ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ» И ОБОСТРЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ 153 39 страница

Все это наложило глубокий отпечаток на социально-психологический
облик американских студентов. На место обеспеченного, аполитичного,
не слишком утруждающего себя учебой, прагматичного конформиста
времен «просперити» пришел вынужденный подрабатывать, жадный до
знания, живо интересующийся общественно-политическими проблемами
и нередко критически мыслящий студент новой формации. Безусловно,
эти сдвиги не следует преувеличивать: они коснулись далеко не всех
студентов, а кроме того, оказались не очень прочными, и с угасанием
«нового курса» многое вернулось на круги своя, но факт остается фак-
том: 30-е годы явились важным периодом в истории американского сту-
денчества.

Общественно-политическая позиция вузовских преподавателей была в
изучаемый период противоречивой. При всем том, что крайняя разно-
родность этой социальной группы затрудняет какие-либо обобщения,
можно, пожалуй, сказать, что, несмотря на существование в ее среде
влиятельного, а главное, активного леволиберального и даже радикально-
го крыла, основная масса преподавателей была настроена консервативно.
Эти настроения поддерживала убежденность в том, что в силу своего

58 Lipset S. M. Rebellion in University. Boston, 1972, p. 184.

59 Lash J. P. Op. cit, p. 38—39.

60 Кувалдин В. Б. Американский капитализм и интеллигенция. М., 1983, с. 63.

61 Bishop M. A History of Cornell. Ithaca, 1962, p. 492.

62 Wecter D. Op. cit., p. 193.

63 Burns J. Roosevelt: the Lion and the Fox. N. Y., 1956, p. 310.

64 Newcomer M. A. A Century of Higher Education for American Women. N. Y., 1959,

p. 188.

интеллектуального и морального превосходства именно они призваны
быть хранителями культурных и гражданских достижений прошлого,
на которые посягали — пусть даже из добрых побуждений — нетерпели-
вые и неразумные реформаторы. Однако приверженность старым, подер-
нутым романтической дымкой традициям буржуазной демократии на де-
де слишком часто оборачивалась готовностью оберегать устои современ-
ного им общества, в котором очень многое, по мнению самих же препо-
давателей, находилось в вопиющем противоречии с этими традициями.
Поэтому прав был Э. Синклер, считавший, что одна из важнейших функ-
ций колледжей — «сохранить Америку капиталистической» ⁶⁵.

В годы «просперити» в колледжах немало возмущались падением
нравов и бесцеремонным прагматизмом бизнесменов, но все же большин-
ство преподавателей плыли по течению и вполне разделяли иллюзии сво-
ей эпохи. По воспоминаниям Н. Винера, в те времена и даже позднее,
в годы кризиса, сотрудники Массачусетского технологического института,
всегда склонные отгородиться от внешнего мира научными исследова-
ниями, охотнее всего говорили о биржевых акциях⁶⁶. Когда же «новый
курс» поставил профессуру перед необходимостью более четко опреде-
лить свою социально-политическую позицию, большая ее часть — неред-
ко с оговорками и после мучительных сомнений — выступила против
Ф. Д. Рузвельта.

Примером могут служить взгляды и деятельность А. Л. Лоуэлла,
видного политолога и президента Гарвардского университета (1909—
1933). Не будучи ни ретроградом, ни догматиком, А. Л. Лоуэлл тем не
менее резко возражал против основных программ «нового курса». Мало
того, что эти программы были, на его взгляд, расточительны и излишне
поспешны, они, считал он, притупляли в людях чувство индивидуальной
ответственности за свою судьбу и подогревали классовый антагонизм.
Опасался он и возросшего влияния на политику федерального правитель-
ства со стороны профсоюзов, полагая, что «кооперативный» эгоизм хуже
эгоизма бизнесменов. В 1937 г., в разгар борьбы за реформу Верховного
суда, А. Л. Лоуэлл выступил с инициативой объединения консервативных
республиканцев и демократов в новую, «конституционную» партию, ко-
торая бы положила предел опасным экспериментам Ф. Д. Рузвельта⁶⁷.

