33 страница

Огромную роль в разгроме японского милитаризма сыграла партийно-политическая работа. Благодаря мощному рычагу партийного воздействия в войсках царила обстановка высокого политического подъема. Советские воины отчетливо понимали свой патриотический долг и были готовы преодолеть все трудности на пути к долгожданной победе. ЦК ВКЦ(б) призвал командиров, военные советы, политорганы и партийные организации проводить партийно-политические мероприятия под лозунгом «Разгромим японского агрессора!», направлять свои усилия на обеспечение высокого наступательного порыва советских войск в ходе всего периода военных действий. [316]

Воспитывая солдат и офицеров в духе советского патриотизма, готовности встать на защиту государственных интересов социалистической Родины, политорганы и партийные организации разъясняли требование партии и правительства в короткий срок нанести решающий удар по противнику. Это отвечало стремлению всех воинов-дальневосточников, на долю которых выпала трудная и ответственная миссия — внести решающий вклад в разгром японских агрессоров и тем самым завершить вторую мировую войну в целом.

Накануне наступательных операций особое значение придавалось воспитанию осознания воинами того, что Советская Армия выполняет великую освободительную миссию и бескорыстно протягивает руку помощи трудящимся Маньчжурии, Внутренней Монголии и Кореи, страдавшим под игом японских захватчиков.

Перед началом боевых действий военные советы и политорганы завершили расстановку политработников, партийно-комсомольского актива, всех коммунистов и поставили перед ними конкретные задачи. К этому времени количество коммунистов и комсомольцев в войсках Дальнего Востока значительно увеличилось, что способствовало усилению партийного влияния в соединениях группировки (см. таблицу 13).

Таблица 13. Количество коммунистов и партийных организаций в советских войсках на Дальнем Востоке в 1945 г.{789}

Данные таблицы показывают, что с 1 мая по 1 августа количество коммунистов увеличилось в среднем в 1,4 раза. Партийная прослойка во фронтах, на флоте и во флотилии составила около 27,8 процента. За это время количество членов ВЛКСМ возросло с 388,1 тыс. до 502,5 тыс. человек, а первичных и ротных организаций ВЛКСМ — с 17,7 тыс. до 27,6 тыс. В результате партийно-комсомольская прослойка в советских войсках на Дальнем Востоке достигла почти 57 процентов личного состава.

Это позволило к началу войны иметь во всех ротах и равных им подразделениях полнокровные партийные и комсомольские организации. Их боевитость, непрерывность деятельности обеспечивались своевременно подобранным и умело расставленным активом. [317]

Командиры и политработники, опираясь на коммунистов, готовили воинов к преодолению трудностей в районах предстоявших боевых действий, покрытых лесами и изрезанных заболоченными ущельями, а также в безводных и бездорожных районах Внутренней Монголии. В войсках Забайкальского фронта, наступавших в пустынно-степной местности, большое внимание уделялось обучению воинов строгому соблюдению литьевого режима, экономии топлива и технической воды для танков и автомашин. В войсках 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов, которым предстояло форсировать реки Амур, Сунгари, Уссури, Муданьцзян и десятки их довольно широких притоков, сильно разливавшихся в период летне-осенних дождей, командиры, политработники, партийные и комсомольские организации приложили немало усилий к тому, чтобы личный состав смог успешно преодолеть эти естественные препятствия.

Особенности военных действий на Дальневосточном театре требовали большого внимания военных советов, командиров и политорганов к вопросам материального обеспечения войск, усиления работы в тыловых частях и соединениях. Туда были направлены группы политработников из армейских и фронтовых политорганов. Большая работа проводилась среди офицеров, механиков, военнослужащих хозяйственных подразделений, старшин рот. батарей и эскадрилий. Командиры и штабы, политорганы и парторганизации вели борьбу за сбережение автомашин, лошадей, повозок, за экономию продовольствия, каждого килограмма горючего, каждого литра воды.

Огромную роль в морально-политической закалке личного состава играла армейская печать. Несмотря на то что требования скрытности подготовки к военным действиям ограничивали возможности печати, фронтовые, флотские, армейские, флотильские и дивизионные газеты рассказывали об интернациональном долге советского народа перед угнетенными народами Азии. В газетах часто печатались материалы об агрессивной сущности японского империализма.

