Плата священникам за требы

Священники, кроме достающихся на их долю земляных паев и вознаграждения при крестинах, свадьбах и похоронах, получают еще доходы, например, при общественных молебнах, бывающих обыкновенно весной. Священник с иконой обходит поля по просьбе общины. Обход полей продолжается дня два или три. За это община дает священнику травяной пай. Кроме того, всякий хозяин, приглашающий священника на свой участок, прибавляет особую плату либо плодами своих полей, либо деньгами. В ст. Аннинской священник поладился с казаками так: с 20 дворов 18 баранов, с 15 дворов - 5 баранов. Подобные молебны бывают в случае засухи или при появлении саранчи.

По своему усердию казаки нередко приносят священнику баранов и пр., «чтобы он на проскомидии поминал их родителей». Священник берет принесенное в свою пользу, но за то каждую неделю покупает просфору и, «вынув ее», после обедни отдает казаку, принесшему жертву.

Кроме того, для поминовения умерших родственников, казаки ставят в церкви «канон по умершим». Для этого они покупают круглые деревянные кубышки, так называемые каноницы, различной величины (смотря по степени благосостояния и усердия казака). Их наполняют медом (в сотах), закрывают плотно крышкой, а сверху прикрепляют восковую свечу. Все такие каноницы уставляются на особом столе в церкви: при каждой кладется записочка с именами покойников. Священник в «родительскую неделю» служит у этого стола панихиду, а затем открывает каноницы и выгребает из них мед в свою пользу. За панихиду казаки приносят священнику связку бубликов или деньги. Все это видено и слышано мною во многих станицах.

В просвирни выбирается общиной, обыкновенно, бедная вдова или старая девушка. В случае отказа выбранной на сборе идут к другой. Просвирне полагается либо денежное вознаграждение от общины, причем дрова она покупает на свой счет, либо топливо полагается от станицы. Станичники приносят просвирне муку, и она приготовляет из нее к воскресенью просфоры, а остаток берет в свою пользу. Просвирня в Мариинской ст. сама обходит дворы жителей, собирая муку. В ст. Ярыженской ктитор из пожертвованного прихожанами на церковь выделяет часть в пользу просвирни. В ст. Малодельской каждую осень «доверенные» от общества объезжают дворы для сбора: «один дает пшеницы меру, другой ведерушко, а иной и целый мешок - как кто поусердствует». Затем собранное продают перед станичным правлением, а на вырученные деньги покупают «крупчатки муки» на просфоры. Когда мука вся израсходуется, то объезжают еще раз все дворы станичников. Прежде здесь просвирня жалованья от общества не получала, а сопровождала она священника, когда он с крестом приход обходил, причем станичники ей по усердию давали: «кто муки, а кто стакан соли, воткнув туда грош; иной же даст семак, или пятак» и т.п.

От общественных повинностей станичники освобождают нередко тех, которым тяжело справляться с хозяйством либо по болезни, либо вследствие временного расстройства от пожара, падежа скота и т.п. Освобождают по усмотрению общества на один год и более (менее). Погоревшему иногда дают и лесу на постройку хаты. В случае крайней бедности иногда помогают и из общественной суммы.

Казаку, не имеющему средств справиться к службе, также помогает община. «Если у казака, наряженного на службу, не на что купить коня или аммуницию, то станичный атаман, прежде объявления об этом станичному правлению, идет по достаточным жителям своего поселка и предлагает им пособить сограждану, кто чем может. Охотники оказать пособие всегда найдутся: один дарит какую-нибудь нужную вещь - седло, шашку, подсумок, уздечку и пр., другой дает что-нибудь деньгами». Если же собранное не достаточно, то поселковый атаман объявляет станичному правлению, и оно справляет все, чего не достает, на станичный счет с тем, чтобы употребленные на это деньги были вычтены из жалованья казака и возвращены станице. В некоторых станицах (напр., в Гниловской) оставляется часть рыбных угодий для вспомоществования бедным вдовам. Неисправных в общественных повинностях сначала увещевают, а в случае неуспеха «грабят», т.е. отбирают часть имущества и продают с торгов.

Семен Номикосов. Статистическое описание земли Воска Донского. С-Пб. 1858г. ( публикация в журнале «ДОН», № 1-2, 1992г.)

Народный казачий быт.

«Жизнь каждого народа характеризуется особенностями, отражающимися в устройстве жилищ, домохозяйстве, пище, одежде, нравах, обычаях, говоре, преданиях, верованиях, суевериях и т.д.

Племена, живущие в различных местностях на незначительном иногда расстоянии, представляют отличие в быте, что происходит от того, что человек, как при устройстве жилищ, так и в приобретении пищи, пользуется тем, что дает ему ближайшая природа. Некоторое разнообразие в подробностях быта наблюдается не только в различных племенах, принадлежащих, несомненно, к одному народу, но даже в одном и то же племени, если только станем наблюдать жизнь одного в разных губерниях или в разных уездах одной и той же губернии. Но и за всеми разнообразиями в частностях, можно видеть общие черты народного быта.

Такое убеждение выносится из множества мельчайших подробностей в домохозяйстве, говоре, в воззрениях на природу одушевленную и неодушевленную, из поверий, суеверий и т.д. Задача этнографа в том именно и состоит, чтобы уметь, несмотря на многообразные различия, находить черты сходственные.

В частности, эти воззрения применимы и к населению Дона. Переезжая из одного округа в другой, а равно из одной станицы или слободы одного и того же округа в другую, находим разнообразие в подробностях быта, и чем дальше одна станица от другой, тем больше различия они представляют. Можно с некоторою уверенностью сказать, что почти каждая станица имеет свои обычаи и нравы.

