Захватнические действия Италии и Германии 18 страница

 

Эти ее выводы совершенствовались и развивались целой плеядой советских военных теоретиков. Один из них — Е. А. Шиловский следующим образом оценивал течение начального периода возможной будущей войны. «Ожесточенная борьба... развернется с первых часов военных действий на большем пространстве театра военных действий по фронту, в глубину и в воздухе... При этом следует рассчитывать не на молниеносный разгром армий классовых врагов, а готовиться к упорной и ожесточенной борьбе», в ходе которой только и может быть достигнута окончательная победа. Однако, признавал он, применение новых средств борьбы в начале войны может «настолько сильно потрясти противника, что результат их действий скажется решающим образом на ходе последующих операций и возможно даже на исходе войны»{633}.

 

Шиловский рекомендовал массированно использовать авиацию, подчинив основные ее силы главному и фронтовому командованиям, а подготовку вооруженных сил страны вести таким образом, чтобы в короткий срок развернуть массовую армию, оснащенную современной техникой, способную осуществлять крупные операции с первого дня начального периода войны{634}.

 

Л. С. Амирагов в статье «О характере будущей войны» исходил из того, что против СССР выступит коалиция в составе Германии, Японии и других государств — главных носителей открытой империалистической экспансии. Агрессоры будут стремиться развязать войну внезапно и закончить ее в кратчайший срок, попытаются «придать начальному периоду войны решающее значение, что в свою очередь предполагает широкое пользование маневренными формами борьбы»{635}.

 

Об операциях начального периода писал также и С. Н. Красильников. Учитывая уроки агрессии против Эфиопии и Китая, он предполагал, что будущая война может начаться «как внезапное нападение тяжелой бомбардировочной авиации с воздуха на жизненные центры страны, соединенное с глубоким вторжением крупных мотомеханизированных... масс, поддержанных действиями легкой боевой авиации по железным дорогам и транспортным средствам, необходимым для сосредоточения боевых сил»{636}.

 

Следовательно, советская военная мысль в содержание начального периода войны включала не только мероприятия подготовительного характера, но и широкие боевые действия на земле, в воздухе и на море заранее отмобилизованных и развернутых в приграничных районах армий вторжения и армий прикрытия. В ходе этих сражений начальный период войны будет непосредственно и постепенно перерастать в период действий главных сил.

 

Таким образом, советская военная теория задолго до второй мировой войны правильно определила те методы ее подготовки, развязывания и ведения, которые будут применены империалистическими агрессорами с учетом новых военно-технических факторов. Своевременно были даны [174] ею и соответствующие рекомендации для разработки планов обороны СССР.

 

Однако эти рекомендации полностью претворить в жизнь тогда не удалось. Советская военная теория, как это и присуще всякой подлинной науке, заглянула далеко в будущее. В условиях же того времени Советское государство для реализации ее выводов еще не располагало надлежащими материальными средствами. Экономический потенциал страны еще не давал возможности наряду с высокими темпами социалистического строительства оснащать Вооруженные Силы таким количеством новейшего оружия и боевой техники, какое требовалось согласно выводам военной теории.

 

Важным преимуществом советской военной теории в сравнении с буржуазными являлась правильная оценка значения морального фактора. Советский народ и его Вооруженные Силы в моральном отношении были подготовлены партией к тем испытаниям, которые могли выпасть на их долю в случае военного нападения агрессоров, находились в полной патриотической готовности к отпору любому врагу.

 

Опираясь на выводы, сделанные военной наукой, советская военная доктрина предусматривала, что победа на фронте в будущей войне может быть достигнута только целеустремленными, совместными усилиями всех видов вооруженных сил и родов войск при тесном их взаимодействии. Вместе с тем решающая роль отводилась сухопутным войскам, насыщенным артиллерией, танками и самолетами{637}. Большое значение придавалось военно-воздушным силам, которые должны были, с одной стороны, прочно обеспечивать с воздуха наземные войска, а с другой — вести самостоятельные действия. Военно-морской флот был призван оказывать содействие сухопутным войскам при нанесении ими ударов вдоль побережья, а также осуществлять самостоятельные операции против кораблей противника на морских коммуникациях.

