ВВЕДЕНИЕ, ИЛИ ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ О ТОМ, ЧТО ТАКОЕ ФИЛОСОФИЯ 39 страница
В самом деле, почему в Японии XVIII в. и в Японии XX в. - при всем различии экономических условий жизни людей - воспроизводятся одни и те же или очень схожие друг с другом стереотипы
поведения, которые проявляются и в конкурентной борьбе, и в семейных отношениях, и в отношениях между начальником и подчиненным, и в способах отдыха и развлечения и т.д.? Откуда берутся многочисленные социокультурные сходства (в том числе и экономические), которые позволяют нам сводить людей, живших в разное время, по-разному зарабатывавших себе на жизнь, в единую типологическую группу, именуемую "японцы"? Почему отечественные историки, рассуждая о перспективах современной России, считают необходимым обращаться к эпохе Смутного времени, реформам Петра Великого, Александра II, Петра Столыпина? Руководит ли учеными лишь тщеславное стремление блеснуть эрудицией или же они всерьез надеются извлечь из прошлого России некоторые универсальные, повторяющиеся из эпохи к эпохе инварианты национального поведения, независящие от экономической конъюнктуры, от того, какое, если перефразировать Б. Пастернака, у нас экономическое "тысячелетие на дворе"?
Существование инвариантов образа жизни, за которыми стоят исторически укорененные, традиционные способы мышления и чувствования, - несомненный факт истории. Важно подчеркнуть, что такие социокультурные сходства характеризуют не только отдельную страну или народ, взятые на разных этапах своей истории. В действительности, самые существенные сходства менталитета, которые порождают сходные формы поведения в быту, политике, образовании, материальном производстве, могут быть обнаружены у народов разных стран.
При этом сходные по образу жизни страны совсем не обязательно объединены общностью национального происхождения, едиными этническими корнями - как это имеет место в случае с Египтом, Сирией, Ираком и другими странами, образующими единую арабскую цивилизацию, или же суверенными государствами Латинской Америки, несущими общие признаки испанского происхождения. Существенные сходства в образе жизни, не связанные непосредственно с экономикой, могут возникать между этнически разнородными странами, которые образуют тем не менее целостные в культурологическом плане регионы истории. Таков, к примеру, мусульманский Восток, населенный разными народами, находящимися на разных уровнях экономического развития, которых, однако, объединяет единая религия, общность исторических судеб, интенсивные культурные обмены и т.д. и т.п. Такова западноевропейская цивилизация, в которой несомненные различия между немцами, французами и англичанами теряются, отступают на второй план, когда мы сравниваем этих носителей европейской культуры с народами, принадлежащими иным регионам человеческой истории.
Интересна теория известного английского историка А. Тойнби, который рассматривает человечество как совокупность отдельных
цивилизаций, которые объединяют страны и народы, связанные общей ментальностью, устойчивыми стереотипами мышления и чувствования. Важнейшую основу духовной консолидации цивилизаций Тойнби усматривает в характере религиозных верований, полагая, что каждая более или менее выделенная конфессия (католическая, протестантская, православная - разновидности христианства, ислам в различных его направлениях - иудаизм, буддизм, индуизм и т.д.) создает свой собственный уникальный образ жизни, легко отличимый от других.
Типологическая схема Тойнби подвергалась и подвергается серьезной критике со стороны многих историков и социологов. Ученые отмечают приблизительность ее фактической базы; не случайно Тойнби в разные периоды своего творчества существенно варьировал число выделяемых цивилизаций (от 21 до 8). Резкой критике подвергалась "излишняя религиозность" ученого, фактически допускающего прямую интервенцию в историю со стороны Божьей воли: цивилизации, по Тойнби, возникают как "ответ" людей (точнее, их творческого меньшинства) на разнообразные "вызовы", бросаемые внешними силами, за которыми в конечном счете стоит Божественное провидение. Не менее острой критике подвергалось стремление Тойнби "локализовать" цивилизации, замкнуть их в себе, подчеркнуть момент уникальности, обособленности друг от друга, из-за которой цивилизации развиваются и умирают, не оставляя прямых "душеприказчиков". Этот мотив весьма силен у Тойнби, хотя в отличие от своего предшественника О. Шпенглера, создавшего иной вариант теории "локальных цивилизаций", английский историк не отрицает существования общих межцивилизационных факторов развития, главнейшими из которых считает волю единого Бога и единообразие человеческой природы. Более того, Тойнби допускает возможность грядущего слияния цивилизаций, связывая ее с возможной интеграцией религий.