Но при своде добытых данных можно видеть, что за всеми разностями, которыми отличаются жители одного округа от жителей другого, есть множество характеристических черт, которые до очевидности ясно показывают, что все казаки плоть от плоти и кость от кости великого народа русского; это не более, как отпрыск, принявший, сообразно местным и климатическим условиям, своеобразные черты, не встречающиеся ни у великорусов, ни у малорусов. Эти черты во всем складе жизни объясняются путем естественным, влиянием природы и исторически сложившихся обстоятельств.

Несомненно, что в казачество вошли члены различных народностей, как то: греки, армяне, грузины, татары, черкесы, калмыки, поляки, литвины, чехи, сербы, болгары и пр., но в настоящее время нет ни греков, ни армян, ни грузин, а есть только казаки, т.е. русские люди, которые в течение 300 лет исторического существования ассимилировали различные народности и образовали тип донского казака, грудью отстаивающего царство русское от напора врагов и сердечно преданного своему краю. И в самом деле, нигде, быть может, так не развита любовь и преданность к родному краю, как на Дону. Где бы ни жил казак, а прожить свои последние дни и сложить кости жаждет он на родине. Умереть в кругу родных и знакомых, в своей станице – заветное желание казака.

Хотя все казаки, несомненно, происходят от одного корня – народа русского, ассимилировавшего в себе различные народности племен финского, литовского и др., тем не менее, и между казаками есть разница, обуславливаемая происхождением от различных племен русского народа, влияниями топографическими и этнографическими.

Как в исторических актах, так и в общежитии казаки разделяются на верховых и низовых, и низовой казак отзывается с некоторым пренебрежением о верховцах. Верховцы живут в станицах, лежащих вверх по Дону, начиная от Цимлянской, а низовые – в низовьях Дона, т.е. в двух Новочеркасских станицах, Старочеркасской, Гниловской, Елизаветовской, Аксайской, Александровской, Манычской, Грушевской и Кривянской. Конечно, граничной черты между низовыми и верховыми казаками провести невозможно, по народному же воззрению, низовые казаки живут в Черкасском и отчасти в 1-м Донском округе, а верховые – во 2-м Донском, Хоперском и Усть-Медведицком округах. Округ же Донецкий стоит сам по себе. Некоторые аналитики, заручившись делением казаков на низовых и верховых, находят разницу не только в образе жизни, в пище, жилище, одежде тех и других, но и в самой их физиономии.

Казаки низовых станиц, игравших когда-то первостепенную роль в жизни Дона и дававших правителей войску в течении не одного столетия, привыкли ставить себя выше верховцев. В Старочеркасске, а после в Новочеркасске, сосредоточивалось Войсковое правительство, проживала донская знать и местная интеллигенция; эти центры давали тон остальному ближайшему казачеству, тогда как дальние городки жили прежнею суровою жизнью. Казаки низовых станиц исстари были склонны к промыслам легким и добывали свой насущный хлеб далеко не таким изнурительным и утомительным трудом, как верховцы.

Верховые казаки исключительно земледельцы, тогда как низовые отчасти рыбаки или скотоводы, отчасти огородники и садоводы и только отчасти земледельцы. Этим разнообразием занятий объясняется и разнообразие в типе низового казака, отличающегося от казака верхового.

Отрешение от старинной, суровой казачьей жизни началось именно в низовьях Дона, что объясняется влиянием на жителей низовых станиц сторонних элементов, именно:

1) частным пребыванием в Черкасском городе русских послов;

2) гощением в Москве больших и малых станиц

3) частыми приездами в Черкасск купцов и промышленников, жизнь и нравы которых отражались на жизни донцов. Употребление, например, чая, платья немецкого покроя и т. п. прежде всего явилось в низовых станицах и уже отсюда распространилось по всему войску.

Немало, конечно, влияло на различие жителей низовых и верховых станиц и различие происхождения тех и других казаков. Низовые казаки происхождения отчасти малороссийского, верховые все без исключения великороссы. Мягкий говор низовых казаков и более мягкие нравы показывают их происхождение.

Жители станиц Старочеркасской, Елизаветовской и др. произносят звук «ы» как «и», «а» как «я», «у» как «ю», «е» как «я», «ы» вместо «а», «ф» как «хв», «с» как «ш», иногда «ш» как «с», «ж» как «з», «у» иногда произносится как «в», и наоборот. Вот образчики выражений: Ваньки, чайкю, яму, тогда, Хведя, просю, ми, стозе, впали (упали), били у церкви.

К неправильному выговору присоединяется еще перенесение ударений в некоторых словах, например: потом, за Дунаем и др. В эту ошибку впадают даже люди, получившие, сравнительно говоря, порядочное образование.

В просторечии употребляется неправильное спряжение глаголов, к корню которых в настоящем времени прибавляется буква «л», например, купю, лупю, а также неправильно спрягается глагол «хотеть»: хочу, хотить, хочете, хочем…

Благодаря более привольной жизни и не столь изнурительному труду, низовые казаки выглядят красивее верховых; одеваются щеголеватее и изысканнее, в более ценные ткани; дома строят красивее и обставляют свои жилища комфортабельнее. Образ жизни в низовых станицах напоминает более горожан; казаки посещают друг друга чаще и любят угостить. Пища низовых не так сытна, как у верховых, но приготовляется и подается лучше.

