Военно-политическая обстановка весной 1943 г. 49 страница

1943 год был трудным для освободительного движения во Вьетнаме. К этому времени Коммунистическая партия Индокитая (КПИК) добилась некоторых успехов в сплочении прогрессивных сил вьетнамского народа, возглавляя Лигу борьбы за независимость Вьетнама (фронт Вьет-Минь){1365}. Однако Вьет-Миню не удалось вовлечь в единый фронт [462] национальную буржуазию и те слои помещиков, которые готовы были выступить против захватчиков.

Для развития национально-освободительного движения большое значение имели решения пленума постоянного бюро ЦК КПИК, состоявшегося в феврале 1943 г., о подготовке антифранцузского и антияпонского восстания. Индокитайские коммунисты, исходя из решений пленума, работали в массах, стараясь вывести мелкобуржуазные и буржуазные слои из-под влияния прояпонских и вишистских групп и партий. В этой деятельности Коммунистической партии Индокитая важная роль принадлежала подпольной печати, и прежде всего газетам «Ко зяй фаунг» («Знамя освобождения» — орган ЦК КПИК) и «Кыу куок» («За спасение родины» — центральный орган Вьет-Миня).

Вишисты при поддержке японцев стремились покончить с национально-освободительным движением. В конце 1943 г. они нанесли жестокий удар по небольшим еще партизанским отрядам, вооруженным только бамбуковыми пиками и старинными кремневыми ружьями. В результате численность членов Вьет-Миня значительно сократилась{1366}.

Освободительная борьба в Бирме отличалась некоторым своеобразием. В августе 1943 г. «правительство» Ба Mo, руководствуясь директивой японских оккупантов, опубликовало акт о «независимости страны». Одновременно оно подписало союзный договор и объявило о вступлении Бирмы в войну на стороне Японии.

Ба Mo знал, но мирился с тем, что в состав временного правительства, а затем и правительства «независимой» Бирмы входили коммунист Такин Тан Тун (министр сельского хозяйства) и один из видных деятелей довоенного освободительного движения — Аун Сан (министр обороны). Они приняли эти должности потому, что работу в государственном аппарате рассматривали как средство для маскировки своей деятельности по организации сопротивления{1367}. Кроме того, она давала возможность в какой-то степени улучшить положение народных масс.

В руководимой Аун Саном и Не Вином Национальной армии Бирмы{1368} господствовали антиимпериалистические и антиколониальные настроения, зрела идея участия во всебирманском антияпонском восстании. «Мы уже не безоружны и не бессильны, как в дни рабства, — говорил Аун Сан 1 августа 1943 г., выступая по случаю предоставления Бирме «независимости». — Мы имеем достаточно хорошо вооруженные силы, которые вполне могут быть названы народной армией. Это не наемники. Кроме этого мы достигли единства бирманцев, шанов, каренов, качинов и чинов, которого не было прежде. Это бесценное богатство»{1369}. Проводя ту же мысль, главнокомандующий Национальной армией Не Вин на первой же пресс-конференции после провозглашения «независимости» заявил: «Наша цель — не только оборона... мы будем вести войну со всеми врагами»{1370}. Такого рода заявления патриотическими силами расценивались как стремление национальной армии избавиться от японской опеки.

Руководство освободительного антияпонского движения, зная о предстоящем вторжении союзников на территорию Бирмы, не без основания полагало, что вторжение объективно будет способствовать освобождению Бирмы и от японских оккупантов, и от господства старых колонизаторов. [463]

Английское командование, располагая данными об антияпонских настроениях Аун Сана и Не Вина, пыталось установить с ними контакты, хотя и понимало, что бирманцы в недалеком будущем могут заявить, что британцы после разгрома японцев не имеют права оставаться в Бирме и управлять ею{1371}.

В Бирме действовало несколько антияпонских партизанских групп. Ими руководили коммунисты, находившиеся в подполье. Одновременно прогрессивные силы готовили всебирманское восстание.