Оценивая позицию А. Л. Лоуэлла, следует иметь в виду, что среди
американской интеллигенции действительно были распространены опасе-
ния, что государственное вмешательство в экономику, а следовательно,
и в частную жизнь наряду с усилением исполнительной власти за счет
законодательной и судебной может повлечь за собой установление тотали-
тарного режима. Так, известный публицист У. Липпман (кстати, выпуск-
ник Гарварда), одобряя многие акции «нового курса» по существу, вме-
сте с тем критиковал их в печати как неконституционные; лично
симпатизируя Ф. Рузвельту, он тем не менее считал необходимым если
не остановить, то предостеречь его и поэтому призывал своих читателей
голосовать против него ⁶⁸.

Однако существовала и материальная подоплека враждебного или на-
стороженного отношения А. Л. Лоуэлла и его единомышленников к

65Цит. по: Handlin О. The American College and American Culture. N. Y., 1970, p. 68.

66 Винер Я. Я — математик. М., 1967, с. 126—128.
67 Yeomans H. A. Op. cit, p. 404—420.

68 Steel R. Walter Lippmann and the American Century. Boston, 1980, ch. 25.

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ПРОСВЕЩЕНИЕ II НАУКА

«новому курсу». К 1933 г. основной капитал Гарварда достиг —при ми-
нимальном участии государства в его создании — 128,5 млн. долл.; обиль-
ные пожертвования 20-х годов позволили старейшему американскому ву-
зу сравнительно легко перенести кризис и депрессию и даже (в числе
очень немногих) отказаться от участия в федеральных программах чрез-
вычайной помощи⁶⁹. При таком положении вещей для попечителей, пре-
зидента и профессуры Гарварда было логично связывать процветание
своего университета с частным бизнесом и относиться к администрации
Рузвельта с подозрением.

В государственных и менее благополучных частных вузах, сильнее
пострадавших от экономического кризиса и оправившихся от него во
многом благодаря федеральным субсидиям, преобладали другие настрое-
ния. Здесь значительное число преподавателей сочувствовали мероприя-
тиям «нового курса» и даже склонялись к левым политическим тече-
ниям⁷⁰. Часть сотрудников Нью-Йоркского городского колледжа поддер-
жала антивоенную студенческую забастовку 1935 г.⁷¹

Однако значение подобных фактов не следует преувеличивать. Опро-
сы общественного мнения неизменно показывали, что в отличие от твор-
ческой интеллигенции дипломированные специалисты в массе своей го-
лосовали против Ф. Д. Рузвельта⁷². Показательно, что в 1938 г. декан
педагогического колледжа Колумбийского университета, имевшего репу-
тацию одного из наиболее либеральных вузов страны, оказался вынуж-
денным разъяснять своим сотрудникам, какое различие существует меж-
ду реформизмом «нового курса» и революцией⁷³. Вряд ли можно счи-
тать случайностью, что в ходе президентских выборов 1940 г. около
90% преподавателей Корнеллского университета, расположенного в род-
ном штате Ф. Д. Рузвельта, отдали предпочтение У. Уилки⁷⁴.

3. НАУКА И ТЕХНИКА

Ведущие экономические и социальные факторы, определившие разви-
тие американского общества в 1918—1945 гг., в том числе и прежде всего
развертывание первого этапа общего кризиса капитализма, неравномер-
ность экономической динамики, обострение социально-экономических про-
тиворечий в специфических условиях «просперити», затем «великой
депрессии» и «нового курса», отразились и на эволюции науки в США
в этот период. Нестабильность капиталовложений в науку, преодоление
этой нестабильности путем перевода науки на рельсы милитаризации,
эксплуатация науки в интересах повышения прибыли, а также при по-
пытках «излечить» недуги капитализма присущи американской науке,
пожалуй, в наибольшей мере по сравнению с положением науки в дру-
гих крупных капиталистических странах за тот же период.

