Проблемы совершенствования стадии назначения судебного заседания 3 страница

Но наибольшие споры в теории и судебной практике вызывают вопрос об особенностях оценки доказательств в стадии назначения судебного заседания и связанная с ним проблема предрешения вопроса о виновности обвиняемого при назначении судебного заседания.

Правомочия судьи по оценке доказательств в этой стадии более ограничены, чем в стадии судебного разбирательства, но это обстоятельство не умаляет значения и важности оценки доказательств в стадии назначения судебного заседания, а, наоборот, лишь повышает ее роль как существенной гарантии обеспечения интересов правосудия и личности в уголовном судопроизводстве, поскольку предотвращает от преждевременного разрешения вопроса о виновности лица в инкриминируемом ему преступлении. Доказательства в данной стадии процесса могут оцениваться с точки зрения их достаточности, относимости, допустимости, но не достоверности. Оценка доказательств с точки зрения их достоверности ведет к тому, что заранее делается вывод о преимуществах одних доказательств перед другими и может, в свою очередь, привести к предрешению вопроса о доказанности обвинения и виновности лица.

В силу специфических условий, в которых осуществляется решение вопроса о назначении судебного заседания, судья просто лишен возможности проверить их достоверность. Для этого необходимо, в первую очередь, непосредственное восприятие их судьей путем допросов свидетелей, обвиняемых, потерпевших, экспертов и т.п., что возможно лишь в условиях состязательного, гласного, устного судебного разбирательства уголовного дела.

Вполне закономерен вопрос: судья, проверив и оценив доказательства, имеющиеся в деле, и найдя в результате этого достаточные основания для рассмотрения дела в судебном заседании, не предрешает ли вопрос о виновности? Ответ должен быть однозначно отрицательным. Назначая судебное заседание, судья может полагать, что если факты, содержащиеся в материалах уголовного дела, подтвердятся при разбирательстве дела по существу, то подсудимый может быть признан виновным в том, в чем его обвиняют. Но достоверны ли в материалах уголовного дела сведения об этих фактах? Это предстоит еще проверить в стадии судебного разбирательства.

В продолжение этой мысли уместно обратиться к доводам М.С. Строговича, который указывал, что судья в стадии предания суду не ставит перед собой вопроса, доказано ли обвинение или нет. Вопрос этот будет решаться в судебном разбирательстве. Но в момент предания суду судья обязательно должен поставить перед собой и решить вопрос, имеются ли в деле данные, достаточные для того, чтобы обвиняемого судить, чтобы дело рассмотреть в судебном заседании. Ввиду этого положительное решение о предании суду ни в малейшей мере не связывает суд при вынесении приговора в судебном разбирательстве и не предрешает его вывода о виновности подсудимого*(1123).

Таким образом, предавая обвиняемого суду, судья убеждается не в виновности лица, а в возможности рассмотрения уголовного дела в судебном разбирательстве, при условии, если он установит, что имеющиеся в материалах уголовного дела доказательства достаточны, относимы и допустимы, для того чтобы непосредственно в стадии судебного разбирательства их исследовать и дать им окончательную оценку, включая уже и оценку их достоверности.

Когда судья в стадии назначения судебного заседания оценивает достаточность доказательств, это означает, что он связывает эту достаточность не с возможностью признания обвиняемого виновным, а только лишь с тем, что при судебном разбирательстве дела суду будет что проверять и оценивать. Ведь проверив поступившее в суд уголовное дело, судья может прийти к выводу, что доказательств, на которые ссылается сторона обвинения в обвинительном заключении, в материалах дела как таковых и нет, или они получены с нарушением закона, или противоречивы. Какое решение может судья принять в такой ситуации? Ранее он мог во избежание принятия необоснованного решения о предании обвиняемого суду возвратить дело прокурору по основанию неполноты произведенного предварительного расследования или прекратить его, в том числе и по реабилитирующим основаниям. В силу нового УПК судья не вправе самостоятельно принимать решения, связанные с восполнением неполноты предварительного расследования, что разъяснил и Конституционный Суд РФ*(1124), а также прекращать уголовные дела по реабилитирующим основаниям. Но у него есть возможность при наличии оснований назначения предварительного слушания (этому случаю соответствует основание - если обвинительное заключение или обвинительный акт составлены с нарушением требований УПК) принять решение о его проведении, на заседании которого и будет определена дальнейшая судьба уголовного дела.