В 1943 г. в Бирме стала распространяться идея образования единого антифашистского национального фронта, всемерно пропагандировавшегося коммунистами. Руководство Народной революционной партии, занимавшее до японского вторжения прояпонскую позицию, проявило готовность включиться в борьбу за независимость, так как не могло не учитывать растущих антияпонских настроений в стране.

Внутриполитическая обстановка в Индонезии в середине и во второй половине 1943 г. свидетельствовала о нарастании антияпонского движения. И хотя оно не имело единого руководящего центра{1372} после разгрома ЦК КПИ, тем не менее в стране шел процесс консолидации общественных сил. В ряде городов на острове Ява сохранились отдельные партийные комитеты, в том числе в Джакарте. Коммунисты этих комитетов, действовавших в глубоком подполье, развернули работу по созданию ячеек среди рабочих, крестьян, студентов. Подпольные группы возглавили левое крыло освободительного движения. Стремление последовательно и активно бороться против японских захватчиков распространялось среди рабочих, крестьян, молодежи, учащихся и среди мелкой и средней национальной буржуазии{1373}. Однако национальная буржуазия ( даже ее радикальная часть), занимавшая антияпонские позиции, воздерживалась от выступлений против агрессоров, опасаясь превосходства их сил. В то же время японцы имели своих пособников в лице компрадорской буржуазии Индонезии.

Большие надежды захватчики возлагали на созданную ими армию из индонезийцев. Японская пропаганда твердила, будто она возникла в результате движения индонезийских националистов и молодежи, якобы выразивших горячее желание оказать помощь японским войскам в защите индонезийских островов от посягательств «белых империалистов». Было даже инспирировано обращение к японским властям Гатота Мангку-праджи{1374} (соратника А. Сукарно по Национальной партии периода голландского колониального господства) с «требованием» разрешить создать «собственные» индонезийские вооруженные силы{1375}.

3 октября 1943 г. командующий 16-й японской армией, оккупировавшей Яву, издал приказ о формировании батальонов «Добровольческой армии защитников отечества» («Суекарела Тентара Пембела Танах Айир» — ПЕТА){1376}. Японское командование считало, что для обороны многочисленных индонезийских островов целесообразно как можно больше использовать местные силы. Предполагалось направлять индонезийцев на тяжелые работы по сооружению укреплений в местах, где распространена [464] малярия. Революционно настроенные рабочие, крестьяне, интеллигенция стремились проникнуть в ПЕТА, чтобы использовать ее в интересах освободительной борьбы. Патриотически настроенная индонезийская молодежь вовсе не собиралась служить японским оккупантам. Через несколько месяцев в войсках ПЕТА насчитывалось более 30 тыс. человек.

По мере углубления противоречий между индонезийским народом и оккупантами в ПЕТА стали расти антияпонские настроения. Первой революционной группой, проникшей в ПЕТА, была организация «Сапу мае» («Золотая метла»).

Но в целом сопротивление японскому господству в Индонезии в 1943 г. носило локальный характер. В октябре против реквизиций японских военных властей выступили крестьяне в Индрамаю. На островах Биак восстали папуасы под руководством Рукорема. Оккупанты с крайней жестокостью подавили это восстание: было убито 8 тыс. человек.

По мере роста стихийных выступлений крепло боевое революционное ядро ПЕТА, состоявшее преимущественно из младших командиров. С большой осторожностью патриоты готовили антияпонское восстание.

Активно выступал против японских захватчиков народ Филиппин. Он не верил в «освободительную» миссию японцев, которые грабили страну, зверски расправлялись с населением, беспощадно эксплуатировали трудящихся. Все это вскрывало истинную сущность «нового порядка».