Политуправления фронтов и флота располагали заблаговременно подготовленными и отпечатанными памятками воинам, такими, как «Памятка бойцу в наступлении», «Памятка офицеру по ведению встречного боя», «Памятка водителю автомашины», «О предупреждении заболеваний и сбережении сил», «Памятка по летней эксплуатации танков и САУ в Монголии» и другие{790}.. Издавались также брошюры, листовки, плакаты в помощь агитаторам и политработникам. Политуправление Тихоокеанского флота, например, издало и разослало в соединения и на корабли 18 наименований брошюр и сборников тиражом более 10 тыс. экземпляров с грифами «секретно» и «для служебного пользования», а также 13 названий открытых изданий тиражом 65 тыс. экземпляров, среди которых были брошюра «Разгром японских интервентов на Дальнем Востоке (1918 — 1922 гг.)», плакаты со знаками различия военнослужащих японской армии и военно-морского флота, с силуэтами японских самолетов и кораблей{791}.

По указанию Главного политического управления велась подготовка к работе среди войск противника и населения Маньчжурии и Кореи. Были разработаны перечни агитационных материалов, заготовлены тексты листовок, прокламаций, плакатов для японских и корейских военнослужащих и населения, укреплена база для их печатания и распространения. Например, Военный совет Тихоокеанского флота заранее [318] подготовил тексты 11 листовок и 2 радиопередач для матросов и солдат противника, которые были переведены на японский и корейский языки и подготовлены к печати{792}.

В результате большой предварительной работы все — от генерала и адмирала до солдата и матроса — были полны решимости постоять за честь Советской Отчизны и обеспечить полную победу во второй мировой: войне.

7 августа 1945 г. в 16 часов 30 минут Ставка Верховного Главнокомандования передала точное время начала боевых действий. В тот же день приказ Ставки был доведен до командиров соединений, частой и начальников соответствующих политорганов, которые в свою очередь ознакомила с его содержанием всех политработников, парторгов, комсоргов, офицеров и солдат. В тот же день группы офицеров политуправлений фронтов, были направлены в соединения и части, расположенные в исходных районах. Все они были заранее проинструктированы, подробно ознакомлены с задачами, которые предстояло решать войскам в наступлении. К тому же многие из этих офицеров присутствовали на совещаниях членов-военных советов и начальников политотделов армий с участием представителей главного командования советских войск на Дальнем Востоке, где были рассмотрены все вопросы, связанные с готовностью к наступлению, определены задачи партийно-политического аппарата на время боевых действий.

8 день объявления войны с Японией в частях и подразделениях Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов, на кораблях и в береговых частях Тихоокеанского флота и Амурской военной флотилии прошли митинги. И солдаты, и офицеры заверяли: «Мы готовы вновь вступить в бой за справедливое дело и без пощады будем уничтожать японского агрессора»{793}. Резолюции, принятые на митингах, звали бойцов, и командиров быстро и полностью выполнить боевой приказ. В директиве политуправлениям фронтов и флота предлагалось широко разъяснять передовую статью газеты «Правда» от 9 августа 1945 г. «Японский агрессор будет разгромлен»{794}.

Особенностью военных действий на Дальнем Востоке была их стремительность. Однако и в этих условиях партийно-политическая работа велась непрерывно и с напряжением, применялись все ее формы и средства, использовался опыт, накопленный на советско-германском фронте. Широко практиковались обращения военных советов фронтов и флота к личному составу. Они печатались большими тиражами с первых же дней войны и поступали в части, подразделения, на корабли. В обращении: Военного совета 1-го Дальневосточного фронта указывалось, что советские войска перешли в решительное наступление, чтобы ликвидировать очаг войны на Дальнем Востоке, обезопасить дальневосточные границы Родины, сократить сроки окончания второй мировой войны и количество ее жертв, содействовать скорейшему восстановлению всеобщего мира.

В войсках Дальнего Востока был использован и такой опыт партийно-политической работы, накопленный в ходе боев на советско-германском фронте, как принесение индивидуальных и коллективных клятв перед боем или операцией. Воины клялись социалистическому Отечеству, народу, партии во что бы то ни стало выполнить боевой приказ. Так, экипаж монитора «Ленин» Краснознаменной Амурской военной флотилии в резолюции, принятой на митинге, заверил Родину, партию в том, что победоносное Знамя военных моряков он с честью пронесет сквозь горнило [319] войны: «Мы клянемся драться мужественно, смело и храбро, до полного уничтожения врага»{795}.