Кроме того, как уже ранее отмечалось, судья вправе по ходатайствам сторон истребовать дополнительные доказательства, тем самым обеспечив достаточность доказательств для рассмотрения дела в судебном разбирательстве. В юридической литературе, можно сказать, этот вопрос фактически не дискутируется, поскольку многие авторы признают, что, несмотря на отсутствие в новом уголовно-процессуальном законе требования к суду проверять достаточность представленных доказательств, задачей суда в этой стадии все же остается, как и прежде, проверка наличия достаточности установленных органами предварительного расследования фактических данных для рассмотрения уголовного дела в судебном разбирательстве*(1125).

Аналогичным образом решается вопрос и об относимости доказательств. Хотя закон специально не выделяет вопрос об оценке относимости доказательств на данной стадии, судья, тем не менее, знакомясь с материалами дела, прежде чем принять по нему решение, оценивает и это свойство доказательств. Так, в соответствии с ч. 7 ст. 234 УПК ходатайство стороны защиты об истребовании дополнительных доказательств или предметов подлежит удовлетворению, если данные доказательства и предметы имеют значение для уголовного дела, т.е. относимы с устанавливаемыми обстоятельствами.

Что касается оценки допустимости доказательств в стадии назначения судебного заседания, то этот вопрос в соответствии с новым уголовно-процессуальным законом теперь стал одним из центральных в стадии назначения судебного заседания. Более того, законодатель впервые специально посвятил ряд норм процедуре признания доказательств недопустимыми в настоящей стадии.

В юридической литературе высказывается и другое мнение по поводу возможности судьи оценивать доказательства в стадии назначения судебного заседания. Так, В.Ю. Миронов считает, что на предварительном слушании может быть дана оценка относимости, допустимости и достоверности доказательств, но никак не достаточности доказательств. В обоснование своей позиции он утверждает, что достоверность и допустимость зачастую трудно дифференцировать, поскольку "любое доказательство может быть поставлено под сомнение при наличии объективных признаков его недостоверности, а потому недостоверность может служить основанием к заявлению сторонами ходатайств о его исключении", а "запрет на оценку достаточности доказательств при проведении предварительного слушания логически следует из анализа разрешенных случаев прекращения судом уголовного дела (ч. 1, 2 ст. 239 УПК), из которых законодатель исключил случаи, требующие установления обстоятельств предмета доказывания на основе совокупности достаточных доказательств (отсутствие в деянии состава преступления, отсутствие события преступления, непричастность подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления)"*(1126).

На наш взгляд, нельзя подменять понятия "достоверность" и "допустимость", поскольку при оценке допустимости доказательств судья должен выяснить, не получены ли они с нарушением уголовно-процессуального закона, и хотя судья не может не вникать в содержательную составляющую полученных доказательств, оценка их содержания правовых последствий на данном этапе судебного производства, в том числе их исключения, не влечет. Лишение же суда права прекращать уголовные дела по реабилитирующим основаниям в стадии назначения судебного заседания в больше степени продиктовано не тем, что суд не имеет никакой возможности в условиях данной стадии разрешить основной вопрос - о виновности или невиновности лица без оценки всей совокупности доказательств, а потому, что в отсутствие непосредственности, устности и гласности не может дать полную, окончательную оценку, в первую очередь, достоверности имеющихся доказательств.

Бесспорно, судья, изучив материалы поступившего уголовного дела, заметит и противоречия в показаниях свидетеля, и неоднократность изменения им показаний при расследовании уголовного дела, на что обращает внимание В.Ю. Миронов*(1127), но закон не рассматривает подобные доказательства как недопустимые. Трудно согласиться и с А.М. Барановым, считающим, что допустимость, доведенная до абсурда, действует в ущерб достоверности*(1128). Конечно, недопустимость доказательств полностью исключает оценку их достоверности, и в этом смысле их использование в доказывании обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК, бессмысленно и бесперспективно, а значит, и абсурдно.

Таким образом, отстаивая традиционный взгляд на специфику доказательственной деятельности суда в стадии назначения судебного заседания, вновь подходим к вопросу: а вывод судьи о достаточности, относимости и допустимости доказательств означает ли уже вывод о наличии достаточных оснований для назначения судебного заседания? И что понимать под достаточными основаниями для принятия такого решения?

