РИТОРИКА КАК ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, ДИСЦИПЛИНА, МИРОВОЗЗРЕНИЕ

1. РИТОРИКА И КРАСНОРЕЧИЕ. ОСНОВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО КРАСНОРЕЧИЯ

В начале курса сравнительно-исторической риторики необходимо ответить на вопрос: что такое вообще риторика как особая область знания, иод знаком которой формировались культуры громадных по своей временной протяженности и исторической значимости эпох: античности, средних веков и Возрождения? Да и европейские культуры новейшего времени испытывали и продолжают испытывать, пусть не в такой очевидной форме, влияние риторических идей, методов и практики.

Этот вопрос очень сложен, потому и осветить его полностью в одной лекции непросто. Остановимся на самом существенном. Традиционно риторика определяется как теория, мастерство и искусство красноречия. Это одна из немногих гуманитарных дисциплин, сохраняющих по сей день следы античного синкретизма практического умения (техники, сноровки — skill), мастерства и искусства (art).

Однако традиционное, общепринятое определение риторики не вполне удовлетворительно, так как. ключевое понятие в нем — понятие красноречия — само нуждается в определении. Почему? Да потому, что лингво-культурологическая концепция риторики, на основе которой создан предлагаемый курс, — концепция современная, возникшая в период риторического Ренессанса, \ в конце XX столетия, когда риторикой уже пройден длительный путь развития, — учитывает, что содержание понятия красноречия неодинаково в различные исторические эпохи и в разных культурах. Это означает, что красноречие и представление о том, какая речь может считаться прекрасной, образцовой (т.е. р и торический идеал, образец), исторически изменчивы, а кроме того, представляя собой важную часть общей культуры народа, отражают специфику этой культуры, т. е. являются культуроспецифичными.

В первой лекции мы определим особенности красноречия современного, сложившегося в рамках культуры европейского типа, и одновременно — красноречия отечественного, возникшего в границах русской культуры и являющегося неотъемлемой частью русского менталитета (этнопсихологического склада).

Докажем, что наиболее существенны три таких особенности. В русской культуре со времен первых письменных памятников и во всяком случае до революции 1917 г, ценится и считается прекрасной прежде всего такая речь, в которой сочетаются в гармоническом единстве-.

1) мысль, смысловая насыщенность, устремленность к истине;

2) этическая задача, нравственная устремленность к добру и правде;

3) красота, понятая не как украшенность, красивость, а как целесообразность, функциональность, строгая гармония.

Справедливость этого тезиса по отношению к речевой культуре Древней Руси доказывается в книге: Михальская А. К. Практическая риторика и ее теоретические, основания {М.,

1992), где обобщаются наблюдения над теми требованиями к речи, которые обнаруживаются в текстах памятников древней русской литературы. (Гл. 1.)

Далее обратимся к одному из наиболее значительных риторических трактатов, созданных в России: Кошанский Н. Ф. Общая реторика (I половина XIX столетия). Вот что мы находим во Введении к нему: красноречие понимается прежде всего как умение и искусство мыслить: "Реторика, имея предметом мысль, показывает, откуда они (мысли) почерпаются, как приводятся в порядок и как излагаются". Общая же цель риторики, по Кошанскому, "состоит в том, чтобы... раскрыть все способности ума,... дать рассудку и нравственному чувству надлежащее направление..., возбудить и усилить в душе учащихся живую любовь ко всему благоразумному, великому и прекрасному". Итак, и в этом авторитетнейшем отечественном источнике видим то же: мысль, нравственное чувство и красота — вот непременные условия подлинно прекрасной речи, вот риторический идеал Н. Ф. Кошанского, преподававшего в Царскосельском лицее, когда там учился А. С. Пушкин.

Но можно предположить, что к началу XX столетия европейский человек уже слишком многое видел, узнал и пережил, чтобы его представления о прекрасной речи, т.е. риторический идеал, остались прежними. Вот как говорит об этом изменении современный английский писатель Джон Фаулз в романе "Волхв": "К середине века мы в равной мере устали от белой святости и черных святотатств, от высоких парений и вонючих испарений (заметьте, что фраза строится по принципу антитезы — противопоставления) — спасение заключалось не в них. Слова утратили власть над добром и злом: подобно туману, они окутывали энергичную реальность, извращали, сбивали с пути, выхолащивали..." Не правда ли, звучит современно?

