Общая характеристика церковной литературы

Пятым веком, даже несколько ранее, заканчивается период блестящего состояния церковной письменности. В конце IV – начале V веков как на Востоке, так и на Западе начинается эпоха упадка духовного просвещения, что одновременно ознаменовало и кризис церковной литературы.

Это обстоятельство зависело от многих неблагоприятных условий того времени, которые были сложны и разнообразны. К ним прежде всего нужно отнести вмешательство византийский императоров в чисто догматическую область Церкви, что стало обычным явлением после Халкидонского собора и конца иконоборчества. Своими вероисповедными указами императоры безапелляционно предрешали богословские вопросы и принудительно навязывали свою точку зрения. Сопротивление им на этой почве сопровождалось тяжелыми последствиями, до пыток и увечий включительно, поэтому большинство православного населения предпочитало молчать.

Император Юстиниан, доброжелательно относившийся к христианству, закрыл языческие классические школы, в которых многие христиане получали философское и литературное образование, однако, им не было замены: соответствующих христианских школ не открывалось.

Императоры-иконоборцы закрывали христианские храмы, уничтожали библиотеки, закрывали монастыри, превращая их в казармы для своих гвардейцев.

Уничтожение библиотек приводило к сокращению обилия источников, что отражалось на состоянии богословской мысли. Вследствие этого богословы того времени работали в тех рамках, которые были определены великими авторитетами отцов Церкви и особенно догматическими определениями Вселенских соборов. Измученная борьбой и ересью, богословская мысль этого времени боязливо относилась к новым исследованиям, опасаясь заблуждений. В этих условиях способные люди чуждались религиозной литературы, в области богословия установился индифферентизм. Громкий и блестящий век Юстиниана, богатый знаменитыми юристами, полководцами, архитекторами и вообще образованными и талантливыми людьми, не знает ни одного знаменитого церковного писателя.

Международная обстановка также не благоприятствовала духовному просвещению. Нападения персов, их разгром в Палестине и других областях империи, их десятилетняя стоянка около Константинополя вызывали тревожное настроение в трудовом и образованном населении империи. Но особенно непоправимый вред духовному просвещению на Востоке нанесли арабы-мусульмане. На пути арабских завоеваний оставались одни развалины. Три восточных патриархата; Александрийский, Антиохийский и Иерусалим-ский были расшатаны до основания и никогда не смогли оправиться от этих потрясений. Научное развитие богословской мысли, центром которого были эти патриархаты, погасло, что отразилось и в далеком будущем.

Некоторое оживление в просвещении, начавшееся в половине IX века на Востоке, где частично было восстановлено классическое образование, не стабилизировало общее состояние просвещения.

Что касается Запада, то там просвещение находилось еще на более низкой ступени. Решительный удар просвещению на Западе был нанесен разгромом Римской империи варварами. С падением Рима под его развалинами надолго было погребено классическое образование. Для Запада наступил долгий период невежества, доходившего до варварства. Упадок просвещения настолько был велик, что в некоторых регионах Римской империи исчезла грамотность, школы пустовали, латинский язык частично был забыт, а частично подвергся искажению, а высшее западное духовенство часто не обладало школьным образованием.

В литературной традиции не стало преемственности. Григорий Турский (родился около 540 г.) сознается, что никогда не изучал ни грамматики, ни риторики. Папа Григорий I считал знания этих наук предосудительными и преступными не только для духовенства, но и для мирян и предостерегал епископов от этого осквернения.

В VIII веке концепция о вреде всякого учения стала доминирующей. Епископы и аббаты запрещали даже писать и рассуждать о священных предметах. По их понятию, ничто не должно было смущать простосердечной простоты веры. В свое время, говорили они, были святые отцы и церковные учители, объяснившие смысл писаний по вдохновению свыше и обличавшие еретиков; так же было и с апостолами, пророками и евангелистами, которыми было все оказано и объяснено, и теперь разум должен отрешиться от всяких усилий и пребывать в покое до скончания века.

Некоторое оживление в духовном просвещении замечается на Западе в IX веке при Карле Великом. Он основал много школ при монастырях и кафедральных соборах; при своем дворе он завёл так называемую Палатинскую школу. Но обучение в этих школах не было широким, оно держалось в тесных рамках элементарных познаний. После Карла Великого научное образование даже в таких минимальных пределах стало постепенно сокращаться. Политическая нестабильность, сопровождавшаяся распадением Карловой монархии, была весьма неблагоприятна для развития просвещения. Вторжения венгров и норманнов, нападения сарацин довершили скопление неблагоприятных условий для просвещения на Западе. Внимание общества было больше обращено на средства самозащиты, на постройку замков и неприступных башен, чем на научное образование. Упадок просвещения прогрессировал с такой силой, что X век характеризуется термином «темный, железный век» даже по отношению к Франции, которая в эпоху Карла Великого и в течение всего IХ века в научном отношении занимала сравнительно передовое положение на Западе.

Поэтому церковная литература на Западе не представляла ничего выдающегося, за единственным исключением в лице Иоанна Скотта Эриугены – философа, мыслителя и придворного ученого Карла Великого.

Богословская мысль занималась главным образом толкованием Священного Писания в духе рабского подражания прежним толковникам, и в механическом соединении сведений, заимствованных целиком у разных церковных писателей. Такое компилятивное направление церковной литературы продолжалось на Западе до половины XI века. Кроме того, многие трактаты этой эпохи поражают необыкновенной грубостью языка и такими выражениями, которые переходят в цинизм.

Но при всех этих неблагоприятных условиях как на Востоке, так и на Западе были писатели, заслужившие своей эрудицией право на место в церковной истории.