Думается, что сложившееся в теории уголовного процесса деление оснований для назначения судебного заседания на фактические и юридические не утратило своего значения и в настоящее время. К фактическим основаниям следует отнести: наличие достаточных, допустимых и относимых доказательств; к юридическим - соблюдение требований уголовно-процессуального закона в досудебном производстве; отсутствие обстоятельств, влекущих направление дела по подсудности, возвращение дела прокурору, приостановление производства по делу, прекращение уголовного дела, назначение предварительного слушания по инициативе суда; отсутствие ходатайств, заявлений и жалоб, подлежащих рассмотрению на предварительном слушании. Именно совокупность фактических и юридических оснований, а не обоснованность предъявленного обвинения, и составляет достаточность оснований для назначения судебного заседания.

Спорным остается вопрос о том, относится ли к основаниям назначения судебного заседания правильная правовая квалификация вмененного в вину обвиняемого деяния. Прежним уголовно-процессуальным законом было предусмотрено право судьи исключить из обвинительного заключения отдельные пункты обвинения или применить уголовный закон о менее тяжком преступлении, но при условии, чтобы новое обвинение по своим фактическим обстоятельствам не отличалось существенно от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении (ст. 223-1 УПК РСФСР), и даже, когда в 1992 г. законодатель исключил из перечня вопросов, подлежащих выяснению при назначении судебного заседания, вопрос о правильной правовой квалификации, судья был вправе его рассматривать и менять по собственному усмотрению квалификацию.

Уголовно-процессуальный закон РФ свел до минимума круг вопросов, которые вправе разрешить судья в настоящей стадии процесса, по причине, которую трудно оспорить - это лишение суда полномочий, свидетельствующих о выполнении им не свойственной ему функции обвинения. Действительно, вполне разумно, что судья при ознакомлении с поступившим уголовным делом не должен входить в обсуждение вопросов, представила ли сторона обвинения достаточно доказательств для того, чтобы лицо можно осудить в судебном разбирательстве; правильно ли квалифицировала деяние обвиняемого; все ли лица привлечены к уголовной ответственности и т.п. Задача суда - выяснить, достаточно ли материалов уголовного дела для того, чтобы начать рассмотрение дела по существу; не допущены ли нарушения закона в досудебном производстве, которые создадут препятствия для рассмотрения дела в судебном разбирательстве, и т.п.

Осложняет решение всех этих вопросов одно существенное обстоятельство - то, что уголовное дело передается в суд от стороны обвинения, и анализирует судья материалы дела с точки зрения того, собраны ли достаточные и необходимые материалы для рассмотрения дела по существу стороной обвинения, а не защиты. И все недостатки, нарушения, пробелы, как правило, допускаются именно стороной обвинения, и указывает судья на эти недостатки тоже стороне обвинения при возвращении дела прокурору. Позицию и доводы стороны защиты судья иногда узнает только в судебном разбирательстве, в силу слабой активности обвиняемого и его защитника в стадии назначения судебного заседания, поэтому изучить материалы, представленные стороной защиты, судья не может по причине их отсутствия, особенно если в процессе не участвует защитник (редкие исключения - это заявленные ходатайства по окончании предварительного расследования, с которыми судья может ознакомиться и даже порой принять их во внимание при назначении судебного заседания). Изменить такое положение в сторону усиления состязательных начал может введение в уголовно-процессуальный закон нормы о том, что сторона защиты вправе изложить свою позицию по поводу предъявленного обвинения в так называемом защитительном заключении, которое направляется в суд до решения вопроса о назначении судебного заседания*(1129). Указания в обвинительном заключении перечня доказательств, на которые ссылается сторона защиты, явно недостаточно для того, чтобы в полной мере уяснить не только позицию, но и доводы стороны защиты, особенно в отсутствие каких-либо ходатайств с ее стороны.

В условиях же современного правового регулирования полномочий суда в стадии назначения судебного заседания, как бы ни старался законодатель уйти от "неудобного", "несвоевременного" вопроса о праве суда войти в оценку фактической стороны обвинения, внесенного в суд*(1130), ему это в полной мере не удается, поскольку не может судья, знакомясь с материалами уголовного дела, не вникнуть в суть представленных стороной обвинения доказательств; не проанализировать квалификацию деяния. Даже решая вопрос о подсудности поступившего дела, судья должен проверить правильность предметной подсудности, т.е. по какой статье Особенной части уголовного закона обвиняется лицо. Кроме того, закон предусматривает, что судья в постановлении о назначении судебного заседания должен, наряду с другими моментами, указать фамилию, имя и отчество каждого обвиняемого и квалификацию вменяемого ему в вину преступления (ч. 3 ст. 231 УПК). И хотя теперь суд не вправе менять по собственной инициативе квалификацию преступления в стадии назначения судебного заседания (это может сделать в силу ч. 5 ст. 236 УПК только прокурор, но судья отражает это в постановлении), говорить о том, что этот вопрос судья обходит стороной, неверно, и сторонники такого подхода имеются среди процессуалистов*(1131).

