отвечающих за образное / рациональное отношение к миру: 10 гуманитариев и 114 инженеров; Германия соответственно – 10 /39, Франция – 10/32, Россия – 10/14[302]. В странах Востока (Китай, Индия, Иран), напротив, преобладают представители гуманитарного или идеологического блока, в т.ч. на уровне высшего руководства страны.

В связи с этим, весьма любопытной представляется идея российского философа В.А. Кутырева о переориентации образования с научной модели – на культурную. Если первая, по сути, стала моделью программирования субъекта на узкий круг операций, то вторая призвана культивировать личность, эмоционально-эмпатические стороны её духа. Она, переориентация, «важна не только для личности. Безудержное, нерегулируемое развитие науко-техники является главной причиной переживаемого человечеством глобального кризиса... Экологический и антропологический кризисы есть следствие экспансии рационального и искусственного, подавление ими естественных форм бытия»[303]. Отсюда напрашивается вывод о ревизии существующих моделей образования, которая сняла бы превалирующую односторонность подготовки и восстановила права целостного, синтетического миропонимания. К ещё более жесткому выводу – в ходе анализа нынешнего (одичалого) состояния человечества, – пришел академик Н.Н. Моисеев: «Я убежден, что ХХI век должен стать веком гуманитарных знаний! Самые трудные вопросы, с которыми мы приходим в соприкосновение, это проблемы человека, способного следовать новым идеалам. И, конечно, их создание!»[304] И далее сформулировано практическое требование: «естественнонаучное образование должно стать гуманитарным! Сказанное не парадокс, а необходимость»[305].

Думается, что эти идеи напрямую связаны с тезисом о том, что образование, как никакая другая сфера общества (экономика, политика, техника) нуждается в опережающем движении и развитии. Экономическая, политическая и техническая нагруженность нынешних парадигм знания давно требует своего пересмотра в пользу иных доминант. Скажем, биоцентрической и ноосфероцентрической, основанных на гармонии всех подсистем и элементов универсума. Пока же этот процесс не набрал нужной формы и не приобрел соответствующего нерешенным глобальным задачам, содержания.

Одна из них, входящих в этот класс – проблема здравоохранения. То, что сегодня мир ввергнут в ужасающий кризис системы здравоохранения, не является большим секретом. Вспомним недавние события в мире, вызванные «птичьим» и «свиным» гриппом. Но если говорить более определенно, то СПИД, малярия, туберкулез, пневмония, диарея, корь сейчас убивают до 13 млн. человек в год. Если в этот список внести наркоманию, как бич всякого современного общества, то картина будет катастрофической. Данная тенденция, о чем говорят как официальные, так и неофициальные данные, только усиливается. Главы государств сегодня всерьёз озабочены[306] в первую очередь распространением пандемии СПИД, которая имеет, как минимум, экономический, демографический и социальный аспекты[307]. При этом, все информированы об источнике происхождения пандемии, однако мало кто пытается собрать необходимую сумму (200 млрд. долл. в год), для устранения СПИДА на Африканском континенте. Забывчивость богатого и внешне самодостаточного Запада (Севера) просто удивляет: СПИД, малярия, туберкулез уже давно являются трансграничными заболеваниями, и борьба с ними сегодня – это дело всех.