Низовцы относятся к верховцам с некоторым пренебрежением и в то же время с некоторою завистью к их домовитости, более прочному хозяйству, трудолюбию и умелости. В верхах сохранились еще старинные обычаи, старые песни и предания, у низовцев все по-новому…

Говор у верховых казаков резкий, так называемый рязанский: таперича, жаних, чатыре, вядро и пр. Личное местоимение 3-го лица согласуется с существительными среднего рода неправильно, например: она – земство, правительства, молоко. И образованные люди не чужды в разговорах подобных неправильных согласований.

Земледелие составляет главнейшее занятие жителей верховых станиц. Живут здесь скупее и скуднее, чем в станицах низовых, но зато нет бобылей и бездомников. Благосостояние верховцев с виду неказисто, но зато более прочно.

В низовых станицах среди простых казаков попадаются богачи, ворочающие многими тысячами, и рядом – едва добывающие насущный кусок хлеба. В верхах благосостояние разлито ровнее, нет особенно крупных состояний и нет нищеты. Верховая казачка прядет шерсть и приготовляет сукно, вяжет перчатки и чулки; низовая этими работами не занимается, ибо она, в большинстве случаев, «барысня». Стол у верхового казака обилен и сытен, но однообразнее; угостить он не мастер, хотя истинно русское хлебосольство и радушие развиты здесь более, чем у низовых. Верховец накормит всякого, кто нуждается в пище, а низовец сортирует своих гостей по их положению в обществе.

Были на Дону исследователи, пытавшиеся решить вопрос о происхождении казаков из того или другого уголка России. Призывали они на помощь этнографию, археологию, архитектуру, пускали в ход более или менее остроумные соображения, но вопроса не решили. Да и решить вопрос этот едва ли возможно, ибо все, что было строго характерного в древнем обитателе Дона, ныне сгладилось.

Остается на лицо факт, что, несмотря на столкновения и постоянную борьбу с другими народностями, казак остался русским; никакие влияния не могли изгладить в донцах тяготение к одному общему отечеству – России, которая постоянно давала им жизненные силы, поддерживала их, ассимилировала и содействовала переработке и ускорению всех разнородных народностей воедино.

В старину казак был исключительно воин, а земледелие и вообще мирные занятия воспрещались войсковым правительством под страхом тяжелых наказаний. Но время постоянных бранных тревог прошло, и из казака – воина сформировался мало – помалу воин – гражданин.

Этот воин - гражданин в настоящее время представляет несколько типов, среди которых преобладает - земледелец. Громадное большинство жителей войскового сословия занимаются земледелием, которое и составляет, таким образом, господствующую отрасль добывающей на Дону промышленности. Жизнь земледельца исполнена постоянных трудов и забот, особенно в летнее время, а доходы подвержены значительному риску вследствие частых неурожаев. Земледелец – вечный труженик, ибо весьма часто одна работа у него заходит за другую. От зари утренней до зари вечерней он на работе, ибо дорожит не только каждым днем, но и каждым рабочим часом. Из-за отдаленности пахотных полей от жилищ казачьи семьи выезжают в поле и по несколько дней не бывают дома, перенося и жар, и сырость, и дождь, и всякую непогодь.

В среднем выводе состояние казака – земледельца не велико, но, говоря относительно, оно в достаточной мере устойчиво и прочно. Недаром же говорят на Дону: «От земледелия сыт не будешь, но и с голоду не умрешь». Труд земледельца тяжел, утомителен, упорен, но при благоприятных обстоятельствах вознаграждается очень хорошо; только настоящие лентяи не заработают себе насущного куска хлеба. К сожалению, неурожаи последних лет и, в связи с этим, падежи скота, сильно пошатнули благосостояние жителей Дона. Семейству, пришедшему в скудость, когда нет ни хлеба на посев, ни рабочего скота, весьма трудно подниматься.

В этом отношении верховые казаки отличаются гораздо большей устойчивостью и удары судьбы в виде неурожаев и падежей скота переносят легче. Среди земледельцев, особенно в отдаленных хуторах, попадаются домохозяева, хозяйство которых может быть оценено в 10 -15 тысяч рублей; в среднем хозяйство может оцениваться в 1000 или 1500 рублей. Обстановка казака – земледельца и весь строй его жизни стоит в зависимости от степени его зажиточности, а она бывает притом различна в разных станицах, изменяясь еще и по мере приближения к большим центрам области. В глухих станицах обстановка жилищ, утварь и одежда просты и даже скудны; в местах, ближайших к центрам, обстановка улучшается, но это не значит, что казаки становятся здесь богаче.

От казака – земледельца переходим к казаку – рыболову и возьмем, для примера, рыболова средней руки. Такой рыболов весной нанимает двух работников, а в остальное время работает один. Весною он плавает со снастью на красную рыбу, а также на чебака, сулу, сельдей. Почти все лето и часть осени проходит у него в безделье; разве только изредка закинет сетку на белую рыбу. С наступлением заморозков работа оживляется. Чуть только река замерзнет, а рыболовы уже проламывают лед и ставят свои сети. Если лёд крепок, то рыболов продвигает себя с помощью багров, а сеть спускает под воду с помощью длинной жерди, топора с длинной рукояткой и веревкой саженей 40. Такой образ деятельности свойственен мелкому рыболову. Чтобы не умереть с голоду, он должен выловить рыбы рублей на 400, из которых выплачивает работникам рублей 50.