 

Решающим видом стратегических действий считалось наступление, осуществляемое путем крупных стратегических фронтовых наступательных операций, проводимых на главных оперативно-стратегических направлениях. В Полевом уставе 1939 г. указывалось, что на одном театре военных действий могут быть применены силы нескольких армий и крупных авиационных соединений под единым руководством фронтового командования для выполнения общей стратегической задачи.

 

Закономерным видом вооруженной борьбы считалась и стратегическая оборона, которая по отношению к наступлению ставилась в подчиненное положение. В оборонительных операциях войска должны были упорно удерживать занимаемые районы или прикрывать определенное операционное направление с целью отразить наступление противника, нанести ему поражение и создать благоприятные условия для контрнаступления.

 

Не отвергался и такой вид действий, как оперативный отход, для того чтобы вывести войска из-под удара превосходящих сил противника, создать новую оперативную группировку и обеспечить переход к обороне. Считалось, что два последних вида вооруженной борьбы найдут применение главным образом в оперативно-тактическом звене.

 

Непосредственное руководство вооруженной борьбой и деятельностью тыла страны должны были осуществлять верховный орган государства и подчиненная ему Ставка Главного Командования.

 

Изучением вопросов организации и проведения фронтовых и армейских операций, призванных обеспечить достижение стратегических целей, [175] преимущественно занимались оперативное искусство и тактика. При этом особое внимание уделялось проблемам оперативного искусства. Теория последовательных затухающих операций и групповой тактики, отвечавшая условиям 20-х годов, не соответствовала требованиям будущей войны. Возникла неотложная задача разработать принципиально новую теорию ведения боя и операции, изыскать такие способы и методы боевых действий, которые позволяли бы успешно преодолевать сильную огневую завесу сплошного фронта противника, в короткий срок наносить поражение его группировкам и достигать стратегических успехов. Выполнение этой ответственной задачи возлагалось на Генштаб, центральные управления родов войск, Управление боевой подготовки, военные академии, штабы военных округов с привлечением военно-научной общественности. Основы новой теории, названной позднее теорией глубокого боя и операции, разрабатывались почти шесть лет (1929 — 1935 гг.). В результате кропотливых исследований была создана первая официальная «Инструкция по глубокому бою», утвержденная наркомом обороны СССР 9 марта 1935 г.

 

Одновременно Штаб РККА подготовил проект Наставления по ведению операций — своего рода оперативный устав для всей армии. Этим был ликвидирован существовавший длительное время разрыв между оперативным искусством и тактикой. Разработку новых положений, их обобщение и тщательную проверку на практике осуществляли П. А. Белов, П. Е. Дыбенко, А. И. Егоров, М. В. Захаров, Г. С. Иссерсон, К. Б. Калиновский, Н. Д. Каширин, А. И. Корк, Д. А. Кучинский, К. А. Мерецков, И. П. Обысов, А. И. Седякин, С. К. Тимошенко, В. К. Триандафиллов, М. Н. Тухачевский, И. П. Уборевич, И. Ф. Федько, Б. М. Шапошников, Е. А. Шиловский и другие теоретики и военачальники. Изучению теории глубокого боя отводилось видное место в учебных и научных планах военных академий. Оперативный факультет Военной академии имени М. В. Фрунзе, Академия Генерального штаба, академии родов войск провели огромную работу по систематизации, прикладному и расчетному оформлению многих ее положений. Первый этап разработки теории глубокого боя и операции завершился выходом Временного полевого устава РККА 1936 г., в котором эта теория получила официальное признание.

 

Теория глубокой операции охватывала формы вооруженной борьбы, применяемые во фронтовом и армейском масштабах, а теория глубокого боя — виды боевых действий частей и соединений. Фронтовые операции могли быть как наступательными, так и оборонительными. Их задачи должны решаться усилиями нескольких полевых армий во взаимодействии с крупными механизированными объединениями, воздушными и морскими силами.