И все же посмотрим, как говорит о своем понимании красноречия русский философ XX века А. Ф. Лосев в повести "Трио Чайковского": "Да! Какой же я был любитель докладов, речей, споров и вообще разговоров! Слова! Да, не с меланхолией, не по-гамлетовски я скажу: "Слова,

слова, слова!" Слова всегда были для меня глубоким, страстным, завораживающе-мудрым и талантливым делом. Как мало людей, которые любят и умеют талантливо говорить! И как я искал, как я любил, как я боготворил этих людей! Боже мой, что это за чудный дар — уметь говорить и уметь слушать, когда говорят! В молодости при звуках талантливой речи я чувствовал, как утончается, серебрится и играет моя мысль, как мозг перестраивается у меня наподобие тончайшего музыкального инструмента, как дух мой начинал носиться по безбрежной и бледной зелености мысленного моря, на котором вспененная мудрость ласкает и дразнит тебя своими багряными, алыми всплесками".

В этом фрагменте философ говорит о прекрасной речи тоже прежде всего как о мыслительном деле, интеллектуальном труде и игре, как о деле глубоко страстном и не только умственно, но и эмоционально напряженном и насыщенном, и уж отнюдь не холодном, и также как о деле прекрасном, эстетически значимом. Не "окутывать" и скрывать реальность, а исследовать, осмысливать, структурировать ее призвана хорошая речь в лосевском понимании. И сегодня прекрасную речь можно сравнить с речью древнегреческого оратора Демосфена, о которой Г. Д. Давыдов, автор книги "Искусство спорить и острить" (Пенза, 1927) сказал: "Не ищите у него украшений: там имеются только доводы. Аргументы и доказательства скрещиваются, подталкивают друг друга, стремительно бегут перед вашими глазами, выбрасывая на ходу восхитительные блестки антитез". Современная хорошая речь— это некая "литературная геометрия", результат усиленной мыслительной работы, соразмерное здание, логически выстроенное из четких смыслов точно употребленных слов. Это речь скорее мужественно логичная и строгая, чем женственно изящная и украшенная.

Итак, хорошая современная речь — это речь умная. Но это также и речь не просто умная, но устремленная к истине и прекрасная своей стройной структурой и логикой, своей упорядоченностью. Кроме того, это речь не нейтральная по отношению к нравственности, т. е. добрая и правдивая.

Можно думать, что современный отечественный идеал красноречия сохраняет черты, определявшие его с древности, и по-прежнему строится на триединой гармонии б

речи мысли, красоты и добра.

2. ВОЗНИКНОВЕНИЕ РИТОРИКИ. РИТОРИКА И СОЦИАЛЬНАЯ МОДЕЛЬ

Естественно желание узнать, каковы же истоки такого риторического идеала. Мы живем в эпоху риторического Возрождения. Существенной чертой риторического Ренессанса является обращение к истокам, к периоду возникновения, становления и расцвета классической античной риторики. Именно в античной риторической классике скрываются корни отечественной словесной культуры. Однако классическая риторика настолько многообразна и неоднородна, жизнь риторических идей в античности настолько напряженна и насыщена таким богатым и различным содержанием, что и среди всего этого многообразия и богатства нужно найти те образцы, которые были восприняты русской культурой наиболее полно и повлияли на отечественную речевую традицию наиболее сильно. Таковы риторическая деятельность и идеи Сократа, отраженные в диалогах Платона и воспринятые учеником Платона — Аристотелем, развившим эти идеи в трактате "Риторика", оказавшем определяющее влияние на становление риторики как дисциплины и дальнейшее развитие ее в позднейшей европейской культуре.

Перед тем как приступить к рассмотрению платоновских диалогов, необходимо внимательно обдумать и особенно ясно представить себе, почему риторика возникает именно в Афинах и именно в период VI—V вв. до н. э. Что послужило причинами того, что у греков появился в это время тот "небывалый культ слово", о котором говорит А. Ф. Лосев? В чем проявлялся этот "культ", из которого естественно выросла целостная и богатейшая культура слова, оформившаяся в особую обобщающую дисциплину и более того — философию жизни и общения, т.е. риторику?