Но развитие науки не могло не отразить и протекавших в этот пе-
риод в глобальном масштабе процессов подготовки современной (развер-

69 Morison S. E. Three Centuries of Harvard. Cambridge (Mass.), 1936, p. 318—324.

70 Jones E. J. A History of the University of California. Los Angeles, 1974, p. 355.

71 Lash J. P. Op. cit., p. 41.

72 Kocka J. White Collar Workers in America, 1890—1940. L., 1980, p. 237—250.

73 Cremin L. A. A History of Teachers College, Columbia University. N. Y., 1954, p. 172-173.

74 Bishop M. Op. cit., p. 537.

нувшейся уже на следующем этапе, с конца 40-х годов) научно-техниче-
ской революции, процессов превращения науки в непосредственную про-
изводительную силу общества. Будучи объективно необходимым, это
превращение на данном этапе в отношении структуры науки характери-
зовалось преимущественно тенденциями к интеграции, а не дифферен-
циации, как на предшествовавшем этапе. Интегративные процессы вы-
ступали и в сфере организации научной деятельности (укрупнение уни-
верситетов, ученых обществ и т. п., появление комплексных проектов
как формы организации науки), и в создании новых дисциплин (чаще
всего на стыке старых, а не путем их дробления, как ранее) и междис-
циплинарных областей (теория систем, исследование операций). Посте-
пенное сближение сферы фундаментальных исследований с прикладными
исследованиями и разработками также было одной из форм научной ин-
теграции, что свойственно самым разнообразным участкам фронта изы-
сканий — от физики и электроники до биологических наук.

Однако процессы интеграции науки и попытки централизации иссле-
дований подвергались регламентации в рамках формировавшейся системь:
государственно-монополистической организации науки, в конечном счете
в интересах монополистического капитала. Осознание правящими круга-
ми США огромной роли науки в модернизации военного потенциала стра-
ны, возможности привлечения к работе в США иностранных ученых,
особенно возросшие с 30-х годов, также наложили отпечаток на эволю-
цию научных дисциплин⁷⁵.

Превратившись в крупнейший центр капиталистического мира в от-
ношении прикладных исследований и разработок, США продолжали от-
ставать от ряда стран Европы по фундаментальным исследованиям.
В европейских университетах стажировались и обучались больше аме-
риканских студентов и аспирантов, чем в США европейских. В 20-е годы
наибольшим авторитетом в США пользовались немецкие университеты и
исследовательские центры, структура которых послужила затем образцом
для ряда американских учреждений, например Института перспективныx
исследований (Принстон). В 30-е годы роль такого образца перешла k
английским, французским и отчасти скандинавским научным и научно-
исследовательским центрам.

Попытки правительственных органов координировать различные виды
научных исследований и промышленных разработок предпринимались
еще в период первой мировой войны. Был создан Национальный иссле-
довательский совет. Затем президент США своей директивой (май
1918 г.) возложил на Национальную академию наук обязанность сотруд-
ничать с Советом на долговременной основе и содействовать его коорди-
вационной деятельности. Интенсифицировались и международные науч-
ные контакты США, поскольку Совет стал представлять страну в оргa-
низованном в ноябре 1918 г. Международном исследовательском совете⁷⁶

75 Автором рассматриваются преимущественно естественнонаучные, техническиe
дисциплины и медицина.

76 Международный исследовательский совет (МИС) был создан по инициативе учe-
ных ряда стран в целях упрочения международных научных связей на ocнoвe
pанее (с 1899 г.) существовавшей Международной ассоциации академий. С 1919 г.
местом пребывания МИС стал Брюссель (до этого Париж); первоначально член-
ство в МИС было открыто лишь для государств, воевавших в первую мировую
войну на стороне Антанты или остававшихся нейтральными. С 1931 г. МИС при-

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ПРОСВЕЩЕНИЕ И НАУКА

Эффективному выполнению задач Национального исследовательского
совета по координации и стимулированию фундаментальных и приклад-
ных трудов (прежде всего военных, а с 1919 г. и мирных) мешали, во-
первых, ограниченность правительственного финансирования, а во-вто-
рых, возраставшая в течение 20-х годов ориентация на поддержку со
стороны частного капитала. Любой реальный шаг по организации того
или иного научного центра продолжал зависеть от умения привлечь
меценатов.