 

Одновременное подавление противника на всю глубину его построения наиболее полно рассматривалось в масштабе фронтовой операции, осуществляемой в интересах достижения стратегических целей на определенном театре военных действий.

 

Армейская операция рассматривалась как часть фронтовой. Обычно она велась на одном операционном направлении и решала частную оперативную задачу. На направлениях главных ударов, наносимых фронтом, предусматривалось использование хорошо оснащенных ударных армий, а на вспомогательных направлениях — армий обычного состава.

 

Решительным средством достижения успеха в вооруженной борьбе считались наступательные операции, в которых войска выполняли две задачи: прорыв обороны противника одновременным ударом на всю ее тактическую глубину и развитие тактического успеха в оперативный стремительными [176] действиями подвижных войск, воздушных десантов и авиации. Для наступления с решительными целями предусматривалось глубокое оперативное построение войск, состоящее из первого наземного эшелона (эшелон атаки), второго наземного эшелона (эшелон развития прорыва), воздушного эшелона с радиусом действия 300 — 500 км и последующих эшелонов — оперативных резервов. Во встречном сражении мог выделяться передовой (авангардный) наземный эшелон.

 

Для ведения операции существовало два варианта оперативного построения войск: если оборона противника была сильной, в первом эшелоне наступали стрелковые, а во втором — подвижные соединения; при слабой обороне противника стрелковые дивизии действовали во втором эшелоне. Ширина полосы наступления фронта устанавливалась 300 — 400 км, глубина операции — 150 — 200 км. Для ударной армии соответственно 50 — 80 км и 25 — 30 км. Продолжительность армейской операции 5 — 6 суток, среднесуточный темп наступления 5 — 6 км.

 

Возможными формами наступательной операции фронта могли быть удар сосредоточенными силами двух — трех смежных его армий на одном участке или нескольких армий двух смежных фронтов на сплошном участке (200 — 250 км), одновременные дробящие удары на нескольких направлениях на широком фронте, удар по сходящимся направлениям (двойной прорыв с использованием благоприятной конфигурации фронта). Важнейшими условиями успеха глубокой наступательной операции фронта считались завоевание господства в воздухе, изоляция района сражения от подходящих резервов противника, срыв доставки материальных средств его атакованным войскам.

 

В армейской операции могли быть применены удары центром, одним из флангов, всеми силами армии, когда она наступала на узком участке на главном направлении фронта; в особых случаях армия могла наносить удары на обоих флангах.

 

Признание наступления как основной и решающей формы борьбы не исключало необходимости применения всех видов оборонительного боя и операции. «Оборона должна противостоять превосходным силам противника, атакующего сразу на всю глубину»{638}, — указывалось в полевых уставах 1936 и 1939 гг.

 

Советская военная наука значительно глубже, чем военная мысль капиталистических стран, разработала теорию оперативной и тактической обороны. В ее развитии и совершенствовании принимали участие А. И. Готовцев, А. Е. Гутор, Н. Я. Капустин, Д. М. Карбышев, M. G. Князев, Ф. П. Судаков и другие{639}.

 

В целом оборона предполагалась глубокой и противотанковой, с тем чтобы сэкономить время и силы, удержать особо важные районы и объекты, сковать наступающего противника. Оборона делилась на упорную (позиционную), создаваемую на нормальном или широком фронте, и подвижную (маневренную). Армейский оборонительный район шириной 70 — 100 км и глубиной 100 — 150 км состоял из четырех оборонительных зон: передовой, тактической, оперативной и тыловой. Передовая зона имела полосу развитых инженерных заграждений, тактическая — основную и [177] тыловую (вторую) полосы{640}, оперативная — заградительную полосу, а тыловая зона предназначалась для размещения и деятельности армейских тылов. Важное место в обороне отводилось организации системы артиллерийской и авиационной контрподготовки, контрударов и контратак.

 

Для бесперебойного снабжения войск в наступательных и оборонительных операциях предусматривалось создание армейского тыла, в который входили специальные части и учреждения.