Если история как Дисциплина, философия и искусство имела в Греции лишь одну покровительницу — музу Клио,

10

то красноречие находилось в ведении целых трех, и не каких-то там муз, а настоящих богинь. Это были Пейто — богиня убеждения (по гречески peito — убеждаю), да еще две Эриды — богини спора (от eridzo — спорю). Эрид,богинь спора, было две, так как греки отличали спор "конструктивный", направленный на достижение истины, от спора "конфликтного", подлинной целью которого являет-ся не выяснение истины о предмете, а борьба с противником и победа в этой борьбе {агоне, откуда русское слово агония — борьба со смертью). Соответственно, красноречию благому, "гармонизирующему", покровительствовала и Эри да благая, а красноречию борьбы — агоналъному красноречию — именно вторая Эрида, "злая". Различия и даже противоположность этих моделей спора получили у греков терминологическое выражение: спор, направленный на нахождение истины, был назван диалектикой, тогда как спор агональный — эристикой.

Отвечая на вопрос о закономерности возникновения риторики, мы основываемся на следующей позиции: "Беспокойный V век до н. э. выдвинул свободного человека как сгусток энергии и самостоятельности, какие только возможны в рамках рабовладельческого общества, и тем самым стал на путь антропоцентризма, прогрессирующего с каждым десятилетием. Отсюда та невероятная страсть к слову и преклонение перед его силой, которой отличались греки. Ведь всякий грек издревле славился как за-ядлый разговорщик, а гомеровские поэмы и до сих пор удивляют обилием и умелым построением речей. Греки, можно сказать, абсолютизируют слово, делая его владыкой всего сущего, а среди богов почитают Пейто — богиню убеждения" (Лосев А. Ф., Тахо-ГодиА.А. Платон: Жизнеописание. — М., 1977).

Очень важно и отнюдь не случайно, что рождение риторики — мастерства слова, свободной живой речи — происходит во времена афинской демократии. Ведь свободный гражданин — aner politicos — реально мог повлиять на решение собрания и, следовательно, на судьбы своего государства и нуждался для этого в необходимом инструменте — мастерском владении убеждающей речью.

Первыми теоретиками и практиками красноречия стали софисты — "бродячие учителя красноречия",

или, как называет их А. Ф. Лосев, первые европейские интеллигенты — профессиональные преподаватели риторики. Первый известный риторический трактат принадлежит некоему Кораку (Кораксу)из Сицилии, учителю авторитетнейшего и знаменитого Г о р г и я , настолько прославившегося своим искусством слова и умением обучать этому искусству, что именно его и считают по традиции "отцом риторики". Не случайно ему и посвящен целый отдельный диалог Платона — "Горгий", о котором подробно пойдет речь дальше.

Принято считать, что риторика — дитя демократии. Но риторика — предмет весьма и весьма многообразный и даже в определенном смысле двуликий, как Янус. Поэтому о ней существует и прямо противоположное мнение, связывающее нашу дисциплину и риторическую практику с иным типом общественного устройства. В 1913 г. историк Э. Берне, изучая эпохи Диоклетиана и Константина, отметил прямую связь риторики с деспотизмом: "Ввиду отсутствия свобод и старого юридического духа императорский режим нуждался в убеждении и насилии. Он превозносил чистоту своих намерений и мудрость своих деяний, обращался к религиозному чувству и доброй воле чиновников. Риторика оказалась лишь вечной принадлежностью вечной восточной деспотии, возрожденным стилем восточного этикета" (Ковелъман А. Б. Риторика в тени пирамид. — М., 1988).

Да, существуют риторика и риторика, и обслуживают они разные социальные модели, являясь принадлежностью соответствующих этим моделям культур.

Это различие русский филолог Б. Томашевский даже предложил фиксировать разными написаниями самого слова: рЕторика (старое написание) и рИторика (новый вариант). Эти различия и станут одним из основных предметов рассмотрения в настоящем курсе.

3. РИТОРИКА КАК МИРОВОЗЗРЕНИЕ В ДИАЛОГЕ ПЛАТОНА "ГОРГИЙ"

Перейдем теперь к анализу платоновских диалогов. Постараемся сперва объяснить, почему эти классические источники мы считаем столь важными, что уделяем

12

именно им специальное внимание не в теоретической работе, а в лекциях для студентов. Для этого есть как общие мировоззренческие и социальные, так и специально-риторические основания. Начнем с первых.