Значительный объем исследований выполнялся учеными обществами,
число которых продолжало расти. Новой тенденцией явилось объедине-
ние научных обществ в интегрированные группы. В 1921 г. 32 ранее
разрозненных биологических общества объединились в Союз американ-
ских биологических обществ. Основанная в 1920 г. Американская ассо-
циация содействия прогрессу науки к 1939 г. объединяла в своих
15 секциях 119 организаций. В целом, и Национальная академия наук,
как и академии, существовавшие в отдельных штатах (например, осно-
ванные еще в XVIII в. академии штатов Коннектикут и Мэриленд), не
имевшие в своем составе ни научно-исследовательских институтов, ни
лабораторий, по характеру деятельности (договорному и консультативно-
му) приближалась к ученому обществу.

Важнейшая роль в постепенном преодолении крена американской
науки в сторону практицизма выпала на долю университетов и примы-
кавших к ним колледжей, аспирантских и докторантских школ. При
поддержке правительственных ведомств и «благотворительных» фондов
в университетах и связанных с ними учреждениях в 30-х годах был от-
крыт ряд новых вакансий, позволивших, в частности, использовать при-
ток специалистов высшей квалификации из стран Западной Европы. Так,
в 1932 г. число работавших в США крупных иностранных профессоров-
физиков не превышало 20, а к 1941 г. их было уже более 100. Из их
круга вышла большая часть атомников, составивших «мозговой центр»
проекта по разработке ядерного оружия. После прихода к власти фаши-
стов в Германии многие европейские ученые эмигрировали в США. Про-
изошло определенное перераспределение научных сил в капиталистиче-
ском мире в пользу США. В 1944—1945 гг. американскими войсками с
территорий нацистской Германии и ее союзников были вывезены тыся-
чи специалистов, привлеченных затем различными способами к работе в
США. Были расхищены и найденные на этих территориях патентные
фонды (свыше миллиона единиц).

Использование «утечки умов» из Европы отнюдь не было стихийным
процессом, оно тщательно планировалось государственно-монополистиче-
скими кругами США. Важную роль сыграл созданный в 1933 г. Экстрен-
ный комитет для помощи перемещенным иностранным ученым, в кото-
рый вошли влиятельные представители ряда университетов и крупных
фирм⁷⁷.

В конце 20-х годов, и особенно в годы депрессии, последовавшей за

нял новое, сохраняющееся до настоящего времени наименование Международно-
го совета научных союзов (International Council of Scientific Unions). В него вхо-
дят научно-исследовательские советы, академии наук и прочие научные органи-
зации (одна от каждой страны-участницы).

77 Duggan S., Drury В. The Rescue of Science and Learning. The Story of the Emer-
gency Committee on Aid of Displaced Foreign Scholars. N. Y., 1948.

кризисом 1929—1933 гг., в университетах и колледжах, остававшиxcя
основными научными центрами страны, усиливались левые настроения
В 1931 г. конституировалось как самостоятельная организация левoe
крыло Студенческой лиги за индустриальную демократию, принявшee
наименование Национальной студенческой лиги. Массовым стал Амери-
канский союз студентов, который уже в год своего возникновения
(1935) провел первую общенациональную студенческую забастовку, оx-
ватившую 184 тыс. человек, выступивших против расовой дискриминa-
ции в науке и образовании, за демократизацию сферы научных исследo-
ваний и университетских порядков. Под аналогичными лозунгами выстy-
пила и учрежденная в 1938 г. Американская ассоциация научныx
работников.