Необходимость проверки фактической и юридической стороны обвинения в соответствии с УПК может возникнуть при обсуждении оснований для прекращения уголовного дела (в отношении отдельных категорий лиц; при принятии нового уголовного закона, устраняющего преступность и наказуемость деяния, и т.п.*(1132)); при решении вопроса о возвращении уголовного дела прокурору, если есть необходимость составления обвинительного заключения или обвинительного акта по уголовному делу, направленному в суд с постановлением о применении принудительных мер медицинского характера; или имеются основания для соединения уголовных дел.

Решая вопрос о вызове в судебное заседание лиц по спискам, представленным сторонами, судья, основываясь на изученных материалах дела, может и не вызывать всех лиц, которые занесены в списки сторон для вызова, равно как и дополнительно вызвать тех или иных лиц по своему усмотрению. Как отмечают некоторые процессуалисты, "рассматривая предложенные сторонами списки лиц для приглашения в судебное заседание, судья по материалам дела оценивает значимость показаний этих лиц, которые предположительно могут быть получены в ходе судебного разбирательства. Если показания тех или иных лиц, по мнению судьи, значимостью для разрешения дела не обладают, он вправе исключить этих лиц из списков сторон для приглашения в судебное заседание"*(1133). Вполне очевидно, что судья оценивает содержание данных на предварительном расследовании показаний не только этих лиц, но и, в первую очередь, обвиняемых в целях установления позиции стороны защиты, чтобы подготовить необходимые условия для состязательного и справедливого судебного разбирательства дела по существу. Серьезным подтверждением наличия такого правомочия у судьи является разъяснение Пленума Верховного Суда РФ в постановлении от 22.12.2009 N 28 о том, что судья вправе после изучения материалов дела при наличии к тому оснований по собственной инициативе вызвать в судебное заседание других лиц, необходимых для рассмотрения уголовного дела, например для допроса эксперта, давшего заключение в ходе предварительного расследования.

Кстати, во времена проведения судебной реформы XIX в. закон допускал, что в стадии предания обвиняемого суду "...должно быть выяснено, соблюдены ли все существенные формы и обряды процесса, что деяние, в котором обвиняют, является уголовно-наказуемым; ...с достаточной ли полнотой произведено расследование как относительно состава преступления, так и личности обвиняемого"; и далее: "Для того чтобы предать суду, ...нужно основательное подозрение или сильная вероятность, что преступление совершено данным лицом"*(1134).

Тем не менее современное уголовно-процессуальное законодательство не сводит к основаниям назначения судебного заседания обоснованность предъявленного обвинения и правильную правовую квалификацию. Также не являются таковыми только достаточность, допустимость и относимость доказательств, поскольку это лишь одна сторона оснований - фактическая. Но, как уже подчеркивалось, для принятия решения о назначении судебного заседания необходимо установление и юридических оснований - отсутствие существенных нарушений уголовно-процессуального закона и препятствий к рассмотрению уголовного дела по существу.

Таким образом, основаниями назначения судебного заседания являются наличие обстоятельств, совокупность которых создает у судьи внутреннее убеждение в достаточности имеющихся материалов уголовного дела для рассмотрения их в судебном разбирательстве, отсутствии препятствий для его рассмотрения по существу и необходимости принятия решения о назначении судебного заседания. Но вопрос о необходимости проверки судьей в стадии назначения судебного заседания обоснованности обвинения, изложенного в материалах поступившего в суд уголовного дела, и правильности правовой квалификации остается открытым.

8. Действовавший с 1992 г. до введения в действие нового УПК упрощенный порядок назначения судебного заседания, без участия заинтересованных лиц, подвергался процессуалистами серьезной критике, и законодатель, разрабатывая новый порядок осуществления судебной деятельности на этом этапе уголовного судопроизводства, пошел по другому пути, предусмотрев две формы назначения судебного заседания - единолично судьей и путем проведения предварительного слушания с участием сторон.