В ходе боевых действий командиры и политработники, партийный актив постоянно держали личный состав в курсе всех событий. Систематически сообщались сводки Совинформбюро и командования об успехах в боевых действиях советских войск на Дальнем Востоке.

Большую роль в достижении непрерывности партийно-политической работы играло пополнение партийных и комсомольских рядов новыми членами. С началом боевых действий численность членов партии и ВЛКСМ в дальневосточных войсках значительно возросла, о чем свидетельствуют данные таблицы 14.

Таблица 14. Рост рядов партии и комсомола в советских войсках накануне и в период боевых действий против Японии{796}

{~1}Данные по Приморской группе войск.

{~2}Данные по Дальневосточному фронту.

Как видно из таблицы, количество принятых в члены и кандидатами в члены ВКП(б) в августе увеличилось по сравнению с предшествующим месяцем почти в 1,6 раза, а в члены ВЛКСМ — более чем в 2 раза. Это свидетельствует о единстве партии и народа, патриотическом подъеме воинов, их стремлении связать свою судьбу с партией и комсомолом в дни суровых испытаний. Количество воинов, выразивших желание стать членами партии, было значительно больше. В августе в Забайкальском, 1-м и 2-м Дальневосточных фронтах заявления о приеме в члены и кандидатами в члены Коммунистической партии подали 24 596 человек — почти на 10 тыс. больше, чем в июле{797}, а о приеме в комсомол — 17 805, в то время как в июле их было подано 9108{798}. Из-за скоротечности военных действий партийные и комсомольские организации не успевали рассмотреть все заявления, а часть воинов, подавших заявления, погибли в боях или выбыли по ранению. [320]

Принятые в партию и комсомол с большой самоотверженностью сражались с врагом, показывали образцы отваги и мужества. Во 2-й бригаде речных кораблей Краснознаменной Амурской военной флотилии, например, более 50 процентов вступивших в партию были награждены орденами и медалями{799}. В 10-й воздушной армии 2-го Дальневосточного фронта из 331 человека, принятого в партию в эти дни, 268 получили правительственные награды{800}.

Непрерывно проводя партийно-политическую работу, военные советы, командиры и политорганы особое внимание уделяли тем соединениям и частям, которые действовали на направлениях главных ударов, решали важнейшие задачи. Так, обстановка потребовала создать и стремительно выдвинуть вперед передовые отряды от армий и фронтов. Политорганы направляли туда группы своих работников, помогали командирам добиться понимания личным составом новых задач, создавали там, где необходимо, партийные и комсомольские организации, инструктировали парторгов, комсоргов и агитаторов. Особенно оперативно и четко проводилась партполитработа при подготовке десантных операций.

Главное политуправление обращало внимание на то, чтобы партийно-политическая работа по поддержанию высокого наступательного духа носила действенный характер. Бойцы и командиры рвались в бой, их не могли остановить ни безводные пустыни с изнуряющей жарой, сменявшиеся труднодоступными горными хребтами, ни проливные дожди, ни глухие леса.

Высокие морально-боевые качества советских воинов, как и в войне против фашистской Германии, проявились в их массовом героизме. 11 солдат, матросов, сержантов и старшин в критические моменты боев заставили замолчать вражеские доты, закрыв собой амбразуры. Это рядовые И. Баторов, В. Бульба, Г. Попов, старший сержант А. Буюклы, старшина 1-й статьи Н. Вилков, матрос П. Ильичев, ефрейторы В. Колесник, Л. Кравченко, младшие сержанты П. Овчинников, М. Патрашков, А. Фирсов. Командир звена 37-го штурмового полка 12-й штурмовой авиадивизии ВВС Тихоокеанского флота комсомолец младший лейтенант М. Е. Янко и воздушный стрелок сержант И. М.Бабкин, как и капитан Н. Ф. Гастелло, направили свой горящий самолет на военный объект противника.

Партия и правительство высоко оцепили храбрость и мужество воинов. Свыше 2 100 тыс. человек были награждены орденами и медалями, в том числе 308 тыс. — боевыми. 93 солдата и офицера удостоены звания Героя Советского Союза, шесть из них Звезду Героя получили во второй pa:s. Это — Маршал Советского Союза А. М. Василевский, главный маршал авиации А. А. Новиков, генералы А. Г. Кравченко, Н. И. Крылов, И. А. Плиев и старший лейтенант Л. Н. Леонов. Маршал Советского Союза К. А. Мерецков был награжден орденом «Победа». Более 300 соединений, частей и кораблей были удостоены орденов Советского Союза, 25 получили звание гвардейских. Почетные наименования Хинганских, Амурских, Уссурийских, Харбинских, Мукденских, Порт-Артурских, Сахалинских, Курильских и других присвоены более 220 соединениям и частям.