По нашему убеждению, риторика как предмет преподавания в гуманитарном вузе ценна и значима (кроме всего прочего) потому, что именно она позволяет сделать знание, некогда предназначенное и "приличное" лишь "посвященным", знание, которое приобрело роль "элитарного", а следовательно, некий статус "знака элитарной принадлежности", — сделать это знание доступным не только для "интеллектуалов", воспитанных под сенью немногих образовательных заведений для избранных, но и для любого культурного человека. Потому и относиться сегодня к классическим источникам следует иначе, чем прежде. Если еще несколько десятилетий назад чтение платоновских диалогов было привилегией избранных, то сегодня ничто не мешает тому, чтобы любой образованный человек мог включить эти основы европейской культуры в собственную картину мира, рассматривая эти памятники культуры не как экзотические редкости, а как свои собственные корни и как свое собственное достояние и наследие. Так что всем, кто получает гуманитарное образование, следовало бы относиться к необходимости прочитать диалоги Платона, "Риторику" Аристотеля, трактаты Цицерона и другие классические тексты как к задаче естественной и необходимой. Риторика возвращает общество к его собственным культурным корням, обнаруживает их, делает очевидными, доступными и вновь родными. Для нашего же общества в его современном состоянии это более чем необходимо.

Теперь рассмотрим собственно риторические особенности названных текстов, имеющие для нас особую важность.

Впервые в европейской философско-словесной культуре Платон делает саму форму диалога основной для философского изложения и вообще размышления. "Древнегреческая философия доплатоновского времени или, как ее еще называют, досократовская, излагала свои идеи часто в форме загадочно-афористического мудрого поучения, в стихах или прозе", — пишут А. Ф. Лосев и А. А. Та-

13

Хо-Годи. Кроме того, принятый в европейской культуре образец речи и размышления о предмете (необходимость определения предмета, возведения к общему роду и поиски видового отличия, рассмотрения его разновидностей и оценки их, общего вывода-заключения и пр.) — восходит именно к философско-риторической деятельности Сократа, отраженной в диалогах Платона.

Начнем с диалога "Горгий". Само название этого диалога, как и участвующие в нем собеседники, для истории риторики имеют фундаментальное значение. Горгий — историческое лицо, известнейший софист, признанный "отец", основатель риторики. Обучаясь у Корака из Сицилии, Горгий совершенно затмил своего учителя и стал среди софистов благодаря своему ораторскому дару и выучке фигурой не просто знаменитой, но выдающейся. Пол, ученик Горгия, тоже реальное лицо, софист, автор сочинения "Музей слов", а значит, человек, непосредственно причастный к словесности. Калликл — молодой аристократ, представитель афинской "золотой молодежи", пресыщенный юнец, в диалоге представляющий философию "естественного права" — права сильного, поучающий Сократа, как следует вести себя человеку житейски мудрому, желающему, потакая своим желаниям, насладиться жизнью. Его жизненный ориентир и цель — угождать собственным потребностям, его голос — голос обывателя, трезвый и разрушительный в своей непобедимой логике здравого житейского смысла. Мы бы сказали, что в этом голосе слышатся знакомые современному российскому читателю интонации Дейла Карнеги.

Вся эта публика собралась не для чего иного, как для решения вопроса: "Как жить?" Нашего современника может поразить, что в Афинах этого периода столь общая мировоззренческая проблема ставилась и решалась не иначе как вопрос: "Что такое риторика?" Итак, "как жить?" и "что такое риторика?" — вот на какие вопросы отвечает Платон в диалоге "Горгий".

Для собеседников же в этом диалоге такая связь названных выше вопросов более чем естественна, как, впрочем, не должна она удивлять и нас — их культурных наследников и последователей.

Вот как определяется связь риторики и образа

14

жизни, модели красноречия и модели нравственности в книге А. Ф. Лосева и А. А. Тахо-Годи: "Правильное, закономерное на первых порах стремление софистов изучить механизм логический, убедительной мысли и тем самым дать человеку в руки важное орудие в превратностях частной и общественной жизни постепенно перешло в увлечение внешними словесными эффектами, в беспредметную рИторику (выделено мною — A.M.). Главное то, что для софистов человек был мерилом всей окружающей жизни, значит, он мог в своих личных, часто корыстных целях действовать без всякого ограничения, невзирая на мораль. Все было позволено, и все моральные нормы оказывались относительными, зависящими от того, как воспринимает их софистически воспитанный человек".

Такова этико-риторическая позиция софистов, ярко отраженная в тексте диалога "Горгий" — позиция, с которой спорит в этом и других платоновских диалогах Сократ. Итак, диалог "Горгий" интересен прежде всего постановкой и решением этических проблем красноречия.