Многие ученые и деятели, участвовавшие в организации науки и об-
разования, приходили к выводу, что в интересах более успешной подгo-
товки научных кадров необходима «перемена философии»⁷⁸. Американ-
cкая ассоциация научных работников выдвинула требование организo-
вать среди университетских преподавателей, других ученых движение зa
правительственные субсидии науке и образованию, бесплатную медицин-
скую помощь, свободу исследований. Однако подобные идеи не могли
быть реализованы. Даже попытки централизации в системе организации
науки наталкивались на ожесточенное сопротивление как со стороны
Национальной академии наук, видевшей в этих попытках покушение нa
свой авторитет, так и со стороны частных фирм, стремившихся использo-
вать лабораторные разработки в своих узких интересах.

Единственная в течение 20-х годов попытка создать на федеральнoм
уровне фонд для поддержки проводящихся в университетах фундамен-
тальных исследований за счет поступлений от промышленных фирм,
предпринятая в 1925 г. министерством торговли, закончилась провалoм
вследствие того, что не была поддержана другими ведомствами, связaн-
ными с наукой. Из требуемых 20 млн. долл. к 1930 г. не было собранo
и полумиллиона⁷⁹. В 1925—1926 гг. Комитет по патентам и Горнoe
бюро были переданы тому же министерству торговли, в ведении котo-
рого уже находилось Бюро стандартов, Геологическая служба, Бюpo
рыбного хозяйства и вообще основная часть более или менее налажeн-

ных правительственных служб, обладавших некоторыми исследователь-
скими функциями⁸⁰. Такое положение отражало преимущественнo
коммерческий подход к науке.

Некоторый сдвиг в сторону понимания науки как «нациo-
нального ресурса» произошел после экономических потрясений
1929—1933 гг., в ходе развития мероприятий, связанных с оформлениeм
государственно-монополистического капитализма в рамках рузвельтoв-
ского «нового курса». При Ф. Рузвельте вновь, как и в годы первой ми-
ровой войны, правительство стало активно привлекать к управлению нa-

78 Килпатрик В. X. Воспитание в условиях меняющейся цивилизации. М., 1930, с. 87
79 Dupree A. H. Science in the Federal Government. Cambridge (Mass.), 1957, p. 340343; Greenberg D. S. The Politics of Pure Science. N. Y., 1969, p. 63. Тогда же были предприняты и потерпели неудачу подобные попытки на отраслевом уровне, нa пример предложение крупнейшего математика О. Веблена создать независимый институт математических исследований, финансируемый Бюро по образованию См.: Science in America: A Documentary History, 1900—1939/Ed. by N. Reinhold, I. H. Reinhold. Chicago, 1981, p. 433.
80 Dupree A. H. Op. cii, p. 338—339.

IV. НАУКА II КУЛЬТУРА

ПРОСВЕЩЕНИЕ И НАУКА

укой ученых. Новым моментом при этом было появление, а затем в
проникновение в область частно финансируемых исследований научных
«менеджеров», сосредоточившихся на научно-организационной деятель-
ности. Выдвинувшиеся при Ф. Рузвельте в области организации науки
деятели, в частности географ И. Боуман, крупный физик В. Буш, свя-
занный в то же время с деловыми кругами и состоявший президентом
Института Карнеги, или Г. Уоллес, ученый-генетик, бывший с 1933 по
1940 г. министром земледелия, стремились осуществить в рамках «но-
вого курса» ряд мероприятий в поддержку науки. В июле 1933 г. был
учрежден Консультативный комитет по науке под эгидой Национальной
академии наук и Национального исследовательского совета, деятельность
которого ограничивалась рекомендациями по вопросам выбора приори-
тетов в научной политике.

