ИСХОДНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ. Социализация — это долгий и трудный процесс врастания в то общество, которое есть на самом деле

Социализация — это долгий и трудный процесс врастания в то общество, которое есть на самом деле. А воспитание — это привитие высоких нрав­ственных качеств, которые позволяют относить человека к определенному социальному слою, а именно интеллигенции. Когда мы говорим о воспитан­ности, то подразумеваем учтивое, вежливое поведение человека, отлича­ющегося хорошими манерами, правильной речью, умением общаться с ок­ружающими его людьми в различных ситуациях, знанием этикета. В этом смысле воспитанность является неотъемлемым качеством интеллигентно­сти. Но социализация — нечто другое. Социализированное^, если уместен подобный термин, вовсе не выступает признаком интеллигентности.

Пронырливый интеллигент, хитрый богач или лживый политик — вполне социализированные люди. Они научились жить по правилам своего обще­ства. Но про них не всегда скажешь, что они воспитанные люди, даже если умеют вести себя за столом и правильно держат вилку. Воспитанность — глу­боко нравственное качество.

Итак, социализация — процесс освоения социальных норм и правил, ко­торых придерживается большинство членов общества. Воспитание — усво­ение культурных норм и ценностей, которых придерживается лучшее мень­шинство общества.

Можно быть социализированным, но невоспитанным. И наоборот — воспитанным, но совершенно несоциализированным, т.е. не умеющим жить, не знающим жизни.

Два столь разных и в то же время похожих процесса можно объединить в одну схему (рис. 11).

Рис. 11. Варианты процессов воспитания и социализации

На схеме изображены 4 комбинации:

1) +В+С — это высококультурный нравственный человек, который вме­сте с тем хорошо знаком с законами жизни и не теряется ни в какой ситуа­ции.

2) +В—С — это тип интеллигента, который обладает высокими нрав­ственными принципами, но совершенно не знает жизни и не умеет к ней приспособиться.

3) -В+С — это социальный тип, который в народе называют «трамвай­ным хамом»: он прекрасно знает жизнь, но совершенно не имеет нравствен­ных убеждений.

4) —В—С — очень редкий тип человека, который не знает жизни и не имеет нравственных убеждений.

С социологической точки зрения в основе социализации лежит процесс освоения социальных ролей и усвоения культурных норм. Невозможно обу­читься социальной роли по книжкам или методом деловой игры, хотя усо­вершенствовать себя в ней таким образом можно. Вождь или король воспи­тывает себе преемника многие годы; исполнителя этой роли воспитывает окружение, практика принятия управленческих решений, которую прихо­дится осваивать, реально став королем или вождем. Каждая социальная роль включает множество культурных норм, правил и стереотипов поведения, незримыми социальными нитями — правами, обязанностями, отношени­ями — она связана с другими ролями. И все это надо осваивать. Вот почему к социализации применим термин не «обучение», а «освоение». Он шире по содержанию и включает в себя обучение как одну из частей.

Поскольку на протяжении жизни нам приходится осваивать не одну, а целое множество социальных ролей, продвигаясь по возрастной и служеб­ной лесенке, процесс социализации продолжается всю жизнь. До глубокой

старости человек меняет взгляды на жизнь, привычки, вкусы, правила по­ведения, роли и т.п. Понятие «социализация» объясняет то, каким образом человек из существа биологического превращается в существо социальное.

Ни социализация, ни воспитание не являются социальными института­ми. И если в литературе встречается выражение «воспитание как соци­альный институт», то надо помнить, что автор допускает грубую методоло­гическую ошибку. Социальным ин­ститутом, точнее сказать целой системой институтов, является только образование. Оно осуществляется че­ рез множество учреждений, организа­ций и министерств. Никакого мини­стерства воспитания или социализации не существует. И хотя государство может брать на себя функции и задачи по воспитанию молодежи, даже раз­рабатывать доктрины, концепции, нормативные документы и даже иссле­довательские институты, занимающиеся этими вопросами, воспитание никогда не станет социальным институтом. Это культурная практика чело­вечества, а также часть, вид или форма социализации.

Воспитание — направленный процесс влияния одного человека на дру­гого с целью привить ему нужные правила поведения и/или этические нор­мы. В отличие от него социализация представляет собой непланируемый, нерегулируемый, нецеленаправленный процесс взаимодействия людей с людьми или людей с вещественной средой.