 

Теория глубокого боя и операции прошла частичную проверку на крупных армейских маневрах 1935 — 1937 гг., в ходе боевых действий, которые пришлось вести Советской Армии в 1938 — 1939 гг.

 

Боевая и учебная практика войск, достижения науки и техники поставили по-новому вопрос об использовании в бою танков, артиллерии и авиации.

 

Разработке военно-теоретических проблем применения танковых войск в конце 30-х годов много внимания уделяли А. А. Игнатьев, П. И. Коломейцев, П. Д. Коркодинов, М. К. Ноздрунов, В. Т. Обухов, А. И. Штромберг и другие.

 

Ранее принятая схема применения танков в трех группах — НПП, ДПП, ДД{641} — в условиях возросшей силы противотанковой обороны не могла обеспечить выполнение боевых задач. Поэтому из боевых порядков наступающих войск танковые группы ДПП и ДД были исключены. Вместо этих групп создавался резерв танков (при достаточной обеспеченности ими войск первых эшелонов), предназначенный для усиления в случае необходимости танковой группы НПП или при успешной атаке для ее развития на всю глубину боевого порядка противника. Превращение тактического успеха в оперативный и достижение решительной цели на главном направлении возлагались на бронетанковые соединения — танковые бригады и танковые группы оперативного значения{642}.

 

Практика показала, что для выполнения боевых задач в новых условиях легкие быстроходные танки с противопульным бронированием стали неприемлемы; требовалось развернуть производство средних и тяжелых танков с противоснарядной броней, мощным пушечным вооружением и большим запасом хода.

 

Опыт подтвердил, что из всех наземных родов войск наибольшей мощностью и дальностью огневого воздействия обладает артиллерия, которая призвана массированными ударами расчищать путь наступающим войскам и громить врага в обороне. Современный бой все в большей степени становился огневым состязанием борющихся сторон. В нем участвовали многочисленные и разнообразные огневые средства, для уничтожения и подавления которых была нужна подвижная дальнобойная артиллерия различного боевого предназначения.

 

Лучшему использованию артиллерии в бою значительно способствовали успехи, достигнутые в таких отраслях артиллерийской науки, как внутренняя и внешняя баллистика, стрельба артиллерии. Научные исследования ученых-артиллеристов Д. А. Вентцеля, П. А. Гельвиха, И. П. Граве, В. Д. Грендаля, Н. Ф. Дроздова, В. Г. Дьяконова, Д. Е. Козловского, В. В. Мечникова, Я. М. Шапиро позволили к осени 1939 г. создать новые таблицы стрельб, правила стрельбы войсковой и зенитной [178] артиллерии, переработать наставление по огневой подготовке и курсу стрельб артиллерии, а также другие руководства.

 

Проект Полевого устава 1939 г. помимо артиллерийских групп поддержки пехоты, дальнего действия и артиллерии разрушения ввел подгруппы артиллерии для поддержки подразделений первого эшелона, отдельные группы артиллерии ближнего боя (состоящие из минометов), зенитно-артиллерийские группы, группы дальнего действия в корпусе{643}. Плотность артиллерии на километр фронта атаки повышалась с 30 — 35 до 58 — 136 орудий (без противотанковой артиллерии){644}. Артиллерийское обеспечение наступления делилось на периоды: артиллерийской подготовки, поддержки атаки, борьбы в глубине оборонительной полосы{645}.

 

К середине 30-х годов была создана теория боевого применения военно-воздушных сил. Советская авиация, завершив сложную эволюцию, превратилась из отдельного рода оружия в самостоятельный род войск, а затем вскоре в один из видов вооруженных сил. Параллельно с этим процессом развивалось оперативное искусство военно-воздушных сил, которое занималось исследованием теории подготовки и ведения боевых действий крупными авиационными соединениями и объединениями в интересах достижения оперативных и оперативно-стратегических целей. Основоположником этой теории является профессор А. Н. Лапчинский, фундаментальные труды которого — «Воздушные силы в бою и операции» (1932 г.) и «Воздушная армия» (1939 г.) — придали ей необходимую стройность и четкость. Он же детально разработал проблемы борьбы за господство в воздухе. В 1936 г. теория подготовки и ведения воздушных операций была изложена в виде практических рекомендаций во Временной инструкции по самостоятельным действиям военно-воздушных сил РККА.