Обстановка такого рыболова весьма не богата. Домик у него в две комнаты с холодным чуланом. В доме окна, столы, стулья, кровать, сундуки, поставец с чайной и столовой посудой. Живет рыболов с базара, даже хлеб дома не печет, чем и отличается от земледельца, довольствующегося почти исключительно своими продуктами. Имея четырех работников, рыболов в благоприятную зиму может отложить рублей 200 – 300. Некоторые рыболовы в помощь к своему коренному занятию имеют еще и огороды, часть продуктов с которых продают на сторону. Снасть мелкого рыболова стоит не дорого: сеть обходиться всего в 2 руб., но каждый рыболов имеет по несколько сетей.

Крупный рыболов ведет дело на широкую ногу; у него от 8 до 25 работников, и выезжает он в море с неводом стоимостью в 200 – 300 руб., а зимой ставит от 50 до100 вентерей (рыболовные снасти и сети), стоимостью каждый рублей по 20. Для плаванья имеет несколько дубов (тип лодки) ценностью до 100 руб. и несколько каюков ценностью до 20 руб. Сверх того, подобный рыболов обязательно должен иметь свой рыбоспетный завод, который с посудой обходится в 400 руб. Капитал для крупного рыболова нужен не маленький, но бывали годы, когда такие рыболовы зарабатывали до 10 тысяч руб.

Жизнь рыболова полна всевозможных лишений, сопряжена с большим риском для здоровья и представляет много опасностей. Часто приходится недосыпать и недоедать, в ночь и в непогодь быть на работе. Простудиться очень легко. Мы не скажем, чтобы труд рыболова был трудней труда земледельца, но он рискованнее и опаснее. Сила привычки, с одной стороны, и ожидание богатого вознаграждения – с другой – вот стимулы, побуждающие жителей низовых станиц заниматься рыболовством, несмотря на обилие земель. Есть на Дону множество семейств, посвятивших свой труд исключительно этому занятию. Мелкие рыбаки продают рыбу в сыром виде, а крупные весною солят и коптят, зимою продают в сыром виде, а летом выдерживают в садках.

Тип казака – скотовода в чистом его виде не встречается, хотя почти каждый земледелец есть в тоже время и скотовод, ибо каждый имеет кобылу, две - три коровы и десяток - другой овец. Казаки из калмыков есть скотоводы по преимуществу. Посевы хлебов у них не велики, питаются они преимущественно продуктами скотоводства. Зажиточные калмыки считают свои стада лошадей, крупного рогатого скота и овец сотнями голов.

Виноградарство на Дону, строго говоря, не может считаться специальным промыслом, но представляет важную подсобную статью к основному занятию – земледелию. Собственно этим промыслом занимаются жители немногих станиц и хуторов.

Уход за виноградом хлопотлив, но важно то, что он почти не требует труда взрослых людей; достаточно для этого труда стариков, старух, молодых девушек. Весною виноград поднимают с земли, вбивают сохи и привязывают к ним виноградные плети, летом прорывают листья и погоны, что совершают два раза: в июне и августе; потом его подбивают мотыгами, а на зиму, срезавши ягоды, снова уклакдывают в землю и закрывают старым сеном.

Есть владельцы виноградников, имеющие до восьми отдельных садов. В станице Раздорской и в хуторе Крымском редкий казак не имеет виноградника, и число их увеличивается все более и более. В садах виноградных обыкновенно находятся от 20 до 400 кустов, а куст дает от ½ до 3 пудов ягод. Большинство казаков продают виноград в сыром виде; вино же выделывают только люди зажиточные, и то немного – бочку или две. Виноградарь средней руки может заработать от 200 руб. в год, затрачивая труда, по оценке земледельческой, не свыше, как на 50 руб.

В Цимлянской станице, где растет лучший виноград и приготовляются лучшие вина, более тысячи домохозяек занимаются виноградарством, но исключительно живут этим трудом только старики, вдовы и престарелые девицы. В этой станице виноградники разводятся не кустами, как в других местах, а рядами или шпалерами.

Только богатые владельцы виноградников нанимают сторонних лиц для ухода за ними; в большинстве случаев с этим делом управляются сами хозяева, разве только для караула наймут иногда какого-нибудь старика. Для средних и зажиточных виноградарей профессия их представляется очень выгодною, ибо они сами давят вино. Мелкие хозяева продают виноград крупным промышленникам и выгод извлекают гораздо меньше. Виноградарство у мелких домохозяек является делом второстепенным и служит только подспорьем к земледелию. Заработок в сотню или две рублей от виноградного сада весьма желателен, но направить все силы на виноградарство считается делом рискованным. Исключения составляют хозяева, вырабатывающие от 100 до 350 ведер вина и продающие от 4 до 12 руб. за ведро.

Тип казака – огородника в чистом виде встречается только в станице Старочеркасской, где есть семейства, выручающие с огородов, и в особенности от разведения огурцов, большие деньги, благодаря, с одной стороны, местной почве, весьма удобной для огородничества, а с другой – всегда хорошему сбыту в городах Новочеркасске, Ростове и Нахичевани. Огородничество – занятие менее рискованное, чем земледелие, но занимается этим промыслом весьма ограниченное число семейств.

Из мелких промыслов заслуживает внимание ломка камней для выделки молотильных катков и мельничных жерновов. Промысел это сосредоточен в станице Калитвенской, где им занято до 40 казаков, вырабатывающих в год до 280 руб. на каждого.

Содержанием постоялых дворов занимаются немногие казаки, но заработки имеют хорошие. Прасольство и извозный промысел весьма любимы казаками низовых станиц; и тот и другой промысел могут дать годовой заработок в 400 руб., т. е. не менее того, что получит семья, занимающаяся земледелием при среднем на хлеб урожае.