Как педагогическое управленческое воздействие воспитание тесно свя­зано с процессами обучения, образования, подготовки, обеспечением гра­мотности. Все они — яркие представители так называемых селективных, или избирательных, техник воздействия на сознание. Действительно, образова­ние предполагает, что в школе человека обучают не всему подряд, а лишь тому, что отобрано учителем, методическим советом, учеными и министер­ством образования. И родители, воспитывая своего ребенка, прививают ему не любые ценности, но только положительные. Они учат его добру, спра­ведливости, мужественности, патриотизму. А вот социализация отличает­ся своей всеядностью. Она не относится к числу ни селективных техник воз­действия, ни к целенаправленным процессам. Она стихийна и неуправля­ема — мы живем в обществе, впитывая все, что происходит вокруг, и учимся, совершая многочисленные ошибки, сами. Даже прислушиваясь к чужим советам, мы не увеличиваем степень целенаправленности социализации. Она велика и многообразна как сама жизнь.

Воспитание — часть или форма социализации — ограничена числом субъектов, а социализация — нет. Не каждому разрешают воспитывать. Ча­сто мать заявляет соседке: а кто вам дал право воспитывать моего ребенка? И ребенок воспринимает воспитывающее действие далеко не от всякого че­ловека — от родителей, родственников, друзей семьи, но не больше. Уже друзьям он заявляет: не учи меня жить.

Воспитание — обязательно обучение, но обучение не чему попало, а толь­ко законам жизни, жизненной мудрости. Это глубоко нравственный про­цесс. Везде, где есть нравственное воздействие, есть воспитание. Но не вез­де, где есть обучение, есть воспитание. Обучение новым знаниям не есть вос-питание. В школе обучение и воспитание разделяют, многие учителя

согласны взять на себя функцию передающего новые знания, но не соглас­ны брать на себя статус воспитателя. Хотя в советской школе учителю бук­вально вменялось в обязанность выступать наставником жизни и воспита­телем. Сегодня подобные установки устарели.

Обучение носит дискретный характер. Оно происходит в заданное время, в заданном месте под присмотром специалистов. Человек не может обучать­ся всю жизнь. Окончив школу, он поступает в вуз, а после его окончания идет работать. Когда-то фирма пошлет его на курсы повышения квалификации или ему придется это делать за счет биржи труда. Но социализироваться, скажем так, учиться жизненной мудрости человеку приходится всю жизнь и притом непрерывно. Задержался — и отстал от жизни.

Социализация должна начинаться в детстве, когда примерно на 70% фор­мируется человеческая личность. Стоит запоздать, как начнутся необрати­мые процессы. В детстве закладывается фундамент социализации, и в то же время это самый незащищенный ее этап. Дети, изолированные от общества, в социальном плане погибают, хотя многие взрослые сознательно ищут оди­ночества и изоляции, чтобы преда­ваться углубленным размышлениям и созерцанию. Часто даже когда взрос­лые попадают в изоляцию помимо своей воли и на длительный срок, они духовно и социально не погибают. На­против, преодолевая трудности, они развивают свою личность, познают в себе новые грани.

Как мы уже отмечали, частью процесса социализации является воспи­тание. Образно выражаясь, оно представляет собой окультуривание чело­века. Воспитание определяется обществом и выражается в форме:

• культурных норм;

• бытовых правил поведения;

• ценностей и идеалов.

Воспитание состоит из целенаправленного прививания наперед задан­ных свойств, а также стихийного усвоения культурных норм. Последнее про­исходит из ближайшей и дальней социальной среды, при этом неосознан­но. В семье оно идет через подражание образцам поведения родителей.

Между целенаправленным и стихийным воспитанием в семье (как и в обществе) может обнаруживаться разрыв — конфликт. Например, родите­ли приучают ребенка не чавкать за столом, а сами делают это. Разрыв меж­ду словом и реальным поступком завершится тем, что ребенок, как и лю­бой человек вообще, усвоит то, что легче прививается. В данном случае — поступок, а не слово.

Вот почему важна не только сумма полученных знаний, но и определен­ные нравственные установки по отношению к окружающему миру, разви­тие у подростков целеустремленности, ответственности, терпимости и милосердия. Сходные проблемы существуют сегодня в США и России. По обе стороны океана главное зло — массовое отчуждение людей и снижение чувства собственной ценности у подростков.

Правильные поступки прививаются через долгое заучивание, повторе­ние и закрепление пройденного, доводятся до автоматизма и шлифуются по форме постоянно. Поддерживающим началом выступают не только окри-

ки старших, но и самоконтроль. Чтобы он возник, у ребенка надо сформи­ровать заинтересованность. А заинтересованность всегда конкретна.