В 1943 г. на многих островах архипелага против японцев вели борьбу партизанские отряды. Большое политическое влияние на широкие массы, особенно на крестьян, оказывала действовавшая в центральной части Лусона Народная антияпонская армия Хукбалахап (бойцы ее назывались хуками), руководимая коммунистами и пользовавшаяся доверием трудящихся. Основу этой армии составляли крестьяне. Они расправлялись с помогавшими японцам помещиками, отбирали у них землю. Таким образом, антиимпериалистическая борьба крестьян носила и антифеодальный характер. Хуки опирались на поддержку народных комитетов обороны, являвшихся органами самоуправления в освобожденных районах Лусона. Комитеты снабжали партизан продовольствием, укрывали раненых, вели разведку, обеспечивали связь.

Весной 1943 г. хуки в боях у Кабия потеряли почти половину своего состава. Проанализировав причины поражения, политбюро Коммунистической партии Филиппин (КПФ) осудило тактику «непрерывных атак». Против линии политбюро выступил один из командующих армией — Л. Тарук. Он настаивал на сохранении старой тактики, которая вела к неоправданным потерям и ослаблению движения.

Армия Хукбалахап стремилась к эффективному сотрудничеству с другими антияпонскими организациями и партизанскими отрядами, и в частности с манильской подпольной организацией «Свободные Филиппины», отражавшей интересы части национальной буржуазии, с партизанскими отрядами Лусона, Минданао и других островов, действовавших под командованием американских офицеров и состоявших как из филиппинцев, так и из американских солдат и офицеров (последних было около 200 человек).

В мае 1943 г. командование Хукбалахап достигло соглашения о сотрудничестве с партизанскими отрядами Б. Андерсона и М. Кастаньеды, а в декабре — с отрядом имени М. Кэсона{1377}.

Вместе с тем стремление коммунистов создать единый национальный фронт наталкивалось на сопротивление реакционных сил, осложнялось [465] наличием социальных противоречий. Кроме того, образованию единого фронта в определенной мере препятствовали политические акции японцев. Так, 14 октября 1943 г. был обнародован документ об учреждении Филиппинской «независимой республики» и подписан японо-филиппинский «союзный договор»{1378}. Выборы парламента и президента на Филиппинах прошли под строгим контролем оккупационных властей. Японцы широко разрекламировали передачу «всей полноты власти» правительству.

Тем временем на островах архипелага активизировалась американская агентура. Американские власти тревожил рост национально-освободительного движения. Они опасались, как бы филиппинцы не покончили с японским господством еще до высадки американских войск. В этом случае оказалась бы весьма проблематичной возможность восстановления в стране прежнего колониального режима.

На Филиппины были высажены с подводных лодок американские агенты во главе с офицером Ч. Парсонсом. По указанию штаба Макартура Парсонс и его люди устанавливали связь с партизанскими отрядами, требовали, чтобы они приняли американцев в качестве своих командиров, обещая помощь оружием и деньгами, а также признать, что партизанские отряды являются составной частью вооруженных сил США на Дальнем Востоке. Деятельность Парсонса распространялась на острова Лейте, Себу, Панай, Минданао. Ему удалось добиться принятия своих условий. Оказавшись под контролем американцев, партизанские отряды получили приказ прекратить борьбу с оккупантами до тех пор, пока армия вторжения не высадится на берег{1379}. Отряды, не признавшие американского руководства, объявлялись бандитскими.

Иное положение сложилось на Лусоне, где политическое влияние армии Хукбалахап было значительным. Приказом Макартура партизанским отрядам, во главе которых стояли американцы, запрещалось сотрудничать с армией Хукбалахап. Однако командир партизанского отряда, действовавшего на юге Лусона, американец Андерсон продолжал поддерживать контакты с хуками через уполномоченного КПФ Хесуса Лаву. Командование Хукбалахап не раз пыталось установить связь со штабом Макартура, проявляя добрую волю к сотрудничеству с американцами, но всякий раз наталкивалось на отказ.

Таким образом, над освободительным движением на Филиппинах нависла большая опасность. Она исходила как от местных коллаборационистов, так и от американцев, пытавшихся помешать борьбе за подлинное национальное освобождение филиппинского народа.