В Новочеркасске есть один казак, продающий конфеты собственного изделия с лотка; он получает на своем товаре 40% барыша и вырабатывает в год около 550 руб. Более крупные промышленники занимаются сплавом леса, судоходством и пр. Есть ремесленники, и очень искусные, но их мало, и ремесла сосредоточены преимущественно в руках иногородних.

Имущественное положение жителя области, как и всякой другой провинции в государстве, определяется словами: зажиточный, среднего состояния и бедный. Но самые слова эти дают понятия растяжимые, весьма трудно поддающиеся точному определению. Одного точного мерила для уяснения бедности и богатства быть не может. Житель великороссийской губернии, зарабатывающий 400 руб. в год, считается богатым, а казак донской при таком заработке едва сводит концы с концами.

В станицах чисто земледельческих, не имеющих подсобных промыслов, бедным казаком считается такой, у которого стоимость усадьбы не превышает 100 руб. Из рабочих животных он имеет лошадь и пару волов, 5 голов гулевого скота и столько же овец. Засевает такой хозяин не свыше 5 десятин хлеба. Среднего состояния казак имеет усадьбу стоимостью 450 руб., рабочих животных у него от двух до трех пар волов при двух лошадях; в посеве не менее 8 десятин хлеба. Гулевого скота он держит 10 голов, а овец 20. Имущество зажиточного казака состоит в усадьбе стоимостью в 800 или 900 руб, а иногда гораздо дороже; волов он имеет пар пять или шесть, лошадей до десятка, гулевого скота около полусотни голов, а овец около сотни; в посеве не менее 20 и до 30 десятин хлеба.

В приведенный расчет не входят люди с выдающимися состояниями, размеры посевов у которых считаются многими десятками или сотнями десятин и которые ведут свое сельскохозяйственное дело на основаниях чисто коммерческих. У таких казаков – земледельцев можно встретить в домах множество икон в серебряных ризах, отличную мебель, картины, ковры и прочее, а на дворе прочные, целесообразно устроенные службы. Рядом с таким богачом бок обок живёт подчас казак – бедняк, у которого курень покривился на сторону, а на дворе никакого пристроя, кроме ветхого сарайчика.

Такое разнообразие состояний встречается и у казаков – виноградарей, и у рыболовов, и вообще среди всех профессий, которым казаки посвящают свой труд. Существующее мнение о более равномерном распределении благосостояния среди донских казаков неосновательно. Здесь так же, как и в других местах, зажиточность идет рядом с бедностью. Но нищих, в буквальном смысле слова, среди донских казаков нет. За незначительными исключениями, имеющими место в крупных населенных пунктах.

Жилища в казачьем населении области весьма характерны. Казаки называют свои дома куренями, вероятно потому, что в глубокую старину они действительно были курны, как курные избы. Ныне курени не похожи ни на русскую избу, ни на малороссийскую хату. Это домики городской архитектуры снаружи, с оригинальным внутренним расположением. Бедный казак при постройки своего жилища пользуется материалом сподручным: глиной, диким камнем, иногда хворостом, мелом и проч.; но предпочтительнее пред другими материалами употребляется дерево, а кирпич только у наиболее зажиточных.

Деревянные дома у зажиточных людей строятся из хороших бревен или из толстых барочных пластин, иногда из вербовых, ольховых или вязовых бревен, срубленных в собственной леваде, т. е. роще. Наружные стены обиваются деревянными плоскими гвоздями, в промежутки между которыми набивается глина, а затем все стены смазываются аккуратно, также глиною и белятся мелом или глиною же белою. Такой дом отличается теплотою и сухостью. Если стены довольно толсты, то дом не смазывается, а просто натирается раствором охристых глин, отчего стены желтеют. Это желтый цвет - есть любимый цвет казачьих жилищ, особенно в низовых станицах.

В больших станицах, каковы Аксайская, Гниловская, Елизоветовская, Старочеркасская, Цимлянская, Каменская, Нижнее-Чирская, Пятиизбянская и др. – дома преимущественно деревянные, иногда двухэтажные, всегда прочно и довольно красиво выстроены; у зажиточных людей в доме от 3-х до 5-ти комнат, а у бедных 2-е, иногда 3-и. Среди легких деревянных построек настоящего времени резко выделяются своей архитектурою старинные дома, некогда принадлежащие войсковым старшинам. Они выстроены из кирпича, снабжены железными ставнями и таковыми же дверями; потолки изукрашены лепной работою, а кое – где и стены; печи сложены из старинных пестрых изразцов; в нижних этажах таких домов находятся крепкие кладовые и шкафы, выделанные в толстых стенах.

В станице Старочеркасской есть дом, которому, считают, более 150 лет. Он в два этажа: верхний разделен на две половины, в первой из которых прихожая, зал и спальня, а во второй половине три небольших комнатки, не имеющих определенного назначения, из которых в самой задней две железные двери; в нижнем этаже три комнаты, погреб и ледник.

Толстые железные крыши, крепкие железные двери, запираемые громадными железными болтами, узкие окна с железными ставнями, толстые стены домов, - все это переносит нас во времена, еще полные бранных тревог.