ЦК ВКП(б) обязал командиров, военные советы, политорганы и партийные организации высоко нести знамя пролетарского интернационализма и социалистического гуманизма. Еще перед началом военных действий было составлено и затем широко распространено Обращение [321]главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке к китайскому народу. В нем говорилось: «Красная Армия, армия великого советского народа, идет на помощь союзному Китаю и дружественному китайскому народу. Она и здесь, на Востоке, поднимает свои боевые знамена как армия — освободительница народов Китая, Маньчжурии, Кореи от японского гнета и рабства»{801}.

В ходе боев военные советы фронтов, политические управления постоянно обращались к китайскому населению. Только политуправление 1-го Дальневосточного фронта издало на китайском языке 86 различных листовок общим тиражом свыше 4,7 млн. экземпляров{802}. По пути продвижения советских войск листовки разбрасывались с танков и автомашин. На стенах зданий и витринах магазинов расклеивались отпечатанные заранее различные лозунги и плакаты с текстом на китайском и корейском языках. Только за 4 дня войны в Маньчжурии было распространено среди населения свыше 9 млн. экземпляров листовок{803}.

Для населения Внутренней Монголии политуправление Забайкальского фронта регулярно издавало газету «Монгол арат», выпускало различные листовки и плакаты. «Братья араты! — говорилось в обращении правительства МНР к монголам Внутренней Монголии. — В настоящее время прославленная Красная Армия подняла меч справедливой войны против захватчиков за то, чтобы обеспечить народам Азии мир и полный покой. Настало время, когда и вы освободитесь от японских захватчиков. Боритесь же против своих угнетателей и поработителей»{804}.

По мере освобождения Маньчжурии и Кореи печатная пропаганда усиливалась, начинали выходить газеты и бюллетени. Состояние периодической печати, предназначенной для населения освобожденных районов, постоянно находилось в поле зрения Центрального Комитета партии. Вскоре после окончания дальневосточной кампании Политбюро ЦК ВКП(б) обсудило вопрос «О периодической печати в Маньчжурии».

Для ведения устной пропаганды широко привлекались офицеры, знающие китайский, корейский, японский языки. Их было немало в политуправлении главного командования, в политорганах фронтов, армий, дивизий. Они хорошо знали историю, экономику и культуру государств и народов Дальнего Востока. В разъяснительной работе участвовали многие командиры и бойцы-коммунисты, заранее подготовленные для этой цели.

Основными формами устной пропаганды были митинги, собрания, беседы и передачи по радио. Коллектив работников Дома Красной Армии 1-й Краснознаменной армии, например, в августе 1945 г. провел около 200 лекций, докладов и бесед, 160 концертов, спектаклей и киносеансов{805}.

Китайское население встречало Советскую Армию восторженно. Жители Харбина, Чанчуня, Муданьцзяна, Гирина, Шэньяна, Люйшуня и других городов, куда вступали воины-освободители, с красными повязками на рукаве, в праздничной одежде выходили на улицы и восторженно приветствовали их. Командующий 1-м Дальневосточным фронтом Маршал Советского Союза К. А. Мерецков вспоминал, что «населенно Китая и Кореи ненавидело японских оккупантов, власть которых держалась исключительно на штыках. Зато отношение местных жителей к советским воинам было прямо противоположным. И китайцы, и маньчжуры, и корейцы встречали наших воинов с неподдельной радостью и выражали горячее стремление оказать хоть какое-нибудь содействие»{806}. [322]