 

В исследовании, представленном руководству, комкор В. В. Хрипин и полковник П. И. Малиновский изложили задачи авиации в начальный период войны{646}. Для проверки выдвинутых ими положений в 1937 г. были проведены маневры, в ходе которых отрабатывались действия авиации фронтов и авиационной армии Главного командования в начальный период войны и в условиях развернутой операции фронта. Важные принципы оперативного искусства авиации нашли отражение в полевых уставах 1936 и 1939 гг. В них подчеркивалось, что основное условие успеха ВВС — массированное их применение{647}; в решающие периоды боевых действий все виды авиации должны сосредоточивать свои усилия для содействия «успеху наземных войск в бою и операции... на главном направлении»{648}.

 

Большое значение придавалось непрерывности воздействия авиации на войска противника. С этой целью в период подготовки операции предусматривались завоевание господства в воздухе, срыв перевозок противника, изнурение его войск и нарушение управления. В период развертывания боевых действий сначала осуществлялась авиационная подготовка наступления в тесном взаимодействии с артиллерией, в последующем перераставшая в поддержку наступающего боевого порядка на всю глубину прорыва. При этом авиация должна была нарушать управление и связь противника, поражать его резервы, срывать контратаки и препятствовать занятию им второй оборонительной полосы{649}. [179]

 

Теория боевого применения авиации кроме оперативного искусства имела своей составной частью и тактику, которая делилась на общую тактику военно-воздушных сил и тактику отдельных родов авиации. Этим вопросам посвящено несколько работ: в 1935 г. был издан учебник А. К. Медниса «Тактика штурмовой авиации», в 1936 г. — труд М. Д.Смирнова «Войсковая авиация», в 1937 г. — большое научное исследование А. Н. Лапчинского «Бомбардировочная авиация», в 1939 г. — книга П. П. Ионова «Истребительная авиация».

 

Анализу всего нового, что появилось в военно-морском искусстве, были посвящены исследования В. А. Алафузова, С. С. Рамишвили, И. С. Исакова, В. А. Белли, Ю. А. Пантелеева, А. В. Томашевича и других.

 

На смену теории «малой войны» на море с элементами линейности, делавшей ставку на широкое использование подводных лодок, самолетов и легких надводных сил, была выдвинута теория типовых морских операций, проводимых как самостоятельно, так и совместно с сухопутными войсками. Эти оперативные взгляды в последующем были обобщены в наставлении по ведению морских операций, изданном в 1940 г. Особое внимание в нем обращалось на организацию взаимодействия видов вооруженных сил: сухопутных войск, флота и авиации, а также родов военно-морских сил — подводных и надводных — с авиацией и береговой артиллерией. Наступательным действиям на море отводилось главное место. Роль ударных сил на морских сообщениях должны были выполнять подводные лодки и авиация. Носителями наибольшей наступательной и оборонительной мощи морского и океанского флотов считались линейные корабли, способные к длительному боевому воздействию на противника во взаимодействии с другими классами кораблей.

 

Накануне второй мировой войны сложилась теория оперативного использования морских сил для достижения конечных целей на морском театре главным образом путем сосредоточенных ударов, наносимых разнородными силами флота по флоту противника в ходе ряда последовательных и параллельных операций, связанных единством стратегической задачи. На основе опыта военных действий в первой мировой войне, учета действий морских сил в связи с войнами в Испании и Китае были выработаны основы проведения миннозаградительных, десантных и противодесантных операций, а также операций против неприятельских баз и по огневому обеспечению приморского фланга сухопутных армий.