Современный казачий дом весьма характерен. Он всегда снабжен рундуком – род навеса, на столбах или крытого балкона, побольшей части с той стороны дома, где находится входная дверь; если нет рундука, то, во всяком разе, есть открытое крылечко с перильцами, на котором проводят свое свободное время казачки, грызя подсолнечные и арбузные семена. Первая от входа комната есть род передней и в тоже время кухни и столовой; здесь семья стряпает и ест, и здесь же у земледельцев помещаются работники, если только для их ночлега не имеется особенной на дворе землянки. Следующая комната есть общая спальня, в которой на пространстве в 15 или 20 кв. аршин спит вся семья, за исключением самого главы семейства с его женою. С другой стороны дома также две комнаты: залик и парадная спальня. В залике принимают и угощают гостей вином и чаем, здесь же принимают священника, служат молебны и панихиды. Чистота в залике и парадной спальне, где стоит кровать с кучею пуховых подушек и одеял, из которых одно непременно сшито из разноцветных, сложенных симметрически кусочков ситцу, - может поспорить с прославленной голландскою чистотой. Заботливая хозяйка не позволит упасть здесь ни пылинке, ни соринке. Скромные комнаты эти выглядят всегда уютно и комфортабельно. В залике никто не спит, а в парадной спальне, где, помимо убранной кровати, стоит еще другая, попроще, а также сундук с более ценными вещами, спят старик со старухой, пока не женили сына или не приняли зятя в дом, в последнем случае парадная спальня предназначается для спанья молодым.

Домик в четыре комнаты есть признак некоторой зажиточности или прочно сложившегося хозяйства; неудачники в жизни или молодые, недавно отделившиеся люди, обыкновенно строят курень о двух комнатах, и тогда залик отсутствует вовсе, а брачная спальня отделяется какою-нибудь перегородкой, за которой негде повернуться, но убранную кровать все-таки втиснут и туда.

Казачки– охотницы к цветам и особенно любят олеандры; в низовых станицах в редком доме не встречаются на балконе несколько горшков или кадок с этими цветами. Балконы и ставни украшаются незатейливой резьбою. Карнизы домов и ставни очень часто выкрашиваются в синий цвет, иногда в красный или белый, а стены куреней, как мы сказали выше, окрашиваются охристою глиной в желтый цвет. Железные крыши на куренях встречаются в виде исключений, деревянные очень редко, а чаще всего они покрываются соломой или камышом.

Чувство изящного не особенно развито в казаке, но если имеет он средства, то всегда не прочь устроить свой курень, как полную чашу. Техническим выражением этим обозначается дом, в котором ни в чем нет недостатка, а, напротив, без которых можно бы было и обойтись.

Во святом углу в залике всегда можно встретить несколько икон в киотах, и более или менее ценных окладах; на стенах картины с изображением святых или мирские.

Портреты Государей встречаются и в самобеднейшей хижке, т. е. в крошечном домике какого-нибудь одинокого старика или вдовы. Затем следуют портреты лиц царствующего дома, государственных деятелей и военачальников; далее изображение битв народов, осады крепостей и пр. Стол стоит в переднем углу и всегда накрыт чистой скатертью; от стола вдоль стен в одну сторону идут лавки, а у более зажиточных - простые деревянные стулья. В левом углу от входной двери стоит поставец или шкаф, с дверцами или без дверец, со столовой и чайной посудой, с ложками, у богатых - с серебряными, у менее зажиточных - мельхиоровыми или британского металла. Зеркало, хотя самое дешевое, есть непрменная принадлежность в залике. Сундуки деревянные, прочно окованные железом, в которых храниться имущество, у зажиточных покрыты более или менее ценными коврами и стоят в парадной спальне или залике. На стенах иногда развешивается казачье оружие: винтовки, шашки, пистолет и пр.

В кухне, помимо печи для печения хлеба, устраивается плита; количество утвари на полках, по сравнению с жилищем крестьянским, поражает своим обилием. Здесь встречаются медные кастрюли и чугунки, горшки и глечики, чашки весьма красивые, металлические и красивые деревянные ложки, ножи и вилки, старинные медные ведра, называемые казанами, объемистые медные кубы для воды, медные кружки и прочее.

В низовых станицах, сверх того, во всяком курене можно встретить самовар или кофейник. Двор казака далеко не везде содержится с такой чистотою, как дом, и низовые казаки в этом отношении далеко неряшливее верховых, у которых усадьба выглядит всегда хозяйственнее, домовитее. Казак первее всего выстроит себе кухоньку или землянку, т.е. вырытый в земле и обложенный камнями домик, покрытый деревом или каменными плитами. В этой землянке русская печь, лавки, стол, одна или две иконы в переднем углу. Здесь помещаются работники, а летом пекут и варят, столько же в видах предосторожности от пожара, сколько и в видах соблюдения чистоты в большом курене. У казака – земледельца невдалеке от дома находиться амбар, один или два, смотря по степени зажиточности; далее следует сарай, в котором размещаются сельскохозяйственные орудия, а затем базы или загоны для скота с особым катухом для свиней и овчарником для овец. Надворные постройки и сама ограда строятся из подручных материалов: камня, лесу, самана хворосту и пр. К скотским базам в некоторых станицах непосредственно примыкают гумна, называемые токами; в других местах гумна помещаются за станицами и хуторами.

Самобеднейшие из казаков устраивают свои жилища таким образом: основа из тонкого дерева вершков двух в отрубе заплетается камышом, а затем стены, пол и потолок обмазываются глиной, и жилище готово. У таких бедняков, кроме хижинки, на дворе обыкновенно никаких более построек не бывает.