Реальные правительственные меры по стимулированию научных ис-
следований состояли главным образом в налоговых льготах на частные
затраты с научными целями. Принятый в 1935 г. закон о доходах раз-
решил изымать из облагаемого налогами дохода до 5% для пожертво-
ваний на науку, образование и другие социальные нужды. Особыми на-
логовыми льготами пользовались по этому закону «благотворительные»
фонды, рост которых, замедлившийся было в течение 20-х годов в связи
со снижением налоговых ставок, резко усилился в период последовав-
шего за 1929 г. укрепления партнерства фондов с государством. Это
партнерство повышало роль фондов как рычагов формировавшейся си-
стемы государственно-монополистического регулирования науки.

Новым для сферы исследований и разработок явлением (в отличие
от функционировавших также и ранее промышленных лабораторий, фон-
дов и тем более ученых обществ и университетов) стали начиная с
20—30-х годов «бесприбыльные» («некоммерческие») институты, нахо-
дившиеся в прочном контакте с фондами. Первыми типичными учреж-
дениями такого рода стали Баттелевский мемориальный и Меллоновский
институты, организованные в конце 20-х годов, а также созданный в
1936 г. Исследовательский институт при Иллинойском технологическом
институте. Проводя по заказам монополий, военных ведомств и прави-
тельства изыскания в естественнонаучной или социальной области, эти
институты, формально не извлекая прибыли (но косвенно участвуя в ее
распределении посредством субсидий), проявляли немалую гибкость и
послужили прообразом появившихся в большом числе во время второй
мировой войны и особенно в послевоенные годы экспертно-консультатив-
ных «фабрик мысли». К организациям данного вида примыкал и осно-
ванный А. Флекснером в 1930 г. в Принстоне Институт перспективных
исследований, тесно связанный после 1933 г. с Экстренным комитетом
для помощи перемещенным иностранным ученым.

В 30-е годы по инициативе Ф. Рузвельта был разработан ряд комп-
лексных проектов, включавших как научные, так и практические меро-
приятия, в целях повышения занятости и развития хозяйства в несколь-
ких регионах США на базе освоения природных ресурсов, строительства
удешевленных плотин и электростанций, проведения работ по борьбе с
паводками и других научно обоснованных аграрно-промышленных ме-
роприятий. Однако эти проекты подверглись резкой критике со стороны
представителей монополий, особенно энергетических компаний, увидев-
ших в них попытку «социализации» и добившихся отмены почти всех

этих проектов уже на начальной стадии. Реализован, в сущности, был
лишь один из них, Администрация долины Теннесси, и то после несколь-
ких повторных обсуждений и президентских вето (1933).

Первым действительно крупномасштабным, поглотившим все доступ-
ные научные ресурсы и воистину междисциплинарным научно-техниче-
ским проектом в США явилась разработка ядерного оружия. Открытия,
которые сделали возможным этот проект («Манхэттен»), были соверше-
ны в основном вне США. Прямое изучение ядерных проблем в США
началось после того, как переехавший туда крупнейший итальянский
физик Э. Ферми в 1939 г. сформулировал идею цепной реакции. К нача-
лу 1945 г. на проект «Манхэттен» в лаборатории г. Лос-Аламос работа-
ло свыше 2 тыс. научных сотрудников, а всего по стране в нем было
занято до 150 тыс. человек.

На заключительной стадии работы над этим проектом, особенно пос-
ле капитуляции Германии, многие работавшие в США ученые, в том
числе руководивший научной частью проекта Р. Оппенгеймер, Н. Бор,
В. Буш, А. Комптон, пришли к выводу, что единственной приемлемой
возможностью дальнейшей разработки ядерных проблем является меж-
дународный контроль. Однако положение уже вышло из-под контроля
ученых; некоторые из них (в том числе Оппенгеймер) начали подвер-
гаться преследованиям за либерализм, а за многими была установлена
слежка. Явная антигуманность и нецелесообразность применения ново-
го вида оружия в военных целях не предотвратили использования его в
качестве средства ядерной дипломатии и шантажа.