Политика японских военных властей в оккупированной Малайе не претерпела изменений. Используя в своих интересах малайских султанов, помогавших захватчикам выкачивать из страны ценное стратегическое сырье, японцы не видели особой необходимости декларировать даже фальшивую свободу для населения Малайи, как это сделали в Бирме и на Филиппинах.

К 1943 г. в Малайе развернулось широкое антияпонское партизанское движение. Его возглавляла Коммунистическая партия Малайи (КПМ). Несмотря на трудные условия, руководители малайского Сопротивления вели действенную агитационно-пропагандистскую работу среди населения. Им удалось наладить издание газет на малайском, китайском, английском и тамильском языках. Коммунисты явились организаторами крестьянских союзов, сыгравших важную роль в воспитании своих членов в духе понимания целей освободительной борьбы всех национальностей, [466] населяющих Малайю. Члены этих союзов вступали в партизанские отряды. В 1943 г. компартия приняла «Антияпонскую программу». В ней предусматривалось образование Малайской республики, осуществление суверенитета народа, создание в результате всеобщего голосования национального органа, призванного управлять страной{1380}. Коммунисты развернули широкую пропаганду программы среди всех слоев населения и добились в этом определенных успехов.

Главные силы Сопротивления сосредоточивались в джунглях. Среди его участников находились представители всех населяющих Малайю национальных групп. Значительную часть их составляли китайцы. В джунглях укрывались также небольшие группы британских солдат и офицеров{1381}, оставленных после отступления англичан из страны. Перед ними была поставлена задача организовать группы сопротивления, которым предстояло содействовать наступлению союзников. В то же время они выявляли противников восстановления британского колониального статуса Малайи.

По инициативе КПМ из разрозненных партизанских отрядов была создана Антияпонская армия народов Малайи. Небольшая по численности, но хорошо организованная армия отвечала требованиям сложившихся условий борьбы. В каждом султанате боевые действия вело определенное подразделение. Оно же через специально выделенных лиц проводило массовую политическую работу среди гражданского населения. Применяя партизанские методы, подразделения армии наносили захватчикам чувствительные удары, а их «существование служило постоянным напоминанием, что оккупационные власти не могут их подавить»{1382}. Они разрушали важнейшие коммуникации, захватывали вооружение, сурово карали предателей.

Крайне напряженным в 1943 г. было внутриполитическое положение Индии. Большинство лидеров и многие члены партии Индийский национальный конгресс (ИНК) находились в тюрьмах. Они отказались сотрудничать с Англией в войне, поскольку британское правительство не хотело предоставить их стране независимость. Местные организации ИНК были почти парализованы.

Сплочению демократических сил Индии в значительной степени способствовала деятельность Коммунистической партии (КПИ). В мае 1943 г. состоялся ее первый съезд. В рядах партии насчитывалось всего 16 тыс. членов, но коммунистов поддерживали различные организации с общим числом 300 тыс. членов Всеиндийского конгресса профсоюзов, 300 тыс. членов крестьянских союзов, 39 тыс. учащихся и 41 тыс. женщин. Съезд призвал всех патриотов объединиться, быть готовыми к борьбе в случае вторжения японских империалистов, ускорить достижение единства между Индийским национальным конгрессом и Мусульманской лигой, которое, как указывалось в резолюции, принятой на съезде, «является единственным путем к национальному спасению». Компартия развернула кампанию за освобождение лидеров Индийского национального конгресса из тюрем, связывая это требование с необходимостью создания правительства Национальной обороны.

Положение в стране осложнялось сильным голодом. По вине английских колонизаторов к 1943 г. возник громадный дефицит зерна. Колонизаторы за первые семь месяцев 1943 г. вывезли из голодающей Бенгалии 80 тыс. тонн продовольственного зерна{1383}. Летом 1943 г. голодало [467] 125 млн. человек в Бенгалии, в провинциях Бомбей, Мадрас, Бихар, Орисса и Ассам. Только в Бенгалии от голода и болезней умерло 3,5 — 4,5 млн. человек{1384}. Индийские коммунисты настойчиво боролись за установление контроля над распределением продовольствия и текстильных товаров, за увеличение заработной платы рабочим во всех отраслях промышленности.