Многие правила должного поведения непонятны подросткам не пото­му что сложны, а потому что они абстрактны, т.е. оторваны от реальной жиз­ни — взаимоотношений с такими же подростками в школе и во дворе. Ро­дители наставляют ребенка не курить, но соседский парень дал попробо­вать и сказал, что страшного в том ничего нет: мол, не умер же от одной сигареты. Он не умрет и от нескольких десятков, поскольку никотин, на­капливаясь десятилетиями, убивает организм медленно. Только в зрелом возрасте человек почувствует недомогание. А пока что курение — обычная забава, стремление получить новые острые ощущения. На уровне подрост­ковой жизни запрет на курение является абстрактной нормой, потому что угрозы здоровью он в ближайшее время почувствовать не может. Напротив, такую норму, как запрет на противоборство с превосходящим противником, можно ощутить сразу, как только попробовал подраться с крепким здоро­вяком.

Социализация и воспитание происходят в подростковом возрасте во мно­гом через усвоение реальных моделей поведения. Юноша присматривает­ся к тому, как ведут себя окружающие: родители, родственники, знакомые,

ровесники, учителя, соседи и проч., и, что называется, «наматывает на ус». Одно он считает допустимым для себя, а другое — нет. Кому он подражает в первую очередь? «Значимым другим». Так в социальной психологии называ­ют наиболее авторитетных для конк­ретного человека людей, тех, к мне­ нию и суждениям кого он прислуши­вается в первую очередь, тех, чью оценку он ставит выше других. А всегда ли родители или учителя, которые и внушают свод культурных норм, входят в число «значимых других»? Час­то в их число попадают авторитетные ровесники, отсидевшие в тюрьме или прославившиеся неблаговидными проступками.

В деле воспитания важен также уровень допустимого поведения со сторо­ны родителей. Он выражается в том, что могут себе позволить делать роди­тели при ребенке, а чего не могут: устраивать ссоры, ходить небрежно оде­тыми, выражаться матом, курить и проч. Не стараясь подавить негативные эмоции, родители неявно учат и детей не трудиться над своей душой, не де­лать воспитательных усилий.

Почему родители все время принуждают детей: «Убери за собой посуду, подмети пол, вынеси мусор, не разбрасывай игрушки и т.п.»? В воспитатель­ных целях? Да, конечно. Но не только. Им не хочется самим все это делать. Доказательства? Пожалуйста. У дворян на все про все были слуги. Разве ро­дители заставляли мыть за собой посуду? Так что воспитание здесь вроде бы и ни при чем.

Воспитание, как ежедневный тяжелый труд над исправлением прежде всего себя, утверждается в семье тем прочнее, чем выше ее уровень образо­вания. Родители с высшим образованием воспитывают детей чаще через вос­питание себя. Если они сами из воспитанной семьи, то обработка себя за-

нимает меньше времени и требует меньше усилий. Образцы поведения из родительской семьи передаются в молодую семью повзрослевших детей.

В родительской ситуации скрыто еще одно противоречие. Если вос­питание ребенка, который схватывает поступки, а потом уже слова, это тяжкий труд, то 20—25-летние родители, недавно вышедшие из детско­го возраста, вовсе не мотивированы на такой повседневный труд души. Им хватает обычной работы. А если на ней вкалываешь как проклятый и мечтаешь поскорее добраться домой, чтобы расслабиться, а там — ребе­нок, твой строгий учитель, то как вообще жить? Сплошной труд. А ког­да жить для себя? Когда сходить на дискотеку или в гости, когда похо­дить по дому в чем хочется или, развалившись в кресле, покурить за чаш­кой кофе?

Семья — микромодель общества со своими социальными отношениями

Можно «сплавить» ребенка бабушке и дедушке, но это переложение на них тех функций и той миссии, которые призван в жизни выполнить ты сам. Бабушки — только дополнительные агенты социализации. Функции основ­ных и дополнительных агентов социализации менять нельзя, они — не сим­метричны. Только родители — через каждодневное общение — обязаны вос­питывать детей, воспитываясь при этом сами и подпитываясь у них жизнен­ной энергией, детским видением мира, нравственной чистотой. Для родителей воспитание даже важнее, чем для детей. Для детей воспитание — вторичный акт. Это парадоксально, но только на первый взгляд. Родители, воспитывая своего ребенка, в том возрасте (начиная с пеленок), когда тот еще не годится ни для какого серьезного воспитания и не готов усваивать ничего, кроме некоторых простейших движений, воспитывают и переделы­вают прежде всего себя.