Такой порядок назначения судебного заседания не нов для российского уголовного судопроизводства - он предусматривался судебной реформой 1864 г., в современном уголовно-процессуальном праве был возрожден в 1993 г. путем внесения изменений в УПК РСФСР в связи с возвращением суда присяжных. Аналогом предварительного слушания можно считать распорядительное заседание, предусмотренное УПК РСФСР (с 1960 по 1992 г.), которое назначалось исключительно по инициативе судьи по уголовным делам о преступлениях несовершеннолетних; о преступлениях, за которые в качестве меры наказания могла быть назначена смертная казнь; а также в случаях несогласия судьи с выводами обвинительного заключения или необходимости изменить меру пресечения, избранную в отношении обвиняемого.

В отличие от распорядительного заседания, коллегиальность которого заключалось в том, что решение о предании обвиняемого суду и назначении судебного заседания принималось судом в составе профессионального судьи и двух народных заседателей, т.е. традиционным для того времени составом суда, с приглашением отдельных участников уголовного процесса, предварительное слушание проводится судьей единолично, но также с участием заинтересованных лиц. Общим для этих двух процедур является то, что и распорядительное заседание, и предварительное слушание являются по форме судебным заседанием, на котором решаются вопросы, которые требуют обсуждения и высказывания своих позиций по ним сторонами.

Рассмотрение судом с участием сторон наиболее важных вопросов, связанных с назначением судебного заседания или принятием другого решения, например о возвращении уголовного дела прокурору или его прекращении, направлено на более тщательную проверку поступившего в суд уголовного дела, на своевременное устранение препятствий по делу до разрешения его по существу, в том числе исключение доказательств, полученных с нарушением закона, реальное обеспечение прав участников процесса. Такой порядок устраняет субъективный подход судьи к решению вопроса о назначении судебного заседания, исключает поспешное, поверхностное изучение материалов дела. Один тот факт, что принятие решения по поступившему в суд делу осуществляется в определенной процедуре, строго регламентированной законом, уже способствует тому, что по делу будет принято обоснованное и справедливое решение.

В целях упорядочения процедуры в стадии назначения судебного заседания и исключения субъективного подхода судьи при разрешении вопроса о необходимости назначения предварительного слушания законодатель предусмотрел основания, при наличии которых судья по ходатайству стороны или по собственной инициативе назначает предварительное слушание (ч. 2 ст. 229 УПК).

В правоприменительной деятельности наибольшие споры и сложность вызывает принятие судьей решения, при наличии к тому оснований, о возвращения уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом (ст. 237 УПК). Такие препятствия фактически означают выявленные в настоящей стадии процесса недостатки или нарушения закона, допущенные в ходе досудебного производства по уголовному делу. УПК, в отличие от УПК РСФСР, не содержит подобного основания в качестве самостоятельного, а устанавливает для таких случаев следующее основание - обвинительное заключение или обвинительный акт составлены с нарушением требований УПК, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения или акта (п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК).

Авторы одного из комментариев к УПК выделяют три условия, при которых возможно принятие такого решения. Во-первых, допущенные нарушения должны исключать возможность постановления приговора или иного судебного решения. Во-вторых, эти недостатки не могут быть устранены в ходе судебного производства. В-третьих, их устранение не связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия*(1135).

Таким образом, данное основание возвращения дела прокурору носит особенный характер в том плане, что суд, обнаружив при изучении поступившего уголовного дела нарушения требований уголовно-процессуального закона, должен оценить их с точки зрения того, не помешают ли они разрешению дела по существу при его непосредственном рассмотрении в судебном разбирательстве, может ли суд сам их устранить, не восполняя при этом неполноту предварительного расследования, т.е. принятие решения о возвращении дела прокурору по этому основанию целиком зависит от судейского усмотрения. Сложность оценки подобных нарушений обусловлено отсутствием единообразия правоприменительной практики. Кроме того, исподволь возникает вопрос: какого характера должны быть нарушения закона, чтобы суд вправе был возвратить дело прокурору, т.е. либо это нарушения технического плана, допущенные при составлении обвинительного заключения или обвинительного акта, что буквально следует из текста п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК, либо это нарушения уголовно-процессуального закона, допущенные при производстве предварительного расследования, т.е. до составления обвинительного заключения или обвинительного акта. Такое разночтение было вызвано тем, что законодатель, как было уже сказано, исключил такое основание возвращения дела прокурору, как существенное нарушение уголовно-процессуального закона.