 

Большим достижением явилось создание в 1937 г. Боевого устава Военно-Морского Флота, в разработке которого активное участие принимали И. С. Исаков и В. А. Алекин. В нем нашли отражение вопросы взаимодействия маневренных соединений различного назначения, объединения их усилий для совместного удара по противнику в открытом море и на минноартиллерийских позициях, создаваемых в узкостях и на подходах к военно-морским базам. Изучались и отрабатывались набеговые действия на неприятельское побережье с целью уничтожения укрепленных объектов, нанесения ударов по конвоям, противолодочным барражам противника, группировкам кораблей в прибрежных водах, портам и морским базам.

 

В развитии советской военной теории накануне второй мировой войны имелись и недостатки. Правильно ориентируя на проведение сильных ответных ударов по агрессору, советское военное искусство не смогло полностью разработать способы боевых действий эшелона прикрытия и стратегического развертывания главных сил в условиях угрозы внезапного удара сильных и подвижных группировок врага.

 

Возможность глубокого прорыва противником стратегической обороны считалась маловероятной. По этой причине теория подготовки и ведения [180] стратегических оборонительных операций не получила всесторонней разработки. Теоретические основы оперативно-стратегического взаимодействия фронтов, видов сил в условиях будущей большой войны также были рассмотрены в общих чертах, главным образом в интересах решения практических вопросов, связанных с планированием обороны государственных границ. Не имелось полной ясности в способах завоевания господства в воздухе в ходе начальных операций на театре военных действий.

 

Однако необходимые предпосылки для решения этих вопросов в последующие годы в основном были созданы.

 

В 1936 — 1939 гг. тщательно анализировались итоги больших маневров Киевского, Белорусского, Московского и Ленинградского военных округов, а также боевого опыта советских войск у озера Хасан и на реке Халхин-Гол, военных операций в локальных войнах, развязанных империалистами в Эфиопии, Испании, Китае, агрессивных актов по захвату Австрии, Чехословакии и Албании. Военная печать широко информировала общественность о характере борьбы в этих войнах и вооруженных столкновениях{650}.

 

Во второй половине 30-х годов военные теоретики и крупные военачальники капиталистических стран не только признавали достижения Советских Вооруженных Сил, но и многое заимствовали из их опыта. Глава итальянской военной миссии генерал Грациолини, присутствовавший на «больших русских маневрах», писал: «Красная Армия организована и оснащена по-современному...» По его мнению, русские имеют «большое пристрастие к подвижным войскам», «увлекаются крупными механизированными соединениями и проводят многочисленные учения с их использованием».

 

Интересную оценку Советской Армии дал заместитель начальника штаба французской армии генерал Луазо: «Я... видел могучую, серьезную армию, весьма высокого качества и в техническом и в моральном отношении. Ее моральный уровень и физическое состояние достойны восхищения. Техника Красной Армии стоит на необычайно высоком уровне. В отношении танков я полагал бы правильным считать армию Советского Союза на первом месте. Парашютный десант большой воинской части, виденный мною под Киевом, я считаю фактом, не имеющим прецедента в мире. Наиболее характерным, конечно, является теснейшая и подлинно органическая связь армии с населением, любовь народа к красноармейцам, командирам. Подобного мощного, волнующего, прекрасного зрелища, я скажу откровенно, не видел в своей жизни»{651}.

 

Особое внимание гитлеровского генерала Г. Гудериана привлекали «действующие в глубину боевые группы», которые «преследуют оперативные цели, наносят удары против флангов и тыла и парализуют противника одновременно на всю глубину его обороны»{652}. «Масса танковых сил, — писал он, — должна целесообразно объединяться в боевые корпуса, как это имеет место в Англии и России...»{653} Гудериан, создавая немецкий вариант [181] теории глубокой операции, скопировал многие положения советских военных теоретиков.