Радушие, выказываемое советским войскам в освобожденных районах, объяснялось прежде всего тем, что солдаты и офицеры наступающих частей высоко несли звание воинов-освободителей. Воспитанные Коммунистической партией в духе пролетарского интернационализма и дружбы между народами, они не оставались безразличными к судьбам народов, задавленных режимом колониальной эксплуатации, установленным японскими оккупантами, с глубоким уважением относились к героической борьбе народов против своих угнетателей. Военные советы, командиры и политорганы при разъяснении войскам боевых задач неизменно напоминали об их интернациональном долге. Так, в обращении Военного совета 2-го Дальневосточного фронта к советским воинам от 9 августа 1945 г. говорилось: «Вы вступили на землю Маньчжурии с великой и благородной целью — разгромить японских агрессоров и ликвидировать второй очаг войны, чтобы ускорить восстановление мира во всем мире и обеспечить безопасность наших дальневосточных границ... Вы пришли также сюда, чтобы помочь китайскому народу освободиться от японского порабощения»{807}. Проникновенными словами закапчивалось и обращение Военного совета 1-го Дальневосточного фронта: «Воин Красной Армии! Тебя знают на Западе как освободителя, таким тебя должны знать и на Востоке — в Китае, в Маньчжурии и Корее»{808}.

На прошедших перед наступлением партийных и комсомольских собраниях наряду с обсуждением конкретных боевых задач обстоятельно говорилось об освободительной миссии Советской Армии, о том, чтобы быть ее достойным, ничем не уронив высокого звания коммуниста и комсомольца. Перед наступлением на Харбин партийное собрание 1-го батальона 77-й танковой бригады в своем решении записало: «Всем коммунистам помнить, что мы за пределами нашей Родины, поэтому каждый обязан выше поднимать революционную бдительность, оберегать честь и достоинство советского воина»{809}. Аналогичные решения принимались в ходе боев и в других первичных парторганизациях частей и подразделений.

Как только советские войска вступали в населенные пункты, командование и политорганы принимали меры к наведению общественного порядка. Военные коменданты городов публиковали приказы, содержание которых показывало, что советское командование стремится нормализовать жизнь в населенных пунктах, не вмешиваясь, однако, в дела органов местного самоуправления, предпринимателей, служителей культов. Политработники разъясняли приказы и мероприятия советской военной администрации, подчеркивая, что она не вмешивается во внутренние дела на освобожденной от японских войск территории.

Под влиянием побед Советских Вооруженных Сил все сильнее разгоралась борьба китайского народа за ликвидацию прогнившего гоминьдановского режима, за создание демократических органов власти. В районах Маньчжурии проходили конференции народных представителей, на которых избирались исполнительные органы власти. Во многих случаях они возглавлялись коммунистами или прогрессивными деятелями — активными борцами против японских агрессоров. Разносторонняя, бескорыстная помощь Советского Союза китайскому народу, сыгравшая огромную роль в его успешной борьбе против внешней и внутренней реакции, признавалась в свое время руководителями КПК. Теперь же маоисты и их приспешники пытаются всячески извратить масштабы и характер этой помощи и вытравить из памяти китайского народа глубокое уважение к Советскому Союзу и его Вооруженным Силам. [323]

На протяжении всего хода военных действий, во время пребывания советских войск в Маньчжурии, Китае и Корее ЦК ВКП(б) направлял деятельность военных сонетов, политорганов на усиление работы среди местного населения в духе становления и развития дружбы между народами. Политорганам войск, находившихся на территории Маньчжурии, рекомендовалось всячески укреплять советско-китайскую дружбу, всемерно поощрять и оказывать содействие местным демократическим партиям и организациям{810}.

Аналогичные директивы и указания давались политорганам советских войск в Корее. Они также вели систематическую пропагандистскую и культурную работу среди местного населения, налаживая мирную жизнь, опирались на прогрессивные силы общества, содействовали установлению на корейской земле демократической власти на основе широкого блока всех антияпонских демократических партий и организаций и оказывали помощь в их деятельности. Местному населению широко разъяснялось, что Советская Армия вступила в Северную Корею с целью разгромить японских захватчиков и не преследует цели введения там своих порядков и приобретения корейской территории{811}.

В совместной борьбе на Дальнем Востоке еще более окрепла братская дружба советского и монгольского народов, воинов армий СССР и МНР. Находившаяся в МНР в годы войны по просьбе монгольского правительства 17-я армия советских войск передавала вооруженным силам МНР свой опыт. Совместно отрабатывались боевое взаимодействие, управление и связь, а главное — укреплялась дружба. Это сказалось в ходе боевых действий против империалистической Японии. Монгольские войска действовали в полосе Забайкальского фронта в составе конно-механизированной группы, которой командовал генерал И. А. Плиев. Совместно преодолевая трудности пустынного и горного театра военных действий, сопротивление значительных сил противника, советские и монгольские войска проходили до 100 км в сутки. В условиях бездорожья и острой нехватки воды группа совершила беспримерный рейд в 950 км, изолировав части Квантунской армии от войск в Северном Китае. В этих жестоких боях и тяжелых походах советские и монгольские воины проявили высокое мужество и героизм.