Рассмотрим эти проблемы и способы их решения, предлагаемые софистами с одной стороны и Сократом — с другой. Заметим, кстати, что эта борьба мнений в платоновских диалогах представляет собой агон — состязание, такое же, как в аттической комедии, — драматический спор, по словам А. Ф. Лосева и А. А. Тахо-Годи, "борьба двух противоположных идей, которые защищают соперничающие стороны, причем борьба азартная, страстная". В диалоге "Горгий" агон носит непримиримый, враждебный характер, и до конца участники диалога так и не приходят к согласию.

Проанализируем следующие основные вопросы, которые составляют существо спора об этике речи и этике жизни в диалоге:

1) определение красноречия;

2) риторика как нравственный выбор;

3) риторика как образ жизни;

4) риторика как судьба.

Начнем с того, как Горгий и Сократ рассуждают о сущности красноречия.

Собеседники соглашаются в одном: красноречие есть

15

"мастер убеждения", и предметом убеждения для него служат "справедливое и несправедливое".

Однако Сократ замечает, что убеждать можно по-разному: или "внушая веру в справедливое и несправедливое", или "сообщая знание о том, что справедливо, а что нет". На различии "веры", которая "может быть и истинной, и ложной", и "знания", которое может быть "только истинным", и основано противоречие в определении красноречия у Горгия и у Сократа.

Софист настаивает на том, что цель красноречия — "внушать веру", т. е., по сути, манипулировать адресатом. Сократ противопоставляет этому свое понимание целей риторики как дисциплины и деятельности: она должна не внушать веру, а "поучать, что справедливо и что нет". Цель красноречия — истина об обсуждаемом предмете, предмете речи, именно такая риторика дает подлинное благо людям и обществу и потому является настоящим искусством, тогда как риторика софистов, манипулируя слушателем с помощью формальных приемов, льстя им, угождая им, есть не искусство, а простая сноровка, основанная на лжи и лицемерии, и потому не благая, а пагубная, не приносящая настоящей пользы, а доставляющая низменное удовольствие. Таким образом, проблема этического выбора включается в диалоге в само определение красноречия. Риторика софистов обращена к толпе и играет на ее инстинктах, риторика Сократа апеллирует к свободному гражданину, aner politicos, действующему на благо своего государства. Видим, что и адресат в этих двух противопоставленных моделях красноречия разный.

Любой свободный гражданин Афин должен был получить риторическую подготовку и знания и в своей речи, в своей жизни и деятельности руководствоваться той моделью красноречия, которую он предпочел, выбирая себе учителей. Выбор одной из этих риторических моделей, различных по цели, приемам, средствам, был и остается прежде всего нравственным. Можно сказать, что эта проблема актуальна для нас сегодня не менее, чем во времена Сократа и софистов.

Сделав выбор, человек определяет не только облик своей речи, но и отношение к людям — как к объектам

16

своих риторических манипуляций или как к полноправным субъектам-собеседникам. Определяет он и сам образ своей жизни. Проблема связи образа жизни и риторического идеала личности и общества решается в диалоге "Гор-гий" в беседе молодого аристократа Калликла с Сократом. Жизненная цель Калликла — потакание всем своим потребностям, как можно более полное угождение всем своим желаниям. Разнузданный юнец опирается в этом на свое "право сильного" — и исследователи диалога "Гор-гий" отмечают, что в этом фрагменте диалога речь идет о "теории естественного права" (см. комментарии к диалогу, выполненные А. Ф. Лосевым). Для такого образа жизни, который нужен Калликлу, необходимы власть и деньги. Для достижения того и другого лучшее орудие и оружие — софистическая модель риторики. Манипулировать людьми с помощью слова, добиваясь власти над ними и необходимых материальных благ, — вот к чему стремятся софисты и чего они легко добиваются. Заметим, что самому Горгию его искусство принесло и почет, и жизненную роскошь, и богатство.

И, наконец, можно говорить о риторике не только как о нравственном выборе и образе жизни, но и как о судьбе. В диалоге "Горгий", основанном на принципе трагической иронии, юнец Калликл поучает Сократа, "как жить" и "как говорить", предсказывает философу трагический и неизбежный конец, к которому с неотвратимостью ведет Сократа его философствование, его стремление к истине и к истинному благу для общества, для людей, его "неумение" — а на самом деле принципиальное нежелание — угождать людям своей речью, льстить и "нравиться" им.