Английское правительство, стремясь сохранить свое господство в Индии, устанавливало контакты с имущими классами и с их политическими организациями. Оно обещало провести реформы в будущем, но ничего не меняло в настоящем. Все это вело к тому, что большинство патриотических организаций продолжало отказываться от какой-либо поддержки военных усилий Англии. Острейшие противоречия между английскими колонизаторами и индийским народом рассматривались многими патриотическими организациями как первостепенные, они парализовали у патриотов стремление к совместной с Англией борьбе против фашистской Германии и милитаристской Японии.

В этой сложной обстановке компартия Индии совмещала борьбу за освобождение собственной страны с содействием военным усилиям союзных держав. Эта позиция нашла свое отражение в отношении к забастовочному движению. Когда забастовка могла нанести ущерб военному производству, коммунисты решительно настаивали на том, чтобы рабочие добивались выполнения своих экономических требований, не прекращая работы. Во всех других случаях они участвовали в забастовках и руководили ими. Гибкая позиция компартии была следствием правильного и глубокого понимания сложной обстановки, чего нельзя было сказать о других патриотических организациях.

В это время за восточными границами Индии совместно с японскими войсками действовала Индийская национальная армия (ИНА) под командованием видного в прошлом деятеля ИНК Субхас Чандра Боса. 13 июня 1943 г. Бос прибыл в Токио. Там он заявил: «Моя единственная цель — выгнать англичан из Индии, если даже для этого пришлось бы воспользоваться помощью дьявола и любой силы на земле»{1385}. Японский премьер считал, что Индия после поражения Великобритании в любом случае окажется под японским контролем. Поэтому на встрече с Босом он выступил с лживыми заверениями: «Япония твердо решила направить все усилия на то, чтобы помочь вытеснить из Индии и упразднить англосакское влияние, которое враждебно индийскому народу, а также предоставить Индии право получить полную независимость в истинном значении этого слова»{1386}.

При создании Индийская национальная армия состояла из индийцев, взятых в плен японцами в начале войны на Тихом океане. Ряды ИНА пополняли и индийцы, проживавшие в оккупированных японскими войсками странах Юго-Восточной Азии{1387}. К октябрю 1943 г. ИНА насчитывала до 40 тыс. бойцов и имела три дивизии по четыре бригады в каждой. 21 октября 1943 г. было создано «временное правительство свободной Индии» во главе с Босом, которое «объявило войну» Великобритании и США{1388}. Через несколько дней Япония, Германия и некоторые их сателлиты заявили о своем признании этого правительства, а в ноябре Тодзио [468] объявил о решении Японии передать Андаманские и Никобарские острова «временному правительству свободной Индии»{1389}.

Японцы не могли полностью положиться на ИНА, так как среди ее бойцов преобладали антиимпериалистические настроения. Японское командование издало. несколько приказов, предписывавших соблюдать осторожность во взаимоотношениях с этой армией. Японские офицеры остерегались доверять огнестрельное оружие индийским солдатам. По этой причине последние проходили военное обучение с деревянными палками.

Хотя в целом деятельность «правительства» и ИНА рассматривается индийскими историками как «один из наиболее важных эпизодов в длительной истории освободительного движения Индии»{1390}, однако то, что Бос пошел на союз с Японией, в самой Индии одобрялось тогда не всеми.

Бос отдалял от себя тех, кто требовал разрыва с японцами, ссылаясь на то, что у него нет ни денег, ни людей, ни оружия и для ведения борьбы с англичанами он должен получать помощь от японцев. Бос утверждал, что он не хочет пускать японцев на индийскую землю, но не видит возможности объединить и организовать индийцев, живущих вне Индии, без сотрудничества с Японией{1391}.

Таким образом, вне Индии процесс объединения индийцев против английского колониального режима происходил в рамках «союзнических» отношений с милитаристской Японией.