 

Советская военная наука впервые разработала способы применения воздушно-десантных войск. Присутствовавший на маневрах Киевского военного округа в 1935 г. английский генерал (позднее фельдмаршал) Уэйвелл, докладывая правительству о применении русскими крупного воздушного десанта, сказал: «Если бы я сам не был свидетелем этого, я бы никогда не поверил, что подобная операция вообще возможна»{654}. Массированное применение авиадесантов на маневрах Советской Армии 1936 г. привело в изумление многих представителей военных делегаций Франции, Италии, Японии и других стран. Спустя несколько лет один из американских военных обозревателей, подводя итоги применения гитлеровцами воздушных десантов в Западной Европе, писал: «Сочетание парашютных десантов, которые захватывают аэродромы, с посадочными десантами, использующими их, является страницей, вырванной из книги о Красной Армии, которая первая в широких масштабах продемонстрировала эти методы на маневрах 1936 г.»{655}.

 

Широкий показ на военных маневрах и учениях 1935 — 1937 гг. достижений советской военной науки и техники преследовал вполне определенные цели: проверить практикой правильность основных теоретических положений, разработанных советской военной наукой, а также наглядно показать, что война против СССР — дело серьезное и опасное для ее организаторов, и тем самым способствовать сохранению мира. В последующие годы (1938 — 1939) оборонная мощь СССР была продемонстрирована в боях с японскими захватчиками на Дальнем Востоке.

 

В целом уровень советской военной науки накануне второй мировой войны отвечал требованиям времени. Опираясь на разработанные военной наукой положения, партия нацеливала конструкторскую мысль на быстрейшую разработку современных, перспективных образцов боевой техники и вооружения.

 

4. Социалистическая экономика — основа материально-технического оснащения Вооруженных Сил СССР

 

Важнейшим элементом материально-технической основы военной мощи государства является производство вооружения, боевой техники и боеприпасов, которое в свою очередь опирается на экономическую силу страны в целом. Характерная особенность военной индустрии — постоянное стремление к обновлению средств вооруженной борьбы более эффективными. «...Едва ли найдется сейчас другая столь же революционная область, — писал Ф. Энгельс, — как военная... Ежедневно техника беспощадно отбрасывает как уже негодное все, и даже то, что было только что введено в употребление... И с подобными не поддающимися учету величинами нам придется все более и более считаться в условиях этого непрерывного революционизирования технической основы ведения войны»{656}.

 

В. И. Ленин, анализируя опыт первой мировой войны, отмечал, что империалисты в широких масштабах используют для ведения вооруженной борьбы самые могучие завоевания техники, чудеса изобретений, все производительные средства{657}. Из этого вытекал важнейший вывод, что в современной войне «берет верх тот, у кого величайшая техника, [182] организованность, дисциплина и лучшие машины...{658}. Исходя из ленинских положений, ЦК ВКП(б) наметил пути технического оснащения Советской Армии. Главное в решении этой задачи — всемерное развитие оборонной промышленности на базе общего подъема экономики и всего народного хозяйства.

 

Коммунистическая партия, мобилизовав энергию и творчество советского народа, в кратчайший исторический срок осуществила социалистическую реконструкцию хозяйства страны. Это был великий подвиг партии, рабочего класса, всех трудящихся. На базе передовой индустриальной техники было проведено коренное переоснащение армии, авиации и флота.

 

В результате успешного выполнения второго пятилетнего плана «СССР превратился в независимую экономически страну, обеспечивающую свое хозяйство и нужды обороны всем необходимым техническим вооружением»{659}. Во всех сферах общественной жизни прочно утвердились принципы социализма. В 1937 г. Советский Союз по выпуску валовой продукции машиностроения, тракторостроения и производству нефти занял первое место в Европе и второе в мире, по производству электроэнергии, алюминия, чугуна и стали — второе место в Европе и третье в мире, по добыче угля, производству цемента — третье место в Европе и четвертое в мире.








Дата добавления: 2016-08-07; просмотров: 374;


Поиск по сайту:

При помощи поиска вы сможете найти нужную вам информацию.

Поделитесь с друзьями:

Если вам перенёс пользу информационный материал, или помог в учебе – поделитесь этим сайтом с друзьями и знакомыми.
helpiks.org - Хелпикс.Орг - 2014-2024 год. Материал сайта представляется для ознакомительного и учебного использования. | Поддержка
Генерация страницы за: 0.04 сек.