Весьма созвучна высказываниям Калликла, надо заметить, позиция Цицерона, который в трактате "Об ораторе" ясно говорит о том, что главная цель и искусство оратора состоит не в том, чтобы, философствуя, искать какой-то истины и какого-то блага, а в том, чтобы уметь воздействовать на аудиторию в своих целях.

Рассматриваемый диалог Платона интересен для нас также тем, что в нем решаются и эстетические проблемы красноречия. Характерно, что эстетика красноречия оказывается тесно связанной с его этикой. Что делает речь

17

прекрасной, поднимает ее от сноровки к мастерству, от мастерства — к искусству? Что делает речевое произведение эстетическим предметом?

Основная и наиболее общая эстетическая категория, действующая в прекрасной речи — категория гармонии. Гармония понимается прежде всего как порядок в речи, ее упорядоченность. Порядок — космос (по-гречески космос значит украшенное, т. е. упорядоченное, откуда русское косметика) — противостоит хаосу — беспорядку, или, как говорит Сократ, "бесчинству" в речи и в общении.

"Порядок" в речи определяется умеренностью и мерой — речь не должна быть ни слишком длинной, ни слишком короткой: так проявляется в риторике мера количественная, но этого мало. Умеренность в речи — это, как говорит Сократ, и воздержанность в ней, т. е. такое поведение, которое соответствует долгу человека по отношению к собеседнику, вообще к людям. Долг же — это не что иное как проявление справедливости. Воздержанность, долг, справедливость в речи — основа хорошей дружбы и подлинного общения. Это категории этические. Итак, нравственность (этика) и красота речи, понятая как порядок, воздержанность и нравственный долг, — вот главное в риторической концепции Платона, концепции, положенной им в основу рассматриваемого диалога.

Такова смысловая структура диалога "Горгий" Платона, как мы видели, весьма существенная для нашей проблемы — для выяснения истоков и источников отечественной словесной культуры и русского красноречия.

В диалоге есть и очень важный для нас фрагмент, в котором Сократ говорит о том, что в искусстве красноречия, если это подлинное искусство и истинное красноречие, мастер речей всегда руководствуется неким "образом" прекрасной речи, который держит в голове, как и любой другой мастер-ремесленник при изготовлении прекрасного, т. е. мастерски сделанного, предмета. Этот "образ", "образец" хорошей речи, существующий в сознании ритора, назовем риторическим идеалом. Этот "образец" — риторический идеал — станет предметом нашего пристального внимания в даль-

18

неишем изложении: именно риторический идеал — основная категория сравнительно-исторической риторики. В диалоге "Горгий" впервые в европейской словесности отмечается важность и определяется содержание этого понятия.

Такова существенная для нас проблематика диалога "Горгий" Платона.

В связи с рассматриваемыми проблемами представляет интерес также текст "Апологии Сократа" Платона, особенно заключительные фрагменты этого памятника — речи Сократа, которые философ произносит после вынесения ему обвинительного приговора и после вынесения ему смертного приговора. Читатель может убедиться в том, что и в них проблемы подлинного и ложного красноречия занимают отнюдь не последнее место.

В самом деле, прислушаемся внимательней к словам Сократа: "Быть может, вы думаете, афиняне, что я осужден потому, что у меня не хватило таких доводов, которыми я бы мог склонить вас на свою сторону, если бы считал нужным делать и говорить все, чтобы избежать приговора. Совсем нет. Не хватить-то у меня правда что не хватило, только не доводов, а дерзости и бесстыдства и желания говорить вам то, что вам всего приятнее было бы слушать: чтобы я оплакивал себя, горевал, словом, делал и говорил многое, что вы привыкли слышать от других, но что недостойно меня, как я утверждаю".

Вспомните: основной принцип риторики софистов — говорить то, что слушателю приятно; убеждать людей, воздействовать на них, манипулируя ими, обращаясь к их эмоциям и потакая их слабостям. Сравните кстати советы, которые дает читателю Дейл Карнеги — наследник софистической риторической культуры. Сократ же даже в виду смертельной опасности не пожелал изменить тем принципам речи, которые в разговорах с учениками и в спорах с противниками сам утверждал: прежде всего — не пожелал изменить истине и правдивости в речи, видя в этом нравственный долг человека.

19

Лекция 2.