Питание и кухня. Рассматриваемый в массе, казак не имеет гурманских наклонностей, а в случае крайности может долгое время выдержать на самой суровой пище – жидкой кашице с сухарями или сухарях с водой. Но казак не аскет и не утрированный скопидом, почему у себя дома, если есть к тому возможность, он любит потешить свою душеньку разнообразными яствами. Господствующий в пределах области хлеб печется из пшеничной муки собственного приготовления; в прежнее время ржаной хлеб был большой редкостью, но ныне, после целого ряда неурожайных лет, он приобрел право на гражданство. Борщ или щи с салом или мясом со сметаной и крутая пшеничная каша дома, а в поле жидкая кашица с салом и картофелью – такова обыденная пища казака – земледельца. Разнообразится стол лапшой – любимым кушаньем казаков: пойманная рыба, застреленная птица или заяц попадают на столе редко, точно также, как и домашняя птица. Потребление баранины имеет свой сезон, и зря, без времени, казак зарежет барашка, или убьет свинью только в исключительных случаях. Молоко и яйца, в громадном большинстве случаев, не составляет предмета роскоши; это обыденная пища всех, за исключением самобеднейших семейств. Говядина, напротив, есть большая роскошь и доступна только в больших станицах, где есть базары. В захолустных хуторках крупный рогатый скот режут только лица с выдающимися состояниями, да и то в особенных случаях: на свадьбы, похороны, поминальные обеды и пр. Затем говядиной лакомятся разве в несчастных случаях: захудает скотина так, что нельзя рассчитывать на поправку, сломает бык ногу и пр.

Наичаще на столе казака можно встретить нижеследующие яства:

пирог с сыром, яйцами, капустой или картофелью, реже с мясом, студень с квасом, борщ, лапшу, вареное или жареное мясо, кашу с маслом, кислое и пресное молоко, взвар из терна и лесных груш, соленые и свежие огурцы, арбуз, дыни, и печеную тыкву.

В низовых станицах лакомое блюдо составляет каймак, род кипяченых сливок, которые едят с хлебом и кофе. Огурцы, арбузы и дыни, а также молоко казаки едят и за завтраком, и за обедом, и полдничают этими же продуктами; в горячую рабочую пору казак, да и то не всякий, приедет разве повечерять (поужинать) домой. В станицах, богатых виноградом, плод этот также составляет постоянную пищу казака.

На торжественных обедах попадают по нескольку перемен пирогов: холодных, горячих, жарких, и взваров, заменяющих пирожное. Кисель тоже составляет весьма обыкновенное блюдо, как на обыденных, так и на торжественных обедах, точно так же и блины, блинцы, ленивые и простые вареники.

Водка, вино сантуринское, фабрикуемое на разные лады, и донские вина различного качества составляют неизбежную принадлежность торжественных обедов.

Есть станицы, в которых блюда несколько видоизменяются. Так, например, в станице Кагальницкой подают особого рода похлебку с рисом, черносливом, изюмом и морковью; лапшевник, приготовляемый из вермишели. В других станицах едят тюрю, т. е. хлеб, размоченный в просоленной воде; сладкое тесто с грушами, терном, сухими вишнями, яблоками; в иных местах употребляют овсяный кисель. Молочные скопы употребляются в виде масла, кислого и пресного молока, творога, каймака и сюзьмы, т. е. особый род творога, приготовляемого из кислого молока. Некогда на пространстве всей области из сюзьмы, разведенной водою, приготовлялся весьма употребительный, хорошо освежающий напиток – арьян. Нынче употребление его помнят разве только старики.

Костюм и одежда. Казаки, давно отрешившиеся от национального русского костюма и выработавшие себе в былое время своеобразную одежду, смесь восточной с русской, ныне в покроях своих платьев следуют образцам западноевропейским. Сорочка у казака всегда пестрой бумажной ткани, преимущественно сарпинковая, с прямым воротом, застегивающимся на две пуговицы.

В низовых станицах уже не редки белые сорочки или, по крайней мере, манишки с воротничками и рукавчиками. Исподнее всегда полотняное и в низовых станицах покупного полотна, а в верховых иногда домашнего изделия. Форменный мундир или чекмень синего сукна с красными выпушками, а в домашнем быту носят чекмени черкесиновые или панковые, такого же покроя, как и военные, т. е. однобортные, застегивающиеся на крючки. В низовых станицах черкесиновый чекмень почти совсем вытеснен черным сюртуком, пальто и пиджаком. Но стариков еще можно видеть в их типичных черного или синего сукна халатах с высокими стоячими воротниками. Форменные шаровары синего сукна с красными лампасами, а неформенные черкесиновые или нанковые штаны русского покроя или суконные брюки покроя западноевропейского. Фуражка форменная синяя с красным околышем и кантом, а зимние шапки сохранили еще свой оригинальный, староказачий покрой. Они круглые, с низкой тульей и опушены мехом «поречни» или речной выдры. Тулупы и обувь носят русского образца, но казаки никогда не употребляли лаптей. В верховых станицах летом носят башмаки из грубой кожи на толстых подошвах и всегда при шерстяных чулках собственного изделия.

Старинный женский казачий наряд – кубелек, ныне можно встретить разве только у бабушек. Кубелек есть род капора из шелковой или ценной шерстяной ткани, застегивающегося спереди на более или менее ценные пуговицы. Талия всегда поднимается очень высоко, и вся грудь охватывается тканью плотно. Наряд этот, стянутый у талии жемчужным поясом, бывает очень эффектен, но изящным его назвать нельзя, хотя и есть типичные фигуры, которым кубелек очень идет. Головной убор, употребляемый при кубельке, есть колпак из шелковой одноцветной или вытканной разными узорами ткани; убор этот очень идет к красивым женским головкам несколько восточного типа.