Внутри страны, в условиях когда партия Индийский национальный конгресс была разгромлена и не было единства действий с Мусульманской лигой, Коммунистическая партия Индии вела последовательную, настойчивую борьбу за национальное спасение, за сплочение всех патриотических сил.

Сложившееся в Индии положение свидетельствовало о кризисе колониальной системы империализма, который являлся составной частью углубляющегося общего кризиса капитализма.

О кризисе колониализма свидетельствовали и события на Ближнем и Среднем Востоке. Население расположенных здесь стран все шире развертывало антиимпериалистическую борьбу. Для подавления национально-освободительного движения империалисты пользовались услугами наиболее реакционных кругов. В Иране, например, отряды погромщиков черносотенной партии «Ватан», поддерживаемые иранским правительством и щедро субсидируемые англичанами, совершали налеты на помещения Народной партии Ирана («Тудэ»), а также профсоюзов. Партия «Ватан» и другие реакционные организации выступали против демократического движения в Иранском Азербайджане.

В 1943 г. в Сирии и Ливане парламентские выборы принесли победу националистам. В ноябре правительство Ливана пыталось отменить все пункты конституции, ограничивавшие суверенитет страны. Однако французские власти воспрепятствовали этому. Они распустили парламент, арестовали членов правительства и президента. Эта акция вызвала резкие протесты в арабских странах. Колонизаторам пришлось освободить арестованных и восстановить их у власти.

Подъем национального движения в Сирии и Ливане представлял серьезную угрозу колониальному режиму. Опасаясь этого, генерал Ж. Катру от имени Французского комитета национального освобождения подписал в декабре 1943 г. соглашения с Сирией и Ливаном, признав [469] их право на независимость, и обязался постепенно вывести оттуда свои войска.

Летом 1943 г. в Ираке вспыхнуло восстание курдских племен против английского империализма и монархического режима. Восставшие самовольно вернулись в родные места, откуда были выселены еще в 1932 г., разоружили полицейских, захватили правительственные склады продовольствия. Их поддержали курдские национальные организации, требовавшие предоставления Иракскому Курдистану национальной автономии в рамках независимого Ирака. Большим авторитетом среди курдов пользовалась Курдская секция Иракской коммунистической партии, имевшая свой печатный орган «Азади» («Свобода»){1392}.

Таким образом, национально-освободительная борьба народов стран Азии в 1943 г. приобрела новый размах. Она подрывала позиции японских оккупантов, углубляла военные, политические, экономические трудности Японии. Борьба народов Азии, вливаясь в общий поток антифашистской борьбы, была объективно направлена против империалистического колониального гнета вообще.

3. Национально-освободительное движение в Африке

В 1943 г. подавляющее большинство стран Африканского континента входило в состав колониальных империй европейских государств. Наиболее обширными были владения Англии и Франции. Колонии в Африке имели также Бельгия, Испания и Португалия. Юридически колониальной державой оставалась и Италия. Ее колонии были оккупированы, и там действовала английская военная администрация. Независимыми считались Египет, хотя в то время он был оккупирован английскими войсками, Либерия, Эфиопия, причем Либерия и Египет формально в войне еще не участвовали. Южно-Африканский Союз являлся доминионом Англии.

В предшествующие годы боевые действия велись в Эфиопии, Эритрее, Сомали, Ливии, Тунисе, на острове Мадагаскар, частично в Алжире и Египте. В мае 1943 г. вся территория Африки была полностью очищена от итало-немецких войск.

Африканские порты и аэродромы служили перевалочными базами снабжения США и Англии. Над Западной Африкой проходили межконтинентальные авиационные трассы, которые использовались для снабжения союзных армий, сосредоточенных на севере Африканского континента, и войск, ведущих боевые действия в Италии.

Естественные ресурсы Африки эксплуатировались главным образом в военных целях. Англия, США и в меньшей степени другие державы антигитлеровской коалиции вывозили минеральное сырье, в том числе медь, хром, марганец, бокситы, уран, а также золото и алмазы. Основными поставщиками сырья являлись Бельгийское Конго, Северная и Южная Родезия, Южно-Африканский Союз, Золотой Берег. Важную роль играл экспорт сельскохозяйственных продуктов, основную часть которых давали страны Британской Восточной и Французской Северной Африки.