Центральный Комитет ВКП(б) и Советское правительство высоко оценили подвиг воинов монгольской Народно-революционной армии. В телеграмме Совнаркома СССР правительству МНР говорилось: «Советское правительство с чувством признательности отмечает, что монгольская Народно-революционная армия, боровшаяся плечом к плечу с Красной Армией, внесла свой ценный вклад в общее дело разгрома японского империализма»{812}. За героизм в войне против милитаристской Японии орденами и медалями МНР были награждены свыше 3 тыс. человек и более 300 человек — орденами Советского Союза. Главнокомандующий МНР маршал X. Чойбалсан был удостоен ордена Суворова I степени, Генеральный секретарь ЦК Монгольской народно-революционной партии, начальник политуправления монгольской армии генерал Ю. Цеденбал — ордена Кутузова I степени, заместитель командующего конно-механизированной группой генерал Ж. Лхагвасурэн — ордена Суворова II степени{813}.

С началом боевых действий по указанию ЦК ВКП(б) политорганы дальневосточных фронтов и Тихоокеанского флота развернули широкую политическую агитацию и пропаганду среди войск противника. [324]

В этой работе они опирались на огромный опыт, накопленный в годы Великой Отечественной войны. Среди японских войск распространялись тексты Заявления Советского правительства о вступлении в войну с Японией, обращения Маршала Советского Союза А. М. Василевского «К японской армии! К японскому народу!» и пояснительные листовки политорганов. Тексты передавались но громкоговорящим установкам, а также вручались пленным солдатам и офицерам, отпущенным к своим. С 9 по 20 августа политорганы трех фронтов и Тихоокеанского флота забросили в войска врага свыше 10 млн. экземпляров официальных документов и разъясняющих их листовок{814}.

Документы и листовки, подготовленные политорганами, разоблачали грабительский характер войны, разнизанной японскими милитаристами против миролюбивых народов, связь японской военщины с гитлеровской кликой и клевету на Советскую Армию. разъясняли цель освободительной миссии Советского Союза в войне с Японией, призывали японских солдат и офицеров порвать с милитаристами, ведущими народ и страну к национальной катастрофе.

После приказа японского командования о капитуляции политорганы Советской Армии и Флота приняли меры к доведению этого приказа до разрозненных частей и соединений противница, еще продолжавших сопротивление. Так. политуправление 1-го Дальневосточного фронта распространило среди японских солдат и офицеров в. 5 тыс. экземпляров приказ командующего 5-й японской армией генерала Симидзу о сдаче в плен. На обратной стороне листа с текстом приказа был напечатан пропуск и указаны пункты, в которые следовало направляться капитулировавшим частям{815}. Политическая агитация и пропаганда среди войск противника носила активный характер, оказывала существенное воздействие на японских солдат и офицеров в ходе боевых операций.

Гуманность политики и деятельности Коммунистической партии и Советского правительства в отношении Японии была признана всей мировой общественностью. Советские люди никогда не отождествляли японских трудящихся с правящей милитаристской кликой. Несмотря на свою огромную военную мощь, СССР ограничился военными действиями лишь против японских войск в Маньчжурии, Корее, а также на островах, которые ему принадлежали ранее. Ни один советский самолет или военный корабль не открыл огня и не сбросил бомб на собственно японскую территорию. Мирное население Японии не пострадало от боевых действий Советских Вооруженных Сил.

Очистительный ветер свободы, вызванный победами советских войск на Дальнем Востоке, вдохновил на борьбу против империализма многие страны Азиатского континента.

* * *

Победа Советского Союза в войне против милитаристской Японии показала жизненную силу политики Коммунистической партии, ее организаторской и идеологической деятельности. В ней нашли отражение историческая неодолимость социализма, преимущества экономической и политической организации советского строя, социально-политическое и идейное единство общества, социалистический патриотизм и пролетарский интернационализм. Трудящиеся СССР, тесно сплоченные вокруг Коммунистической [325] партии, проявили беспримерный героизм и мужество в тылу и на фронте.