Конкретные ошибки, допускаемые Тойнби, не ставят под сомнение саму необходимость такого подхода, при котором выделяются особые пространственно-временные фрагменты человеческой истории - цивилизации, в которых страны и народы объединены на основе существенных общих черт культуры. Такая культурологическая типология вполне научна - в той мере, в какой она раскрывает реальные, а не измышленные сходства в образе жизни людей.
При этом она вполне совместима с учением Маркса об экономических формациях, дополняет и обогащает его, открывая те грани исторического процесса, которые остаются за пределами экономического взгляда на историю.
На этом мы завершаем социально-философское рассмотрение общества.
1 Важно лишь избегать вульгарного понимания функциональной полезности как исключительно практической пользы. Так, представляющиеся дисфункциональными символические (например, сохранение монархии в Англии) или ритуальные (например, преклонение колена и целование знамени) формы поведения в действительности обеспечивают социальную солидарность, сплоченность людей, позволяют, по словам крупного антрополога Б. Малиновского, "сохранить конформность поведения индивидов и стабильность группы".
2 Сорокин П. О так называемых факторах социальной эволюции // Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 522. Питирим Сорокин (1889- 1968) - до сих пор является единственным русским исследователем, безоговорочно причисленным к классикам мировой социологии. Будучи профессором социологии Петроградского университета, Сорокин был выслан из Советской России в 1922 г. и эмигрировал в США, где стал деканом социологического факультета в престижнейшем Гарвардском университете (об успехе его педагогической деятельности свидетельствует уже тот факт, что в числе его слушателей и учеников были Т. Парсонс, Р. Мертон, У. Мур, Э. Шилз, М. Леви, Дж. Хоманс и другие видные представители американской социологии).
В стенах Гарварда Сорокин пересмотрел свои ранние социологические взгляды и завершил концепцию "интегральной системой структурной и динамической социологии", которая оказала значительное влияние на современную западную социологическую теорию. Достаточно сказать, что именно Сорокин небезосновательно считается основоположником теорий "Социальной стратификации", "социальной мобильности", "конвергенции". Значителен вклад Сорокина в разработку концептуальных основ современной футурологии, целого ряда частносоциологических теорий, включая социологию семьи и брака, социологию города и деревни и т.д. Однако еще более существенным мы считаем то влияние, которое Питирим Сорокин оказал на исходные теоретико-методологические принципы мышления современных западных социологов.. Без лишней скромности Сорокин присвоил себе и последовательно выполнял в течение всей своей жизни роль своеобразного методологического ОТК, язвительно и беспощадно критикуя наиболее слабые стороны современной ему социологии, ее "причуды и заблуждения" (таков дословный перевод названия книги Сорокина "Fads and Foibles in the Modern sociology and related Sciences").
Оценивая результаты деятельности Сорокина, известный английский социолог и культуролог Ф.Р. Коуэлл в работе, специально посвященной ему, писал: "Великие и весомые достижения Сорокина представляют собой нечто большее, чем просто новый подход к объяснению и пониманию прошлых веков и исчезнувших цивилизаций, значительно отличавшихся от нашей. Его исследования создают новую основу для социологии, для изучения человека в обществе, которое весьма немногие люди в последние сто лет пытались развить в новую науку" (Cowell F.R. History, Civilization and Culture. An Introduction to the Historical and Social Philosophy of P. Sorokin. Boston, 1952. P. 5).
3 Ковалевский М.М. Современные социологи. СПб., 1905. С. 8.
4 Сорокин П. Структурная социология // Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. С. 188.
5 Там же.
6 Там же. С.188-189.
7 Там же.
8 В современной биологии все живые организмы рассматриваются как "единство фенотипа и программы для его построения (генотипа), передающегося по наследству из поколения в поколение". При этом "наследственные молекулы синтезируются матричным путем и в качестве матрицы, на которой строится ген будущего поколения, используется ген предыдущего поколения" (см.: Медников Б.М. Аксиомы биологии. М., 1982. С. 25). Именно эти конкретные, субстратно определенные информационные процессы, а не целое организма "вообще" вызывают удлинение конечностей, рост усов и прочие морфологические и физиологические изменения, названные Сорокиным.