Колпак сохранил еще на Дону право гражданства и при платьях европейского покроя. Рубашки у простых казачек вверху из пестрого ситца, а низ полотняный. Затем следует юбка с кофтой или обыкновенного покроя европейское платье, в праздник шелковое или шерстяное, а в будни ситцевое. Хотя пальто и разного рода шубки теснят со всех сторон старинную донскую шубу, но, благодаря особенно удобному покрою, шубы эти все-таки не выходят из употребления.

Донская женская шуба – род халата на меху, без талии, с длинными рукавами, без воротника, но опушенная по краям каким-нибудь ценным мехом, преимущественно норечим. Мех на шубах бывает различный: лисий, беличий, овечий и пр., а покрываются они то бумажными, то шерстяными, то дорогими шелковыми и бархатными тканями. В былое время шубы и пояса казачек стоили бешеных денег, так что труднее было справить шубу и пояс, чем выстроить курень и обзавестись хозяйством. Атаман Денисов еще в двадцатых годах текущего (XIX-го) столетия читал простым казакам наставления о неприличии бедным людям рядиться в шелк и бархат.

В церкви, на улице, в саду, вообще на людях, колпаки и характеристические головные платочки уступают место шляпкам, кубельки или традиционная юбка с кофтой – тюрнюрам и папье, шуба – шубке и ротонде, но дома, а в глухих захолустьях и на людях, еще можно полюбоваться казачкой в ее исторически сложившемся костюме.

Перчатки, зонтики и щегольские ботинки среди низовых казачек, особенно среди дочерей и жен виноградарей, виноделов и рыболовов, приобрели ныне полное право гражданства, но женщины мало увлекаются этими побрякушками, сохраняя в одежде старинные придания. Низовая казачка, пока она девушка, вполне барышня – белоручка и белоличка. Недаром же она изобрела, в видах сохранения цвета лица, особенный состав, известный под именем жировки. Эта отвратительная смесь составляется из какого-нибудь животного жира, сулемы, селитры и выжимок из виноградных листьев. Лицо, смазанное жировкой, действительно не загорает, но кожа на нем, после нескольких лет практики, превращается в некое подобие пергамента.

Воинственный в массе, гордый прошлым казачества, донской казак чрезвычайно дорожит своим званием. Об этом звании поет ему мать в колыбельной песенке, рассказывает бабушка в сказке, говорят товарищи детских игр… Боевые предания поддерживаются старым дедом, повествующем о былом времени, и отцом, может быть, только вчера вернувшимся со службы царской. Слушает ребенок и отрок и поучается: становясь юношей – он уже сам царский слуга и воин – защитник отечества. На службе царской – казак у своего дела, на своем месте. Он несет ее, как долг, как священную обязанность, традиционно переходящую от деда к внуку.

Глубокая преданность Царю вошла в сознание масс, всосалась в плоть и кровь казака. Чинопочитание, уважение к старшим по службе, дисциплина – есть результат домашнего воспитания казака. По представлению казака, человек чиновный равнозначен человеку умному. Но это убеждение не мешает казаку в домашнем быту относиться к офицеру, как к равному, и общаться с ним, как со своим братом.

Казак никогда не знал крепостной зависимости, всегда был свободен от налогов и личных податей, пользуясь широким местным самоуправлением и выборным началом. Вот почему вне службы он держит себя свободно и независимо.

Веротерпимость присуща казаку, как и всякому русскому человеку; он про себя посмеется над чужою верою, но оскорблять магометанина, язычника или еврея потому только, что они не русской веры, не станет.

Гостеприимство, - иногда искреннее, радушное, в другой раз из тщеславия, весьма развито на Дону. Всякий казак старается угостить случайного гостя по мере сил, но богатые пиры частенько задаются из тщеславия.

Воровство среди коренного казачьего населения развито мало; особенно предосудительным проступком считается воровство хлеба или земледельческих с поля орудий. Доверие друг к другу настолько велико, что в иных хуторах вовсе не знают употребления запоров или замков. Иное дело в походе против неприятеля. Там за казаком нужен тщательный присмотр, иначе будет тянуть все, что под руку попадется. Это остаток древнего обычая – «добывать зипуны» от неприятелей. В сношениях со сторонними казак вносит известную долю хитрости и даже коварства.

К старшим казаки почтительны, а ко всякому начальству, хотя бы оно и не всегда стояло на высоте своего признания, относятся с уважением.

Безнравственность, в смысле половой распущенности, не в нравах донских женщин. Девушки дорожат своею девическою честью, что происходит, быть может, и оттого, что они довольно рано выходят замуж. Казачьи жены, живя в отсутствие мужей, ушедших на службу, довольно долгое время, сравнительно говоря, редко впадают в грех прелюбодеяния, но снохачество, т. е. незаконное сожитие свёкра с невесткой, развито на Дону в значительно степени.

Что касается до мужчин, то самою жизнью своею они поставлены бывают весьма часто в невозможность соблюдать строгую нравственность. Живя вдали от родины и семьи, казак поневоле втягивается в прелюбодеяния. К сожалению, знатоки народного быта говорят, что среди казачества нередко можно встретить противоестественные пороки – мужеложство и скотоложство.

Не будучи ворами и мошенниками по профессии, казаки склонны ко лжи и обману без всяких корыстных видов - в то же время они очень доверчивы и готовы верить подчас самым нелепым слухам.