В этой связи очень своевременным и необходимым для правоприменителей стало Постановление Конституционного Суда РФ от 08.12.2003 N 18-П, которым пробел, допущенный законодателем, был устранен, а названное выше основание возвращения дела прокурору фактически восстановлено. Толкование уголовно-процессуальных норм, регулирующих вопросы возвращения дела прокурору, данное Конституционным Судом, столь существенно как в теоретическом, так и практическом аспектах, т.е. необходимость привести его полностью: "Существенное процессуальное нарушение является препятствием для рассмотрения дела, которое суд не может устранить самостоятельно и которое, как повлекшее лишение или стеснение гарантируемых законов прав участников уголовного судопроизводства, исключает возможность постановления законного и обоснованного приговора и фактически не позволяет суд реализовать возложенную на него Конституцией функцию осуществления правосудия; такие процессуальные нарушения не касаются ни фактических обстоятельств, ни вопросов квалификации действий и доказанности вины обвиняемых, а их устранение не предполагает дополнение ранее предъявленного обвинения; направляя в этих случаях уголовное дело прокурору, суд не подменяет сторону обвинения, - он лишь указывает на выявленные нарушения, ущемляющие права участников уголовного судопроизводства, требуя их восстановления. Возвращение уголовного дела прокурору имеет целью приведение процедуры предварительного расследования в соответствие с требованиями, установленными в уголовно-процессуальном законе, что дает возможность - после устранения выявленных существенных процессуальных нарушений и предоставления участникам уголовного судопроизводства возможности реализовать соответствующие права - вновь направить дело в суд для рассмотрения по существу и принятия решения; тем самым обеспечиваются гарантированные Конституцией право каждого, в том числе обвиняемого, на судебную защиту и право потерпевшего на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба".

Таким образом, "...суд общей юрисдикции при осуществлении производства по уголовному делу может по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвратить дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в случаях, когда в досудебном производстве допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, не устранимые в судебном производстве, если возвращение дела прокурору не связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия". И далее Конституционный Суд РФ подытоживает свои разъяснения положением о том, что "...если на досудебных стадиях производства по уголовному делу имели место нарушения норм уголовно-процессуального закона, то ни обвинительное заключение, ни обвинительный акт не могут считаться составленными в соответствии с требованиями данного Кодекса", поэтому в этих случаях дело подлежит возвращению прокурору по основанию, предусмотренному п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК (Постановление Конституционного Суда РФ от 08.12.2003 N 18-П).

В свою очередь, Пленум Верховного Суда РФ дает свое толкование основания возвращения дела прокурору, предусмотренного п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК, - это "...такие нарушения изложенных в ст. 220, 225 УПК положений, которые служат препятствием для принятия судом решения по существу дела на основании данного заключения или акта" (постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22.12.2009 N 28). Тем самым, и Конституционный Суд РФ, и Пленум Верховного Суда РФ такими утверждениями как бы пресекают целесообразность обсуждения идеи о закреплении в уголовно-процессуальном законе такого основания возвращения уголовного дела прокурору, как существенное нарушение уголовно-процессуального закона, хотя, на наш взгляд, столь скрупулезное разъяснение данного понятия, напротив, укрепляет уверенность в необходимости возвращения такого основания.

Уголовно-процессуальный закон не содержит перечня нарушений, выявляемых в стадии назначения судебного заседания, подпадающих под указанное основание возвращения уголовного дела прокурору, но судебная практика предоставляет множество таких примеров. Кроме того, сразу в двух постановлениях Пленума Верховного Суда РФ обращено внимание на некоторые из них. В частности, исключается возможность вынесения судебного решения в случаях, когда обвинение, изложенное в обвинительном заключении или обвинительном акте, не соответствует обвинению, изложенному в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого; когда обвинительное заключение или обвинительный акт не подписан следователем, дознавателем либо не утвержден прокурором; когда в обвинительном заключении или обвинительном акте отсутствуют указание на прошлые судимости обвиняемого, данные о месте нахождения обвиняемого, данные о потерпевшем, если он был установлен по делу, и др.*(1136) Исходя из того, что разъяснения Пленума Верховного Суда РФ для судов обязательны, перечисленные нарушения закона, безусловно, должны повлечь возвращение уголовного дела прокурору.

Вместе с тем вышеупомянутые положения Пленума Верховного Суда РФ небезупречны, поскольку допускают расширительное толкование настоящего основания возвращения дела прокурору - при желании суд, ссылаясь на нарушение требований ст. 220, 225 УПК и невозможность в связи с этим рассмотреть по существу дело, может вернуть практически любое уголовное дело. Судебная практика, связанная с возвращением уголовного дела прокурору, свидетельствует о том, что суды, действительно, очень часто любое нарушение закона трактуют как непреодолимое препятствие для рассмотрения дела по существу.