9 Позиция радикального "отбрасывания" учения Маркса представляется нам ошибкой. Заметим, что многие видные теоретики Запада умеют отличать Маркса-революционера, создателя коммунистической утопии, от Маркса-ученого, работы которого являются, по словам Ч. Райта Миллса, "необходимым инструментом для любого квалифицированного социолога... Если некоторые слышат в моих работах эхо Марксовых идей, это говорит лишь о том, что я получил хорошее образование. Если же они сами не принимают идеи Маркса во внимание, это свидетельствует лишь об отсутствии необходимого образования у них".
10 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 13. С. 6-7.
11 Сорокин П. Указ. соч. С. 528.
12 Sorokin P. Society: Culture and Personality. N.Y., 1962. P. 47-48.
13 Sorokin P. Social and Cultural Dynamics. V. 4. P.
14 Sorokin P. Society, Culture and Personality. P. 47.
15 Ibid P. 89.
16 Ibid P. 90.
17 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46. Ч. I. С. 192.
18 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 493.
19 Sorokin P. Society, Culture and Personality. P. 89.
20 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 133.
21 Соответственно, нельзя интерпретировать как аргумент в пользу материальности производительных сил следующее суждение Маркса: "...люди не свободны в выборе своих производительных сил , которые образуют основу всей их истории, потому что всякая производительная сила есть приобретенная сила, продукт предшествующей деятельности. Таким образом, производительные силы - это результат практической энергии людей, но сама эта энергия определена теми условиями, в которых люди находятся, производительными силами, уже приобретенными раньше, общественной формой, существовавшей до них, которую создали не эти люди, которая является созданием прежних поколений. Благодаря тому простому факту, что каждое последующее поколение находит производительные силы, добытые прежними поколениями, и эти производительные силы служат, ему сырым материалом для нового производства, - благодаря этому факту образуется связь в человеческой истории..." (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 27. С. 402-403).
22 Sorokin P. Society, Culture and Personality. P. 91.
23 Там же.
24 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 2. С. 89.
25 Во избежание недоразумений подчеркнем, что речь идет о функциональных соотношениях между специализированными формами деятельности, а не между материальными и идеальными факторами внутри этих форм. Принцип приоритета практики вовсе не означает, что люди способны сначала действовать и лишь потом думать. Внутренние функциональные механизмы, которые предполагают последовательную связь причиняющей, идеально-регулятивной, операциональной и результирующей фаз деятельности, абсолютно идентичны для ее практической и духовной форм. Мы специально подчеркиваем это обстоятельство для тех, кто упорно путает детерминационную зависимость материального и идеального с зависимостью практического и духовного. На привычном марксистам языке это утверждение означает, что понятия "общественного бытия", "материального производства", "экономического базиса" вовсе не являются синонимами.
26 Нужно заметить, что в некоторых случаях Маркс использовал понятие "духовно-практическая деятельность", имея в виду, например, искусство, моделирующее мир в предметных знаковых формах. Не соглашаясь с таким словоупотреблением, мы считаем, что предметность духовной деятельности, "материализующей" сознание в знаковых объектах, равно как и способность конструировать свой мир, не дают оснований выводить производство сознания за рамки духовного "мета-типа" деятельности. Критерием типологической принадлежности, как и во всех других случаях, является для нас характер конечного продукта, а не способы его получения. Точно так же производство человека мы относим к практической форме деятельности, несмотря на то что некоторые из форм такого производства предполагают манипуляции с сознанием человека.
27 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 3.
28 Там же. С. 25.
29 Приведем характерное стихотворение неизвестного поэта-ваганта XII в., обличающее власть денег во вполне духовном, по убеждению Сорокина, обществе:
Ныне повсюду на свете
великая милость монете.
Ныне деньгою велики
цари и мирские владыки.
Ради возлюбленных денег
падет во грехе и священник,
И во вселенском соборе
у каждого - деньги во взоре.
Деньги то бросят нас в войны,
то жить нам позволят спокойно.
Суд решает за плату
все, что хочет богатый.
Все продают, покупают,
берут и опять отнимают.
Деньги терзают нас ложью
вещают и истину божью...
Деньги повсюду в почете,
без денег любви не найдете.
Так будь ты гнуснейшего нрава -
с деньгами тебе честь и слава.
Ныне всякому ясно:
лишь деньги царят самовластно!
Трон их - кубышка скупого,
и нет ничего им святого.
(Пер. Л. Гинзбурга.)