Метрополии использовали людские ресурсы континента. Миллионы африканцев были мобилизованы в армии союзников. Значительная часть их служила в боевых и вспомогательных войсках Великобритании и «Сражающейся Франции».

Политическая обстановка в Африке была сложной. Продолжали углубляться противоречия между правящими кругами метрополий и народами колоний. Колонизаторы, стремясь наиболее полно использовать материальные [470] и людские ресурсы для ведения войны, прибегали к демагогическим обещаниям пересмотреть после победы формы политических и экономических связей метрополий и колоний. Многие деятели африканского освободительного движения были дезориентированы такими обещаниями. Они верили в то, что разгром фашистского блока неизбежно приведет к устранению колониальных режимов, и африканские народы смогут без серьезных усилий добиться согласия правящих кругов европейских держав на широкую автономию или даже независимость. Подобные заблуждения отчасти объяснялись тем, что большинство руководителей национально-освободительного движения были выходцами из буржуазных и мелкобуржуазных слоев, тесно связанных с привилегированной родо-племенной и феодальной верхушкой. Однако национальное самосознание порабощенных народов росло, освободительные идеи приобретали все большую популярность. Этому способствовали события второй мировой войны и объективные процессы социально-экономического развития, которые проходили в африканских странах.

Коренной перелом в ходе войны, достигнутый главным образом героическими усилиями СССР, привел к падению престижа держав оси на Африканском континенте. В Африке резко ослабло влияние организаций и групп, лидеры которых делали ставку на освобождение от колониального ига с помощью итальянских или немецких вооруженных сил. Укрепились позиции африканских организаций, которые выступали в поддержку антифашистской коалиции. В общественной и политической жизни стран Северной Африки все отчетливее проявлялись антиколониальные тенденции, особенно в Алжире, Марокко, Тунисе, где политические организации местного населения возникли еще до войны{1393}. Однако в течение 1943 г. колониальным властям Англии, Франции, Бельгии не пришлось столкнуться с серьезными политическими затруднениями в Африке.

В 1943 г. в Алжире складывалась сравнительно благоприятная обстановка для развития освободительного движения. С июня в стране начал функционировать Французский комитет национального освобождения (ФКНО). Чиновники колониальной администрации Виши либо оставили занимаемые должности, либо примкнули к «Сражающейся Франции». ФКНО, стремясь приобрести поддержку местного населения, а также уступая требованиям Французской коммунистической партии, провел в Алжире некоторые демократические реформы. Были освобождены политические заключенные, в том числе и коммунисты. Французская и алжирская компартии, а также другие алжирские политические организации получили право легальности. Деятельность профашистских организаций запрещалась.

ФКНО удалось добиться поддержки значительной части населения. Одним из свидетельств этого явилось добровольное вступление многих алжирцев в армию «Сражающейся Франции». Однако колонизаторы не сумели удержать национально-освободительное движение в приемлемых для них рамках. В марте 1943 г. французская администрация получила документ, известный как «Манифест алжирского народа», содержащий программные требования формирующейся национальной буржуазии и интеллигенции Алжира.

Для изучения этого документа и разработки конкретных предложений власти создали специальную комиссию из французских чиновников и представителей националистических организаций Алжира{1394}. Но еще до того как комиссия закончила свою работу, алжирские националисты [471] передали администрации новый документ — «Дополнение к Манифесту». В нем выдвигались требования признать алжирскую нацию, немедленно создать правительство Алжира (из алжирцев и французов) под председательством верховного комиссара Франции, гарантировать целостность территории страны и дать ей возможность самостоятельно решать политические проблемы. В местных выборных органах алжирцы рассчитывали получить равные с французами нормы представительства, а также право занимать все должности в административном аппарате{1395}.