Благодаря растущему финансированию исследований, имевших воен-
ную ориентацию, стала увеличиваться доля правительственной поддерж-
ки в обеспечении всего фронта работ, которая на довоенном этапе не
превышала 10—15% общей суммы расходов на исследования и разработ-
ки. К началу второй мировой войны федеральные ассигнования на ис-
следования и разработки составляли 48 млн. долл. в год, т. е. 18% всех
расходов на эти цели, к концу войны они достигли 500 млн. долл. в год
(83%).

Распределением выделявшихся на оборонные исследования сумм до
конца 30-х годов занимался ряд организаций, крупнейшими из которых
являлись Национальный консультативный комитет по аэронавтике и
Военно-морской консультативный комитет. В. Буш, вошедший в 1938 г.
в состав первого из них и вскоре его возглавивший, вместе с рядом дру-
гих ученых в 1940 г. направил в правительство меморандум, где подчер-
кивалась необходимость наладить связь между армией и Национальной
академией наук. По согласованию с Комитетом национальной обороны
Ф. Рузвельт 27 июня 1940 г. подписал приказ о создании в системе это-
го комитета нового правительственного органа — Национального комите-
та оборонных исследований⁸¹. Через год этот комитет на правах кон-
сультативного органа был передан в ведение созданного по этому поводу
Управления научных исследований и разработок, облеченного более ши-
рокими административными полномочиями, чем какое-либо из прежних

81 Несмотря на правительственный характер этого органа, в нем с самого начала
были преобладающими позиции частного капитала. О функциях Национального
комитета оборонных исследований в системе Комитета национальной обороны
подробнее см.: Эволюция форм организации науки в развитых капиталистических
странах. М., 1972, с. 62.

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ПРОСВЕЩЕНИЕ И НАУКА

федеральных ведомств по науке. Атомные контракты управления в
1943 г. были переданы администрации проекта «Манхэттен». В системе
Военно-морского консультативного комитета в 1942 г. была создана
Группа по подводной войне, предшественница Центра военно-морского
анализа.

Как ВМС, так и армия широко использовали для выполнения иссле-
дований университеты; при многих из них были образованы крупные
«национальные», а фактически военные лаборатории, в частности Лос-
Аламосская (атомная) лаборатория при Калифорнийском университете,
Аргоннская лаборатория при Чикагском университете, а также управ-
ляемые ассоциациями университетов Окриджский институт ядерных
исследований и Брукхейвенская национальная лаборатория.

Важным моментом, отличающим 20—40-е годы от предшествовавшего
периода, было значительное сокращение временного интервала между
исследованиями, разработками и доведением открытий и изобретений до
производственной фазы. Если в конце XIX в.— первые два десятилетия
XX в. путь от изобретения до серийного производства занимал в сред-
нем 37 лет, причем последние 7 лет уходили на коммерческую разработ-
ку, т. е. на доведение до массовой стадии практически уже разработан-
ного образца, то для 1920—1944 гг. этот срок сократился до 24 лет.
В тех случаях, когда коммерческая разработка финансировалась госу-
дарством, ее продолжительность сокращалась в среднем вдвое.

Принципиальное значение имела также автоматизация, развернув-
шаяся с 20-х годов на базе массово-поточного производства в машино-
строении, металлургии, легкой промышленности. Особый размах приоб-
рели меры по автоматизации в молодых отраслях промышленности, на-
пример в автомобилестроении. Раньше, чем в других странах, в США
было налажено серийное производство токарных, металлорежущих и
прочих станков-полуавтоматов и автоматов. В 30-е годы их выпускали
уже 17 станкостроительных фирм.

В области электроэнергетики США опередили другие капиталистиче-
ские страны по общей длине высоковольтных линий, достигшей к 1927 г.
80 тыс. км (однако по плотности электросети на 1 тыс. кв. км США в
2 и более раз отставали от Франции, Англии и других европейских
стран), и по масштабам гидроэлектростанций, таких, как построенная в
1936 г. на р. Колорадо ГЭС Боулдер-Дам с плотиной высотой более
220 м.