30 "...В качестве конечного результата общественного процесса производства всегда выступает само общество, т.е. сам человек в его общественных отношениях. Все, что имеет прочную форму, как, например, продукт и т.д., выступает в этом движении лишь как момент, как мимолетный момент. Сам непосредственный процесс производства выступает здесь только как момент" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46. Ч. 2. С. 222).
31 Единственное исключение Маркс делал для гипотетического коммунистического общества, в котором, по его убеждению, продукты жизнеобеспечения будут столь изобильны, что перестанут влиять на мысли и действия людей. Становление такого общества, по Марксу, ознаменуется переходом из царства материальной необходимости в "царство свободы", прекращением формационного развития человечества, в котором экономические отношения производства являлись базисом общественной системы.
32 Характерно в этой связи мнение Л.Б. Алаева, считающего, что "специфическое раннекапиталистическое состояние умов, увидевших вдруг, что люди "гибнут за металл" и что "металл" дает его обладателю уважение и власть, позволило классикам марксизма сформулировать тезис о первичности экономики и вторичности всего остального. Но они не сделали следующего шага - не разграничили объективное действие экономики как подсистемы общества, с одной стороны, и субъективное стремление к выгоде, характерное для некоторых групп на определенном историческом отрезке, - с другой. Опять, как и в случае с материалистическим пониманием истории и тезисом о классовой борьбе, теоретическое (историческое) снижено до бытового. Если экономика определяет интересы, значит, каждый человек всегда ищет только и исключительно личной материальной выгоды. Для практической истории этот подход имел разрушительные результаты - заставлял игнорировать реальные силы, двигавшие людьми: престижные, религиозные, нравственные, психологические - заменять их при объяснении исторических событий взятыми из учебника "движущими силами", одинаковыми во всех случаях" (Алаев Л.Б. Марксизм и проблемы обновления теории // Мировая экономика и международные отношения. 1991. № 4. С. 64).
33 См.: Семенов Ю.И. Экономическая этнология. Книга 1. Ч. 2. М., 1993. С. 265. Целью первобытного производителя, как пишет К. Поланьи, "является не защита личных интересов в приобретении материальной собственности, но скорее обеспечение санкции доброй воли, своего социального положения, своих социальных ценностей. Он ценит собственность прежде всего как средство достижения этой цели. Его стимулы - "смешанного" характера, что мы связываем со старанием достигнуть социального одобрения: производственные усилия не более чем побочны по отношению к этому. Экономика человека, как правило, погружена в его социальные отношения" (Этнологические исследования за рубежом. С. 51).
34 Марко К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 161.
35 Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. Т. 2. С. 161.
36 Там же. С. 161.
37 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 146.
38 Там же. С. 149-150.
39 См.: Семенов Ю.И. Экономическая этнология. Книга 1.4. 1. М., 1993.
40 См.: Вебер М. Избранное. Образ общества. С. 601.
Раздел 5
ЦЕННОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ
К важнейшим философским вопросам, касающимся взаимоотношений между Миром и Человеком, относится и внутренняя духовная жизнь человека, те основные ценности, которые лежат в основе его существования. Человек не только познает мир как сущее, стремясь раскрыть его объективную логику, но и оценивает действительность, пытаясь понять смысл собственного существования, переживая мир как должное и недолжное, благое и пагубное, красивое и безобразное, справедливое и несправедливое и пр.
Общечеловеческие ценности выступают в качестве критериев степени как духовного развития, так и социального прогресса человечества. К ценностям, обеспечивающим жизнь человека, относятся здоровье, определенный уровень материальной обеспеченности, общественные отношения, обеспечивающие реализацию личности и свободу выбора, семья, право и др.
Ценности, традиционно относимые к рангу духовных - эстетические, нравственные, религиозные, правовые и общекультурные (образовательные), - рассматриваются обычно как части, составляющие единое целое, называемое духовной культурой [1], что и будет предметом нашего дальнейшего анализа.
Глава 1
ЧЕЛОВЕК КАК ФИЛОСОФСКАЯ ПРОБЛЕМА
Homo sapiens, Homo faber, Homo ludens... Вопрос о сущности человека является предметом специальной отрасли знания - философской антропологии. В ней исследуется родовая сущность "человека вообще" независимо от исторического этапа и конкретных условий общественной жизни. Некоторые философы отрицают правомер-
ность такого "надысторического" рассмотрения человека, они считают, что сущность человека сводится к "совокупности общественных отношений" и прочих институциональных образований общества, которые постоянно меняются, и человек меняется вместе с ними. Мы не отрицаем, что общество оказывает сильное влияние на формирование индивидов, но полагаем, что человек всегда сохраняет некоторые экзистенциальные свойства, не зависящие от исторической среды его существования. Именно они создают вертикальную "связь времен", обеспечивают "коммуникабельность" разных эпох культуры, позволяя нам "общаться" с Гомером и Конфуцием, Петраркой и Омаром Хайямом как с современниками.
Не будет преувеличением сказать, что человек представляет собой наиболее сложный объект исследования. Человек есть чудо в том смысле, что в нем совмещаются такие противоположные начала, как "душа" и "тело". Человек принадлежит к животному царству и подчиняется биологическим законам; более того, как телесно-материальное образование он - как любой вид материи - подвержен вещественным и энергетическим воздействиям. Но человек обладает мышлением и речью и сложной структурой мыслительной и эмоциональной деятельности, которую мы называем сознанием. Люди способны осознавать факт своего существования, выдвигать и реализовывать жизненные цели, соответствующие системе их ценностных установок. В поведении человека присутствуют биологические инстинкты, но они контролируются законами сообщества людей. Поведение же животных жестко запрограммировано системой условных и безусловных рефлексов, не дающей им возможности выйти за рамки своего биологического естества. Каким бы сложным ни казалось нам поведение животного, оно остается поведением инстинктивно-биологическим.
Для человека как существа природного высшей ценностью является здоровье. Трудно не согласиться с автором "Афоризмов житейской мудрости", А. Шопенгауэром, писавшим, что "девять десятых нашего счастья основаны на здоровье. При нем все становится источником наслаждения, тогда как без него решительно никакое высшее благо не может доставить удовольствия; даже субъективные блага: качества ума, души, темперамента - при болезненном состоянии ослабевают и замирают... Отсюда вывод тот, что величайшей глупостью было бы жертвовать своим здоровьем ради чего бы то ни было: ради богатства, карьеры, образования, славы, не говоря уже о чувственных и мимолетных наслаждениях; вернее, всем этим стоит пожертвовать ради здоровья" [2]. Иными словами, отношение человека к своему здоровью должно быть сознательным.
Обратимся в подтверждение к примеру жизни человека, имеющего большой авторитет в философской антропологии. Мы имеем в виду - Иммануила Канта. От рождения он был таким слабым и болезненным, что его жизнеспособность вызывала у окружающих большие
сомнения. Кант же смог так организовать свою жизнь, так неукоснительно следовать им самим сформулированным принципам, что не только прожил восемьдесят лет, но и явил пример преданнейшего служения науке. Кант утверждал, что труд - лучший способ наслаждаться жизнью. Его работоспособность была феноменальной, научный диапазон невероятно широким. Мыслитель оставил огромное теоретическое наследие.
Примеры преодоления человеком своей природы многочисленны. Сколько света и жизнелюбия в музыке мучительно умирающего Грига! Сколько страсти в музыке теряющего слух Бетховена! И ни странно ли, что идея о сверхчеловеке родилась в голове Ницше, человека, страдающего тяжелыми недугами.
С другой стороны, природные задатки способствуют интеллектуальному развитию людей, во многом определяют их склонность к творческим формам деятельности. Таким образом, в понимании человека важно избегать двух крайностей - "биологизации" и "социализации" человеческой природы.
И все же нельзя утверждать, что человек обладает двумя самостоятельными сущностями. Сущность человека едина, и ее образует совокупность надприродных социетальных свойств, благодаря которым мы преодолеваем свою биологическую определенность. Свобода воли, проявляющаяся в способности выбирать свою судьбу, пути своей жизни - главное и основное из этих свойств человека. Смысл жизни человека как раз и заключается в том, чтобы самостоятельно, усилием своей воли преодолевать или пытаться преодолеть все сопротивления и обстоятельства, реализуя свою жизненную программу. В этом случае человек становится действительно свободным, поскольку способен властвовать над внешними обстоятельствами и условиями. И напротив, неспособность реализовать собственную жизненную программу - в силу внутренних свойств или слишком мощного давления обстоятельств - порождает в человеке состояние несвободы, зависимости от обстоятельств жизни, от других людей.
При этом свобода не означает абсолютной свободы, которой нет и не может быть. Свободу нельзя понимать как конечный результат - в сущности, она выступает как процесс освобождения, постепенной эмансипации людей от гнета природных и социальных обстоятельств. Сила человека в том, что он может сделать себя свободным даже в чрезвычайно ограниченных условиях. И наоборот, слабость человека проявляется в "бегстве от свободы" (Э. Фромм), которая налагает на него множество обязательств, заставляет платить высокую цену за право обладать ею.
Парадокс заключается в том, что биологическая сущность человека определяет его конечность, ставит объективные пределы его жизненным поискам, творчеству, потенциями, переживаниями и т.д. Человек ищет смысл жизни в условиях собственной смертности, особо остро ощущая трагизм своего бытия в пограничных ситуациях, на
грани между жизнью и смертью. Смерть - это не просто прекращение существования жизнедеятельности организма, это нечто большее. Ведь умирает не только биологическое существо, но и личность, сознание. Смерть сопровождает жизнь, а ценность жизни осознается лишь на фоне смерти. Не было бы смерти, мы не могли бы говорить и о жизни, была бы просто постоянная смена событий. Снятие временных рамок человеческого существования - одна из предпосылок вечности религии, которая всегда оставляет человеку некоторую надежду, разделяя смерть тела и души: тело, умерев, разрушается, а душа занимает подобающее ей место. Если она греховна, то живет, вечно мучаясь и страдая. Если она безгреховна или прощена, то продолжает жить высшей жизнью. Возможно, в этом притягательность религии. Вера в загробную жизнь становится источником системы нравственных регулятивных установок. Феномен смерти придает абсолютность нравственным законам, ибо, нарушив их, ты можешь обрести себя на вечное страдание. В то же время такая установка есть и принижение ценностей бренной жизни. Многие ли люди готовы действительно страдать здесь, на земле, чтобы блаженствовать там?
Столкновение жизни и смерти - это еще и источник творчества человека, в искусстве ситуация смерти реализуется в одной из наиболее развитых форм эстетического выражения - в трагедии. Вряд ли рациональные аргументы заставят человека когда-нибудь "полюбить" смерть, но философские размышления по этому поводу могут помочь ему более мудро относиться к жизни.
Чем определяется ценность самого человека? Уровнем его духовного развития, вкладом в общественный прогресс, полезностью для других? Очевидно, что с этой точки зрения большей ценностью обладают жизни гениев науки и искусства, люди, с именами которых связаны целые эпохи в развитии человечества, определяющие развитие человеческой духовности. Однако такой подход не отвечает принципу гуманизма, согласно которому уникальна и бесценна жизнь любого человека, ибо каждый человек наделен индивидуальными неповторимыми чертами и свойствами. "Ценность личности есть высшая иерархическая ценность в мире, ценность духовного порядка" [1]. Принцип гуманизма должен распространяться даже на преступников.
Трагизм человеческого существования заключается в том, что человек как бы "заброшен" (по выражению философов-экзистенциалистов) в предметно-физический мир. Как жить в мире, осознавая бренность своего существования? Как познать бесконечное, мир конечными средствами познания? Как вообще можно существу смертному делать выводы о мире в целом, о будущем? Не являются ли лишь фантастическими экстраполяциями сознания? Не впадают ли человек и человечество в постоянные ошибки, объясняя мир и пытаясь его изменить? На уровне моральных рефлексий мы сталкиваемся с подобными же вопросами: существуют ли абсолютные критерии
нравственного поведения? Может ли человек, принадлежащий своему времени, своей культуре, выработать такие критерии?
Большинство людей чувствует свой разрыв с миром (природы, социума, космоса), и это переживается ими как ощущение одиночества. Осознание человеком причин своего одиночества не всегда избавляет от него, но ведет к самопознанию. Задача самопознания человека была сформулирована еще античными мыслителями. И по сей день главной тайной для человека является он сам.
1 Помимо названных компонентов в состав духовной культуры включается и наука, которая не является предметом рассмотрения в данном контексте.
2 Человек. М., 1995. С. 281.
3 Бердяев. Н. О назначении человека // Мир философии. Т. 2. С. 256.
Глава 2
ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ЦЕННОСТИ
§ 1. ЭВОЛЮЦИЯ ЭСТЕТИЧЕСКИХ ИДЕЙ
Дата добавления: 2016-09-20; просмотров: 404;